Келвин С. Холл, Гарднер Линдсей ТЕОРИИ ЛИЧНОСТИ (76)

ТЕОРИЯ ОПЕРАНТНОГО ПОДКРЕПЛЕНИЯ СКИННЕРА В начале этого века резкий властный голос Джона Б. Уотсона очень впечатлил и академических психологов, и публику вообще. В последние два десятилетия сравнимое впечатление произвел Б. Ф. Скиннер, произведя во многом аналогичные реформы. Скиннер – правоверный бихевиорист, убежденный в важности объективного метода, экспериментальной строгости, в способности изящного эксперимента и индуктивной науки разрешить большинство сложных психологических проблем. Он готов и стремится применить свои представления к большинству проблем нашего времени, как практических, так и теоретических. Яркий полемист, никогда не сходивший со своего пути чтобы избежать конфронтации, Скиннер оказывает постоянно возрастающее влияние на психологию и смежные области. Эта позиция вполне могла быть рассмотрена под заголовком "Стимулреактивные теории" ввиду того, что Скиннер в своем подходе к поведению использует эти понятия. Однако тот факт, что сам он отвергает такой ярлык в отношении своей теории, помимо нескольких важных различий между его позицией и теорией Халла-Спенса, предполагает желательность дифференцированного подхода. Одной из важных отличительных черт является нелюбовь Скиннера к формальной теории и отрицание основанного на постулатах и теоремах халловского подхода к теоретизированию. Другая отличительная черта – внимание к изучению реакций, которые не обязательно вызываются каким-либо стимулом (оперантам), но находятся под влиянием последствий реакций (подкрепления). Необычно и внимание Скиннера к индивидуальным субъектам, а не обобщению групповых тенденций. Сын адвоката из маленького городка, Скиннер родился в 1904 году и рос в Саскеханне, Пенсильвания, в теплой и устойчивой семейной атмосфере. Интересно отметить, что изобретатель "ящика Скиннера", "детского ящика" и различных обучающих машин пишет относительно своего детства: "Я всегда что-то строил. Я строил роликовые самокаты, управляемые вагоны, санки и массу всего, чем можно было управлять в мелких водоемах. Я делал качели, карусели и горки. Я делал рогатки, луки и стрелы, духовые ружья и водяные пистолеты из бамбука, а из старого парового котла – паровую пушку, из которой мог стрелять картофельными и морковными снарядами по соседским домам. Я делал волчки, чертенят, модели аэропланов, управляемые скрученной резиновой лентой, воздушных змеев и жестяные пропеллеры, которые можно было запускать в воздух при помощи катушки и веревки. Снова и снова пытался я сделать планер, чтобы полетать самому. Я изобретал вещи, некоторые в духе поразительных выдумок, опубликованных Рубом Голдбергом в "Филадельфийском Изыскателе" (на который, как добрый республиканец, подписался мой отец). Например, мы с другом частенько собирали и продавали ягоды бузины, и я построил систему, позволяющую отделять зрелые ягоды от зеленых. Много лет я работал над вечным двигателем. (Он не работал)" (Skinner, 1967). Студентом он посещал небольшую школу искусств, Хемилтон, где совершенствовался в английском языке и принял решение стать писателем. Воодушевленный различными путями, в том числе письмом от Роберта Фроста, поддержавшего три рассказа из сочиненных Скиннером, он решил год или два целиком отдать литературному труду, живя дома. Этот период оказался относительно непродуктивен и, после короткого периода, проведенного в Гринвич Вилледж и в Европе, он оставил писательство и обратился к Гарварду и психологии. Хотя Скиннер и отошел от карьеры писателя, он не оставил интереса к литературе, как показывают многие его последующие статьи (1961). В это время Гарвард для молодого психолога был учреждением неформальным, но воодушевляющим. Скиннер не пошел по следам ни одного из сотрудников факультета, хотя имел важные встречи со многими, включая Э.Г.Боринга, Кэрролл Пратт (Pratt, С.) и Генри А.Мюррея. По меньшей мере столь же важным было влияние его товарища по выпуску, Фреда Келлера (Keller, F.), и выдающегося экспериментального биолога У. Дж. Крозье (Crozier, W.J.). Степень доктора Скиннер получил в 1931 году и пять последующих лет провел, работая в лаборатории Крозье, последние три – как младший сотрудник – самое престижное из того, что доступно молодому ученику Гарварда. Крозье был одним из строгих биологов, повлиявших на Скиннера. Другие – Жак Лоэб (Loeb, J.), Ч.С. Шеррингтон (Sherrington, С.S.) и Иван Павлов. Среди психологов на него интеллектуально повлияли Джон Б. Уотсон и Э.Л.Торндайк. Скиннер указал на многих философов науки, чьи труды во многом определили его бихевиористическую позицию, отнеся к ним Бертрана Расселла, Эрнста Маха, Анри Пуанкаре и Перси Бриджмена. Свой первый академический пост он принял в Миннесотском университете, куда перешел в 1936 году. Последующие девять лет в Миннесоте были замечательно продуктивны, и тогда установилась репутация Скиннера как одного из главных экспериментальных психологов своего времени. В этот период интенсивной научной активности он нашел время начать роман "Уолден-2"* (1948), где описывал эволюцию экспериментального общества, построенного по психологическим принципам. Вслед за кратким пребыванием в Индиане он вернулся в Гарвард, где и остался до сих пор. За эти годы Скиннер был удостоен многих почестей, включая премию Американской психологической ассоциации "За выдающиеся научные заслуги", членство в Национальной Академии наук, право чтения Джеймсовских лекций в Гарварде. Он – один из трех специалистов в науках о поведении, удостоенных Президентской медали за научные достижения. * "Уолден, или жизнь в лесу" – роман американского писателя и философа Генри Торо. Наиболее важная отдельная работа Скиннера – это просто его первая книга, "The behavior of organisms" (1938), которая остается основным источником интеллектуального влияния много лет спустя опубликования. Книга, озаглавленная "Science and human behavior" (1953) представляет введение в его точку зрения и иллюстрирует возможности ее приложения к широкому кругу практических проблем. Подробный анализ языка с точки зрения его представлений содержится в работе "Verbal behavior" (1957), а первый пример программированного обучения предложен Холландом и Скиннером (Holland & Skinner, 1961). Наиболее важные статьи до 1961 года содержатся в сборнике, озаглавленном "Cumulative record" (1961). Интересная оценка его интеллектуального продвижения приведена в автобиографии (1967), а книга "The technology of teaching" (1968) подробно отражает его подход к школьному обучению (научению в ситуации школы). "Contingencies of reinforcement" (1969) содержит новое изложение научной позиции Скиннера, включая его отношение к широкому кругу социальных проблем. Помимо способности оказывать влияние (и вызывать гнев) посредством печатного слова, Скиннер серьезно повлиял на психологию через огромное число талантливых учеников, продолживших и расширивших его работу. Среди наиболее известных – Nathan Н.Azrin, Donald S.Blough, William K.Estes, Norman Guttman, Richard J.Hermstein, Orgen R.Lindsley, William Н.Morse, Herbert Terrace. Что можно в общем сказать относительно позиции Скиннера и ее отличительных особенностях? Прежде всего, трудно было бы найти теоретика, менее хотевшего бы слыть теоретиком, чем Скиннер. Несмотря на его огромное теоретическое влияние, он до недавнего времени оспаривал вклад теории в развитие науки и в собственной работе видел пример систематического эмпиризма, действующего без теоретических дериваций. Он постоянно боролся с попытками заполнить разрыв между наблюдаемыми событиями при помощи подразумеваемых или гипотетических переменных. Его стремлением было выявить законы поведения без "объяснительных фикций". Эта точка зрения проиллюстрирована в двух статьях – "Необходимы ли теории научения?" (1950) и "Описание случаев в научном методе" (1956). Можно заметить также, что его теория столь же обязана лабораторным исследованиям, как и многие другие в этой книге. Принципы Скиннера выведены на основе педантичного экспериментирования, и он выказывает больше уважения к данным, полученным при тщательном контроле, чем любой сопоставимый с ним теоретик. Очень просто сказать, что награды имеют какое-то отношение к обучению, и не слишком трудно продемонстрировать в тщательно контролируемых условиях, что во многих различных ситуациях это так. Однако другое дело – определить закономерные отношения между определенными схемами подкрепления и тщательно специфицированными показателями реакции. В исследованиях режимов подкрепления Скиннер сделал именно это и совершил открытия такой закономерности и определенности, которые могут конкурировать с открытиями любого физика. Он показал, что определенные схемы (режимы) подкрепления порождают характерные и повторяемые изменения в реагировании, как в подкрепленном реагировании, так и при угасании. Скиннер явно отличается от обычного экспериментального психолога своим вниманием к индивидуальному субъекту. Результаты его в типичном случае представлены с точки зрения индивидуальных записей. Недостаточно того, что его исследования приводят к средним результатам, соответствующим ожиданиям и будущим наблюдениям. Поведенческий закон выравнивания должен быть применим к каждому субъекту в соответствующих условиях. Внимание к тому, чтобы каждое открытие или закон могли применяться к индивиду, особо ценно для дисциплины, где исследователь часто не заглядывает дальше групповых данных, чтобы увидеть, соответствует ли чье-либо индивидуальное поведение групповым обобщениям – если вообще чье-то соответствует. Хотя многие психологи обращали основное внимание на реакции, возникающие в основном под контролем стимулов (например, рефлексы), Скиннер предпочел обратиться к спонтанным, а не вызванным реакциям. Это внимание – в терминах Скиннера – к оперантам, а не респондентам, составляет другую отличительную черту его подхода к изучению поведения. Он полагает также, что психология, прежде, чем пытаться понять и предсказывать сложное поведение, должна обратиться к простым поведенческим событиям. Несмотря на значение, которое он придавал изучению индивидуальных организмов и простых реакций, Скиннер допускает, что его открытия имеют более общее значение. Он говорит: "Полагаю, что динамические свойства оперантного поведения могут быть изучены на одном рефлексе (или хотя бы том минимуме, который нужен для оценки приложимости результатов)". (1938). Скиннер полагает, что один и тот же общий принцип поведения будет открыт независимо от того, какой организм, стимул, реакция и подкрепление выбраны экспериментатором для изучения. Так, голубь и лаборатория оказались достаточными для создания парадигмы, распространимой и экстраполируемой на широчайший круг разнообразных организмов и ситуаций. Последнему замечанию соответствует тот факт, что Скиннеровский подход к поведению, законы, технологии использовались во многих прикладных ситуациях. Скиннер и его ученики имели дело с практическими проблемами – контролем за ракетами (Skinner, 1960), космической технологией (Rohles, 1966), испытаниями психоактивных препаратов (Вогеп, 1968), технологией образования (Skinner, 1968), развитием экспериментальных культур или обществ (Skinner, 1961), лечением психотиков, аутичных детей, умственно отсталых (Krasner & Ullmann, 1965), развитием ребенка (Bijou & Baer, 1966). Следовательно, хотя в одном отношении Скиннер – "чистейший" из всех теоретиков, по рассуждении мы приходим к мысли, что он – теоретик, чья работа нашла очень широкое приложение в различных областях поведения. Мы кратко рассмотрели истоки и общие характеристики суровых положений Скиннера, а теперь детально рассмотрим его представления и их приложения. Общие соображения Начнем с анализа некоторых допущений, лежащих в основе работы Скиннера. Хотя допущение о том, что поведение подчиняется закономерностям, имплицитно содержится во всех психологических исследованиях, оно часто не эксплицировано, и многие из импликаций остаются нераспознанными. Скиннер, как и Фрейд, заслуживает признания за то, что постоянно подчеркивает наличие закономерностей в поведении и, что, возможно, более важно, за распространение этого убеждения в обществе. Посредством своих трудов и тщательно поставленных экспериментов Скиннер убедил многих в том, что принцип детерминизма применим к человеческим существам, что поднимает много вопросов относительно представлений о человека как свободном существе с определенными жизненными целями. К примеру, Скиннер постоянно подчеркивает, что если мы принимаем это принцип, то распределение вины или ответственности за поступки имеют мало смысла. Один индивид совершает серьезные преступления, другой служит человечеству. Оба типа поведения – следствие взаимодействия переменных, которые полностью детерминируют поведение и могут быть определены. Поведение индивида – полностью продукт объективного мира, и может быть понято с этой точки зрения. В сущности – и Скиннер полагает, что это так и на практике, – действия индивида могут быть расценены как столь же закономерные, как движение бильярдного шара после удара другим. Разумеется, все теоретики личности допускают, что поведение подчиняется законам. Но Скиннер таким образом развернул это допущение, что оно стало понятно обычному человеку. Следующий отрывок ясно иллюстрирует взгляды Скиннера: "Наука – больше, чем просто описание событий такими, какими они происходят. Это – попытка обнаружить порядок, показать, что определенные события состоят в закономерных отношениях с другими. Пока такие отношения не раскрыты, на науке нельзя основывать никакой практической технологии. Но порядок – не только возможный конечный продукт: это рабочее допущение, которое должно быть принято в самом начале. Мы не можем применить научные методы к субъективному миру, который, как допускается, весьма непостоянен. Наука не только описывает, она предсказывает. Она имеет дело не только с прошлым, но и с будущим. Но предсказание – не последнее слово: оно может контролироваться настолько, насколько могут изменяться или контролироваться соответствующие условия. Если мы хотим использовать научные методы в сфере человеческих отношений, мы должны допустить, что поведение подчиняется закономерностям и детерминировано. Мы должны ожидать открытия того, что деяния человеческие – результат определимых условий, и что если эти условия обнаружены, мы можем предсказывать и до некоторой степени определять его действия. Эта возможность многим кажется обидной. Она противостоит пониманию человека как свободного существа, чье поведение – результат не определенных предшествующих условий, а спонтанных внутренних изменений. В философии человека преобладают представления о внутренней "воле", во власти которой вмешиваться в каузальные отношения, что делает невозможным предсказание поведения и контроль за ним. Предложить отбросить эти представления – значит быть угрозой многим нежно лелеемым убеждениям, подрывать то, что выглядит вдохновляющей и творческой концепцией человеческой природы. Альтернативная точка зрения настаивает на том, что в человеческом поведении действуют понуждающие силы, которые мы предпочитаем игнорировать. Она бросает вызов нашим притязаниям, мирским или духовным, независимо от того, сколько мы обретаем от допущения о том, что человеческое поведение – настоящая научная проблема; никто из тех, кто воспитан в традициях западной цивилизации, не сможет согласиться с этим без борьбы. Мы просто не желаем такой науки" (1953). Скиннер выдвигает положение о том, что, анализируя поведение, непрофессионал припишет причинную роль среды в отношении одних видов поведения, но не в отношении других. Если на фабрике есть контролер, то очень несложно приписать хорошую работу рабочего именно этому. Мы больше доверяем рабочему, столь же усердному и в отсутствие надзирателя, поскольку в этом случае причины поведения не столь очевидны. Таким образом, мера доверия к человеку обратно соотносится с тем, насколько бросаются в глаза причины его поведения. Скиннер утверждает, что поведение рабочего подчиняется закономерностям независимо от того, насколько его причины очевидны наблюдателю, и доверие к индивидам лишь требует поиска факторов, контролирующих их поведение. Представление о том, что все поведение подчиняется закономерностям, предполагает возможность контроля за поведением. Все, что требуется – манипулировать условиями, влияющими на изменения поведения. Возможны разногласия по поводу того, обязательно ли предполагает контроль понимание или объяснение, но на чисто практическом уровне Скиннер предпочитает использовать термин "контроль", поскольку смысл его ясен. Скиннера не слишком интересуют те аспекты поведения, которые сильно сопротивляются изменениям, например, те, которые зависят от наследственности. Изучаемое им поведение – то, что представляется наиболее пластичным, то, в отношении которого можно допустить, что изменения привносятся посредством манипулирования теми типами переменных среды, которые обычно взаимодействуют с человеком. Интерес Скиннера к поведению связан не только с любопытством по поводу того, как оно происходит, но и из желания обнаружить возможности манипулирования. Слово "контроль" отчасти используется потому, что точно отражает именно это. Скиннер часто утверждал, что при правильном подходе возможность манипулирования поведением можно использовать для всеобщего улучшения.