- 1138 Просмотров
- Обсудить
Сидит королева в Виндзорском бору... Придворные дамы играют В вошедшую в моду недавно игру; Ту крокет игру называют. Катают шары и в отмеченный круг Их гонят так ловко и смело... Глядит королева, смеется... и вдруг Умолкла... лицо помертвело. Ей чудится: вместо точеных шаров, Гонимых лопаткой проворной - Катаются целые сотни голов, Обрызганных кровию черной... То головы женщин, девиц и детей... На лицах - следы истязаний, И зверских обид, и звериных когтей - Весь ужас предсмертных страданий. И вот королевина младшая дочь - Прелестная дева - катает Одну из голов - и все далее, прочь - И к царским ногам подгоняет. Головка ребенка, в пушистых кудрях... И ротик лепечет укоры... И вскрикнула тут королева - и страх Безумный застлал ее взоры. "Мой доктор! На помощь! скорей!" И ему Она поверяет виденье... Но он ей в ответ: "Не дивлюсь ничему; Газет вас расстроило чтенье. Толкует нам "Таймс", как болгарский народ Стал жертвой турецкого гнева... Вот капли... примите... все это пройдет!" И в замок идет королева. Вернулась домой - и в раздумье стоит... Склонились тяжелые вежды... О ужас! кровавой струею залит Весь край королевской одежды! "Велю это смыть! Я хочу позабыть! На помощь, британские реки!" "Нет, ваше величество! Вам уж не смыть Той крови невинной вовеки!"
Русские поэты. Антология русской поэзии в 6-ти т.
Москва: Детская литература, 1996.
Дума В отлогих берегах реки дремали волны; Прощальный блеск зари на небе догорал; Сквозь дымчатый туман вдали скользили челны — И грустных дум, и странных мыслей полный, На берегу безмолвный я стоял. Маститый царь лесов, кудрявой головою Склонился старый дуб над сонной гладью вод; Настал тот дивный час молчанья и покою, Слиянья ночи с днем и света с темнотою, Когда так ясен неба свод. Всё тихо: звука нет! всё тихо: нет движенья! Везде глубокий сон — на небе, на земле; Лишь по реке порой минутное волненье: То ветра вздох; листа неслышное паденье; Везде покой — но не в моей душе. Да, понял я, что в этот час священный Природа нам дает таинственный урок — И голос я внимал в душе моей смущенной, Тот голос внутренний, святой и неизменный, Грядущего таинственный пророк. Кругом (так я мечтал) всё тихо, как в могиле; На всё живущее недвижность налегла; Заснула жизнь; природы дремлют силы — И мысли чудные и странные будила В душе моей той ночи тишина. Что если этот сон — одно предвозвещанье Того, что ждет и нас, того, что будет нам! Здесь света с тьмой — там радостей, страданий С забвением и смертию слиянье: Здесь ночь и мрак — а там? что будет там? В моей душе тревожное волненье: Напрасно вопрошал природу взором я; Она молчит в глубоком усыпленье — И грустно стало мне, что ни одно творенье Не в силах знать о тайнах бытия.
И.С.Тургенев. Стихотворения и поэмы.
Библиотека поэта. Большая серия.
Ленинград: Советский писатель, 1970.
Молю тебя, мой бог! Когда Моими робкими очами Я встречу черные глаза И, осененная кудрями, К моей груди приляжет грудь, О, дай мне силу оттолкнуть От себя прочь очарованье. Молю — да жгучее лобзанье Поэта уст не осквернит И гордый дух мой победит Любви мятежной заклинанье.
И.С.Тургенев. Стихотворения и поэмы.
Библиотека поэта. Большая серия.
Ленинград: Советский писатель, 1970.
Богиня красоты, любви и наслажденья! Давно минувших дней, другого поколенья Пленительный завет! Эллады пламенной любимое созданье, Какою негою, каким очарованьем Твой светлый миф одет! Не наше чадо ты! Нет, пылким детям Юга Одним дано испить любовного недуга Палящее вино! Созданьем выразить душе родное чувство В прекрасной полноте изящного искусства Судьбою им дано! Но нам их бурный жар и чужд и непонятен; Язык любви, страстей нам более не внятен; Душой увяли мы. Они ж, беспечные, три цели знали в жизни: Пленялись славою, на смерть шли за отчизну, Всё забывали для любви. В роскошной Греции, оливами покрытой, Где небо так светло, там только, Афродита, Явиться ты могла, Где так роскошно Кипр покоится на волнах, И где таким огнем гречанок стройных полны Восточные глаза! Как я люблю тот вымысел прекрасный! Был день; земля ждала чего-то; сладострастно К равнине водяной Припал зефир: в тот миг таинственный и нежный Родилась Красота из пены белоснежной — И стала над волной! И говорят, тогда, в томительном желаньи, К тебе, как будто бы ища твоих лобзаний, Нагнулся неба свод; Зефир тебя ласкал эфирными крылами; К твоим ногам, почтительно, грядами Стремилась бездна вод! Тебя приял Олимп! Плененный грек тобою И неба и земли назвал тебя душою, Богиня красоты!* Прекрасен был твой храм — в долине сокровенной, Ветвями тополя и мирта осененный — В сиянии луны, Когда хор жриц твоих (меж тем как фимиама Благоуханный дым под белый купол храма Торжественно летел, Меж тем как тайные свершались возлиянья) На языке родном, роскошном, как лобзанье, Восторга гимны пел! Уже давно во прах твои упали храмы; Умолкли хоры дев; дым легкий фимиама Развеяла гроза. Сын знойной Азии рукою дерзновенной Разбил твой нежный лик, и грек изнеможенный Не защитил тебя! Но снова под резцом возникла ты, богиня! Когда в последний раз, как будто бы святыни, Трепещущим резцом Коснулся Пракситель до своего созданья, Проснулся жизни дух в бесчувственном ваяньи: Стал мрамор божеством! И снова мы к тебе стекаемся толпами; Молчание храня, с поднятыми очами, Любуемся тобой; Ты снова царствуешь! Сынов страны далекой, Ты покорила их пластической, высокой — Своей бессмертной красотой! * Alma mundi Venus...
И.С.Тургенев. Стихотворения и поэмы.
Библиотека поэта. Большая серия.
Ленинград: Советский писатель, 1970.
Грустно мне, но не приходят слезы, Молча я поникнул головой; [Смутные] в душе проходят грезы, Силы нет владеть больной душой. Смотрит месяц в окна, как виденье, Долгие [бегут] от окон тени; Грустно мне — в тоске немого мленья Пал я на дрожащие колени. Бог мой, бог! Коснись перстом [творящим] [До груди] разрозненной моей, Каплю влаги дай глазам палящим, Удели мне Тишины твоей. И, тобой, творец, благословенный, Бледное чело я подыму — Всей душой, душой освобожденной, Набожно и радостно вздохну. Первый звук из уст моих дрожащих, Первый зов души моей молящей Будет песнь, какая б ни была,— Песнь души, веселый гимн творенья, Полный звук — как звуки соловья.
И.С.Тургенев. Стихотворения и поэмы.
Библиотека поэта. Большая серия.
Ленинград: Советский писатель, 1970.
Луна плывет высоко над землею Меж бледных туч; Но движет с вышины волной морскою Волшебный луч. Моей души тебя признало море Своей луной... И движется и в радости и в горе Тобой одной... Тоской любви, тоской немых стремлений Душа полна... Мне тяжело... но ты чужда смятений, Как та луна.
И.С.Тургенев. Стихотворения и поэмы.
Библиотека поэта. Большая серия.
Ленинград: Советский писатель, 1970.
Я всходил на холм зеленый, Я всходил по вечерам; И тебя, мой ангел милый, Ожидал и видел там. Помнишь шепот старых сосен, Шелест трав и плеск ручья... Ах! с тех пор, как околдован, У холма скитаюсь я. Загорятся ль в небе звезды, Светляки в лесу, в траве — Я бегу на холм знакомый Через поле по росе. Бледный месяц! милый месяц, Поленись, не выходи... Из-за моря, через горы, Ветер! тучи нанеси! Я стою... и сердце бьется. Что за шорох? — сонный сук Закачался... вот — промчался Надо мной вечерний жук. По деревне лай и пенье... Замелькали огоньки... Месяц близок... иль он хочет Подсмотреть детей земли? Слышу, по песку дорожки (. . . . . . . . . . . . . .)* Торопливо мчатся ножки, Ножки [милые] твои, И тебя я подымаю [И ношу, как мать дитя...] Ах, с тех пор, как околдован, У холма скитаюсь я! * Стих не написан.— Ред.
И.С.Тургенев. Стихотворения и поэмы.
Библиотека поэта. Большая серия.
Ленинград: Советский писатель, 1970.
1 Вот и настал последний час... Племянник, слушай старика. Тебя я бранивал не раз И за глазами и в глаза: Я был брюзглив — да как же быть! Не научился я любить... Ты дядю старого прости, Казну, добро себе возьми, А как уложишь на покой — Не плачь; ступай, махни рукой! 2 И я был молод, ел и пил, И красных девушек ласкал, И зайцев сотнями травил, С друзьями буйно пировал... Бывало, в город еду я — Купцы бегут встречать меня... Я первым славился бойцом, И богачом, и молодцом. Богатство всё перевелось — Да что!.. любить не довелось! 3 И сам не знаю отчего: Не то чтоб занят был другим — Иль время скоро так прошло... Но только не был я любим — И не любил; зато тоска Грызет и давит старика — И в страшный час, последний час, Ты видишь — слезы льют из глаз: Мне эти слезы жгут лицо, И стыдно мне и тяжело... 4 Ах, Ваня, Ваня! что мне в том, Что я деньжонок накопил, Что церковь выстроил и дом: Я не любим, я не любил! Что в деньгах мне? Возьмите всё, Добро последнее мое — Да лишь бы смерть подождала И насладиться мне дала... Ах, дайте страсть узнать и жизнь — И я умру без укоризн! 5 Я грешник, Ваня. Мне бы след Теперь подумать и о том, Как богу в жизни дать ответ, Послать бы надо за попом... Но всё мерещится — вот, вот Ко мне красавица идет... Я слышу робкий шум шагов И страстный лепет милых слов, И в голове моей седой Нет места мысли неземной. 6 Я худо вижу... Смерть близка... Ну, жизнь бесплодная, прощай! Ох, Ваня! страшная тоска... Родимый, руку мне подай... Смотри же, детям расскажи, Что дед их умер от тоски, Что он терзался и рыдал, Что тяжело он умирал — Как будто грешный человек, Хоть он и честно прожил век.
И.С.Тургенев. Стихотворения и поэмы.
Библиотека поэта. Большая серия.
Ленинград: Советский писатель, 1970.
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.