Иван Саввич Никитин (6)

ПРЯХА

Ночь и непогодь. Избушка
 Плохо топлена.
Нитки бедная старушка
 Сучит у окна.

Уж грозы ль она боится,
 Скучно ли,— сидит,
Спать ложилась, да не спится,
 Сердце всё щемит.

И трещит, трещит лучина,
 Свет на пряху льет.
Прожитая грусть-кручина
 За сердце берет.

Бедность, бедность! Муж, бывало,
 Хоть подчас и пил,—
Всё жилось с ним горя мало:
 Всё жену кормил.

Вот под старость, как уж зренье
 Потерял навек,
Потерял он и терпенье —
 Грешный человек!

За сохой ходить — не видит,
 Побираться — стыд,
Тут безвинно кто обидит —
 Он молчит, молчит,

Плюнет, срамными словами
 Долю проклянет
И зальется вдруг слезами,
 Как дитя, ревет...

Так и умер. Бог помилуй —
 Вот мороз-то был!
Бились, бились! Сын могилу
 Топором рубил!..

Паренек тогда был молод,
 Вырос, возмужал,—
Что за сила! В зной и холод
 Устали не знал!

Поведет ли речь, бывало,—
 Что старик ведет;
Запоет при зорьке алой —
 Слушать, дух замрет...

Человек ли утопает,
 Иль изба горит,
Что б ни делал — всё бросает,
 Помогать бежит.

И веселье и здоровье
 Дал ему господь:
Будь хоть камень изголовье,
 Лег он — и заснет...

Справить думал он избушку,
 В бурлаки пошел;
Нет! Беречь ему старушку
 Бог уж не привел!

Приустал под лямкой в стужу,
 До костей промок,
Платье — ветошь, грудь наружу,
 Заболел и слег.

Умер, бедный! Мать узнала —
 Слез что пролила!
Ум и память потеряла,
 Грудь надорвала!

И трещит, трещит лучина;
 Нитке нет конца;
Мучит пряху грусть-кручина;
 Нет на ней лица.

Плач да стон она всё слышит
 И, припав к стеклу,
На морозный иней дышит;
 Смотрит: по селу

Кто-то в белом пробегает,
 С белой головой,
Горстью звезды рассыпает
 В улице пустой;

Звезды искрятся... А вьюга
 В ворота стучит...
И старушка от испуга
 Чуть жива сидит.

Всеволод Рождественский. Избранное.
М., Л.: Художественная литература, 1965.


* * *

Постыдно гибнет наше время!..
Наследство дедов и отцов,
Послушно носит наше племя
Оковы тяжкие рабов.

И стоим мы позорной доли!
Мы добровольно терпим зло:
В нас нет ни смелости, ни воли...
На нас проклятие легло!

Мы рабство с молоком всосали,
Сроднились с болью наших ран.
Нет! в нас отцы не воспитали,
Не подготовили граждан.

Не мстить нас матери учили
За цепи сильным палачам —
Увы! бессмысленно водили
За палачей молиться в храм!

Про жизнь свободную не пели
Нам сестры... нет! под гнетом зла
Мысль о свободе с колыбели
Для них неведомой была!

И мы молчим. И гибнет время...
Нас не пугает стыд цепей —
И цепи носит наше племя
И молится за палачей...

Всеволод Рождественский. Избранное.
М., Л.: Художественная литература, 1965.


* * *

Тяжкий крест несем мы, братья,
Мысль убита, рот зажат,
В глубине души проклятья,
Слезы на сердце кипят.

Русь под гнетом, Русь болеет;
Гражданин в тоске немой;
Явно плакать он не смеет,
Сын об матери больной!

Нет в тебе добра и мира,
Царство скорби и цепей,
Царство взяток и мундира,
Царство палок и плетей.

Всеволод Рождественский. Избранное.
М., Л.: Художественная литература, 1965.


* * *

Когда закат прощальными лучами
Спокойных вод озолотит стекло,
И ляжет тень ночная над полями,
И замолчит веселое село,
И на цветах и на траве душистой
Блеснет роса, посланница небес,
И тканию тумана серебристой
Оденется темнокудрявый лес,—
С какою-то отрадой непонятной
На божий мир я в этот час гляжу
И в тишине природы необъятно
Покой уму и сердцу нахожу;
И чужды мне земные впечатленья,
И так светло во глубине души:
Мне кажется, со мной в уединеньи
Тогда весь мир беседует в тиши.

Всеволод Рождественский. Избранное.
М., Л.: Художественная литература, 1965.


* * *

Когда один, в минуты размышленья,
С природой я беседую в тиши,—
Я верю: есть святое провиденье
И кроткий мир для сердца и души.
И грусть свою тогда я забываю,
С своей нуждой безропотно мирюсь,
И небесам невидимо молюсь,
И песнь пою, и слезы проливаю...
И сладко мне! И жаль мне отдавать
На суд людской восторги вдохновений
И от толпы, как платы, ожидать
Пустых похвал иль горьких обвинений.
Глухих степей незнаемый певец,
Я нахожу в моей пустыне счастье;
Своим слезам, как площадной слепец,
Стыжусь просить холодного участья;
Печаль моя застенчиво робка,—
В родной груди скрываясь боязливо,
За песнь свою награды и венка
Не требует она самолюбиво.

Всеволод Рождественский. Избранное.
М., Л.: Художественная литература, 1965.


* * *

На западе солнце пылает,
Багряное море горит;
Корабль одинокий, как птица,
По влаге холодной скользит.

Сверкает струя за кормою,
Как крылья, шумят паруса;
Кругом неоглядное море,
И с морем слились небеса.

Беспечно веселую песню,
Задумавшись, кормчий поет,
А черная туча на юге,
Как дым от пожара, встает.

Вот буря... и море завыло,
Умолк беззаботный певец;
Огнем его вспыхнули очи:
Теперь он и царь и боец!

Вот здесь узнаю человека
В лице победителя волн,
И как-то отрадно мне думать,
Что я человеком рожден.

Всеволод Рождественский. Избранное.
М., Л.: Художественная литература, 1965.


ДИТЯТИ

Не знаешь ты тоски желаний,
Прекрасен мир твоей весны,
И светлы, чуждые страданий,
Твои младенческие сны.

С грозою жизни незнакома,
Как птичка, вечно весела,
Под кровлею родного дома
Ты рай земной себе нашла.

Придет пора — прольешь ты слезы,
Быть может, труд тебя согнет...
И детства радужные грезы
Умрут под холодом забот.

Тогда, неся свой крест тяжелый,
Не раз под бременем его
Ты вспомнишь о весне веселой
И — не воротишь ничего.

Всеволод Рождественский. Избранное.
М., Л.: Художественная литература, 1965.


ЮГ И СЕВЕР

Есть сторона, где всё благоухает;
Где ночь, как день безоблачный, сияет
Над зыбью вод и моря вечный шум
Таинственно оковывает ум;
Где в сумраке садов уединенных,
Сияющей луной осеребренных,
Подъемлется алмазною дугой
Фонтанный дождь над сочною травой;
Где статуи безмолвствуют угрюмо,
Объятые невыразимой думой;
Где говорят так много о былом
Развалины, покрытые плющом;
Где на коврах долины живописной
Ложится тень от рощи кипарисной;
Где всё быстрей и зреет и цветет;
Где жизни пир беспечнее идет.

Но мне милей роскошной жизни Юга
Седой зимы полуночная вьюга,
Мороз и ветр, и грозный шум лесов,
Дремучий бор по скату берегов,
Простор степей и небо над степями
С громадой туч и яркими звездами.
Глядишь кругом — всё сердцу говорит:
И деревень однообразный вид,
И городов обширные картины,
И снежные безлюдные равнины,
И удали размашистый разгул,
И русский дух, и русской песни гул, 
То глубоко беспечной, то унылой,
Проникнутой невыразимой силой...
Глядишь вокруг — и на душе легко,
И зреет мысль так вольно, широко,
И сладко песнь в честь родины поется,
И кровь кипит, и сердце гордо бьется,
И с радостью внимаешь звуку слов:
«Я Руси сын! здесь край моих отцов!»

Всеволод Рождественский. Избранное.
М., Л.: Художественная литература, 1965.