- 1176 Просмотров
- Обсудить
Сергей Никитин. Времена не выбирают.За невлюбленными людьми Любовь идет, как привиденье. И перед призраком любви Попытка бить на снисхожденье - Какое заблужденье! Любви прозрачная рука Однажды так сжимает сердце, Что розовеют облака И слышно пенье в каждой дверце. За невлюбленными людьми Любовь идет, как привиденье. Сражаться с призраком любви, Брать от любви освобожденье - Какое заблужденье! Все поезда, все корабли Летят в одном семейном круге. Они - сообщники любви, Ее покорнейшие слуги. Дрожь всех дождей, Пыль всех дорог, Соль всех морей, Боль всех разлук - Вот ее кольца, Кольца прозрачных рук, Крыльев прозрачных свет и звук. За невлюбленными людьми Любовь идет, как привиденье. В словах любви, в слезах любви Сквозит улыбка возрожденья, Улыбка возрожденья... И даже легче, может быть, С такой улыбкой негасимой Быть нелюбимой, но любить, Чем не любить, но быть любимой. Дрожь всех дождей, Пыль всех дорог, Соль всех морей, Боль всех разлук - Вот ее кольца, Кольца прозрачных рук, Крыльев прозрачных свет и звук.
Москва, "Аргус", 1994.
Юнна Мориц. На этом береге высоком. Стихи.В юности, в пасти огня, Розы губили меня, Гробили - пышно цвели Всюду, где только могли: Стыдом - на щеках, Трудом - на руках, Целующим ртом - в облаках! Так нестерпимо алел Рдянец - чтоб он околел! Из-за него одного Никто ведь меня не жалел: Ни желчный мудрец, Ни алчный юнец, Ни совесть - грызучий близнец! Взлядом не покажу, Через какую межу Я перешла, чтоб велеть Огненным розам белеть: Стыдом - на щеках, Трудом - на руках, Целующим ртом - в облаках! Так нестерпимо белеть, Светом сплошным - без огня, Чтобы при жизни - и впредь! - Не пожалели меня Ни желчный мудрец, Ни алчный юнец, Ни совесть - грызучий близнец! Так нестерпимо белеть, Чтоб не посмели жалеть Те, кто меня не жалели, Когда мои розы алели: Стыдом - на щеках, Трудом - на руках, Целующим ртом - в облаках!
Москва, "Современник", 1987.
Чем безнадежней, тем утешнее Пора дождей и увяданья, Когда распад, уродство внешнее - Причина нашего страданья. Тоска, подавленность великая Людей тиранит, словно пьяниц, Как если б за углом, пиликая, Стоял со скрипкой оборванец! Но явлена за всеми бедствами, За истреблением обличья Попытка нищенскими средствами Пронзить и обрести величье. Во имя беспощадной ясности И оглушительной свободы Мы подвергаемся опасности В определенный час природы. Когда повальны раздевания Лесов и, мрак усугубляя, Идут дожди, до основания Устройство мира оголяя. Любови к нам - такое множество, И времени - такая бездна, Что только полное ничтожество Проглотит это безвозмездно.
Строфы века. Антология русской поэзии.
Сост. Е.Евтушенко.
Минск, Москва: Полифакт, 1995.
Влюбиться - пара пустяков: Осенний свет из облаков, Жар-птице двадцать тысяч лет, И за углом - кофейня. Четыре или пять шагов - И нет врагов, и нет долгов, И молод в сорок тысяч лет, И за углом - кофейня. Вдоль улиц Длинная Нога Или Короткая Нога Шатайся двадцать тысяч лет,- И за углом - кофейня. А в Хельсинках - сухой закон, И финн приплыл за коньяком, Он сбросил сорок тысяч лет,- И за углом - кофейня! Свежо ли, милый, век вдвоем? (Что в имени тебе моем?) Вопрос - на двадцать тысяч лет, А за углом - кофейня. Навстречу - плут, весьма поэт, Он лихо врет:- Какой дуэт! Ищу вас сорок тысяч лет,- Тут за углом - кофейня! А в зазеркальной глубине - Часы, весы точны вполне (Плюс-минус двадцать тысяч лет) И за углом - кофейня. Мы в ней садимся у окна - Лицом к луне, и времена Шалят на сорок тысяч лет,- Ведь за углом - кофейня! О чем поет, переведи, Эстонка с хрипотцой в груди. Ужель сошелся клином свет И за углом - кофейня? Ты наклоняешься вперед, И твой подстрочник, нет, не врет, В нем этот свет, а также тот, И там, и тут - кофейня. Как сочен точный перевод! Он кормит нас не первый год, Прокормит двадцать тысяч лет,- Ведь за углом - кофейня, Где можно дешево поесть, Присесть и песню перевесть, И через сорок тысяч лет Ее споет кофейня: Влюбиться - пара пустяков, Разбиться - пара пустяков: Нырнул на сорок тысяч лет,- И за углом - кофейня, Да в небесах - альпийский луг, Да золотой воздушный плуг, Да сносу нет, да спросу нет, Да за углом - кофейня!
Юнна Мориц. Избранное.
Москва: Советский писатель, 1982.
Хорошо - быть молодым, За любовь к себе сражаться, Перед зеркалом седым Независимо держаться, Жить отважно - черново, Обо всем мечтать свирепо, Не бояться ничего - Даже выглядеть нелепо! Хорошо - всего хотеть, Брать свое - и не украдкой, Гордой гривой шелестеть, Гордой славиться повадкой, То и это затевать, Порывая с тем и этим, Вечно повод подавать Раздувалам жарких сплетен! Как прекрасно - жить да жить, Не боясь машины встречной, Всем на свете дорожить, Кроме жизни скоротечной! Хорошо - ходить конем, Власть держать над полным залом, Не дрожать над каждым днем - Вот уж этого навалом! Хорошо - быть молодым! Просто лучше не бывает! Спирт, бессонница и дым - Всё идеи навевает! Наши юные тела Закаляет исступленье! Вот и кончилось, ля-ля, Музыкальное вступленье,- Но пронзительный мотив Начинается! Вниманье! Спят, друг друга обхватив, Молодые - как в нирване. И в невежестве своем Молодые человеки - Ни бум-бум о берегах, О серебряных лугах, Где седые человеки Спать обнимутся вдвоем, А один уснет навеки. ...Хорошо - быть молодым!..
Юнна Мориц. Избранное.
Москва: Советский писатель, 1982.
Прекрасные сласти Давали в саду; Соблазны и страсти, Луну и звезду. Восточной отделки Являя следы, Свисали в тарелки Цветы и плоды. Ребенка и птицу Кормили они И двигали спицу, Влекущую дни. Настолько светились Плоды во плоти, Что дети смутились И стали расти, И нежным румянцем Окрасилась речь Владеющих ранцем, Свисающим с плеч. И некая тяга Ломила ребро, И некая влага Поила перо. Перо и бумага, Любовь и отвага,— На чашах качаются Зло и добро.
Юнна Мориц. Избранное.
Москва: Советский писатель, 1982.
Страна вагонная, вагонное терпенье, вагонная поэзия и пенье, вагонное родство и воровство, ходьба враскачку, сплетни, анекдоты, впадая в спячку, забываешь - кто ты, вагонный груз, людское вещество, тебя везут, жара, обходчик в майке гремит ключом, завинчивая гайки, тебя везут, мороз, окно во льду, и непроглядно - кто там в белой стуже гремит ключом, затягивая туже все те же гайки... Втянутый в езду, в ее крутые яйца и галеты, в ее пейзажи - забываешь, где ты, и вдруг осатанелый проводник кулачным стуком, окриком за дверью, тоску и радость выдыхая зверью, велит содрать постель!.. И в тот же миг, о верхнюю башкой ударясь полку, себя находишь - как в стогу иголку, и молишься, о Боже, помоги переступить зиянье в две ладони, когда застынет поезд на перроне и страшные в глазах пойдут круги.
Строфы века. Антология русской поэзии.
Сост. Е.Евтушенко.
Минск, Москва: Полифакт, 1995.
С холма идет зима с серебряным копьем, Покрыта голова удмуртским шлемом лисьим. Мерцало льдистое желтеет над жильем, К земле склоняя снег, склоняя душу к мыслям. Не слышен из окна холодный звук саней, И тем чудесен их полет над одичаньем - Ведь только в небесах огонь среди огней С таким немыслимым проносится молчаньем! Теперь стемнеет в пять. В углу веретено Журчит, разматывая пряжу циферблата. Я ставлю на огонь алмазное вино, Чтоб кашель запивать и ждать сестру и брата. Пока они придут из разных городов, Метелью февраля займутся водостоки, Окончится тетрадь о свойстве холодов: Любить кирпич в стене, когда мы одиноки, О нежности моей к бродяжке воробью, О верности окну - в него лицом зарыта. Не стану сиротой, покуда я люблю Окно, кирпич в стене, разбитое корыто. Я думаю, дитя, родившее меня, Заранее о том кого-то попросило, Чтоб я наедине, зимой на склоне дня Сравнительно легко печаль переносила.
Юнна Мориц. Лоза.
Книга стихов 1962-1969.
Москва: Советский писатель, 1970.
Леону Тоому Я подвержена идее Побывать на Зейдер-Зее, На заливе, столь воспетом Мореплавцем и поэтом В древней саге и позднее, В тех столетиях и в этом. Да! Мечты моей предметом Стал далекий Зейдер-Зее. Только я смежаю веки - Возникает образ некий, Нежный, как цветок лаванды, И старинный, как в музее. Это волны Зейдер-Зее Омывают Нидерланды, Реи, якорные змеи, Лодки, ботики, шаланды. Кража в Лувре - Зейдер-Зее! И никто, помимо детства, До сих пор не знает средства, Как придумывать заливам Имена такого склада. Надо быть каким счастливым И чудесным ротозеем, Чтобы крикнуть:- Зейдер-Зее! И услышать:- Что вам надо? Говорите поскорее!- Детский лепет, Зейдер-Зее! Вижу мельницу и флигель, Где фламандец Уленшпигель Или кто-нибудь попозже Останавливался тоже И бросался в Зейдер-Зее, Побледнев от наслажденья, В дни, когда, на солнце зрея, Тело жаждет охлажденья, А русалка или фея Из волны зовет прохожих, Бормоча одно и то же: - Если в рай, так в Зейдер-Зее! Боже мой, какие танцы Исполняют оборванцы В январе на Зейдер-Зее, Спрятав шеи в бумазее! На коньках летят, как духи, Дети, белые старухи, Длинноногие голландцы. Что за странные таланты - На ножах пускаться в бегство Вдоль серебряной аллеи! Неужели Нидерланды Поголовно тянет в детство, А разбег на Зейдер-Зее? Мне мешают мысли эти Просыпаться на рассвете, А чудесные виденья Ухудшают поведенье. Вот сижу, в окно глазея: Вижу семь тюльпанных грядок, Мачту, холстик в галерее. - Где ты? - спрашивают рядом. Голос тут, но что со взглядом? - В самом деле, где же, где я? Врать с утра неинтересно, Лучше я признаюсь честно, Что была на Зейдер-Зее. Да, была на Зейдер-Зее!
Юнна Мориц. Лоза.
Книга стихов 1962-1969.
Москва: Советский писатель, 1970.
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.