- 1097 Просмотров
- Обсудить
Посвящаю моему сыну В обширном поле град обширный Блестел, увенчанный Кремлем, Молящийся молитвой мирной Перед Успенья светлым днем. Над белокаменным простором Сверкало золото крестов, И медленным, созвучным хором Гудели сорок сороков. Входил, крестясь, в собор Успенский И знаменитых предков сын, И бедный плотник деревенский, И миллионщик-мещанин; Шли рядом, с миром и любовью, Они в дом Божий, в дом родной, Внимать святому славословью Единоверною семьей. Меж тем как гимн взносился кроткой И как сияли алтари,— Вблизи дворца, перед решеткой, Стояли человека три: Лицом не сходны, ни душою, И дети не одной земли, Они, сошедшись, меж собою Беседу долгую вели. Один, с надменностию явной, Стоял, неловок и суров, Заморский гость из стародавной Столицы лордов и купцов, Наследник той саксонской крови, Которой силам нет утрат,— И на смешение сословий Глядел, дивясь, аристократ. Второй, в сраженьях поседелый, Был спутник тех, которых вел Чрез все межи и все пределы Наполеоновский орел; И этот в золоте заката Блестящий города объем — В осенню ночь пред ним когда-то Стоял в сиянии другом. Невольно третий на соборы, На круг чертогов вековых Бросал порой живые взоры, И сказывалось речью их, Что был не чужд в Кремле он этом, Не путник в этом он краю, Что русский с радостным приветом Смотрел на родину свою. «Да,— говорил в своей гордыне Угрюмый лорд,— ваш край велик, Окрепла ваша власть, и ныне Известен в мире русский штык. Да, ваша рать врагов смирила, И по морям ваш ходит флот, Но где опоры вашей сила, Где ваш незыблемый оплот? Учениками не всегда ли Вы были Западной земли? Вы многое у нас узнали И многое переняли. Но в продолжение столетий В чем изменился ваш народ? Скажите, поколенья эти Сумели ль двинуться вперед?» — «Так,— молвил русский,— обучала Чужбина нас; подарено Землею вашей нам не мало; Но не далося нам одно, Одна здесь Запада наука Не принялась,— наш край таков: Осталось свято сердцу внука, Что было свято для отцов. Блаженства познает мирские Недаром, может быть, страна, Недаром Рим и Ниневия Все взяли роскоши сполна! Свой блеск высокою ценою Надменный Запад ваш купил, И, ослепленный суетою, Он ищет тайны наших сил... Вы станьте здесь, когда повсюду Толпа, стекаясь без конца, Как к празднику, в сплошную груду Слилась у Красного крыльца, Не изменяясь в род из рода, Любя и веруя, как встарь,— И средь гремящих волн народа В Кремле проходит русский царь! Вы станьте здесь, среди России, Когда в торжественной ночи Звучат священные литии, Блестят несметные лучи; Когда, облита морем света, Молитвой теплою полна,— Мгновением вся площадь эта В Господний храм обращена; Когда для вести благодатной Отверзлись царские врата, И радостно вельможа знатный Целует нищего в уста, И снова возносясь, и снова, Везде, от долу до небес, Гремит одно святое слово, Один возглас: "Христос воскрес!"» Речь русского нетерпеливо Француз прервал: «Быть может, да; Но силой вашего порыва Что свершено? Прошли года, Года идут; где ваше дело? Где подвиг ваш, когда кругом Европа целая кипела Наукой, славой и трудом? Где вы скитались в годы оны, Когда страшил соседов галл, И Хлодвиг Рима легионы При Суассоне поражал? Кто ведал про народ ваш дикий? Какой здесь след есть той поры, Как цвел наш край и Карл Великий Гаруна принимал дары?1 Где были вы в дни чести бранной, Когда стремительной молвы Пронесся в мире гул нежданный С конца в конец? Где были вы, Когда, поднявшись ратным станом, Европа ухватила крест И прогремел над мусульманом Ее восторженный протест? Когда вас видели? Тогда ли, Как средь песков Сирийских стран Свои мы ставки укрепляли Костями падших христиан? Тогда ль, когда решали снова Своею кровью мы вопрос И стражей воинства Христова Стал над пучиною Родос?2 Тогда ль, когда и пред могилой Еще не смея отдохнуть, Святой король с последней силой Предпринял смертоносный путь, Когда в глуши чужого края, Исполнен помыслом одним, Поборник умер, восклицая: «Ерусалим! Ерусалим!»3 Какая здесь свершалась драма? Где было ваше первенство, Когда моря принудил Гама Дорогу дать ладье его? Когда, отдвинув мира грани, Свой материк искал Колумб И средь угроз и поруганий Стоял, глаза вперив на румб? Когда в день скорбный озарило Лучом небесным с высоты «Преображенье» Рафаила Его отжившие черты?4 Когда везде встречались взгляду Дела, колеблющие мир? Когда Медина вел армаду5 И «Гамлета» писал Шекспир? Когда наш блеск, дивя чужбину, Проник до этого Кремля6; Когда Мольер читал Расину Свой труд в чертогах короля; Когда в величии и славе Вознесся пышный наш Версаль,— Чем были вы хвалиться вправе? Что вы в свою внесли скрижаль?» Пришельца гордой укоризне В раздумьи русский отвечал: «Да, не дан был моей отчизне Блеск ваших западных начал: Крутой Россия шла дорогой, Носила горестный венец, И семьсот лет с любовью строгой Ее воспитывал Творец! Пока у вас смирял со славой Пепина сын7 войны разгар,— Наш край дорогой был кровавой Варягов, готфов и болгар. Теснимы грабежом и бранью, Тогда встречали кривичи Вотще своей убогой данью Хазаров лютые мечи. Был срок, когда нахлынул рьяно На вас, арабов, грозный вал, И папа дружбу мусульмана Подобострастно покупал8: От алтаря Святой Софии В те приносила времена Молитву первую России Богоугодная жена. Когда крестового похода На Западе раздался клик,— В пределах русского народа Был натиск лют и гнет велик: Страну губили печенеги, Свирепых половцев орды, И венгров буйные набеги, И смуты княжеской вражды. В те дни пошел к святому граду Какой-то инок Даниил За край родной зажечь лампаду И помолиться Богу сил9; И горячо монах безвестный Молился, знать, за Русь свою, Зане помог ей царь небесный В тяжелом устоять бою. Когда делили ваши рати Труды святого короля, Была восстать в спасенье братий Не в силах Русская земля: Тогда у нас пылали селы И рушилися города, И вдоль пути, где шли монголы, Лежала тел людских гряда. С твердыни сбиты, киевляне Тогда, столпясь в Господний храм, Обрекшись гибели заране, Сраженье продолжали там И билися во имя Бога, И был лишь битве их конец, Когда, изрублен, у порога, Крестясь, последний лег боец. Но их молитв предсмертных слово Взнеслось к зиждителю небес: Послал на поле Куликово Нам помощь он своих чудес10: Врагов несметных рушил силу, И всемогущею рукой Отверзший Лазаря могилу Разбил ярем наш вековой. Да, вас судьба дарила щедро! Досель не тщетный звук для вас Баярд, и Сид, и Сааведра11, И Барбаросса, и Дуглас. Сердца народа согревая, В них здесь глубоко вмещено Одно лишь имя: Русь святая! И не забудется оно. Припоминая дни печали, Татар и печенегов бич, Мы сами ведаем едва ли, Кто был Евпатий и Претич12. Мы говорили в дни Батыя, Как на полях Бородина: Да возвеличится Россия, И гибнут наши имена! Да, можете сказать вы гордо, Что спросит путник не один Дорогу к улице Стратфорда, Где жил перчаточника сын13, Что, на Ромео иль Макбета Смотря с толпой вельмож своих, Надменная Елисавета Шекспира повторяла стих. Нас волновала в ту годину Не прелесть вымыслов его; Иную зрели мы картину, Иное речи торжество: Пока, блестящая багряно, В пожаре рушилась Москва,— Смиряли Грозного Ивана Монаха смелые слова14. Была пора, когда ждал снова Беды и гибели народ, Пора Прокофья Ляпунова, Другой двенадцатый наш год: И сил у нас нашлося много Порою той, был час велик, Когда, призвав на помощь Бога, Спасал Россию гуртовщик15; Когда, распадшею громадой, Без средств, без рати, без царя16, Страна держалася оградой Единого монастыря, И, с властию тягаясь злою, Здесь сокрушали края плен Пожарский — доблестной борьбою, Святою смертью — Ермоген. И здесь же, овладев полсветом, Ваш смелый временщик побед Стоял, смутясь, на месте этом Тому назад лишь двадцать лет17; Здесь понял грозный воевода, Что ни насилье, ни картечь Не сладят с жизнию народа, Что духа не сражает меч! Во времена веселий шумных Версальских золотых палат Был полон Кремль стенаньем чумных, Ревел в нем бунт и бил набат18. Но, нашу Русь не покидая, В те дни Всевышнего покров Спасал дитя для славы края И от чумы, и от стрельцов. И юный царь дивил на троне Не блеском ваши все дворы: Покуда в вашем Вавилоне Шли богомерзкие пиры19,— Неутомимо и упрямо Работал он за свой народ И в бедной мастерской Сардама Сколачивал свой первый бот. И в ваши пронеслись владенья Удары молотка его, И будут помнить поколенья, Царя-гиганта мастерство. Уж восстают молвы глухие Кичливых западных держав, Уж ненавистна им Россия, И близок, может, час расправ! Для прежних подданных татарских Настанет день, придет пора, Когда из уст услышим царских Мы зов пустынника Петра! Поднимет веры он в опору Святою силою народ, И мы к Софийскому собору Свершим крестовый свой поход. Вы тоже встанете,— не с нами: Христовых воинов сыны Пойдут на нас под бунчуками В рядах защитников Луны; И предков славу и смиренье Переживет потомков грех: Постыдно будет им паденье, Постыдней ратный их успех! И мы, теснимые жестоко Напором злым со всех сторон, Одни без лжи и без упрека, Среди завистливых племен, На Бога правды уповая, Под сению его щита, Пойдем на бой, как в дни Мамая, Одни с хоругвию креста!..» Он смолк. Сиял весь град стоглавый С Кремлем торжественным своим, Как озарен небесной славой, В лучах вечерних перед ним. Взглянул он вдохновенным взором На прежнее сельцо Москов20, И залилися медным хором Кругом все сорок сороков.
Примечания
1. Знаменитое посольство арабского халифа Гаруна-аль-Рашида, который отправил к Карлу Великому, между прочими богатыми дарами, слона и пленисферу, или часы с боем, первые в Европе.
2. Крестовые рыцари св. Иоанна Иерусалимского, теснимые в Сирии мусульманами, овладели островом Родосом и воздвигли на нем твердыню, которая более двух столетий (1310-1530) отражала удары египтян и турок.
3. Св. Людовик, король французский, уже опасно больной, взял снова крест (1270) и поплыл в Африку сражаться против мусульман (последний крестовый поход). Он умер под стенами Туниса. Последние слова его были: «Иерусалим! Иерусалим!»
4. Известно, что гроб Рафаэля выставлен был в его мастерской под великолепною, не совсем еще оконченною им картиною «Преображения Господня» (1538). Он умер в страстную пятницу.
5. Так названная «непобедимая армада» короля испанского — флот, состоявший из 150 судов, которые вел против Англии герцог Медина Сидониа (1588).
6. Известно покровительство, которое царь Алексей Михайлович оказывал иностранцам, и желание его воспользоваться плодами науки и просвещения Запада.
7. Пепина сын — Карл Великий.
8. Разорвав, в конце IX века, связь с восточною церковию, папы впали в глубочайшее унижение: разврат и бессилие римского двора в эту пору мало чем уступали времени Борджиев. Престолом св. Петра располагали много лет две бесстыдные женщины, мать и дочь, Теодора и Мароция, а в то же время африканские арабы, утвердившись в Сицилии, беспрестанно нападали на Италию, не раз подходили к самому Риму и заставляли пап откупаться от них дорогою ценою. Только вмешательство немецкого короля Оттона Великого положило конец этой позорной эпохе (964).
9. Во время 2-го крестового похода пришел во св. землю паломник Даниил и испросил у иерусалимского короля Балдуина позволение поставить на гробе Господнем в светлое Христово воскресенье (1115) кандило за всю землю Русскую (припомним, что это было у нас гибельное время княжеских распрь и половецких набегов). О Данииле см. прекрасный рассказ г. Шевырева в его лекциях об истории русской словесности.
10. На Мамаевом побоище татаре начинали уже брать верх, как пред войском христианским явились св. мученики Борис и Глеб на белых конях, и, одушевленные этим видением, воины Димитрия сломили силу татарскую.
11. Сааведра — Сервантес.
12. Воевода Претич и киевский отрок, которого имя не записано Нестором, спасли Киев с Ольгою и Владимиром-младенцем от печенегов в то время, как Святослав воевал в Болгарии (968). Евпатий, герой рязанский, бросившийся один на рать Батыя, воспет Языковым.
13. Перчаточника сын — Шекспир.
14. Известен ужасный пожар Москвы в 1547 г., когда к молодому Иоанну IV, удалившемуся на Воробьевы горы, явился Сильвестр и силою речи своей произвел на сердце царя то впечатление, которому Россия была обязана многими летами благоденствия.
15. Гуртовщик — Кузьма Минин Сухорукий, нижегородский мещанин, торговавший рогатым скотом.
16. Время междуцарствия.
17. Автор предполагает, что разговор происходил в 1832 г.
18. Стрелецкие бунты во время детства Петра Великого, не раз угрожавшие ему смертию, от которой он сохранен был видимым заступлением промысла.
19. Богомерзкие пиры — Так называемые ужины регентства (les soupers de la Regence).
20. сельцо Москов — Под этим именем является Москва в древнейшем известии, 1147 года: «И прислав Гюрги (Юрий Долгорукий) и рече: Приди ко мне, брате, в Москов» (Ипатиевская летопись).
Три века русской поэзии.
Составитель Николай Банников.
Москва: Просвещение, 1968.
Нет, не им твой дар священный! Нет, не им твой чистый стих! Нет, ты с песнью вдохновенной Не пойдешь на рынок их! Заглушишь ты дум отзывы, И не дашь безумцам ты Толковать твои порывы, Клеветать твои мечты. То, чем сердце трепетало, Сбережешь ты от людей; Не сорвешь ты покрывала С девственной души своей. Тайну грустных вдохновений Не узнают никогда; Ты, как призрак сновидений, Пронесешься без следа. Безглагольна перед светом, Будешь петь в тиши ночей: Гость ненужный в мире этом, Неизвестный соловей.
Каролина Павлова. Полное собрание стихотворений.
Библиотека поэта. Большая серия.
Москва, Ленинград: Советский писатель, 1964.
Чего твоя хочет причуда? Куда, мотылек молодой, Природы блестящее чудо, Взвился ты к лазури родной? Не знал своего назначенья, Был долго ты праха жилец; Но время второго рожденья Пришло для тебя наконец. Упейся же чистым эфиром, Гуляй же в небесной дали, Порхай оживленным сапфиром, Живи, не касаясь земли.— Не то ли сбылось и с тобою? Не так ли, художник, и ты Был скован житейскою мглою, Был червем земной тесноты? Средь грустного так же бессилья Настал час урочный чудес: Внезапно расширил ты крылья, Узнал себя сыном небес. Покинь же земную обитель И участь прими мотылька; Свободный, как он, небожитель, На землю гляди с высока!
Каролина Павлова. Полное собрание стихотворений.
Библиотека поэта. Большая серия.
Москва, Ленинград: Советский писатель, 1964.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.