Карл Юнг. КРАСНАЯ КНИГА (10)

Глава 11 Развязка [HI VI (V)] 205 Гл. XI. 2°6 На третью ночь мной овладело сильное желание дальше проживать мистерии. Внутренняя борьба между сомнением и желанием была сильной. И вдруг я увидел, что стою перед крутым гребнем в пустыне. Ослепительно яркий день. Я ловлю взгляд пророка, что стоит высоко надо мной. Он делает рукой предупреждающий жест, и я отказываюсь от решения подниматься вверх. Я жду внизу, глядя вверх. Смотрю: справа темная ночь, а слева — ясный день. День и ночь разделены скалой. На темной стороне лежит большая черная змея, на светлой стороне — змея белая. Они угрожающе шипят, готовые к бою. Илья стоит вверху над ними. Змеи бросаются друг на друга, и начинается страшная битва. Черная змея оказывается сильнее, и белая отступает. Большие клубы пыли поднимаются на месте борьбы. Потом я вижу: черная змея ползет обратно. Передняя часть ее тела стала совсем белой. Обе змеи поползли к себе: одна во тьму, другая — в свет. 207 Илья: "Что ты видел? " Я: "Я видел бой двух грозных змей. Мне казалось, что черной удастся победить белую, но вдруг она удалилась, и ее голова и верхняя часть тела стали белыми". И: "Понимаешь ли ты это? Я: "Я обдумал, но понять не смог. Может, это значит, что добрые силы света станут настолько могущественными, что осветят даже тьму, что им противостоит? Илья поднимается выше, на очень высокую вершину; я следую за ним. На вершине мы подходим к какой-то кладке из огромных каменных блоков. Это круглое сооружение на вершине.208 Внутри находится большой двор, в середине — могучий валун, как алтарь. Пророк становится на этот камень, и говорит: "Это храм солнца. Это место представляет собой сосуд, что собирает солнечный свет". Илья слезает с камня, его фигура все уменьшается и, наконец, становится карликовой, совсем на него не похожей. Я спрашиваю: "Кто ты?" "Я Мим, 209, я покажу тебе неистощимый родник. Собранный свет становится водой и течет ко многим источникам с вершины в долины земли". Затем он ныряет в расщелину. Я иду за ним вниз в темную пещеру. Я слышу, как журчит родник. Внизу карлик говорит: "Вот мои колодцы, кто пьет из них, становится мудрым". Но я не могу достать вниз. Я теряю мужество. Я оставляю пещеру и, недоумевая, хожу туда-сюда по периметру двора. Все кажется странным и непонятным. Здесь одиноко и до смерти тихо. Воздух чист и прохладен, как в самых высоких горах, струятся чудесные солнечные лучи, меня окружает большая стена. Вдруг я вижу, как за камень ползет змея. Это же змея пророка! Как она могла выбраться из преисподней в верхний мир? Я иду за ней и вижу, как она заползает в стену. Для меня здесь все таинственно: маленький домик с портиком, крошечный, впритык к скале. Змеи становятся бесконечно малыми. Мне кажется, я тоже уменьшаюсь. Стены увеличиваются до размеров огромной горы, и я вижу, что я стою внизу, на основании кратера преисподней — перед домом пророка.110 Он выходит из дверей своего дома. Я: Я заметил, Илья, что ты показал и позволил мне пережить всякие странные вещи; сегодня ты мне также дал предшествовать тебе. Но я признаюсь, для меня все это абсолютно непонятно. Твой мир мне показался сегодня в новом свете. Просто сейчас я как будто отделен звездным расстоянием от места, которого еще сегодня хотел достичь. Но вот, кажется, что это одно и то же место. И: "Ты раньше очень хотел попасть сюда. Я не обманул тебя, ты сам себя обманул. Видит плохо тот, кто хочет видеть; ты перехитрил самого себя. Я: "Это правда, я очень желал добраться до тебя, чтобы больше узнать. Саломея поразила меня и привела в недоумение. У меня кружилась голова, потому что то, что она говорила, казалось мне чудовищным и безумным. Где Саломея"? Я "Какой ты импульсивный! Что с тобой? Иди к кристаллу и подготовь себя в его свете." Вокруг камня сияет венок из огня. Я охвачен страхом от того, что вижу: грубый крестьянский ботинок? Ступня гиганта, что придавила целый город? Я вижу крест, снятие креста, траур. Какое мучительное зрелище! Но томлюсь я не так долго — вижу божественного ребенка, что держит белую змею в правой руке и черную — в левой. Я вижу зеленую гору, на ней — крест Христов, поток крови течет с вершины горы — я больше не могу на это смотреть, это невыносимо, я вижу крест и Христа в час его последней муки — у подножия креста свернулась кольцом черная змея, потом она обвилась вокруг моей ноги — я неожиданно захвачен и развожу руки. Приближается Саломея. Змея обвилась вокруг всего моего тела, а я хладнокровен, как лев. Саломея говорит: "Мария была матерью Христа, ты понимаешь?" Я: "Я вижу, что страшная и необъяснимая сила заставляет меня подражать Господу в его последней муке. Но как я могу осмелиться назвать Марию матерью?" С: "Ты Христос". Я стою с разведенными руками, как распятый, мое тело туго обвито змеей: "Саломея, ты говоришь, я Христос?" 211 Кажется, я остаюсь один на высокой горе, я стою неподвижно. Змея сжимает мое тело в своих страшных кольцах, и кровь, истекая из моего тела, льется вниз по склону. Саломея наклоняется к моим ногам и обертывает их черными волосами. Она долго лежит так. Тогда она кричит: "Я вижу свет!" Действительно, она видит, ее глаза открыты. Змей падает с моего тела и остается лениво лежать на земле. Я перешагиваю ее и падаю на колени перед ногами пророка, чья фигура сияет, как пламя. И: "Твоя работа здесь выполнена. Придут другие вещи. Ищи неустанно, и прежде всего, точно опиши, что ты видишь. " Саломея смотрит в восторге от света, что излучает пророк. Илия превращается в огромное пламя белого света. Змея обвивает ее ступню, словно парализована. Саломея становится на колени перед светом в изумленной готовности к молитве. Слезы текут из моих глаз, и я спешу оттуда в ночь, как тот, кто не имеет своей части в славе мистерии. Мои ноги не касаются почвы сей земли, я словно растворяюсь в воздухе.212 [2] 213 Мое сильное желание 214 привело меня к очень яркому дню, свет которого является противоположностью темному пространству предвидения. 215 Я понимаю так, что противоположный принцип является небесной любовью, матерью. Тьма, что окружает предвидение 216, похоже, обязана тому, что она невидима во внутреннем мире и занимает место в глубинах. 217 Но сияние любви выходит из того факта, что любовь есть видимая жизнь и действие. Мое удовольствие было вместе с предвидением, и у него был веселый сад, окруженный тьмой и ночью. Я спустился к своему удовольствию, а вознесся к любви. Высоко над собой я вижу Илью: это означает, что предвидение находится ближе к любви, чем я, человек. Прежде чем подняться к любви, нужно выполнить одно условие, что представляется в виде битвы между двумя змеями. Лево — это день, право — ночь. Царство любви есть свет, царство предвидения — тьма. Эти принципы, четко разделенные, даже враждебные друг к другу, приняли облик змей. Этот облик указывает на демоническую природу обоих принципов. Я узнаю в этой битве повторение видения о борьбе между солнцем и черным змеем. 218 Тогда свет любви был уничтожен, и кровь стала литься наружу. Это была великая война. Но дух глубин 219 хочет, чтобы эта борьба рассматривалась как конфликт в природе каждого человека. 220 Так как после смерти героя нашему стремлению к жизни было некому подражать, оно ушло в глубины каждого человека и разожгло страшный конфликт меж силами глубин. 221 Предвидение — это одиночество, любовь — единение. Оба нуждаются друг в друге, и все же они друг друга убивают. Так как люди не знают, что конфликт происходит внутри их, они сходят с ума / и сваливают вину на других. Но если одна половина человечества виновата, тогда каждый человек наполовину виноват. Но он не видит конфликта в своей душе, который, однако, является источником внешней катастрофы. Если вы рассержены на своего брата, подумайте, что вы рассержены на брата в себе, то есть на то, что в вас похоже на вашего брата. Как человек вы являетесь частью человечества, и поэтому у вас есть доля от всего человечества, как если бы вы были всем человечеством. Если вы победите и убьете своих приятелей, которые в чем-то вас не поддерживают, тогда вы также убьете того человека в себе, а это значит, что вы убили часть своей жизни. Дух этого мертвого человека будет следовать за вами и не даст вашей жизнь быть радостной. Вам нужна целостность, чтобы жить дальше. Если я сам поддерживаю чистый принцип, я ступаю на одну сторону и становлюсь односторонним. Поэтому мое предвидение в принципе 222 небесной матери становится карликом, что живет в темной пещере, как нерожденный в утробе матери. Вы не следуете за ним, даже если он говорит, что вы можете испить мудрости из его источника. Но предвидение 223 представляется вам там как карликовый ум, ложный и ночной, так же, как небесная мать показывается мне в виде Саломеи. То, чему не хватает чистого принципа, выглядит как змея. Герой стремится к максимальному в чистом принципе, и поэтому он, в конце концов, влюбляется в змею. Если вы идете к мышлению, 224 возьмите свое сердце с собой. Если вы идете к любви, берите с собой голову. Любовь пуста без мышления, мышление же пусто без любви. Змей скрывается за чистым принципом. Поэтому был обескуражен, пока не нашел змею, что сразу же повела меня к другому принципу. При схождении я уменьшился. Велик тот, кто любит, так как любовь есть сущий акт великого творца, настоящий момент становления и падения мира. Могуч тот, кто любит. Но тот, кто дистанцируется от любви, только чувствует себя сильным. В своем предвидении вы признаете ничтожность нынешнего бытия как маленькую точку между бесконечностью того, что произошло, и того, что еще придет. Мыслитель мал, он чувствует себя замечательно, если он дистанцируется от мышления. Но если мы говорим о видимостях, то все как раз наоборот. Для того, кто влюблен, форма не значительна. Но его поле зрения заканчивается формой, что ему дана. Для того, кто пребывает в мышлении, форма является непревзойденной высотой Небес. А ночью он видит разнообразие неисчислимых миров и их бесконечные циклы. Влюбленный есть переполненный до краев сосуд, он ждет, чтоб отдать. Мыслящий является глубоким и пустым, он ожидает выполнения. Любовь и мышление находятся в одном и том же месте. Любовь не может существовать без мышления и наоборот. Человек всегда слишком много пребывает на одной или другой стороне. Это происходит с человеческой природой. Животным и растениям, кажется, достает всего, только человек, колеблется между слишком много и слишком мало. Он не решается, он не может определиться, сколько чему он должен. Его знаний и способностей недостаточно, и все же он должен сделать это сам. Человек растет не только изнутри себя, ведь в нем есть созидательное начало 225. В нем проявляется Бог. 226 Человеческая природа не искусна в божественности, поэтому человек колеблется между слишком много и слишком мало. 227 Дух этого времени приговорил нас к спешке. У Вас больше нет ни будущего, ни прошлого, если вы служите духу времени. Мы нуждаемся в вечной жизни. Мы несем будущее и прошлое в глубины. Будущее старо, прошлое молодо. Вы служите духу этого времени и думаете, что сможете убежать от духа глубин. Но глубины не станут медлить, они заставят вас войти в Христовы мистерии. 228 Он относится к этой мистерии, что человек не искупил через героя, и сам становится Христом. Предыдущий пример святых символически учит нас этому. Кто хочет увидеть, видеть будет плохо. Это моя воля обманула меня. Это моя воля вызвала бурю волнения среди демонов. Должен ли я поэтому не хотеть чего-либо? У меня есть воля, и я выполнил ее, как смог, и потому я лелеял в себе все, к чему стремился. В конце концов, я обнаружил, что хотел быть во всем, но не искал себя. Поэтому решил искать себя не вне себя, а внутри. Я хотел тогда понять себя, и выбрал идти дальше, не зная, чего хочу, и так я попал в мистерию. Должен ли я из-за этого больше ничего не желать? Вы хотели этой войны, и это хорошо. Если бы не хотели, тогда зло войны было бы небольшим. 229 Но своим желанием вы делаете зло великим. Если вам не удастся создать из этой войны наибольшее зло, вы никогда не познаете насильственные деяния и научитесь преодолевать борьбу, что лежит вне вас. 230 Поэтому хорошо, если вы от всего сердца желаете этого величайшего зла. 231 Вы христиане и бежите за героями, и ждете спасителей, что примут на себя все муки и всецело вас избавят от Голгофы. При этом вы 232 насыплете Голгофу по всей Европе. Если вам удастся создать страшное зло из этой войны и бросить бесчисленные жертвы в эту пропасть, — это хорошо, так как это делает каждого из вас готовым к самопожертвованию. Ибо, как и я, вы приближаетесь к исполнению тайны Христовой. Вы уже чувствуете железный кулак на своей спине. Это начало пути. Если кровь, огонь и крик отчаяния заполнят этот мир, вы узнаете себя в своих действиях: Пейте свою долю кровавых зверств войны, пируйте на убийствах и разрушении, тогда ваши глаза откроются, вы увидите, что вы сами приносите такие плоды.233 Вы находитесь на пути, если желаете всего этого. Желание создает слепоту, а слепота приводит на путь. Должны ли мы хотеть ошибок? Не должны, но вы желаете эту ошибку, вы принимаете ее за саму истину, как люди всегда делали. Символ кристалла означает непреложный закон событий, что проистекают из него. В этом семени вы поймете, что будет в будущем. Я увидел что-то страшное и непонятное. (Это было в ночь на Рождество в 1913 году.) Я увидел ботинок крестьянина, что свидетельствовало о крестьянской войне, 234 убийцах — поджигателях и кровавой жестокости. У меня для этого была только одна интерпретация — что-то страшное и кровавое лежит перед нами. Я видел ногу гиганта, что раздавила весь город. Как я могу интерпретировать этот знак иначе? Я видел, что путь к самопожертвованию начинался здесь. Все будут восхищаться этим выдающимся опытом, и в слепоте своей захотят понять его, принимая за внешние события. Это происходит внутри, это путь к завершению тайны Христовой, 235, чтобы народы научились самопожертвованию. Пускай ужас станет настолько велик, что повернет человеческие глаза внутрь, чтобы они искали себя не в других, а в самих себе. 236 Я увидел его, я знаю, это путь. Я видел смерть Христа, и я увидел его плач, я чувствовал агонию его смерти, его великой смерти. И я увидел нового бога, ребенка, который покорил демонов и держит их в руке. 237 Во власти Бога разные принципы, он объединяет их. Бог развивается путем объединения принципов во мне. Он — их союз. Если вы желаете одного из этих принципов, тогда вы находитесь в одном, но далеко от вашего пребывания в другом. Если вы хотите оба принципа, тогда вы создаете между ними конфликт, поскольку вы не можете желать обоих одновременно. Отсюда вытекает необходимость, в ней появляется Бог, он берет вашу противоречивую волю в свою руку, руку ребенка, чья воля проста и за пределами конфликта. Вы не можете научиться этому, это может только развиться в вас. Вы не можете желать этого, оно заберет волю из ваших рук. Проявляйте волю сами, это приведет на путь.238 Но в корне вы напуганы самим собой, и, следовательно, предпочитаете убегать к кому — угодно, только не к себе. Я видел жертвенную гору, кровь хлынула потоками с ее склонов. Когда я увидел, как гордость и сила радовала мужчин, как красота сияла из глаз женщины, когда разразилась большая война, тогда я понял, что человечество находится на пути к самопожертвованию. Дух глубин 239 захватил человечество и вынуждает его к самопожертвованию. Не ищите вины здесь или там. Дух глубин заключил судьбу человека в себе, так же, как захватил мою. Он ведет человечество через реки крови, к тайне. В тайне человек сам становится двумя принципами, львом и змеей. Потому что я также хочу жить по-другому, я должен стать Христом. Я был превращен в Христа, я должен вынести это. И так прольется искупительная кровь. Благодаря самопожертвованию мое удовольствие изменяется и поднимается выше, в свой высший принцип. Любовь зрячая, а удовольствие слепо. Оба принципа являются одним в символе огня. Принципы снимают с себя человеческую форму.240 Мистерия мне в образах показала, как я должен жить дальше. Я не обладаю ни одним из тех благ, что тайна показала мне, ибо я все еще должен их заслужить. 241 (Конец части 1) 205 Описание сцены в фантазии, что следует. 206 25 декабря 1913 г. 207 На семинаре 1925 г. Юнг сказал: "Несколькими вечерами позже я почувствовал, что будет продолжение, так что я снова попытался следовать той же процедуре. Но погружения не было. Я остался на поверхности. Тогда я понял, что во мне происходит конфликт касательно этого продвижения вглубь, но я не мог понять, что именно это было, я чувствовал только, что две змеи, два темных принципа, воевали между собой" (Аналитическая психология, стр. 95). Затем он рассказал о фантазии, что последовала. 208 На семинаре 1925 г. Юнг добавил: "Я подумал: " Ха, да это же священное место друидов "(Аналитическая психология, стр. 96). 209 В "Кольце Нибелунгов " Вагнера карлик Мим является мастером-кузнецом, братом Альбериха. Альберих украл золото у трех дочерей Рейна; благодаря отказу от любви он смог выковать из него кольцо, которое обладало свойством наделять безграничной силой. В ЗигфридеМим, что живет в пещере, воспитывает Зигфрида, он говорит Зигфриду убить великана Фафнира, который превратился в дракона и обладает кольцом. Зигфрид убивает Фафнира непобедимым мечом, который смоделировал Мим, и убивает Мима, который намеревался убить Зигфрида после того, как тот вернет золото. 210 На семинаре 1925 г. Юнг интерпретировал этот эпизод следующим образом: "борьба двух змей: белая означает движение в день, черная — в царство тьмы, в моральном плане также. Во мне происходил настоящий конфликт. Сопротивление слабеет, и более сильные стремления должны подняться. Из-за того, что я за день до этого был глубоко поражен увиденной жестокостью, у меня действительно было стремление найти путь к сознательному путем восхождения, как я сделал на той горе. . Илья сказал: как внизу, так и наверху. Сравните с "Адом "Данте. Гностики выражают ту же идею в символе перевернутых конусов. Таким образом, горы и кратер схожи. В этом видении не было ничего от сознательной структуры, это были просто произошедшие события. Так что я предполагаю, что Данте получил свои идеи из тех же архетипов "(Аналитической Психология с. 96–97). МакГир предположил, что Юнг ссылается на концепцию Данте "конической формы котловины ада со своими кругами, отражая с обратной стороны Небеса с их сферами "(Там же). В Aion, Юнг также отметил, что змеи — это типичная пара противоположностей, и что конфликт между змеями был мотивом, найденным в средневековой алхимии (1951, CW 9, 2, § 181). 211 На семинаре 1925 г. Юнг рассказал после заявления Саломеи, что он Христос: "Несмотря на мои возражения, она продолжала утверждать. Я сказал: " это безумие", я был настроен скептически и не мог этого принять" ("Аналитическая Психология, стр. 96). Он истолковал это событие следующим образом: "приход Саломеи и ее поклонение мне, очевидно, является стороной низшей функции, которую окружает аура зла. Кому-то становится страшно, что это может быть сумасшествие. Так начинается оно — безумие. Вы не можете осознать эти явления бессознательного, если не отдаете им себя. Если вы можете преодолеть свой страх бессознательного и позволить себе спуститься вглубь, эти явления примутся за свою собственную жизнь. Вы можете быть охвачены этими идеями настолько, что вы действительно сойдете с ума, или около того. Эти образы настолько реальны, что они буквально предлагают себя, и настолько выразительны, что человек ловится на них. Они являются частью древних тайн, на самом же деле это фантазии, сотворенные мистериями. Сравните мистерии Изиды, описанные у Апулея, с посвящением и обожествлением посвящаемого. Создается особое ощущение от прохождения такой инициации. То, что змея обвила меня своими кольцами, сыграло важную роль в моем обожествлении. Обожествлением было действие Саломеи. Животное лицо, в которое, как я чувствовал, превращалось мое, было знаменитым Леонтоцефалусом из митраических мистерий, чей облик представлен змеем, что обвился вокруг человека; голова змея лежит на голове человека, а у человека лицо льва… В этой мистерии обожествления вы превращаете себя в сосуд, и вы есть творящий сосуд, в котором примиряются противоположности. " Он добавил: "Все это от начала до конца — митраистская символика " (там же, с. 98–99). В романе "Золотой осел" Лукиан проходит посвящение в мистерии Изиды. Значимость этого эпизода в том, что он является единственным сохранившимся прямым описанием такого посвящения. О самом событии Лукиан говорит: "Я подошел к самым воротам смерти и ступил на порог Просперина, однако мне, восторженному увиденными элементами, было разрешено вернуться. В полночь я увидел светящее солнце, словно это был полдень, и я вступил в присутствие богов преисподней и богов верхнего мира, стоял возле их и молился им". Потом в храме он предстал на трибуне перед толпой. На нем были одежды с узорами змей и и крылатых львов, он держал факел, и носил "и носил венец из пальмового дерева, чьи листья торчали, словно лучи света" ("Золотой осел", Пер. Р. Грейвс [Хармондсворт: Penguin, 1984], стр. 241). В Юнговском экземпляре этой работы, переведенной на немецкий язык, этот отрывок подчеркнут на полях.