- 1007 Просмотров
- Обсудить
Где ни бродил с душой унылой, Как ни текли года,— Всё думу слал к подруге милой Везде я и всегда. Везде влачил я, чужд забавам, Как цепь, свою мечту: И в Альбионе1 величавом, И в диком Тимбукту2, В Москве, при колокольном звоне Отчизну вновь узрев, В иноплеменном Лиссабоне, Средь португальских дев, И там, где снится о гяуре3 Разбойнику в чалме, И там, где пляшет в Сингапуре Индейская альмэ4, И там, где города под лавой Безмолвствуют дома5, И там, где царствует со славой Тамеа-меа-ма6, Когда я в вальсе мчался с дамой, Одетою в атлас, Когда пред грозным далай-ламой7 Стоял я, преклонясь, Когда летел я в авангарде На рукопашный бой, Когда на мрачном Сен-Готарде8 Я слушал ветра вой, Когда я в ложе горе Теклы9 Делил, как весь Берлин, Когда глядел на пламень Геклы10, Задумчив и один, В странах далеких или близких, В тревоге тяжких дней, На берегах миссисипийских, На высях Пиреней, На бурном море, без компаса, В лесу, в ночной поре, В глухих степях на Чимборасо11, В столице Помаре12,— Где ни бродил с душой унылой, Как ни текли года,— Всё думу слал к подруге милой Везде я и всегда.
Примечания
Написано, по всей вероятности, летом 1846 г. Павлова, обиженная рецензией Панаева на «Разговор в Кремле» (С, 1854, No. 9), где было вновь напечатано это стихотворение, вспоминает, при каких обстоятельствах оно попало к нему: «Мне пришлось понять горькую истину и убедиться, что из вашей памяти совершенно изгладился день, о котором я сохраняла столь приятные и живые воспоминания, прекрасный июльский день, который вы провели у меня на даче в окрестностях Москвы. Я принуждена, увы! вам напомнить, как мы с вами ходили по липовой аллее, восхищаясь природой, говоря о поэзии, и как я вам тогда прочла эти же стихи, мною в шутку написанные, и как вы были в восторге от этой пародии и выпросили ее у меня» (изд. 1915 г., т. 2, стр. 331). Стихотворение написано в качестве эксперимента, с намерением продемонстрировать богатство экзотических рифм, за пристрастие к которым Панаев упрекал поэтессу. В рецензии на «Разговор в Кремле» (С, 1854, No. 9) он привел полностью текст «Везде и всегда» для подтверждения того, что формальные достоинства не составляют существа поэзии. Панаев писал: «Никто не станет спорить, что по богатству, оригинальности рифм это стихотворение не имеет себе подобного... Но какое впечатление оно производит? Есть ли в нем поэзия?.. Оно может рассмешить как удачная шутка, но поэзии в нем нет и тени».
1. Альбион — старинное название Англии.
2. Тимбукту — древний город в Африке.
3. Там, где снится о гяуре — подразумевается Кавказ; гяур — иноверец у мусульман.
4. Альмэ — танцовщица в некоторых восточных странах.
5. Под лавой Безмолвствуют дома. — Имеется в виду Помпеи или Геркуланум — города Древнего Рима, разрушенные и засыпанные пеплом при извержении Везувия в 79 г.
6. Тамеа-меа-ма — имя нескольких королей Гавайских островов, наследовавших один другому.
7. Далайлама — глава тибетской церкви и верховный правитель Тибета.
8. Сен-Готард — альпийский горный массив.
9. Текла — героиня трагедии Ф. Шиллера «Смерть Валленштейна», жених которой Макс Пикколомини (герой той же трагедии) погиб в битве со шведами.
10. Гекла — действующий вулкан в Исландии.
11. Чимборасо — потухший вулкан в Южной Америке (Эквадоре).
12. Столица Помаре — город Папеете на острове Таити, где жили цари династии Помаре.
Каролина Павлова. Стихотворения.
Москва: Советская Россия, 1985.
Зовет нас жизнь: идем, мужаясь, все мы; Но в краткий час, где стихнет гром невзгод, И страсти спят, и споры сердца немы,— Дохнет душа среди мирских забот, И вдруг мелькнут далекие эдемы, И думы власть опять свое берет. _________ Остановясь горы на половине, Пришлец порой кругом бросает взгляд: За ним цветы и майский день в долине, А перед ним — гранит и зимний хлад. Как он, вперед гляжу я реже ныне, И более гляжу уже назад. Там много есть, чего не встретить снова; Прелестна там и радость и беда; Там много есть любимого, святого, Разбитого судьбою навсегда. Ужели всё душа забыть готова? Ужели всё проходит без следа? Ужель вы мне — безжизненные тени, Вы, взявшие с меня, в моей весне, Дань жарких слез и горестных борений, Погибшие! ужель вы чужды мне И помнитесь, среди сердечной лени, Лишь изредка и тёмно, как во сне? Ты, с коей я простилася, рыдая, Чей путь избрал безжалостно творец, Святой любви поборница младая,— Ты приняла терновый свой венец И скрыла глушь убийственного края И подвиг твой, и грустный твой конец. И там, где ты несла свои страданья, Где гасла ты в несказанной тоске,— Уж, может, нет в сердцах воспоминанья, Нет имени на гробовой доске; Прошли года — и вижу без вниманья Твое кольцо я на своей руке. А как с тобой рассталася тогда я, Сдавалось мне, что я других сильней, Что я могу любить, не забывая, И двадцать лет грустеть, как двадцать дней. И тень встает передо мной другая Печальнее, быть может, и твоей1! Безвестная, далекая могила! И над тобой промчалися лета! А в снах моих та ж пагубная сила, В моих борьбах та ж грустная тщета; И как тебя, дитя, она убила,— Убьет меня безумная мечта. В ночной тиши ты кончил жизнь печали; О смерти той не мне бы забывать! В ту ночь два-три страдальца окружали Отжившего изгнанника кровать; Смолк вздох его, разгаданный едва ли; А там ждала и родина, и мать. Ты молод слег под тяжкой дланью рока! Восторг святой еще в тебе кипел; В грядущей мгле твой взор искал далеко Благих путей и долговечных дел; Созрелых лет жестокого урока Ты не узнал,— блажен же твой удел! Блажен!— хоть ты сомкнул в изгнанье вежды! К мете одной ты шел неколебим; Так, крест прияв на бранные одежды, Шли рыцари в святой Ерусалим, Ударил гром, в прах пала цель надежды,— Но прежде пал дорогой пилигрим2. Еще другой!— Сердечная тревога, Как чутко спишь ты!— да, еще другой!— Чайльд-Гарольд прав: увы! их слишком много, Хоть их и всех так мало3!— но порой Кто не подвел тяжелого итога И не поник, бледнея, головой? Не одного мы погребли поэта! Судьба у нас их губит в цвете дней; Он первый пал; — весть памятна мне эта! И раздалась другая вслед за ней: Удачен вновь был выстрел пистолета4. Но смерть твоя мне в грудь легла больней. И неужель, любимец вдохновений, Исчезнувший, как легкий призрак сна, Тебе, скорбя, своих поминовений Не принесла родная сторона? И мне пришлось тебя назвать, Евгений, И дань стиха я дам тебе одна? Возьми ж ее ты в этот час заветный, Возьми ж ее, когда молчат они. Увы! зачем блестят сквозь мрак бесцветный Бывалых чувств блудящие огни? Зачем порыв и немочный, и тщетный? Кто вызвал вас, мои младые дни5? Что, бледный лик, вперяешь издалёка И ты в меня свой неподвижный взор? Спокойна я; шли годы без намека; К чему ты здесь, ушедший с давних пор? Оставь меня!— белеет день с востока, Пусть призраков исчезнет грустный хор6. Белеет день, звезд гасит рой алмазный, Зовет к труду и требует дела; Пора свершать свой путь однообразный, И всё забыть, что жизнь превозмогла, И отрезветь от хмеля думы праздной, И след мечты опять стряхнуть с чела.
Примечания
1. В 5—7-й строфах Павлова вспоминает о героически погибшей женщине, по предположению В. Я. Брюсова (см. изд. 1915 г., т. 1, стр. 313), жене сосланного декабриста, уехавшей за своим мужем в Сибирь. О справедливости подобного предположения говорит и упоминание о глуши «убийственного края» и о годах, прошедших со времени последнего свидания («двадцать лет грустеть»), т. е. с 1826 г.
2. В строфах 8—11 Павлова вспоминает о безнадежно влюбленном в нее Киприане Дашкевиче (ум. в ноябре 1829 г.), друге А. Мицкевича, высланном из Польши за участие в обществе «филаретов», тяжело заболевшем чахоткой и покончившем жизнь самоубийством.
3. Чайльд-Гарольд прав — имеются в виду раздумья Чайльд-Гарольда в 4-й песне поэмы Байрона «Паломничество Чайльд-Гарольда» о незаслуженных страданиях и преждевременной гибели многих великих людей.
4. В этой строфе говорится о смерти Пушкина и последовавшей вскоре за нею гибели Лермонтова.
5. Строфы 12, 14 и 15 относятся к Е. А. Баратынскому, умершему в 1844 г.
6. Эта строфа относится к А. Мицкевичу.
Каролина Павлова. Стихотворения.
Москва: Советская Россия, 1985.
Опять отзыв печальной сказки, Нам всем знакомой с давних пор, Надежд бессмысленные ласки И жизни строгий приговор. Увы! души пустые думы! Младых восторгов плен и прах! Любили все одну звезду мы В непостижимых небесах! И все, волнуяся, искали Мы сновиденья своего; И нам, утихшим, жаль едва ли, Что ужились мы без него.
Примечания
Предполагается, что это стихотворение посвящено Ю. В. Жадовской, у которой в 1846 г. вышел первый стихотворный сборник и вызвал живой интерес.
Каролина Павлова. Стихотворения.
Москва: Советская Россия, 1985.
Все начатое свершится, Многого след пропадет. В часы раздумья и сомненья, Когда с души своей порой Стряхаю умственную лень я,— На зреющие поколенья Гляжу я с грустною мечтой. И трепетно молю я бога За этих пламенных невежд; Их осуждение так строго, В них убеждения так много, Так много воли и надежд! И, может, ляжет им на темя Без пользы времени рука, И пропадет и это племя, Как богом брошенное семя На почву камня и песка. Есть много тяжких предвещаний, Холодных много есть умов, Которых мысль, в наш век сознаний, Не признает святых алканий, Упрямых вер и детских снов, И, подавлен земной наукой, В них дар божественный исчез; И взор их, ныне близорукой, Для них достаточной порукой, Что гаснут звезды средь небес. Но мы глядим на звезды неба, На мира вечного объем, Но в нас жива святая треба, И не житейского лишь хлеба Для жизни мы от бога ждем. И хоть пора плода благого Уже настанет не для нас,— Другим он нужен будет снова, И провиденье сдержит слово, Когда б надежда ни сбылась. И мы, чья нива не созрела, Которым жатвы не сбирать, И мы свой жребий встретим смело, Да будет вера — наше дело, Страданье — наша благодать.
Примечания
Аксаков Иван Сергеевич (1823-1886) — поэт, публицист, один из крупнейших идеологов славянофильства 60—80-х гг., сын писателя С. Т. Аксакова. В октябре 1846 г. И. С. Аксаков выступил со стихотворением «К портрету» («Смотри! толпа людей нахмурившись стоит...»), которое было напечатано в том же сборнике перед стихотворением Павловой
Каролина Павлова. Стихотворения.
Москва: Советская Россия, 1985.
What is wright is wright. Byron1 Нет! не могла я дать ответа На вызов лирний, как всегда; Мне стала ныне лира эта И непонятна, и чужда. Не признаю ее напева, Не он в те дни пленял мой слух; В ней крик языческого гнева, В ней злобный пробудился дух. Не нахожу в душе я дани Для дел гордыни и греха, Нет на проклятия и брани Во мне отзывного стиха. Во мне нет чувства, кроме горя, Когда знакомый глас певца, Слепым страстям безбожно вторя, Вливает ненависть в сердца. И я глубоко негодую, Что тот, чья песнь была чиста, На площадь музу шлет святую, Вложив руганья ей в уста. Мне тяжко знать и безотрадно, Как дышит страстной он враждой, Чужую мысль карая жадно И роясь в совести чужой. Мне стыдно за него и больно; И вместо песен, как сперва, Лишь вырываются невольно Из сердца горькие слова.
Примечания
Стихотворение является ответом на послание Языкова от 28 апреля 1846 г. «В достопамятные годы...», которым он хотел загладить неприятное впечатление, произведенное его стихами, направленными против П. Я. Чаадаева, А. И. Герцена, Т. Н. Грановского и всего передового лагеря («Константину Аксакову», «К ненашим», «К Чаадаеву»), Попытка Языкова успеха не имела, и Павлова подтвердила посланием свое отрицательное отношение к агрессивной позиции Языкова, ставшего адептом самого реакционного направления в славянофильстве.
1. What is wright is wright.Byron — Что написано, то написано. — Байрон (англ.).
Каролина Павлова. Стихотворения.
Москва: Советская Россия, 1985.
Мы современницы, графиня, Мы обе дочери Москвы; Тех юных дней, сует рабыня, Ведь не забыли же и вы! Нас Байрона живила слава И Пушкина1 изустный стих; Да, лет одних почти мы, право, Зато призваний не одних. Люблю Москвы я мир и стужу, В тиши свершаю скромный труд, И отдаю я просто мужу Свои стихи на строгий суд. Вы в Петербурге, в шумной доле Себе живите без преград, Вы переноситесь по воле Из края в край, из града в град; Красавица и жорж-зандистка, Вам петь не для Москвы-реки, И вам, свободная артистка, Никто не вычеркнул строки. Мой быт иной: живу я дома, В пределе тесном и родном, Мне и чужбина незнакома, И Петербург мне незнаком. По всем столицам разных наций Досель не прогулялась я, Не требую эмансипации И самовольного житья.
Примечания
В стихотворении отразилось неприязненное отношение Павловой к Е. П. Ростопчиной, которую она осуждала за рассеянную светскую жизнь и нарушение патриархальных семейных традиций. Ростопчина также питала к Павловой нерасположение.
Каролина Павлова. Стихотворения.
Москва: Советская Россия, 1985.
Себя как ни прославили Олег и Святослав, Потомкам не оставили Своих державных прав. И думаю, что им моя Не надобна тетрадь. Итак, варягам ныне я Решаюсь отказать. Скажу теперь по совести, Что, пыл в себе смиря, Пождать им можно повести Моей до сентября.
Каролина Павлова. Стихотворения.
Москва: Советская Россия, 1985.
Et-si intriissent — vile damnum.1 Глядит эта тень, поднимаясь вдали, Глазами в глаза мне уныло. Призвали его из родной мы земли, Но долго заняться мы им не могли, Нам некогда было. Взносились из сердца его полноты Напевы, как дым из кадила; Мы песни хвалили; но с юной мечты Снять узы недуга и гнет нищеты Нам некогда было. Нельзя для чужих забывать же потреб Все то, что нам нужно и мило; Он дик был и странен, был горд и нелеп; Узнать — он насущный имеет ли хлеб, Нам некогда было. Вели мы беседу, о том говоря, Что чувств христианских светило Восходит, что блещет святая заря; Возиться с нуждой и тоской дикаря Нам некогда было. Стоял той порой он в своем чердаке,— Души разбивалася сила,— Стоял он, безумный, с веревкой в руке... В тот вечер спросить о больном бедняке Нам некогда было. Стон тяжкий пронесся во мраке ночном. Есть грешная где-то могила, Вдали от кладбища,— на месте каком, Не знаю доселе; проведать о том Нам некогда было.
Примечания
1. Et-si intriissent — vile damnum — Пусть вы погибли — потеря невелика (лат.).
Каролина Павлова. Стихотворения.
Москва: Советская Россия, 1985.
Писали под мою диктовку Вы, на столе облокотись, Склонив чудесную головку, Потупив луч блестящих глаз. Бросала на ваш профиль южный Свой отблеск тихая мечта, И песнь души моей недужной Шептали милые уста. И данную мне небесами Я гордо сознавала власть, И поняла, любуясь вами, Что я не вправе духом пасть, Что не жалка судьба поэта, Чье вдохновение могло Так дивно тронуть сердце это И это озарить чело!..
Каролина Павлова. Стихотворения.
Москва: Советская Россия, 1985.
Да, много было нас, младенческих подруг; На детском празднике сойдемся мы, бывало, И нашей радостью гремела долго зала, И с звонким хохотом наш расставался круг. И мы не верили ни грусти, ни бедам, Навстречу жизни шли толпою светлоокой; Блистал пред нами мир роскошный и широкой, И все, что было в нем, принадлежало нам. Да, много было нас,— и где тот светлый рой?.. О, каждая из нас узнала жизни бремя, И небылицею то называет время, И помнит о себе, как будто о чужой.
Каролина Павлова. Стихотворения.
Москва: Советская Россия, 1985.
Эдипа сфинкс, увы! он пилигрима И ныне ждет на жизненном пути, Ему в глаза глядит неумолимо И никому он не дает пройти. Как в старину, и нам, потомкам поздним, Он, пагубный, является теперь, Сфинкс бытия, с одним вопросом грозным, Полукрасавица и полузверь. И кто из нас, в себя напрасно веря, Не разрешил загадки роковой, Кто духом пал, того ждут когти зверя Наместо уст богини молодой. И путь кругом облит людскою кровью, Костями вся усеяна страна... И к сфинксу вновь, с таинственной любовью, Уже идут другие племена.
Примечания
Эдипа сфинкс — отзвук древнегреческой легенды о фивском царе Эдипе. Возвращаясь после долгого отсутствия на родину, он встретил Сфинкса — получеловека-полузверя, который задал ему загадку: «Кто утром ходит на четырех ногах, днем — на двух и вечером — на трех?» Тех, кто не мог ее разгадать, Сфинкс убивал. Эдип, однако, ответил, что это человек, который в младенчестве ползает, затем ходит на двух ногах, а в старости — опирается на палку. Под загадкой Сфинкса в переносном смысле имеются в виду самые важные и трудноразрешимые жизненные вопросы.
Каролина Павлова. Стихотворения.
Москва: Советская Россия, 1985.
Небо блещет бирюзою, Золотисты облака; Отчего младой весною Разлилась в груди тоска? Оттого ли, что, беспечно Свежей радостью дыша, Мир широкий молод вечно, И стареет лишь душа? Что все живо, что все цело,— Зелень, песни и цветы, И лишь сердце не сумело Сохранить свои мечты? Оттого ль, что с новой силой За весной весна придет И над каждою могилой Равнодушно расцветет?
Каролина Павлова. Стихотворения.
Москва: Советская Россия, 1985.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.