Книга Катулла Веронского (4)

LXI 
О холма Геликонского 
Житель, отпрыск Урании, 
Ты, невесту похитивший 
Жениху, -- Гименей-Гимен, 
О Гимен-Гименей!

Окружи же виски цветком, 
Майораном благоухай, 
С огнецветной фатой сюда 
Ты иди белою стопой, 
В обувь алую вдетой.

Ты, пришедший в день радости, 
Начинай песнопения, 
Ноты звонкого голоса 
Пой и в землю ногами бей, 
В руки -- факел сосновый!

Ведь Виния за Манлия, 
Как пастушка Идалия, 
Как Венера в фригийский суд, 
При знаменье благой судьбы 
Дева замуж выходит.

Дева в цвете и славится, 
Будто бы азиатский мирт 
У великих Гамадриад, -- 
Им они забавляются 
И водою питают.

Так спеши, приходи скорей, 
У Феспийской скалы покинь 
Аонийских пещер ряды, -- 
Оросит холодящая 
Нимфа их Аганиппа.

Позови же невесту в дом 
И любовью ее обвей 
К молодому мужу, как плющ 
Цепколистый со всех сторон 
Дерево обвивает.

Хором, девушки чистые, 
Запевайте, ведь и у вас 
В жизни будет такой же день, 
Пойте -- о Гименей-Гимен, 
О Гимен-Гименей*

Чтоб, услышав вас, лучше бы 
Службу брачную выполнил, 
Шаг направив быстрей сюда, 
Друг Венеры и по любви 
Браком всех сочетатель.

Кто же в мире и прежде всех 
Бог любимых и любящих? 
Кто людьми почитается 
Больше всех небожителей? 
Это -- о Гименей-Гимен, 
О Гимен-Гименей!

Тебя к детям зовет отец 
Боязливый, а девушки, 
Пояс сняв, складки распрямят. 
С опасеньем, напрягши слух 
Ждет тебя новобрачный.

Ты жестокому юноше 
В руки деву-цветок-дитя, 
Отрывая от матери, 
Отдаешь -- Гименей-Гимен, 
О Гимен-Гименей!

Без тебя нет Венере дел, 
Что одобрила бы молва, 
Что во благо, но это же 
Множится с твоей помощью. 
Кто с тобою сравнится?

Без тебя ни единый дом 
Не родит. На кого отцу 
Опереться? -- Но это же 
Множится с твоей помощью. 
Кто с тобою сравнится?

Отворите дверей засов! 
Дева движется. Факелы 
Со сверкающей гривою!

......................................... 
.........................................

......................................... 
.........................................

Медлит девушка, и стыду 
Повинуется, и сильней 
Плачет, -- время идти ей.

Но не плачь! Нечего уж, 
Аврункулея, тревожиться, 
Нет невесты красивее, 
Ясный из Океана день 
Выходя тебя видит.

Вот такой и в цветном саду 
У хозяина, что богат, 
Есть цветок гиацинтовый! 
Но ты медлишь, уходит день, 
Выходи же, невеста!

Выходи, молодая, и 
Слушай, если захочется, 
Наши речи. А факелы 
С золотистыми гривами! 
Выходи же, невеста!

Да не сбудется, чтобы муж 
В будущем бы развратничал 
И в бесчестье так низко пал, 
Что хотел бы лежать вдали 
От грудей твоих нежных.

Но как лоза вплетается 
В те деревья, что около, 
Так вплетется и муж в твои 
Обе руки! Уходит день: 
Выходи же, невеста!

Постелено 
Ложе, что всем 
......................................... 
......................................... 
......................................... 
Ножкой белою ложа.

Многорадостен твой жених, 
Будет радоваться он днем, 
Ночью тоже твой господин 
Будет рад! Но уходит день- 
Выходи же, невеста!

Выше факелы, мальчики, 
Вижу я, как несут фату! 
Так идите и пойте в такт: 
О Гимен-Гименей, 
О Гимен-Гименей!

Пусть недолго молчит, лукав, 
Фесценинских острот смешок, 
Дай орехов мальчишкам ты, 
Кункубино, смирившийся 
Без хозяина ласки.

Дай мальчишкам, отставленный 
Кункубино, достаточно 
Ты игрался орешками, 
Ждет хозяин Таласия. 
Кункубино, орехов!

Презирал деревенских жен 
Кункубино еще вчера, 
А сейчас в парикмахерской 
Бреют щечки бедняжечке, 
Кункубино, орехов!

Но и трудно хозяину, 
Как отвыкнуть от мальчиков? 
Муж, отвыкни и так держись! 
О Гимен-Гименей, 
О Гимен-Гименей!

Всем известно, что только то, 
Что положено, ты познал, 
Но в мужьях не положено! 
О Гимен-Гименей, 
О Гимен-Гименей!

Мужи к ложу идут, пора, 
Деве тонкую отпусти, 
Мальчик, руку в претексте. 
О Гимен-Гименей, 
О Гимен-Гименей!

Вас, кого старики мужья 
Чтут, о жены почтенные, 
Усадите же девушку! 
О Гимен-Тименей, 
О Гимен-Гименей!

А теперь приближайся, муж, 
Ждет жена в брачной комнате, 
В цвет сияет ее лицо, 
И ромашки оно белей, 
И как маком -- алеет.

Но и муж (небожители!), 
Ты прекрасен не менее, 
Не обижен талантами 
От Венеры! Уходит день, 
Торопись и не медли!

Не надолго замешкался, 
Ты идешь. И иди, благой, 
Да поможет Венеры знак, 
Ты желаниям жить открыт 
И любви не скрываешь.

Тот песка африканского 
И мерцающих в мире звезд 
Не сумеет назвать число, 
Кто захочет вдруг подсчитать 
Ваших игр много тысяч.

Так играйте, как хочется, 
И рожайте! Столь древний род 
Не останется без детей, 
Он всегда возрождается, 
Как ему подобает.

Я хочу, чтоб малыш Торкват, 
Крепко обнятый матерью, 
Ручки нежно к отцу тянул 
С сладким смехом, чтоб у него 
Ротик полуоткрыт был.

Пусть родится он весь в отца 
Манлия, пусть легко его 
Кто не знает, узнает вмиг! 
Пусть лицо его подтвердит 
Скромность матери тоже.

Пусть от матери славу он 
В мире этом приобретет, 
Как из лучших у лучшей сын, 
Как единственной сын в веках 
Телемах -- Пенелопы.

Веселились мы вволю! Дверь 
Закрывается, девушки. 
Вам, супруги, желаю жить 
В долгом браке счастливый век, 
И да здравствует юность!

LXII

ЮНОШИ 
Юноши! Веспер взошел. Подымайтесь! Веспер с Олимпа, 
Жданный нами давно, наконец свой факел возносит. 
Стало быть, время вставать, отходить от столов изобильных. 
Скоро невеста придет, и славить начнут Гименея. 
К нам, о Гимен, Гименей! Хвала Гименею, Гимену!

ДЕВУШКИ 
Юношей видите ль вы, подружки? Вставайте навстречу! 
Правда, вечерней звезды показался огонь из-за Эты. 
Значит, время пришло -- поспешно юноши встали, 
Смело встали, сейчас запоют: нужна им победа! 
К нам, о Гимен, Гименей! Хвала Гименею, Гимену!

ЮНОШИ 
Други, победная ветвь не легко нам достанется ныне: 
Девушки молча стоят, задумавшись, припоминают, 
Припоминают не зря, достойное что-то готовят. 
Дивно ли, если они так в мысли свои углубились? 
Мы же -- и слух не настроен у нас, и рассеянны мысли. 
Нас победят поделом: победа усердие любит. 
Медлить поздно, пора! Берегитесь, внимательны будьте! 
Девушки скоро начнут, и нам отвечать им придется* 
К нам, о Гимен, Гименей! Хвала Гименею, Гимену!

ДЕВУШКИ 
Веспер! Жесточе тебя несется ли в небе светило? 
Можешь девушку ты из объятий матери вырвать, 
Вырвать у матери вдруг ты можешь смущенную дочку, 
Чистую деву отдать горящему юноше можешь. 
Так ли жестоко и враг ведет себя в граде плененном? 
К нам, о Гимен, Гименей! Хвала Гименею, Гимену!

ЮНОШИ 
Веспер! Какая звезда возвещает нам большее счастье? 
Брачные светом своим ты смертных скрепляешь союзы, -- 
Что порешили сужи, порешили родители раньше, 
Но сочетают союз не прежде, чем ты загоришься. 
В радостный час что желанней тебя даруют нам боги? 
К нам, о Гимен, Гименей! Хвала Гименею, Гимену!

ДЕВУШКИ 
Веспер жестокий от нас одну отторгнул, подруги...

.............................................. 
Ибо с приходом твоим всечасно бодрствует стража...

ЮНОШИ 
Ночью скрывается тать, но сам ты его обличаешь, 
Лишь под названьем другим с востока появишься, Веспер. 
Плачутся девушки пусть и притворно тебя упрекают, -- 
В чем упрекают тебя, не жаждут ли девушки тайно? 
К нам, о Гимен, Гименей! Хвала Гименею, Гимену!

ДЕВУШКИ 
Скромно незримый цветок за садовой взрастает оградой. 
Он неизвестен стаду, не бывал он плугом встревожен; 
Нежат его ветерки, и росы питают и солнце, 
Юношам многим он люб, он люб и девушкам многим. 
Но лишь завянет цветок, подрезанный тоненьким ногтем, 
Юношам он уже не люб и девушкам боле не люб он. 
Девушки так же: доколь не тронута, все ее любят. 
Но лишь невинности цвет оскверненное тело утратит, 
Юношей больше она не влечет, не мила и подругам. 
К нам, о Гимен, Гименей! Хвала Гименею, Гимену!

ЮНОШИ 
Если на поле пустом родится лоза одиноко, 
Сил не имея расти, наливать созревшие гроздья, 
Юное тело свое сгибая под собственным весом, 
Так что верхушка ее до самых корней ниспадает, 
Ни садовод, ни пастух о лозе не заботится дикой, 
Но коль случайно сплелась она с покровителем-вязом, 
И садовод и пастух о лозе заботиться станут. 
Девушка так же, храня свое девство, стареет бесплодно. 
Но если в брак она вступит, когда подойдет ее время, 
.................................................. 
Мужу дороже она и меньше родителям в тягость. 
Перед супругом таким теперь не упорствуй, невеста! 
Ты не упорствуй пред тем, кому тебя отдал родитель, 
Сам твой родитель и мать -- во всем их слушаться надо. 
Девственность вся ли твоя? В ней есть и родителей доля: 
Третья часть у отца и также у матери третья, 
Третья лишь часть у тебя! Так против двоих не упорствуй, 
Коль над тобою права с приданым отдали зятю. 
К нам, о Гимен, Гименей! Хвала Гименею, Гимену!

LXIII 
По морям промчался Аттис на летучем, легком челне, 
Поспешил проворным бегом в ту ли глушь фригийских лесов. 
В те ли дебри рощ дремучих, ко святым богини местам. 
Подстрекаем буйной страстью, накатившей яростью пьян, 
убелил он острым камнем молодое тело свое. 
И, себя почуяв легким, ощутив безмужнюю плоть, 
Окропляя теплой кровью кремнистый выжженный луг, 
Он взмахнул в руке девичьей полнозвучный, гулкий тимпан. 
Это -- твой тимпан, Кивева, твой святой, о матерь, тимпан! 
В кожу бычью впились пальцы. Под ладонью бубен запел. 
Завопив, к друзьям послушным исступленный голос воззвал: 
"В горы, Галлы! В лес Кивевы! В дебри рощ спешите толпой! 
В горы. Галлы! Диндимены-госпожи покорная тварь! 
рой изгнанников, за мною понеслись вы к чуждым краям, 
По следам моим промчавшись, повинуясь речи моей. 
Не страшил нас вал соленый, не смутила зыбкая хлябь. 
Презирая дар Венеры, убелили вы свою плоть. 
Веселитесь, быстро мчитесь, пусть взыграет сердце в груди. 
Порадейте в честь богини! Поспешите, Галлы, за мной! 
В лес фригийский! В дом Кивевы! Ко святым фригийским местам! 
Там рокочет гулко бубен, там кимвалы звонко звенят. 
Там Менад, плющом увитых, хороводы топчут траву. 
Восклицают там Менады, в исступленной пляске кружась! 
Там безумствует богини вдохновенно-буйная рать! 
Нам туда помчаться надо! Нас туда желанья зовут!" 
Дева телом, бледный Аттис так вопил, сзывая друзей. 
Отвечал мгновенным воплем одержимый, бешеный сонм. 
Зазвенела медь кимвалов. Загудел протяжно тимпан, 
По хребтам зеленой Иды полетел, спеша, хоровод. 
Ударяет в бубен Аттис, задыхаясь, хрипло кричит. 
Обезумев, мчится Аттис через дебри, яростный вождь. 
Так, упряжки избегая, мчится телка, скинув ярмо. 
За вождем, за буйной девой, в исступлении Галлы летят. 
И к святилищу Кивевы добежал измученный рой. 
И уснул в изнеможенье, не вкусив Цереры даров. 
Долгий сон тяжелой дремой утомленным веки смежил. 
Под покровом тихой лени угасает ярости пыл. 
Но когда наутро солнца воссиял сверкающий глаз, 
Сквозь эфир, над морем страшным, над пустынным ужасом гор 
И прогнал ночные тени огненосных коней полет, 
Тут покинул, вдаль умчавшись, быстролетный Аттиса сон. 
В мощном лоне Пасифея приняла крылатого вновь. 
Исчезает в сердце ярость, легковейный входит покой. 
Все, что сделал, все, что было, вспоминает Аттис дрожа. 
Понимает ясным взором, чем он стал, куда залетел. 
С потрясенным сердцем снова он идет на берег морской. 
Видит волн разбег широкий. Покатились слезы из глаз. 
И свою родную землю он призвал с рыданьем в груди. 
"Мать моя. страна родная, о моя родная страна! 
Я -- бедняк, тебя покинул, словно раб и жалкий беглец. 
На погибельную Иду, ослепленный, я убежал. 
Здесь хребты сияют снегом. Здесь гнездятся звери во льдах. 
В их чудовищные норы я забрел в потайной щели. 
1де же ты, страна родная? Как найду далекий мой край? 
По тебе душа изныла, по тебе тоскуют глаза. 
В этот миг короткий ярость ослабела в сердце моем. 
Или мне в лесах скитаться, от друзей и дома вдали? 
От тебя вдали, отчизна, вдалеке от милых родных. 
Не увижу я гимнасий, площадей и шумных палестр. 
Я, несчастный, их покинул. Буду снова, снова рыдать! 
О, как был я горд и счастлив, о, как много я пережил! 
Вот я дева, был мужчиной, был подростком, юношей был. 
Был палестры лучшим цветом, первым был на поле борьбы. 
От гостей гудели двери, от шагов был теплым порог. 
Благовонными венками был украшен милый мой дом. 
От постели, вечно весел, подымался я поутру. 
И теперь мне стать служанкой, стать Кивевы верной рабой. 
Стать Менадой, стать калекой, стать бесплодным, бедным скопцом! 
Стать бродягой в дебрях Иды, на хребтах, закованных в лед. 
По лесным влачиться щелям, во фригийских страшных горах! 
Здесь козел живет скакучий, здесь клыкастый бродит кабан. 
Ой-ой-ой! Себя сгубил я! Ой-ой-ой! Что сделать я мог!" 
Чуть сорвался вопль плачевный с утомленных розовых губ, 
Чуть до слуха гор богини долетел раскаянья стон, 
Тотчас львов своих Кивева отпрягает, снявши ярмо. 
Бычьих стад грозу и гибель, подстрекает левого так: 
"Поспеши, мой друг свирепый, в богохульца ужас всели! 
Пусть охвачен темным страхом возвратится в дебри лесов 
Тот безумец, тот несчастный, кто бежал от власти моей. 
Выгибай округло спину, ударяй ужасным хвостом. 
Дебри гор наполни ревом, пусть рычанью вторит земля! 
Потрясай жестокой гривой, пусть дыбится рыжая шерсть!" 
Так велит Кивева зверю и снимает с шеи ярмо. 
Стервенеет лев. Как пламя, входит в сердце яростный гнев. 
Он идет, рычит, ломает под когтем кустарник сухой. 
На гремучий вышел берег, убеленный пеной морской. 
Видит Аттиса: у моря, у надбрежных мраморных скал. 
Лев прыгнул, и мчится Аттис, оробев, в дремучую дебрь. 
Там служанкой прожил Аттис до конца безрадостных дней. 
О богиня! О Кивева, диндименских гор госпожа! 
Пусть пребуду в отдаленье от твоих чудовищных тайн! 
Пусть других пьянит твой ужас! Твой соблазн безумит других!