Квинт Гораций Флакк (27)

3

Дамазипп

Редко ты пишешь! Едва ли четырежды в год ты пергамент

В руки возьмешь! Лишь только наткал, и опять распускаешь,

Сам недоволен собой, что вино и сонливость мешают

Славы достойный труд совершить. Что из этого выйдет?

Что ж ты на дни Сатурналий сюда убежал? Напиши же

Здесь, протрезвясь, что-нибудь ожиданий достойное наших!

Что? Ничего? Так напрасно ж перо обвинять и напрасно

Бедные стены, созд_а_нные в гневе богов и поэтов!

Мы по лицу твоему от тебя превосходного много

10 Ждали, когда ты под сельскую теплую кровлю сокрылся.

Для чего же привез ты с собою Платона с Менандром?

Что же взял в свиту свою Эвполида и с ним Архилоха?

Хочешь ли зависть ты тем усмирить, что возьмешь у достоинств?

Нет, лишь презренье одно наживешь! Отбрось же ты леность,

Эту сирену свою, иль и то, что и лучшею жизнью

Ты приобрел, потеряешь опять!

Гораций

Да даруют же боги

Все и богини тебе, Дамазипп, брадобрея за этот

Столь полезный совет! Но как я тебе столь известен?

Дамазипп

С той поры, как попал я у среднего Януса на мель,

20 Я, оставив свои все дела, занимаюсь чужими.

Прежде любил я исследовать бронзу лохани, в которой

Ноги мыл хитрый Сизиф, разбирал, где заметна в ваяньи

Слабость резца, где металл отлился неудачно и грубо,

Знал я, чт_о_ статуя ст_о_ит, сколько тысяч сестерций;

Домы, сады покупать, в том со мною никто не равнялся,

Так что меня при продажах любимцем Меркурия звали.

Гораций

Это я знаю. Дивлюсь, как от этого ты исцелился!

Дамазипп

Так, как бывает это всегда, что всякая новость

Выгонит старое. Крови прилив к голове или к боку

30 Вдруг обращается к груди. Иной летаргией был болен;

Смотришь - врача своего на кулачный уж бой вызывает!

Гораций

Лишь бы меня не касалось; с другими - будь что угодно!

Дамазипп

Друг, понапрасну не льстись! Все глупцы, да и сам ты безумен,

Если нам правду Стертиний твердил. От него я науку

Превосходную принял тогда, как меня убедил он

Мудрую эту браду себе отрастить в утешенье

И от м_о_ста Фабриция в мире домой воротиться:

Ибо, когда я в упадке всех дел, с головою покрытой,

Броситься в волны хотел, он стоял уж по правую руку.

----

40 Ты берегись недостойного дела, - вскричал он. - Ты мучим

Ложным стыдом, ты боишься безумным прослыть меж безумцев!

Но рассмотрим во-первых: что есть безумие? - Если

Ты лишь безумен один, я ни слова! Пусть смертью отважной

Кончишь ты жизнь. Но если кого лишь слепое незнанье

Зла и добра побуждает к тому, то Хризипп и вся школа

Прямо того почитают безумцем. Под правило это

Все, и цари и народы подходят, кроме лишь мудрых.

Слушай же: я объясню, почему те, которым безумцем

Кажешься ты, все и сами не менее тоже безумны.

50 Если два путника, идучи лесом, в нем заблудятся,

Этот с дороги собьется направо, а этот налево,

Оба блуждают они, но только по разным дорогам.

Так все равно и безумны, хотя над тобой и смеются.

Верь мне: с хвостом и они. Бояться, где вовсе нет страха

Это безумие точно такое ж, как если б кто начал

В поле открытом кричать, что река преграждает дорогу

Или огонь. А противная крайность есть тоже безумство,

Только другое - броситься прямо в реку или в пламя,

Как ни кричали б и мать, и сестра, и отец, и супруга:

60 "Здесь глубочайшая бездна, скала, берегися, несчастный!"

Нет, он не слышит, безумный, как Фуфий, который на сцене

Пьяный на ложе заснул и проспал Илиону - и тщетно

Несколько тысяч ему голосов из театра кричали:

"Матерь! тебя я зову!" Заблуждаются все, докажу я!

Все Дамазиппа считают безумным за то, что скупает

Старые статуи он, а кто верит ему, тот умнее ль?

Если б тебе я сказал: "На вот это, возьми без возврата!"

Был ли бы глуп ты, если бы взял? Нет, ты был бы глупее,

Если бы н_е_ взял, что даром Меркурий тебе посылает!

70 На иного хоть десять раз вексель у Нерия пишешь,

Хоть сто раз у Цикуты; опутай его хоть цепями:

Все ни во что. Ускользнет он, злодей, с проворством Протея.

А потащишь к суду - он смеется, он вдруг превратится

В птицу, в кабана, в свинью и в дерево, если захочет.

Если безумный действует худо, разумный же лучше,

То Переллий безумней тебя, получая твой вексель,

По которому знает вперед, что ты не заплатишь.

Ну, подберите же ноги, чтоб слушать меня со вниманьем!

Кто с честолюбья из вас, а кто с сребролюбия бледен,

80 Кто невоздержан и тот, кого суеверие мучит

Или другая горячка души, - все ко мне подходите!

Все по порядку, и я докажу вам, что все вы безумцы!

Самый сильный прием чемерицы следует скрягам;

Думаю даже, не худо б отдать им и всю Антикиру.

Ведь завещал же Стаберий скупец, чтоб на камне надгробном

Вырезал сумму наследства наследник его, а иначе

Должен народу дать пир, как устроить придумает Аррий:

Сто пар бойцов, да пшеницы - годичную Африки жатву.

"А справедливо ли это иль нет, мне наследник не дядя!

90 Так я хочу!" Вероятно, что так рассуждал завещатель.

Дамазипп

Для чего же велел надписать он на камне наследство?

Стертиний

Для того, что он бедность считал величайшим пороком,

Что ужасался ее, и если бы умер беднее

Хоть квадрантом одним, то считал бы себя без сомненья

Человеком дурным. У людей подобного рода

Слава, честь, добродетель - все пред людьми и богами

Ниже богатства. Один лишь богатый мужествен, славен,

И справедлив.

Дамазипп

Неужели и мудр?

Стертиний

И мудрец, без сомненья!

Даже и царь, и все, что захочет! Он думал, что деньги

100 И добродетель заменят ему и прославят в потомстве.

Дамазипп

Как с ним несходен был грек Аристипп, рабам приказавший

Золото бросить в ливийских песках потому лишь, что тягость

Их замедляла в пути. А который из них был безумней?

Стертиний

Спорным примером спорный вопрос разрешить невозможно.

Если кто лиры скупает, музыки вовсе не зная,

Ежели кто собирает колодки башмачные, шила,

Сам же совсем не башмачник, иль всякий, кто парусы, снасти

Любит в запасе хранить, отвращенье имея к торговле,

Тот безумный, по мнению всех. А разумнее ль этот

110 Скряга, что золото прячет свое и боится, припрятав,

Тронуть его, как будто оно какая святыня.

Если кто, с длинным в руках батогом, перед кучею жита

Протянувшись, лежит господином, его карауля,

Сам не берет ни зерна и питается горькой травою;

Если до тысячи кружек, до трехсот тысяч фалерна

Самого старого или хиосского в погребе скряги,

Сам же кислятину пьет и, лет семьдесят девять проживши,

Спит на набитом соломой мешке, имея в запасе

Тюфяки в кладовой, тараканам и моли в добычу,

120 То он по той лишь причине в безумстве заметен немногим,

Что есть множество, кроме него, в такой же болезни.

О старик, ненавистный богам! К чему бережешь ты?

Разве затем, чтоб твой сын иль отпущенник прожил наследство?

Ты опасаешься нужды? Конечно, из эдакой суммы

Много убавится, если отложишь частичку на масло,

Чтобы капусту приправить иль голову глаже примазать.

Если столь мало нужно тебе, из чего же даешь ты

Ложные клятвы? Зачем похищаешь? Зачем отнимаешь?

Как? Ты в здравом уме? Да если б в народ ты каменья

130 Вздумал бросать иль в рабов, тебе же ст_о_ящих денег,

Все бы мальчишки, девчонки кричали, что ты сумасшедший;

А коль отравишь жену или мать, ты и в здравом рассудке...

Да! почему же не так? Ведь ты не мечом, не в Аргосе

Их погубил, как Орест. Иль думаешь, он помешался

После убийства и предан гонению мстительных Фурий

После того, как согрел в материнской груди он железо?

Нет! с той поры, как был признан безумным, он никакого

Зла не свершил; не напал он с мечом на сестру и на друга;

Фурией только Электру сестру называл, а Пиладу

140 Тоже давал имена, сообразно горячности гнева.

Бедный Опимий, столь много сребра сохранявший и злата,

В праздники вейское пивший вино из глиняной кружки,

В будни довольный и кислым, однажды был спячкою болен

И как мертвый лежал, а наследник уж в радости сердца

Бегал с ключами вокруг сундуков, любовался мешками!

Врач его верный придумал, однако же, скорое средство,

Чтоб больного от сна пробудить: он к постели больного

Стол придвинуть велел, из мешков же высыпал деньги;

Призвал людей и заставил считать. Вот больной и проснулся.

150 "Если не будешь сам деньги беречь, - врач сказал, - то наследник

Все унесет". - Как, при жизни моей? - "Да, при жизни. Не спи же,

Ежели хочешь пожить!" - Так что же мне делать? - "А вот что:

Твой желудок совсем опустел, а в жилах и крови

Скоро не будет. Надобно их подкрепить поскорее.

На вот каши из рису: поешь?" - А дорого ль стоит?

- "Малость". - Однако же сколько? - "Восемь лишь ассов". - Беда мне!

Не умру от болезни - умру разорен и ограблен!

Дамазипп

Кто же в здравом рассудке?

Стертиний

Кто не безумен.

Дамазипп

А скряга?

Стертиний

Он и глупец и безумный.

Дамазипп

Следственно, тот бессомненно

160 В здравом уме, кто не скряга?

Стертиний

Ничуть.

Дамазипп

Отчего же? Скажи мне!

Стертиний

Слушай! Представь, что врач Кратер сказал о больном: "Он желудком!

Вовсе здоров!" - Так, стало быть, может и встать он с постели?

- "Нет! потому что страдает от боли в боку или в почках".

Этот, положим, не клятвопреступник, не скряга: пусть Ларам

В жертву за это свинью принесет! - Но он честолюбец:

Пусть в Антикиру плывет! - Не та ли же глупость - именье

Бросить в пучину иль вовсе не сметь к нему прикоснуться!

Сервий Оппидий, богач, родовые в Канузии земли

Двум разделил сыновьям. Но пред смертью, призвав их, сказал им:

170 "Я заметил, что в детстве ты, Авл, и орехи и кости

В пазухе просто носил, и проигрывал их, и дарил их;

Ты же, Тиберий, напротив, заботливо прятал их в угол

И пересчитывал; с этой поры я всегда сокрушался,

Что в две разные глупости в зрелых летах вы впадете,

Что один Номентаном, другой же Цикутою будет.

Потому заклинаю Пенатами вас: берегитесь

Ты - уменьшать, а ты - прибавлять к тому, что отец ваш

Почитает довольным для нужд, сообразных с природой.

Кроме того я хочу, чтоб вы с клятвою мне обещали

180 Славы, честей щекотанья беречься; и если который

Будет эдилом иль претором, тот сам себя да объявит

Проклятым мной, неспособным владеть завещанным мною!"

Как! чтобы чваниться в цирке, чтоб ликом своим величаться,

Вылитым в бронзе, - так ты на горохе, бобах и лупинах

Все состоянье отца проживешь? - Не Агриппе ль захочешь.

Льву благородному, хитрый лисенок, быть подражатель?

----

- Что ты, Атрид, запрещаешь предать погребенью Аякса?

- "Помни: я царь!" - Я плебей! замолчу и вопрос оставляю!

- "Что повелел я, то справедливо. Однако ж, кто мыслит,

190 Будто я в этом неправ, говори предо мной безопасно!"

- О, да даруют же боги, властитель, тебе с кораблями,

Трою разрушив, обратно приплыть. - Итак, мне вопросы

И возраженья дозволены? - "Спрашивай! я дозволяю!"

- Царь! за что же Аякс, сей герой, второй по Ахилле,

Столько раз греков спасавший, под небом тлеет открытым?

Или на радость Приама и Трои лишен погребенья

Тот, кем их юноши были могил лишены в их отчизне?

- "Нет, а за то, что, напав на овец, восклицал он, что режет

Менелая, Улисса, меня!" - А когда ты в Авлиде

200 Дочь, как телицу, на жертву привел к алтарю и осыпал

Солью с мук_о_ю ей голову, был ли ты в здравом рассудке?

_ "Я? Почему?" - Но безумный Аякс перерезал лишь стадо,

А и супругу и сына он пощадил! Он проклятьем

Зла не сделал тебе; не напал на Улисса и Тевкра.

- "Я, чтобы ветер попутный судам от враждебного брега

Боги послали, хотел примирить их той жертвенной кровью".

- Чьею?.. своею, безумный! - "Своей; но совсем не безумный!"

- Всякий безумен, кто, удаляясь от истины, ложно

Видит предметы и зла от добра отличить не умеет,

210 Гнев ли причиной тому, иль обманчивых чувств возмущенье.

Пусть был безумен Аякс, поражающий агнцев невинных;

Но не безумен ли был ты и сам, когда преступленье

Мыслил свершить, честолюбьем надменный и гордостью сердца?

Если б кто вздумал носить на покойных носилках овечку,

Шить ей, как дочери, платья и дать ожерелья, служанок,

Куколкой, девочкой ласково звать и готовить для брака:

Верно бы претор ему запретил управленье именьем,

Верно б его и имение отдал родным под опеку.

Как? неужели в уме тот, кто вместо безгласной овечки

220 В жертву приносит родимую дочь? - Что ты скажешь на это?

Где безрассудность там и безумие; кто же преступник,

Тот и безумец! - Кто хрупким стеклом обольщается славы,

Верь мне, что тот оглушен и громами кровавой Беллоны!