Константин Ваншенкин (4)

Сосновый дом, где ввек не сыщешь пыли,
Где мама молода и нестрога
И где на подоконниках застыли
Столетников зеленые рога.

Казалось, это горные бараны,
Пришедшие с далеких снежных гор,
Уснули, чтобы поздно или рано
Разбить стекло и выскочить во двор.

...И детство шло, как надо, по порядку,
И лет с шести уже мечталось нам
В лесу раскинуть белую палатку
И турники вкопать по сторонам.

Бойцы в поход шагали ранним летом,
Бежали ребятишки через двор,
И я гремел оконным шпингалетом,
Похожим на винтовочный затвор.

Летели ввысь отрядные запевы,
И, сколько тех мотивов ни таи,
Они придут, едва ты спросишь: где вы,
Подросшие ровесники мои?

От нашего мальчишеского круга
Мы отошли. Но это не беда,
Когда, теряя из виду друг друга,
Друзьями остаются навсегда.

Константин Ваншенкин. Избранное: Стихи. 
Москва: Художественная литература, 1969.


* * *

Земли потрескавшейся корка.
Война. Далекие года...
Мой друг мне крикнул: - Есть махорка?.
А я ему: - Иди сюда!..

И мы стояли у кювета,
Благословляя свой привал,
И он уже достал газету,
А я махорку доставал.

Слепил цигарку я прилежно
И чиркнул спичкой раз и два.
А он сказал мне безмятежно:
- Ты сам прикуривай сперва...

От ветра заслонясь умело,
Я отступил на шаг всего,
Но пуля, что в меня летела,
Попала в друга моего.

И он качнулся как-то зыбко,
Упал, просыпав весь табак,
И виноватая улыбка
Застыла на его губах.

И я не мог улыбку эту
Забыть в походе и в бою
И как шагали вдоль кювета
Мы с ним у жизни на краю.

Жара плыла, метель свистела,
А я забыть не смог того,
Как пуля, что в меня летела,
Попала в друга моего...

Константин Ваншенкин. Избранное: Стихи. 
Москва: Художественная литература, 1969.


Я СПЕШУ, ИЗВИНИТЕ МЕНЯ

Лунный свет над равниной рассеян,
Вдалеке ни села, ни огня.
Я сейчас уезжаю на Север,
Я спешу, извините меня.

На холодных просторах великих,
В беспредельные дали маня,
Поезда громыхают на стыках.
Я спешу, извините меня.

Говорю вам, как лучшему другу,
Вас нисколько ни в чем не виня:
Соберитесь на скорую руку.
Я спешу, извините меня.

Не хотите? Ну что ж вы, ей-богу!..
Тихо дрогнули рельсы, звеня.
Хоть присядьте со мной на дорогу.
Я спешу, извините меня.

Может быть, вы раскаетесь где-то
Посреди отдаленного дня.
Может быть, вы припомните это:
"Я спешу, извините меня".

Жизнь прожить захотите сначала,
Расстоянья и ветры ценя...
Вот и все. Я звоню вам с вокзала.
Я спешу, извините меня. 

Константин Ваншенкин. Стихотворения. 
Москва, "Художественная Литература", 1966.


* * *

Это было давно. Мы расстались тогда.
А назавтра по старой аллее
Я, забывшись, пришел машинально туда,
Где обычно встречались мы с нею.

И опомнился лишь под лучом фонаря
Возле дома ее, перед входом...
Так - случается - в первые дни января
Письма
 прошлым датируют годом.

Константин Ваншенкин. Избранное: Стихи. 
Москва: Художественная литература, 1969.


BECHA

Начну с того, как по дороге вешней,
Сверкающей и залитой водой,
Вернулся я заметно повзрослевший
И в то же время очень молодой.

Себя на свете чувствующий прочно,
Прошедший земли все и города,
Вернулся я, еще не зная точно,
Идти ли мне учиться. И куда?

Но если мама попросту пугалась,
Что вдруг женюсь я в возрасте таком,
То год спустя она острегалась,
Чтоб не остался я холостяком.

- Ну что ты все за книжку да за книжку?
Ведь этак вечно будешь одинок.
Гляди, у Коли Зуева - мальчишка,
А Коля помоложе ведь, сынок...

А я смеялся: - Не было заботы!-
И, закурив, садился в стороне,
Как будто знал особенное что-то,
Доподлинно известное лишь мне.

Но я не знал (и в этом было дело),
Как любят настоящие сердца.
Я был самоуверен до предела
И не был откровенен до конца.

Я делал вид, что мне неинтересно
С девчатами встречаться при луне,
А между тем мне было б очень лестно
Узнать, что кто-то тужит обо мне.

Но потому, что деланно-привычно
Не замечал вокруг я никого,
Мне вслед смотрели тоже безразлично
Студентки института моего.

Однажды, помню, с тощею тетрадкой
Я в институт на лекции пришел.
Был ясный день, и я вздохнул украдкой.
Садясь за свой нагретый солнцем стол.

Косясь на белобрысую соседку,
Которую, признаться, не любил,
Я не спеша тетрадь придвинул в клетку,
Потом проверил, хватит ли чернил.

Мигнул друзьям, устроившимся рядом,
Успел подумать: "Завтра выходной"
И в этот миг я вдруг столкнулся взглядом
С веселой однокурсницей одной...

Мы много раз встречались с ней глазами,
Но равнодушны были до сих пор,
И лишь теперь почувствовали сами,
Что не случайно глянули в упор.

Как будто вдруг заметно еле-еле
Великий врач коснулся наших глаз,
Чтоб мы в одно мгновение прозрели,
Заметив, сколько общего у нас.

Увидел я: не нужно быть искусным,
Стараться красноречьем покорить,
С ней и веселым можно быть и грустным,
С ней, как с самим собою, говорить.

И все, что было свойственно мне раньше,
О чем пришлось мне нынче рассказать,
Весь тот налет мальчишества и фальши
Хоть не исчез, но начал исчезать.

Упала с глаз мешающая сетка,
И яркий мир предстал передо мной,
И даже белобрысая соседка
Мне показалась милой и смешной.

Влюбленная в заслуженных артистов,
Она сидела около окна,
Вся сплошь в таких веснушках золотистых,
Как будто впрямь на улице весна...

Быть может, раздавались за стеною
Звонки трамваев, чьи-то голоса.
Не слышал я. Сияли предо мною
Почти родными ставшие глаза.

Раздумье их, улыбку и слезу их
Я так пойму, я так смогу им внять,
Как даже твой хваленый Коля Зуев
Не смог бы, мама, этого понять.

Произносил красивые слова я
И в школе, и порою на войне,
Едва ли даже смутно сознавая,
Какие чувства кроются во мне.

Прошедшая дорогою военной,
Была нелегкой молодость моя,
Но тут я глубже понял жизни цену
И смысл того, что мог погибнуть я.

Константин Ваншенкин. Избранное: Стихи. 
Москва: Художественная литература, 1969.


В ГОРОДКЕ

Знаменит городок
Бесконечной стрелою бульвара,
Целой уймой садов
И осенним богатством базара.

Хорошо в сентябре
Вдруг услышать в предутренний холод,
Как встает на заре
Этот фруктами пахнущий город.

Как плывут вдоль реки,
Мимо сонного плеса немого,
Заводские гудки:
Шесть часов... Половина седьмого...

Этот медленный гуд,
Эти звуки любому знакомы.
Даже в школу идут
Малыши по гудку заводскому.

В золотой тишине
Километра, наверное, за три
Слышно радио мне,
Что поет на районном театре.

А гудки не молчат,
Повторяются снова и снова.
Все зовут, все звучат:
Семь часов... Половина восьмого...

И легко мне, легко,
И заботы мои улетают.
А гудки далеко
За лесами окрестными тают.

Константин Ваншенкин. Избранное: Стихи. 
Москва: Художественная литература, 1969.


* * *

Поймав попутную машину
И торопясь, пока светло,
Везет в мешке кинокартину
Мальчишка в дальнее село.

Была авария в дороге,
И он старательно, как все,
Из луж вытаскивая ноги,
Толкал машину до шоссе.

Он утомлен таким движеньем,
А те, кто едет вместе с ним,
К нему прониклись уваженьем
И рассуждают, как с большим.

Все задают ему вопросы,
Рассевшись около бортов,
И предлагают папиросы
Различных марок и сортов.

Мальчишка важно брови хмурит
И объясняет, что везет.
А папиросы он не курит,
Он только семечки грызет.

Вот он прощается с машиной
И дальше следует пешком.
Тяжел мешок с кинокартиной,
Не легок путь с таким мешком.

Он видит клуб. Подходит ближе.
Глядит, что делается тут.
Уже развешаны афиши,
Уже билеты продают.

Уже закрыт вечерней тенью
Соседний сквер и клубный двор.
Администрация в смятенье,
Что нет картины до сих пор.

И тут он молча входит в двери.
Его приветствует контроль,
Как будто он, по крайней мере,
В картине той играет роль.

Киномеханик в черном клеше,
И тот выходит на порог
И говорит: - Порядок, Леша!
Теперь сеанс начнется в срок...

И, отойдя скорей в сторонку,
Волос откидывая прядь,
На свет рассматривает пленку,
Стараясь что-то разобрать...

Передохнув две-три минутки,
Стирает мальчик пот с лица,
Он не уйдет из кинобудки
Теперь до самого конца.

Текут к экрану волны света,
На тихих улицах темно...
Сегодня в клубе сельсовета
Идет хорошее кино.

Константин Ваншенкин. Избранное: Стихи. 
Москва: Художественная литература, 1969.


* * *

Пусть в памяти навеки сохранится,
Как все дороги снегом замело
И как, минуя новую больницу,
Я шел когда-то в дальнее село.

Я не прошел еще и половины,
Погоду ошалелую кляня,
Как привлекло окно без крестовины
Своей необычайностью меня...

...Чтоб тень от рам не падала оконных
И чтобы было в комнате светло,
В окно больничных операционных
Всегда вставляют цельное стекло.

И вот когда на землю ночь ложится
И ярко освещается окно,
Во всем огромном здании больницы
Из прочих выделяется оно...

И стал следить я взглядом оробелым,
Как за оконным тоненьким стеклом,
Забыв про все, два человека в белом
Внимательно склонились над столом.

Стекло слегка подернулось морозом,
И видел я, как будто в полумгле,
Врачей и человека под наркозом,
Лежащего недвижно на столе.

Он мнился мне молоденьким служивым,
Отважным пограничником-бойцом,
И так хотелось, чтоб остался жив он,
Что я надолго замер под окном.

И я душою детскою измерил
Его пути без края и конца,
И я врачам внимательным поверил,
Как мог поверить младший брат бойца.

И я стоял у здания больницы,
Но стать мечтал я вовсе не врачом,
А тем бойцом, что около границы
Упал на снег с простреленным плечом.

...И сердце билось, билось учащенно,
И я в окне увидел наконец,
Как два врача вздохнули облегченно,
И понял я, что будет жить боец...

Ушел я со спокойною душою
Туда, куда судьба меня вела.
Заснеженной дорогою большою
Шагал я от села и до села.

И дней разнообразных вереница
Пошла кружить, мелькая предо мной.
Далекая районная больница
Осталась где-то в детстве, за спиной.

Не схваченное жесткой крестовиной,
Десятком ярких ламп освещено,
Горит вдали над снежною равниной
Отчетливое светлое окно.

Константин Ваншенкин. Избранное: Стихи. 
Москва: Художественная литература, 1969.