Квинт Гораций Флакк (32)

Эподы

Квинт Гораций Флакк

Эподы

1

На либурнийских, друг, ты поплывешь ладьях

Среди судов с бойницами:

Везде охотно с Цезарем готов делить

Ты, Меценат, опасности.

Но мне как быть? Мне жизнь мила, пока ты жив,

И в тягость, если нет тебя!

Избрать ли лучше мне, как ты велишь, покой,

Не сладкий от тебя вдали,

Иль подвиг бранный твой, чтобы нести его,

10 Как надо мужу стойкому?

Так понесем же вместе! Хоть чрез Альп хребты,

Хоть по Кавказу дикому,

Хоть до пределов самых крайних Запада

С тобой пойду бесстрашно я.

Ты спросишь, чем же облегчу я подвиг твой,

Я слабый, невоинственный?

С тобой я буду меньший страх испытывать,

Чем ужас в одиночестве.

Страшней наседке за неоперившихся

20 Птенцов, коль их покинула,

Хоть от подползших змей их защитить она

Не сможет и присутствуя.

И в этот и во всякий я готов поход,

Надеясь на любовь твою,

А не в надежде, что удастся больше мне

Впрягать волов в плуги свои,

Иль что до зноя скот мой из Калабрии

Пастись пойдет в Луканию,

Иль что достигнут стен высоких Тускула

30 Мои чертоги сельские.

Довольно: слишком от твоей я щедрости

Богат; копить не стану я

Еще, чтоб в землю прятать, как скупой Хремет,

Иль расточать, как жалкий мот.

Пер. Н. С. Гинцбурга

2

Блажен лишь тот, кто, суеты не ведая,

Как первобытный род людской,

Наследье дедов пашет на волах своих,

Чуждаясь всякой алчности,

Не пробуждаясь от сигналов воинских,

Не опасаясь бурь морских,

Забыв и форум, и пороги гордые

Сограждан власть имеющих.

В тиши он мирно сочетает саженцы

10 Лозы с высоким тополем,

Присматривает за скотом, пасущимся

Вдали, в логу заброшенном,

Иль, подрезая сушь на ветках, делает

Прививки плодоносные,

Сбирает, выжав, мед в сосуды чистые,

Стрижет овец безропотных;

Когда ж в угодьях Осень вскинет голову,

Гордясь плодами зрелыми,

Как рад снимать он груш плоды отборные

20 И виноград пурпуровый,

Тебе, Приап, как дар, или тебе, отец

Сильван, хранитель вотчины!

Захочет - ляжет иль под дуб развесистый,

Или в траву высокую;

Лепечут воды между тем в русле крутом,

Щебечут птицы по лесу,

Струям же вторят листья нежным шопотом,

Сны навевая легкие...

Когда ж Юпитер-громовержец вызовет

30 С дождями зиму снежную,

В тенета гонит кабанов свирепых он

Собак послушных сворою,

Иль расстилает сети неприметные,

Дроздов ловя прожорливых,

Порой и зайца в петлю ловит робкого

И журавля залетного.

Ужели дум нельзя развеять суетных

Среди всех этих радостей,

Вдобавок, если ты с подругой скромною,

40 Что няньчит милых детушек,

С какой-нибудь сабинкой, апулийкою,

Под солнцем загоревшею?

Она к приходу мужа утомленного

Очаг зажжет приветливый

И, скот загнав за изгородь сама пойдет

Сосцы доить упругие,

Затем вина подаст из бочки легкого

И трапезу домашнюю.

Тогда не надо ни лукринских устриц мне,

50 Ни губана, ни камбалы,

Хотя б загнал их в воды моря нашего

Восточный ветер с бурею;

И не прельстит цесарка африканская

Иль франколин Ионии

Меня сильнее, чем оливки жирные,

С деревьев прямо снятые,

Чем луговой щавель, для тела легкая

Закуска из просвирника,

Или ягненок, к празднику заколотый,

60 Иль козлик, волком брошенный.

И как отрадно наблюдать за ужином

Овец, домой стремящихся,

Волов усталых с плугом перевернутым,

За ними волочащимся,

И к ужину рабов, как рой, собравшихся

Вокруг божеств сияющих!

Когда наш Альфий-ростовщик так думает,

Вот-вот уж и помещик он.

И все собрал он, было, к Идам денежки,

70 Да вновь к Календам в рост пустил!

Пер. А. П. Семенова-Тян-Шанского

3

Коль сын рукою нечестивой где-нибудь

Отца задушит старого,

Пусть ест чеснок: цикуты он зловреднее!

О крепкие жнецов кишки!

Что за отрава мне в утробу въелася?

Иль кровь змеи мне с этою

Травой варилась на-зло? Иль Канидия

Мне зелье это стряпала?

Когда Медею Аргонавтов вождь пленил

10 Своей красой блистательной,

Она, чтоб мог он диких укротить быков,

Язона этим смазала;

И, влив такой же яд в дары сопернице,

Умчалась на крылах змеи.

Еще ни разу звезды так не жарили

Засушливой Апулии,

И плеч Геракла так не жег могучего

Кентавров дар мучительный.

А коль, затейник-Меценат, захочешь ты

20 Опять такого кушанья,

Пусть поцелуй твой дева отстранит рукой

И дальше отодвинется!

Пер. Ф. Александрова

4

Вражда такая ж, как у волка с овцами,

И мне с тобою выпала.

Бичами бок твой весь прожжен испанскими,

А голени - железами.

Ходи ты, сколько хочешь, гордый деньгами,

Богатством свой не скроешь род!

Ты видишь, идя улицей Священною,

Одетый в тогу длинную,

Как сторонятся все тебя прохожие,

10 Полны негодования?

"Плетьми запорот так он триумвирскими,

Что и глашатай выдохся;

В Фалерне ж он помещик: иноходцами

Он бьет дорогу Аппия.

Как видный всадник в первых он рядах сидит,

С Отоном не считаяся.

К чему же столько кораблей тяжелых нам

Вести с носами острыми

На шайки беглых, на морских разбойников,

Коль он трибун наш воинский?"

Пер. Ф. Александрова

5

"О боги, кто б ни правил с высоты небес

Землей и человечеством,

Что значат этот шум и взоры грозные,

Ко мне все обращенные?

Детьми твоими заклинаю я тебя,

Коль впрямь была ты матерью,

Ничтожной этой оторочкой пурпурной

И карою Юпитера,

Зачем ты смотришь на меня, как мачеха,

10 Как зверь, стрелою раненый?"

Лишь кончил мальчик умолять дрожащими

Устами и, лишен одежд,

Предстал (он детским телом и безбожные

Сердца фракийцев тронул бы),

Канидия, чьи волосы нечесаны

И змейками проплетены,

Велит и ветви фиг, с могил добытые,

И кипарис кладбищенский,

И яйца, кровью жабы окропленные,

20 И перья мрачных филинов,

И травы, ядом на лугах набухшие

В Иолке и в Иберии,

И кость, из пасти суки тощей взятую,

Сжигать в колхидском пламени

Меж тем Сагана наготове по дому

Кропит водой авернскою,

Как у бегущих вепрей иль ежей морских

Свои ощерив волосы.

А Вейя, совесть всякую забывшая,

30 Кряхтя с натуги тягостной,

Копает землю крепкою мотыгою,

Чтоб яму вырыть мальчику,

Где б, видя смену пред собою кушаний,

Он умирал бы медленно,

Лицо не выше над землею выставив,

Чем подбородок тонущих.

Пойдет сухая печень с мозгом вынутым

На зелье приворотное,

Когда, вперившись в яства недоступные,

40 Зрачки угаснут детские.

Мужскою страстью одержима Фолоя

Была тут Ариминская.

И весь Неаполь праздный и соседние

С ним города уверены,

Что фессалийским сводит заклинанием

Она луну со звездами.

Свинцовым зубом тут грызя Канидия

Свой ноготь неостриженный,

О чем молчала, что сказала? - "Верные

50 Делам моим пособницы,

Ночь и Диана, что блюдешь безмолвие

При совершеньи таинства,

Ко мне! На помощь! На дома враждебные

Направьте гнев божественный!

Пока в зловещих дебрях звери прячутся

В дремоте сладкой сонные,

Пускай, всем на-смех, лаем псы субурские

Загонят старца блудного!

Таким он нардом умащен, что лучшего

60 Рука моя не делала.

Но что случилось? Почему же яростной

Медеи яд не действует,

Которым гордой отомстив сопернице,

Царя Креонта дочери,

Она бежала прочь, а новобрачную

Спалил наряд отравленный?

Травой и корнем я не обозналася,

По крутизнам сокрытыми!

Ведь отворотным от любовниц снадобьем

70 Постель его намазана!

Ага! Гуляет он, от чар избавленный

Колдуньей, что сильней меня.

О Вар, придется много слез пролить тебе:

Питьем еще неведомым

Тебя приважу: не вернут марсийские

Тебе заклятья разума.

Сильней, сильнее зелье приготовлю я,

Тебе волью изменнику.

Скорее ниже неба море спустится,

80 Землею все покрытое,

Чем распаленный страстью не зажжешься ты,

Как нефть, коптящим пламенем!"

Тут мальчик бросил ведьм безбожных жалобно

Смягчать словами кроткими

И, все не зная, чем прервать молчание,

Как сам Фиест он проклял их:

"Волшебный яд ваш, правду сделав кривдою,

Не властен над судьбой людей.

Вас проклинаю, моего проклятия

90 Не искупить вам жертвами!

Лишь, обреченный смерти, испущу я дух,

Ночным явлюсь чудовищем,

Вцеплюсь кривыми я когтями в лица вам,

Владея силой адскою,

На грудь налягу вашу беспокойную

И сна лишу вас ужасом!

Всех вас, старухи мерзкие, каменьями

Побьет толпа на улице,

А трупы волки растерзают хищные

100 И птицы эсквилинские.

И пусть отец мой с матерью несчастною

Увидят это зрелище!"

Пер. Ф. Александрова