Карл Юнг. КРАСНАЯ КНИГА (1)

Карл Юнг. КРАСНАЯ КНИГА Liber Novus Оглавление Liber Primus2 Liber Secundus68 Liber Primus fol. I(r) Пролог Путь того, кто грядет Исайя сказал: Господи! кто поверил слышанному от нас, и кому открылась мышца Господня? Ибо Он взошел перед Ним, как отпрыск и как росток из сухой земли; нет в Нем ни вида, ни величия; и мы видели Его, и не было в Нем вида, который привлекал бы нас к Нему. Он был презрен и умален перед людьми, муж скорбей и изведавший болезни, мы отвращали от Него лице свое; Он был презираем, и мы ни во что не ставили Его. Но Он взял на Себя наши немощи и понес наши болезни; а мы думали, что Он был поражаем, наказуем и уничижен Богом. (Ис. 53:1–4)[2] Ибо младенец родился нам — Сын дан нам; владычество на раменах Его, и нареку имя Ему: Чудный, Советник, Бог крепкий, Отец вечности, Князь мира. (Ис. 9:6)[3] Иоанн сказал: И Слово стало плотию и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу как единородного от Отца. (Ин. 1:14). Исайя сказал: Возвеселится пустыня и сухая земли, возрадуется страна необитаемая и расцветет как нарцисс; великолепно будет цвести и радоваться, будет торжествовать и ликовать; слава Ливана дастся ей, великолепие Кармила и Сарона; они увидят славу Господа, величие Бога нашего. Укрепите ослабевшие руки и утвердите колени дрожащие; скажите робким духом: будьте тверды, не бойтесь; вот Бог ваш, придет отмщение, воздаяние Божие; Он придет и спасет вас. Тогда откроются глаза слепых, и уши глухих отверзнутся. Тогда хромой вскочит, как олень, и язык немого будет петь; ибо пробьются воды в пустыне, и в степи — потоки. И превратится призрак вод в озеро, и жаждущая земля — в источники вод; в жилище шакалов, где они покоятся, будет место для тростника и камыша. И будет там большая дорога, и путь по ней назовется путем святым: нечистый не будет ходить по нему; но он будет для них одних; идущие этим путем, даже и неопытные, не заблудятся. (Ис. 35:1–8).[4] Написано рукой К.Г. Юнга в его доме в Кюснахте/Цюрихе в год 1915. Если говорить в духе этого времени,[5] я должен сказать: никто и ничто не может подтвердить то, что я должен вам объявить. Подтверждение для меня излишне, поскольку у меня нет выбора, но я должен. Я познал, что вдобавок к духу этого времени трудится и другой дух, а именно тот, что управляет глубинами всего современного.[6] Духу этого времени понравится услышать о пользе и ценности. Я тоже так думал, и моя человечность все еще так думает. Но иной дух заставляет меня говорить, несмотря ни на что, превыше подтверждения, пользы и смысла. Исполненный человеческой гордости и ослепленный предубежденным духом этих времен, я долго пытался удержать тот иной дух подальше от себя. Но я не предполагал, что дух глубин с незапамятных времен и навсегда обладает большей властью, нежели дух этого времени, что сменяется с поколениями. Дух глубин покорил всякую гордость и заносчивость силе справедливости. Он унес мою веру в науку, он лишил меня радости объяснять и упорядочивать вещи и дал преданности идеалам этого времени умереть во мне. Он принудил меня к последним и простейшим вещам. Дух глубин взял мое понимание и все мое знание и поставил их на службу невыразимого и парадоксального. Он лишил меня речи и письма обо всем, что не служит ему, а именно сплавив вместе осмысленное и бессмысленное, что производит высший смысл. Но высший смысл — это путь и мост к тому, кто грядет. Это Бог грядет. Это не пришествие самого Бога, но его образа, который явится в высшем смысле. Бог — это образ, и те, кто поклоняются ему, должны поклоняться ему в образах высшего смысла. Высший смысл — это не смысл и не абсурд, образ и сила в одном, притягательность и сила вместе. Высший смысл — это начало и конец. Это мост для пересечения и исполнения. Другие Боги умерли в их временности, а высший смысл никогда не умирает, он обращается в смысл, а затем в абсурдность, и из огня и крови их столкновения высший смысл возносится, воскрешенный вновь. Образ Бога имеет тень. Высший смысл реален и отбрасывает тень. Ибо что может быть действительным и вещественным, не отбрасывая тени? Тень — это бессмыслица. Ей недостает силы, и она не может существовать из самой себя. Но бессмыслица — это неотделимый и неумирающий брат высшего смысла. Люди растут, как и растения, некоторые в свете, другие в тени. Есть многие, кому нужна тень, а не свет. Образ Бога отбрасывает тень, которая столь же велика, как и он сам. Высший смысл велик и мал, он столь же широк, как пространство звездных Небес и столь же узок, как тюрьма живого тела. Дух времени во мне хотел осознать величие и размах высшего смысла, но не его малость. Дух глубин, однако, победил его надменность, и мне пришлось проглотить малое как средство исцеления бессмертного во мне. Оно полностью выжгло мои внутренности, поскольку было бесславным и негероическим. Оно даже было нелепым и отталкивающим. Но клещи духа глубин держали меня, и мне пришлось испить горчайший глоток.[9] Дух времени искушал меня мыслью, что все это принадлежит тени Богообраза. Это было бы разрушительным обманом, ибо тень — это бессмыслица. Но малое, узкое — это не бессмыслица, но одна из обеих сущностей Божественного. Я сопротивлялся признать, что каждодневное принадлежит к образу Божественного. Я гнал эту мысль, я скрыл себя за высочайшими и холоднейшими звездами. Но дух глубин нагнал меня и влил горькое питие меж губ.[10] Дух времени шептал мне: «Этот высший смысл, этот образ Бога, это сплавление горячего и холодного, есть ты и только ты». Но дух глубин сказал мне: «[11]Ты образ нескончаемого мира, все прежние таинства становления и перехода живут в тебе. Если ты всем этим не обладаешь, откуда тебе знать?» Ради моей человеческой слабости дух глубин сказал мне это слово. Но это слово также избыточно, поскольку я не говорю его открыто, но потому что я должен. Я говорю, потому что дух лишил бы меня радости и жизни, если бы я не сказал.[12] Я раб, приносящий его и не знающий, что он несет в руке. Оно обожжет ему руки, если он не поместит его туда, куда прикажет господин. Дух нашего времени заговорил со мной и сказал: «Какая страшная необходимость заставляет тебя говорить все это?» Это было ужасное искушение. Я хотел поразмыслить, какие внутренние или внешние путы принуждают меня к этому, и не найдя за что зацепиться, я был готов выдумать их. Но так дух нашего времени почти привел меня к тому, что вместо того, чтобы говорить, я снова думал о причинах и объяснениях. Но дух глубин обратился ко мне и сказал: «Понимание чего-либо — это мост, возможность возвращения на путь. Но объяснение вопроса — это случайность, а иногда даже убийство. Можешь ли ты сосчитать убийц среди ученых?» Но дух нашего времени подошел ко мне и положил предо мной огромные тома, составлявшие мои знания. Страницы их были сделаны из руды, и стальное перо нанесло на них неумолимые слова, и он указал на эти неумолимые слова, сказав: «То, что ты говоришь — безумие». Это правда, это правда, то, что я говорю — это величие, отравление и уродство безумия. Но дух глубин подошел ко мне и сказал: «То, что ты говоришь, есть. Есть величие, есть отравленное, недостойное, больное, пустяковая повседневность. Оно течет по улицам, живет во всех домах и правит днями человечества. Даже вечные звезды банальны. Это великая госпожа и единая сущность Бога. Кто-то смеется над этим, и смеющийся тоже есть. Ты считаешь, человек этого времени, что смех ниже почитания? Где твоя мера, ложный измеритель?[13] Вся жизнь разрешается в смехе и почитании, а не в твоем суждении». Я должен также говорить о нелепом. Вы, грядущие люди! Вы осознаете высший смысл через то, что он смех и почитание, кровавый смех и кровавое почитание. Жертвенная кровь связывает полюса. Те, кто знают это, смеются и почитают на одном дыхании. После этого, однако, ко мне приблизилась моя человечность и сказала: «На какое одиночество, какой холод запустения ты обрекаешь меня, говоря такое! Представь себе разрушение бытия и потоки крови от ужасного жертвоприношения, которое требуют глубины».[14] Но дух глубин сказал: «Никто не может и не должен прерывать жертвоприношение. Жертвоприношение — это не разрушение, жертвоприношение — это краеугольный камень того, что грядет. Разве нет монастырей? Разве несчетные тысячи не ушли в пустыню? Ты должен нести монастырь в себе. Пустыня в тебе. Пустыня зовет тебя и тянет тебя обратно, и если ты железом прикован к миру этого времени, зов пустыни разобьет все цепи. Истинно, я готовлю тебя для одиночества». После этого моя человечность умолкла. Однако, нечто случилось с моим духом, отчего я должен молить о благодати. Моя речь несовершенна. Не потому что я хочу блистать словами, но из-за неспособности связать те слова я говорю в образах. Никак иначе мне не выразить слова из глубин. Благодать, излившаяся на меня, дала мне веру, надежду и необходимую отвагу не сопротивляться больше духу глубин, а произносить его слово. Но прежде чем я смог собраться, чтобы по-настоящему сделать это, мне нужен был видимый знак, который показал бы, что дух глубин во мне был в то же время управителем глубин мировых дел. [15]Это случилось в октябре, в год 1913, я в одиночестве отправлялся в путешествие, и среди дня меня неожиданно охватило видение: я увидел ужасный потоп, который покрыл северные и лежащие ниже земли между Северным морем и Альпами. Он распространился от Англии до России, с берега Северного моря до Альп. Я видел желтые волны, плывущий мусор и смерть бессчетных тысяч. Видение длилось два часа, оно привело меня в замешательство и волнение. Я не мог его истолковать. Через две недели видение вернулось, еще более жестокое, чем раньше, и внутренний голос сказал: «Смотри на это, это совершенно реально, и оно придет и пройдет. Можешь в этом не сомневаться». Я снова боролся с ним два часа, но оно крепко меня держало. Оно оставило меня вымотанным и сбитым с толку. И я подумал, что схожу с ума.[16] С тех пор тревога перед ужасным событием, которое стояло перед нами, продолжала возвращаться. Однажды я также видел море крови над северными землями. В месяце июне года 1914, в начале и в конце месяца, и в начале июля, у меня три раза был один и тот же сон: я был в другой стране, и неожиданно, внезапно, прямо посреди лета, спустился ужасный холод. Все моря и реки покрылись льдом, все живое и зеленое замерзло. Второй сон был весьма похож на этот. Но третий сон в начале июля был таким: Я был в отдаленной английской земле.[17] Мне было нужно вернуться домой на быстром корабле, чем скорее, тем лучше.[18]Я быстро добрался до дома.[19] Дома я заметил, что в середине лета опустился ужасный холод, который обратил все живое и зеленое в лед. Вот стояло покрытое листьями, но бесплодное дерево, чьи листья превратились в сладкие виноградины, полные целебного сока, с помощью холода.[20] Я взял несколько виноградин и положил их под гнет.[21] В реальности, однако, было так: в то время, когда между народами Европы разразилась мировая война, я оказался в Шотландии, принужденный войной выбрать быстрейший корабль и кратчайший маршрут домой. Я столкнулся с колоссальным холодом, сковывавшем все, я встретился с потопом, морем крови и нашел свое высохшее дерево, листья которого мороз превратил в лекарство. И я сорвал спелый фрукт и дал его вам, и я не знаю, что излил на вас, какой горько-сладкий отравляющий напиток, оставивший на языке послевкусие крови. Поверьте мне:[22] Не учение и не наставление я даю вам. На каком основании могу я осмелиться учить вас? Я сообщаю вам новости о пути этогочеловека, а не о вашем пути. Мой путь — это не ваш путь, потому я не могу вас учить. Путь внутри нас, а не в Богах, и не в учениях, и не в законах. Внутри нас путь, и истина, и жизнь. Горе тем, что живет примерами! Нет жизни в них. Если вы живете в соответствии с примерами, вы живете жизнью этого примера, но кто будет жить вашу жизнь, как не вы сами? Так живите сами. Указательные столбы упали, перед нами лежат неразмеченные пути. Не жадничайте, поглощая плоды чужих земель. Вы знаете, что вы сами плодородный акр, рождающий все, полезное для вас? Но кто сегодня знает это? Кто знает путь к вечно плодородным краям души? Вы ищете путь лишь в видимостях, вы изучаете книги и прислушиваетесь ко всяким мнениям. Что в этом хорошего? Есть только один путь, и это ваш путь. Вы ищете путь? Я предостерегаю вас от своего. Он тоже может быть неверным для вас. Да пойдет каждый своим путем. Я не буду ни спасителем, ни законодателем, и учителем для вас. Вы больше не маленькие дети. Давать законы, желать улучшений, облегчать вещи стало неправильным и дурным. Пусть каждый ищет свой путь. Путь ведет к взаимной любви в сообществе. Люди увидят и почувствуют сходство и общность своих путей. Всеобщие законы и учения принуждают людей к одиночеству, так что они могут избегнуть давления нежелательного контакта, но одиночество делает людей жестокими и злобными. Потому дайте людям достоинство и дайте каждому стоять отдельно, чтобы каждый нашел свое братство и любил его. Сила стоит против силы, презрение против презрения, любовь против любви. Дайте человечеству достоинство, и верьте, что жизнь найдет лучший путь. Один глаз Божественного слеп, одно ухо Божественного глухо, порядок его бытия пересечен хаосом. Так будьте терпимы к хромоте мира и не переоценивайте его превосходную красоту. Глава I Повторное обретение души Когда в октябре года 1913 у меня было видение потопа, оно произошло во время, значимое для меня как для человека. В то время, в сороковой год моей жизни, я достиг всего, чего желал для себя. Я достиг славы, власти, богатства, знания и всякого человеческого счастья. Тогда мое желание к увеличению этих ловушек исчезло, желание отступило, и на меня напал ужас.[29] Видение потопа охватило меня, и я почувствовал дух глубин, но я не понял его.[30] Но он пробудил во мне невыносимое внутреннее стремление, и я сказал: [31] «Душа моя, где ты? Ты слышишь меня? Я говорю, я зову тебя — ты здесь? Я вернулся, я снова здесь. Я отряс прах всех земель со своих ног, и я пришел к тебе, я с тобой. После долгих лет долгих странствий я снова пришел к тебе. Рассказать тебе все, что я видел, пережил и впитал? Или ты не хочешь слышать весь этот шум жизни и мира? Но одну вещь ты должна знать: одной вещи я научился — каждый должен жить свою жизнь. Эта жизнь — путь, долго искомый путь к безмерному, что мы зовем божественным.[32] Нет другого пути, все другие пути ложные. Я нашел верный путь, он привел меня к тебе, к моей душе. Я возвращаюсь, закаленный и очищенный. Ты все еще помнишь меня? Как долго длилась разлука! Все так изменилось. И как я нашел тебя? Каким странным было мое путешествие! Какими словами описать запутанные дороги, которыми добрая звезда вела меня к тебе? Дай мне руку, моя почти позабытая душа. Как тепла радость от новой встречи с тобой, долго не признанная душа. Жизнь привела меня назад к тебе. Поблагодарим жизнь, которую я жил, за все счастливые и грустные часы, за каждую радость, за каждую печаль. Душа моя, путешествие мое будет продолжаться с тобой. Я буду странствовать с тобой и взойду к моему одиночеству».[33] Дух глубин заставил меня сказать это, и в то же время подвергнуться этому, ведь я не ожидал этого. Я все еще трудился, сбитый с пути духом этого времени, и иначе думал о человеческой душе. Я много думал и говорил о душе. Я знал о ней много умных слов, я судил о ней и превращал ее в научный объект.[34] Я не думал, что моя душа не может быть объектом суждения и знания; скорее мое суждение и знание являются объектами моей души.[35] Потому дух глубин принудил меня заговорить с душой, позвать ее как живое и самосущее существо. Я должен был осознать, что утратил свою душу. Из этого мы узнаем, чем дух глубин считает душу: он видит ее как живое и самосущее существо, и в этом он противоречит духу этого времени, для которого душа зависит от человека, может быть обсуждена и упорядочена, и чьи пределы мы можем охватить. Я должен был принять — то, что прежде я называл моей душой, вообще не было моей душой, а мертвой системой.[36] Потому я должен говорить о моей душе как о чем-то отдаленном и неизвестном, что существовало не через меня, а наоборот, через нее существовал я. Тот, чье желание отворачивается от внешних вещей, попадает в пространство души.[37] Если он не найдет души, им овладеет ужас пустоты, и страх погонит его кнутом времени обратно в отчаянной попытке и слепом желании пустых вещей мира. С этим бесконечным желанием он станет глупцом, забудет путь своей души, и никогда не найдет ее снова. Он погонится за всеми вещами, и будет хвататься за них, но не найдет души, потому что найти ее можно только в себе. Истинно, его душа лежит в вещах и людях, но слепой овладевает вещами и людьми, а не душой в вещах и людях. Он не знает своей души. Как ему отделить ее от вещей и людей? Он может найти душу в самом желании, но не в объектах желания. Если он обладает желанием, и желание не обладает им, он прикоснется к душе, поскольку его желание — образ и выражение его души.[38] Если мы обладаем образом вещи, мы обладаем половиной вещи. Образ мира — половина мира. Тот, кто обладает миром, но не его образом, владеет только половиной мира, поскольку его душа бедна и ничего не имеет. Богатство души состоит в образах.[39] Тот, кто обладает образом мира, обладает половиной мира, даже если его человечность бедна и ничем не владеет.[40] Но голод превращает душу в зверя, который пожирает невыносимое и становится им отравлен. Друзья мои, мудрее питать душу, иначе вы породите драконов и дьяволов в своем сердце.[41] Глава 2 Душа и Бог [42] На вторую ночь я обратился к своей душе:[43] «Я устал, моя душа, мое странствие длилось слишком долго, мой поиск себя за пределами себя. Теперь я прошел через происшествия и нашел за ними тебя. Ибо через происшествия, людей и мир я открыл, что я заблудший. Я нашел людей. И тебя, моя душа, я нашел снова, сначала твои образы в людях, затем тебя саму. Я нашел тебя там, где менее всего этого ожидал. Ты выбралась из темной шахты. Ты заранее объявилась в сновидениях.[44] Они пылали в моем сердце и толкали меня на храбрейшие акты отваги и заставляли подниматься над собой. Ты дала мне увидеть истины, о которых я и не подозревал. Ты дала мне предпринять путешествия, чья безмерная длина испугала бы меня, если бы знание о них не хранилось в тебе. Я странствовал долгие годы, так долго, что позабыл, как обладал душой.[45] Где ты была все это время? Какое Потустороннее укрывало тебя и стало тебе прибежищем? О, ты должна говорить через меня, так как речь и я твой символ и выражение! Как мне тебя разгадать? Кто ты, дитя? В моих снах ты предстала как дитя и как девушка.[46] Я не ведаю о твоей тайне.[47] Прости, если я говорю, как во сне, как пьяница — ты Бог? Бог — это дитя, девушка?[48] Прости, если я разболтался. Никто меня больше слышит. Я говорю с тобой тихо, и ты знаешь, что я не пьяница и не помешанный, и что мое сердце извивается от боли, причиняемой раной, чья тьма доносит речи, полные насмешки: «Ты лжешь себе! Ты говоришь так, чтобы обмануть других и заставить их тебе поверить. Ты хочешь быть пророком и удовлетворять амбиции». Рана все еще кровоточит, и я пока не могу притвориться, будто не слышу издевки. Как странно для меня назвать тебя ребенком, тебя, держащую в руке все бесконечное.[49] Я вышел на путь дня, и ты невидимо вышла со мной, многозначительно складывая кусочки вместе и давая мне видеть целое в каждой части. Ты забирала там, где я хотел удержать и давала там, где я ничего не ждал, снова и снова приводила к судьбе с новых и неведомых сторон. Где я сеял, ты похищала урожай, а где я не сеял, давала мне плод стократно. Снова и снова я сбивался с пути и находил его снова, где не предвидел. Ты поддерживала мою веру, когда я был один, на грани отчаяния. В каждый решающий момент ты позволяла мне вновь поверить в себя». Как усталый странник, не искавший в мире ничего, кроме нее, должен я подойти к своей душе. Я должен понять, что моя душа, наконец, находится по ту сторону всего, и если я пересекаю мир, я в конечном счете делаю это для того, чтобы найти свою душу. Даже самые дорогие люди сами по себе не цель и венец любви, которая продолжает искать — они символы собственных душ. Друзья мои, вы догадываетесь, к какому одиночеству мы восходим? Я должен понять, что и осадок моих мыслей, снов — это речь моей души. Я должен хранить их в сердце, возвращаться снова и снова в своем уме, как к словам самого дорогого мне человека. Сны — направляющие слова души. Почему же мне тогда не любить сны и не обращаться к их загадочным образам в дневных беседах? Вы думаете, что сны глупы и нескладны. Что прекрасно? Что нескладно? Что умно? Что глупо? Дух этого времени ваша мера, но дух глубин превосходит и объемлет его. Только дух этого времени знает разницу между большим и малым. Но эта разница неверна, как и дух, различающий ее. Дух глубин даже научил меня действовать и принимать решения в зависимости от снов. Сны проложили путь для жизни, они определяют вас, хотя вы и не понимаете их язык.[50] Иной захочет выучить этот язык, но кто ему может научить? Одного изучения недостаточно, в сердце есть знание, которое дает глубокое понимание.[51] Знание сердце не найти в книгах и устах учителя, оно растет из вас, как зеленое семя из темной земли. Изучение свойственно духу этого времени, но этому духу никогда не постичь снов, поскольку душа там, где изучению не место. Но как мне обрести знание сердца? Это знание можно обрести, только прожив свою жизнь сполна. Вы живете сполна, если вы также живете тем, чем никогда еще не жили, но оставляете другим жить или думать.[52] Вы скажете: «Но я не могу жить или думать так, как другие живут и думают». Но вы должны сказать: «Жизнь, которую я еще могу жить, я и должен жить, и мысли, которые я еще могу думать, я и должен думать». Дело в том, что вы хотели бы сбежать от себя, оставив многое непрожитым.[53] Но вам не сбежать от себя. Все это остается с вами и требует исполнения. Если вы притворяетесь слепым и глухим к этому требованию, вы притворяетесь глухим и слепым к самому себе. Так вам никогда не достичь знания сердца. Знание сердца — это знание того, каково ваше сердце. У коварного сердца вы научитесь коварству. У доброго сердца вы научитесь доброте. Итак, чтобы ваше понимание стало совершенным, учтите, что сердце ваше не доброе и не злое. Вы спросите: «Что? Мне жить и злом?» Дух глубин требует: «Жизнь, которую вы еще можете жить, вы и должны жить. Дело в благополучии, но не в вашем, не в благополучии других, но лишь в самом благополучии». Благополучие между мной и другими, в обществе. Я тоже жил тем, чего не делал раньше, но еще мог сделать. Я жил глубинами, и глубины заговорили. Глубины научили меня иной истине. Она для меня как слившиеся разумное и бессмысленно. Я должен был осознать, что являюсь лишь выражением и символом души. В смысле духа глубин я, какой я есть в видимом мире — символ своей души, я всецело раб, полностью подчинен, совершенно послушен. Дух глубин учил меня говорить: «Я слуга ребенка». Через это я научился предельному смирению, чего мне больше всего требовалось. Дух этого времени, конечно, позволил мне поверить в свой разум. Он дал мне увидеть себя в образе лидера с созревшими мыслями. Но дух глубин учит меня, что я слуга, действительно слуга ребенка. Эта максима была для меня невыносима, я ее ненавидел. Но мне пришлось признать и принять, что моя душа — ребенок, и что мой Бог в моей душе — ребенок.[54] Если вы дети, ваш Бог — женщина. Если вы женщины, ваш Бог — мальчик. Если вы мужчины, ваш Бог — девушка. Бог там, где вас нет. Итак: мудро иметь Бога; это служит вашему совершенству. Девушка — сокрытое в себе будущее. Мальчик — порождающее будущее. Женщина: давшая рождение. Мужчина: зачавший. Итак: если вы сейчас подобны детям, ваш Бог спустится с вершин зрелости к старению и смерти. Но если вы взрослые существа, зачавшие или родившие, в теле или в душе, ваш Бог возносится из блистательной колыбели к неисчислимым высотам будущего, к зрелости и полноте грядущего времени. Тот, кто живет до него — ребенок. Тот, кто живет в настоящем — развившийся. Итак, если вы живете всем, чем можете жить, вы выросли. У того, кто ребенок в этом времени, Бог умирает. У того, кто вырос к этому времени, Бог продолжает жить. Дух глубин учит этой тайне. Процветают и несчастны те, чей Бог вырос! Процветают и несчастны те, чей Бог ребенок! Что лучше, если жизнь лежит перед человеком или перед Богом? Я не знаю ответа. Живи; предоставь решать неизбежному. Дух глубин учил меня, что моя жизнь объята божественным ребенком. Из его рук приходит ко мне все неожиданное, все живое. Ребенок — это все то, что я ощущаю в себе как вечно бьющуюся юность. В ребячливых людях вы чувствуете безнадежную мимолетность. Все, что для вас уже ушло, для него впереди. Его будущее полно мимолетности. Но мимолетность вещей, приходящих к вам, еще не переживалась человеческим смыслом. Ваше продолжение жизни в том, чтобы жить тем, что впереди. Вы зачинаете и рождаете то, что грядет, вы плодородны, вы живете предстоящим. Детское бесплодно, то, что к нему приходит, уже зачиналось и успело зачахнуть. Оно не живет грядущим. Мой Бог — это ребенок, так что не удивляйтесь тому, что дух этого времени разразился издевками и насмешками. Если я смеюсь над собой сам, никто больше надо мной не посмеется. Ваш Бог не должен быть насмешником, иначе вы сами станете насмешником. Насмехайтесь над собой и поднимитесь над этим. Вы все еще не научились этому из древних священных книг, так идите сюда, пейте кровь и ешьте плоть того, над кем насмехались[58] и мучили ради наших грехов, чтобы вы полностью обрели его природу, отреклись отделенности от него; не будьте им самим, ни христианами, ни Христом, иначе вы станете бесполезны для грядущего Бога. Есть ли среди вас тот, кто считает, что сможет избегнуть пути? Может ли он избегнуть своего пути после боли Христа? Я говорю: «Такой обманывает себя, вредя самому себе. Он укладывается на тернии и огонь. Никому не избегнуть пути Христа, поскольку путь ведет к тому, что грядет. Все вы должны стать Христами.[59] Вам не превзойти старые учения, делая меньше, только лишь сделав больше. Каждый шаг к моей душе вызывает издевательский смех моих дьяволов, тех трусливых шептунов и отравителей. Им легко смеяться, ведь мне предстояло сделать странные вещи. Карл Густав Юнг Liber Novus, Liber Primus