Карл Юнг. КРАСНАЯ КНИГА (20)

Глава 9 Второй день Сон не принес мне спасительного слова (111). Издубар лежал безмолвно и неподвижно всю ночь, до рассвета(112). Я побродил по горному хребту, размышляя и смотря назад, в мои Западные земли, где так много знания, и где так много возможностей помощи. Я люблю Издубара и не хочу, чтобы он жалко зачах. Но откуда ждать помощи? Никто не будет странствовать по пути холода и жара. А я? Я боюсь возвращаться на тот путь. Восток? Может, там спасение? Но как насчет опасностей, что реют в неизвестном? Я не хочу ослепнуть. Какая польза Издубару от этого? Да я и не смогу нести этого хромого, если ослепну. Да, если бы я был такой сильный, как Издубар. Какой толк здесь от науки? Ближе к вечеру я подошел к Издубару и сказал: «Издубар, принц мой, послушай! Я не дам тебе умереть. Близится второй вечер. Нам нечего есть и ничего не останется кроме как умереть, если я не найду помощь. С Запада мы не можем ее ждать, но с Востока- возможно. Ты не встречал никого на пути, кого мы могли бы позвать на помощь?» Издубар: «Брось! Когда смерть придет, тогда и будет.» Я: «У меня сердце кровью обливается при мысли оставить тебя здесь, не сделав все, чтобы помочь тебе» Из.: «Какая польза тебе от твоей магической силы? Если бы ты был так силен, как я, ты бы мог понести меня. А твое зелье может лишь убить, но никак не помочь.» Я: «Если бы мы были в моей стране, нам бы были в помощь фургоны» Из: «Если бы мы были в моей стране, твоя отравленная стрела не настигла бы меня» Я: «Скажи, ты не знаешь никого с восточной стороны, кто мог бы помочь?» Из: «Дорога здесь длинная и пустынная, и когда ты дойдешь до равнин, переправившись через горы, ты встретишь могучее солнце, которое ослепит тебя» Я: «А что если я буду идти ночью, а днем буду прятаться от солнца?» Из: «Ночью все змеи и драконы выползают из своих нор, и ты, безоружный, неизбежно станешь их жертвой. Оставь все, как есть. Какой от этого прок? Мои ноги парализовало, они оцепенели. Я предпочитаю не возвращаться домой с такими трофеями.» Я: «Так мне не стоит всем рисковать?» Из: «Бесполезно! Лучше не станет, если ты умрешь» Я: «Дай мне немного подумать, может, спасительная мысль еще придет ко мне». Я отошел и сел на гребень горы. И во мне развернулась такая речь: Великий Издубар, ты в беспомощном положении — я не меньше (113). Что можно сделать? Не всегда нужно действовать; порою лучше подумать. В душе я уверен, что Издубар не совсем реален в обычном смысле слова, скорее иллюзия/фантазия. Выход можно найти, если посмотреть на ситуацию под другим углом…посмотреть… посмотреть… поразительно, даже здесь мысли отдаются эхом; надо быть, я совсем один. Но вряд ли это надолго. Конечно же он не признает, что он иллюзия, а вместо того будет утверждать, что он совершенно реален, и что ему можно помочь лишь реальным путем: тем не менее, стоит попробовать. И я воззвал к нему: Я: «Мой принц, Могущественный, послушай: меня посетила мысль, которая может нас спасти. Я думаю, что ты не реален, лишь только иллюзия» Из: «Это ужасная мысль. Убийственная. Ничтожно покалечил меня, а теперь заявляешь, что я не настоящий?» Я: «Пожалуй, я недостаточно ясно выразился, я слишком много говорил на языке Запада. Конечно, я не имел в виду, что ты совсем ненастоящий, я лишь хотел сказать, что ты реален настолько, насколько реальна иллюзия. Если бы ты это принял, нам бы это много дало» Из: «И что бы нам это дало? Ты дьявол-мучитель» Я: «Несчастный, я не собираюсь мучить тебя. Рука лекаря не стремится истязать, даже если причиняет боль. Неужели ты не можешь признать, что ты иллюзия?» Из: «Горе мне! В какую магию ты хочешь меня втянуть? Разве это поможет мне, если я приму себя за иллюзию?» Я: «Ты знаешь, как много значит имя, которое носит человек. Ты также знаешь, что часто больным дают новое имя, чтоб исцелить их, ибо с новым именем они обретают новую сущность». Из: «Ты прав, наши священники тоже так говорят.» Я: «Так ты готов принять, что ты иллюзия?» Из: «Если это поможет, да». И тогда внутренний голос сказал мне: хоть теперь и признано, что он иллюзия, ситуация остается крайне сложной. Иллюзию нельзя так просто отрицать, так же как и обращаться с ней смиренно. Нужны действия. Во всяком случае, он иллюзия — а значит, намного изменчивей. Думаю, надо поступить так: возьму пока его к себе на спину. Я подошел к Издубару и сказал ему: «Я нашел выход. Ты стал легким. Легче перышка. Теперь я могу нести тебя». Я обхватываю его руками и поднимаю; он легче воздуха, и мне приходится делать усилия, чтоб не оторваться от земли, поскольку моя ноша поднимает меня в воздух. Из: «Очень ловкий ход. Куда ты несешь меня?» Я: «Я собираюсь нести тебя в низины Западных земель. Мои товарищи охотно приютят такую большую иллюзию. Как только мы пересечем горы и доберемся до жилищ радушных людей, я спокойно возьмусь за поиски средства вернуть тебе прежнее состояние.» С Издубаром на спине, я с большой осторожностью слез по узкой горной тропе, при чем опасность состояла не столько в том, я мог потерять равновесие из-за своей ноши или скатиться вниз по склону, сколько в том, что меня мог унести ветер. Я изо всех сил держался за свою слишком легковесную ношу. Наконец мы спустились в долину, на холодно-жаркий путь боли. Но на сей раз меня подхватил проносящийся со свистом Восточный ветер и понес через узкие скалы и поля к безлюдным местам, так, что пути боли я не коснулся. Я быстро промчал живописные земли. Впереди я увидел двух людей: Аммония и одного Красного/Рыжего. Когда бы приблизились к ним, они повернулись и, увидев нас, скрылись в поле с ужасающими криками. Я, должно быть, оказался весьма причудливым зрелищем. Из: «Кто эти юродивые? Это твои товарищи?» Я: «Это не люди, это так именуемые реликты прошлого, которых еще можно случайно встретить в Западных землях. Раньше они были очень важными. Сейчас же их используют в основном как пастухов.» Из: «Какая удивительная страна! Но гляди, там вон город? Отнесешь меня туда?» Я: «Нет, Боже упаси! Я не хочу, чтоб собралась толпа, как только там засветится живая душа. Разве ты не чуешь? Они опасны с тех пор, как стали готовить сильнейшие яды, от которых даже я защищаюсь. Люди там полностью парализованы, окутаны бурым ядовитым туманом и могут передвигаться только искусственным способом. Но нам не стоит беспокоиться. Ночь уже почти наступила, и нас никто не увидит. Более того, никто и не признал бы, что видел меня. Я знаю здесь один отдаленный дом. Там живут мои близкие друзья, они примут нас на ночь». Мы с Издубаром прилетели к тихому темному саду и уединенному дому. Я спрятал Издубара под навислыми ветвями дерева, подошел к дому и постучал. Я подумал о двери: она слишком мала. Издубар никак не пролезет через нее. Однако — иллюзия не занимает пространства! Как эта чудесная мысль не пришла ко мне раньше? Я возвращаюсь в сад, без малейших усилий сжимаю Издубара до размера яйца и кладу себе в карман. Затем иду в гостеприимный дом, где Издубар сможет вылечиться. [2] [HI 48] (114) Так мой Бог был спасен. Его спасло как раз то, что как ни странно можно было считать губительным, а именно провозглашение его плодом воображения. Как часто люди полагали, что это приводило Богов к исчезновению. (115) И, безусловно, это было серьезной ошибкой, так как это наоборот спасало Бога. Он не умирал, а становился живой фантазией, чье воздействие я ощутил на своем теле: моя врожденная тяжесть постепенно растворилась, а холодно-жаркий путь боли больше не обжигал и не леденил мои ступни. Я был невесом, ветер нес меня легко, как перышко, в то время как я нес великана.(116) Принято считать, что так Бога можно было убить. Однако Бог был спасен, он выковал новую секиру/топор в огне и снова погрузился в Восточный поток света, чтоб возобновить свой прежний цикл.(117) Мы же, умные люди, ползали вокруг отравленного хромого, и даже не знали, что нам чего-то не достает. Но я любил своего Бога, я взял его в человеческий дом, так как был убежден, что он действительно жив как иллюзия/вымысел/фантазия и не должен быть брошен, раненый и слабый. Поэтому я познал чудо невесомого тела, когда обременил себя Богом. Св. Христофору, гиганту, трудно было носить свою ношу, хоть это и был Христос- ребенок.(118) А я был мал, как ребенок, и нес великана, тем не менее, моя ноша поднимала меня в воздух. Христос-ребенок стал легкой ношей для великана Кристофера, когда сам сказал: «Сладко мое бремя и легка моя ноша». (119) Мы не должны носить Христа, как словно он был бы непереносимым, но мы сами должны быть Христом, ибо тогда наше бремя сладко и наша ноша легка. Этот видимый и вещественный мир является одной реальностью, но фантазия/иллюзия/воображение — это другая реальность. Пока мы оставляем Бога в стороне как видимого и вещественного, он будет непереносимым и безнадежным. Но если мы превращаем Бога в иллюзию/фантазию, — он внутри нас, и его легко нести. Бог вне нас увеличивает вес всего, что тяжело, тогда как Бог внутри нас все тяжелое делает легким. Потому все Христофоры сгорблены и тяжело дышат — их мир тяжелый. Многие хотели найти помощь для своего недомогающего Бога, и их проглотили змеи и драконы, что таились на пути в страну солнца. Они погибали от слишком яркого дневного света и становились темными людьми, ибо их глаза были ослеплены. Сейчас же они ходят кругами, как тени, и говорят о свете, хотя мало что видят. А их Бог — во всем том, чего они не видят: Он — в темных Западных землях, и он обостряет глаз зрячих, и он содействует тем, кто варит яд, и он направляет змей к ногам слепых нарушителей/преступников. Поэтому, если вы благоразумны, возьмите Бога с собой, и тогда вы всегда будете знать, где он. Если его не будет с вами в Западных странах, он придет к вам ночью в гремящих доспехах и с сокрушающим боевым топором.(120) Если его с вами не будет в краю рассвета, вы нечаянно наступите на божественного червя, который только и ждет вашего опрометчивого шага. Вы все получаете от Бога, которого носите, но не его оружие, так как он раздробил его. Он нуждается в оружии, когда завоевывает. Но что еще вы хотите завоевать? Ваши завоевания ограничены землей. А что такое земля? Это то, что вращается и висит, как капля, в космосе. Вы не достигнете солнца, и ваша власть не распространится даже на пустынные земли луны. Также вы не завоюете море, ни снег на полюсах, ни песок в пустыне, лишь несколько участков зеленой земли. Вы не завоюете всего, сколько бы времени у вас не было. Завтра ваша власть превратится в прах, ибо прежде всего вы должны завоевать смерть. Так что не будьте глупыми, бросьте свое оружие. Бог свое раздробил. Вам достаточно доспехов, чтоб защититься от тех глупцов, которые еще страдают жаждой завоевания. Доспехи Бога сделают вас неуязвимыми и невидимыми для самых злобных глупцов. Возьмите Бога с собой. Отнесите его вниз, в ваши темные земли; там живут люди, которые каждое утро протирают глаза, и все равно всегда видят одно и то же. Опустите вашего Бога в туман, полный яда, но не так, как те ослепленные, что пытаются осветить тьму при помощи фонарей, он этого не понимает. Вместо того, тайно внесите вашего Бога в радушный дом. Человеческие хижины малы, и они не могут принять Бога, несмотря на их желание и гостеприимность. Следовательно, не ждите, пока огрубевшие неумелые руки людей раскромсают вашего Бога на куски, а обнимите его с любовью, пока он снова не обретет форму своего первого зарождения. Не позволяйте человеческому глазу увидеть так сильно вами любимого, величественного, в состоянии болезни или бессилия. Считайте, что ваши товарищи-люди являются животными, сами того не зная. Пока они ходят на пастбище, лежат на солнце, вскармливают детенышей или спариваются друг с другом, они прекрасные и безобидные создания темной Матери Земли. Но когда появляется Бог, они начинают неистовствовать, ибо близость Бога делает их неистовыми. Они дрожат от страха и приходят в ярость и вдруг начинают затевать братоубийственные битвы, как только один учует приближение Бога в другом. Так что спрячьте Бога, что несете с собой. Пускай они неистовствуют и калечат друг друга. Ваш голос слишком тих, чтобы эти свирепствующие смогли его услышать. Поэтому не говорите о Боге и не показывайте его, а сидите в уединенном месте и пойте на старинный манер заклинания: Положи яйцо перед собой, Бога в его зарождении. И созерцай его. И высиди его магическим теплом своего взгляда. 111 В Рукописном Черновике написано: «Я мало спал; неясные сны больше расстроили меня, чем подсказали выход» (ст.686) 112 9 января 1914 г. 113 В Черновике: «и тогда другой голос заговорил во мне, как эхо» (ст.309) 114 Это относится к сцене в тексте, описывающей, как Юнг уменьшил Издубара до размера яйца, так, что мог тайно внести его в дом, чтоб вылечить его. Юнг сказал Аниеле Яффе по поводу этих отрывков, что некоторые иллюзии ведомы страхом, как в главе про дьявола или в главе про Гильгамеша — Издубара. С одной стороны, искать способ спасти великана казалось бессмысленным, но он чувствовал, что если он этого не сделает, потерпит неудачу. Осознание того, что он захватил Бога, было платой за забавное решение. Многие из этих фантазий были великолепными комбинациями возвышенного и нелепого. (МР, ст. 147-48). 115 В Черновике: «Как и другие Боги, во многих предыдущих случаях, Бог был провозглашен фантазией, поэтому предполагается, что с ним заключено соглашение» (ст..314) 116 Дальше в Черновике: «Мы, люди, явно верили, что воображаемого не существует, и если мы признали что-то фантазией, то оно должно быть тщательно и наверняка уничтожено. (ст. 314). В 1932 Юнг высказывал свое мнение по поводу пренебрежительного отношения современности к фантазии (Развитие личности, CW 17, параграф 302). 117 Это, должно быть, относится к следующей главе. 118 Св. Христофор (из греческого «носящий Христа») — мученик, живший в третьем веке. Согласно легенде он искал отшельника, чтобы тот рассказал ему, как служить Иисусу. Отшельник подсказал ему переносить людей через опасный речной брод, что тот и стал делать. Однажды его попросил перенести через реку мальчик. Христофору он показался тяжелее всех, и тогда мальчик сказал, что он Христос, и что он несет на себе все тяготы мира. 119 Матвей II:30. 120 Т. е. Издубар пришел к Юнгу.