Юргис Казимирович Балтрушайтис (2)

Вся мысль моя - тоска по тайне звездной...
Вся жизнь моя - стояние над бездной...

Одна загадка - гром и тишина,
И сонная беспечность и тревога,
И малый злак, и в синих высях Бога
Ночных светил живые письмена...

Не дивно ли, что, чередуясь, дремлет
В цветке зерно, в зерне - опять расцвет,
Что некий круг связующий объемлет
Простор вещей, которым меры нет!

Вся наша мысль - как некий сон бесцельный...
Вся наша жизнь - лишь трепет беспредельный...

За мигом миг в таинственную нить
Власть Вечности, бесстрастная, свивает,
И горько слеп, кто сумрачно дерзает,
Кто хочет смерть от жизни отличить...

Какая боль, что грозный храм вселенной
Сокрыт от нас великой пеленой,
Что скорбно мы, в своей тоске бессменной,
Стоим века у двери роковой!

Русская поэзия серебряного века. 
1890-1917. Антология. 
Ред. М.Гаспаров, И.Корецкая и др. 
Москва: Наука, 1993.


ПОЛДЕНЬ

Полдень... Меры нет простору!
Высь и долы — круг огня...
Весела дорога в гору,
К золотой вершине дня!

В юном сердце — в знойном небе —
Тишь — сиянье — синева...
Славься, в жизни, каждый жребий!
Звонче, гордые слова!

Грусть ли первой долгой тени
Поразит тревогой нас,—
Друг мой светлый, мы без пени
Встретим каждый тайный час...

Вихрь примчится ль, луг ероша...
Мир — ромашка, ты — пчела,—
Пусть твоя земная ноша
Будет сладко тяжела...

Дымно тает берег плоский...
Весел Кормчий у руля...
Еле видимой полоской
Обозначилась земля...

Вся клокочет ширь морская...
Я — один над синей тьмой...
Вихри пены ввысь взрывая,
Воет бездна над кормой...

Крепче, буря, парус белый
В час венчальный напряги,
Чтоб во славу воли смелой
Разомкнулись все круги!

Шумно, в беге бесконечном,
За волной встает волна...
Я один в их споре вечном —
И покой и тишина...

Без тревоги, без печали
Бродит в сердце новый хмель,
И светло мне снятся дали
Неизведанных земель...

Юргис Балтрушайтис. Дерево в огне. 
Вильнюс: Вага, 1969.


МОЙ САД

 Валерию Брюсову1

Мой тайный сад, мой тихий сад
Обвеян бурей, помнит град...

В нем знает каждый малый лист
Пустынных вихрей вой и свист...

Завет Садовника храня,
Его растил я свету дня...

В нем каждый злак — хвала весне,
И каждый корень — в глубине...

Его простор, где много роз,
Глухой оградой я обнес,—

Чтоб серый прах людских дорог
Проникнуть в храм его не мог!

В нем много-много пальм, агав,
Высоких лилий, малых трав,—

Что в вешний час, в его тени,
Цветут-живут, как я, одни...

Все — шелест, рост в моем саду,
Где я тружусь и где я жду —

Прихода сна, прихода тьмы
В глухом безмолвии зимы...

Юргис Балтрушайтис. Дерево в огне. 
Вильнюс: Вага, 1969.


AVE, CRUX

Брось свой кров, очаг свой малый,
Сон в тоскующей груди,
И громады скал на скалы
В высь немую громозди...

Божий мир еще не создан,
Недостроен божий храм,—
Только серый камень роздан,
Только мощь дана рукам.

Роя путь к твердыне горной,
Рви гранит, равняй холмы,—
Озари свой мрак упорный
Искрой, вырванной из тьмы...

Пусть взлелеет сны живые
Отблеск творческой мечты,
И чрез бездны роковые
Перекинутся мосты...

Лишь свершая долг суровый,
В миры лени, праздной лжи,
Ты расширишь гранью новой
Вековые рубежи...

Лишь предав свой дух терпенью,
Им оправдан и спасен,
Будешь малою ступенью
В темной лестнице времен...

Юргис Балтрушайтис. Дерево в огне. 
Вильнюс: Вага, 1969.


ВЕНЧАНИЕ

 Памяти М. А. Морозова

Венчальный час! Лучистая Зима
Хрустальные раскрыла терема...

Белеет лебедь в небе голубом...
И белый хмель взметается столбом...

Лихой гонец, взрывая белый дым,
Певучим вихрем мчится к молодым...

Дымит и скачет, трубит в белый рог,
Роняет щедро жемчуг вдоль дорог...

В венчальном поле дикая Метель
Прядет-свивает белую кудель...

Поют ее прислужницы и ткут,
Тебя в свой бархат белый облекут, —

И будешь ты, на вечность темных лет,
Мой бледный княжич, щеголем одет...

Твоих кудрей веселых нежный лен
Венцом из лилий будет убелен...

И в тайный час твоих венчальных грез
Поникнешь ты средь белых-белых роз...

И трижды краше будешь ты средь них,
Красавец бледный, белый мой жених!

Дитя судьбы, свой долг исполни,
Приемля боль, как высший дар...
И будет мысль — как пламя молний,
И будет слово — как пожар!

Вне розни счастья и печали,
Вне спора тени и луча,
Ты станешь весь — как гибкость стали,
И станешь весь — как взмах меча...

Для яви праха умирая,
Ты в даль веков продлишь свой час,
И возродится чудо рая,
От века дремлющее в нас,—

И звездным светом — изначально —
Омыв все тленное во мгле,
Раздастся колокол венчальный,
Еще неведомый земле!

 отрывок

Чу! Ширь глухая вдруг завыла!
Вот зыбкий вихрь мелькнул в кустах,
И, будто с жалобой унылой,
Клубясь, гудя, взрывая прах,
Как белый призрак, мчится, пляшет,
Вдруг длинный саван распояшет
И обовьет им кровли хат,
И глухо-глухо бьет в набат...
Но сладость есть и в диком вое
Вдруг встрепенувшейся зимы,
Как жутко-сладок шелест тьмы,
И любо сердце роковое,
В чьем сумраке безвестный час
Над грозной бездной водит нас!

Весна не помнит осени дождливой...
Опять шумит веселая волна,
С холма на холм взбегая торопливо,
В стоцветной пене вся озарена...

Здесь лист плетет, там гонит из зерна
Веселый стебель... Звонка, говорлива,
В полях, лесах раскинулась она...
Весна не знает осени дождливой...

Что ей до бурь, до серого томленья,
До серых дум осенней влажной тьмы,
До белых вихрей пляшущей зимы?!

Среди цветов, средь радостного пенья
Проворен шаг, щедра ее рука...
О яркий миг, поверивший в века!

 М. А. Ефремовой

Цветам былого нет забвенья,
И мне, как сон, как смутный зов -
Сколь часто!- чудится виденье
Евпаторийских берегов...

Там я бродил тропой без терний,
И море зыбью голубой
Мне пело сказку в час вечерний,
И пел псалмы ночной прибой...

В садах дремала тишь благая,
И радостен был мирный труд,
И стлался, в дали убегая,
Холмистой степи изумруд...

С тех пор прошло над бедным миром
Кровавым смерчем много гроз,
И много боли в сердце сиром
Я в смуте жизни перенес.

Еще свирепствует и ныне
Гроза, разгульнее стократ,
И по земле, полупустыне,
Взрывая сны, гудит набат...

Но сон не есть ли отблеск вечный
Того, что будет наяву -
Так пусть мне снится, что беспечный
Я в Евпатории живу...

С.Бавин, И.Семибратова. Судьбы поэтов серебряного века. 
Русская государственная библиотека. 
Москва: Книжная палата 1993.


* * *

Пока дитя не знает речи,
Оно не говорит и лжи -
Ты взрослый, в час житейской встречи
Язык немного придержи...

Как в круге бытия суровом
 Ночь следует за днем
 Иль холод за огнем,
Так час безгласья следует за словом...

Из лунных снов я тку свой зыбкий миг,
Невольник грез, пустынник душ моих...

И в лунных далях близится межа,
Где молкнет гул дневного мятежа...

И призрачны, безмолвствуя вдали,
Дневная явь и пестрый круг земли...

И в звездный час разъятия оков
Я весь - пыланье лунных облаков...

И длится тишь, и льется лунный свет,
Вскрывая мир, где смертной боли нет...

И тих мой дух, как сладостен и тих
Пустынный цвет пустынных снов моих...

И молкнет мысль, и меркнет, чуть дрожа,
Все зарево земного рубежа...

И будто тая, искрится вдали
Немой простор в серебряной пыли...

И в тайный миг паденья всех оков
Сбывается алкание веков...

Все - сон, все - свет, и сам я - лунный свет,
И нет меня, и будто мира нет!

Мой светлый храм - в безбрежности
Развернутых степей,
Где нет людской мятежности,
Ни рынков, ни цепей,-

Где так привольно, царственно
Пылает грудь моя
Молитвой благодарственной
За чудо бытия...

Мой тайный храм - над кручами
Зажженных солнцем гор,
Мой синий храм за тучами,
Где светел весь простор,
Где сердцу сладко дышится
В сиянии вершин,
Где лишь туман колышется
Да слышен гул лавин...

Моя святыня вечная -
В безгранности морской,
Где воля бесконечная -
Над малостью людской,
Где лишь тревога бурная
Гремит своей трубой,
Где только высь лазурная
Над бездной голубой...

Юргис Балтрушайтис. Дерево в огне. 
Вильнюс: Вага, 1969.


НА БЕРЕГУ

Как привольно, протяжно и влажно
Одинокие волны поют...
Как таинственно, плавно и важно,
Чуть белея, их гребни встают...

Божий шум так ласкающе ровен,
Божья ласка так свято нежна!
Этот трепет и чист и бескровен,
Эта вещая ночь так нужна!

Только звездная полночь и дышит,
Только смертная грудь и живет,
Только вечная бездна колышет
Колыбель несмолкающих вод!

И безбольно, с отрадною грустью,
Трепетанием звезд осиян,
Как река, что отхлынула к устью,
Я вливаюсь в святой океан...

Юргис Балтрушайтис. Дерево в огне. 
Вильнюс: Вага, 1969.