- 979 Просмотров
- Обсудить
Событье Свершилось, Но разум Его не освоил еще; Оно еще пылким рассказом Не хлынуло с уст горячо; Его оценить беспристрастно Мгновенья еще не пришли; Но все-таки Всё было ясно По виду небес и земли, По грому, По вспугнутым птицам, По пыли, готовой осесть. И разве что только по лицам Нельзя было это прочесть!
Леонид Мартынов. Стихотворения и поэмы.
Библиотека поэта. Большая серия. Изд. 3-е.
Ленинград: Советский писатель, 1986.
Я помню: Целый день Всё время Падал снег И всею тяжестью Висел на черных сучьях. Но это шла весна: Тянуло влагой с рек, Едва проснувшихся И прячущихся в тучах. Тянуло Влагой С рек И внутренних морей, И пахло льдом, Водой И масляною краской. Казалось — шли часы Ни тише, ни быстрей, А так же, как всегда, На старой башне Спасской. Но Время Мчалось так, Как будто целый век Прошел за этот день... И не мешала вьюга, Чтоб нес по улице Какой-то человек Мимозы веточку, Доставленную с юга.
Леонид Мартынов. Стихотворения и поэмы.
Библиотека поэта. Большая серия. Изд. 3-е.
Ленинград: Советский писатель, 1986.
Мир велик! До того он велик, Что иные писатели книг, Испытав бесконечный испуг, Уверяли, что мир только миг, Лишь мгновение, полное мук, И оно обрывается вдруг, Ибо жизни неведома цель. А иные владельцы земель Объявили, что мир — это пир. Заявили, что мир — это жир, Легший складками по животу. Да еще, чтоб смирить нищету, Разъяснили, что мир — это мор; Что, число бедняков сократив, На земле и покой и простор Обеспечат холера и тиф, Ибо мир вообще — это тир Для пальбы по мишени живой На арене войны мировой. Но таков ли действительно мир? Нет! Могучее существо Не вместится в солдатский мундир, Надеваемый на него. Мир, извечный дробитель цепей, Рвет застежки любых портупей, Ибо сила его велика! Привезенные издалека Танки, булькнув, идут ко дну, Потому что людская рука В море с мола столкнула войну. Люди мира и счастья хотят. И когда на добычу летят Двойники отплясавших в петле, Человек предает их земле. Человек предает их земле!
Леонид Мартынов. Стихотворения и поэмы.
Библиотека поэта. Большая серия. Изд. 3-е.
Ленинград: Советский писатель, 1986.
Когда Пахнёт Великим хаосом — Тут не до щебета веселого, И кое-кто, подобно страусам, Под крылья робко прячут головы. И стынут В позах неестественных, Но все-таки и безыскусственных, Забыв о промыслах божественных И обещаниях торжественных, Бесчувственны среди бесчувственных. И смутные Полубесплотные, Покуда буря не уляжется, Одним тогда они встревожены: А вдруг кому-нибудь покажутся Ножнами их подмышки потные, Куда, как шпаги, клювы вложены?
Леонид Мартынов. Стихотворения и поэмы.
Библиотека поэта. Большая серия. Изд. 3-е.
Ленинград: Советский писатель, 1986.
Помню Двадцатые годы — Их телефонные ручки, Их телеграфные коды, Проволочные колючки. Помню Недвижные лифты В неотопляемых зданьях И бледноватые шрифты В огненно-пылких изданьях. Помню И эти газеты, Помню и эти плакаты, Помню и эти рассветы, Помню и эти закаты. Помню Китайскую стену И конструктивную сцену, Мутность прудов Патриарших, Мудрость товарищей старших. Помню Фанерные крылья И богатырские шлемы, Помню и фильмы, что были Немы и вовсе не немы. Помню я Лестниц скрипучесть И электричества тленье. Помню я буйную участь Нашего поколенья.
Леонид Мартынов. Стихотворения и поэмы.
Библиотека поэта. Большая серия. Изд. 3-е.
Ленинград: Советский писатель, 1986.
Звонят в Елоховском соборе. И это значит — понимай, Что вслед за пасхой очень вскоре Придет весенний праздник Май. А эта девочка на рынке Торгует птичками. Блестят Очаровательные спинки Кустарно сделанных утят. «Ответь, какой ты воск топила?» — «Я в нефтелавочку зашла, Свечей церковных накупила И на утят перелила». Ведь вот судьба твоя, художник! Таков блаженный твой удел, Наивный основоположник Новейших форм старинных тел. Творим мы из чего-то что-то, А что творим мы из чего — Не ваша, умники, забота, И в том — искусства торжество!
Леонид Мартынов. Стихотворения и поэмы.
Библиотека поэта. Большая серия. Изд. 3-е.
Ленинград: Советский писатель, 1986.
Что песня? Из подполья в поднебесье Она летит. На то она и песня. А где заснет? А где должна проснуться, Чтоб с нашим слухом вновь соприкоснуться? Довольно трудно разобраться в этом, Любое чудо нам теперь не в диво. Судите сами, будет ли ответом Вот эта повесть, но она — правдива. Там, Где недавно Низились обрывы, Поросшие крапивой с лебедою, Высотных зданий ясные массивы Восстали над шлюзованной водою. Гнездится Птица Меж конструкций ЦАГИ, А где-то там, За Яузой, В овраге, бурля своей ржавеющею плотью, Старик ручей по черным трубам скачет. Вы Золотым Рожком его зовете, И это тоже что-нибудь да значит. ...Бил колокол на колокольне ближней, Пел колокол на колокольне дальней, И мостовая стлалась всё булыжней, И звон трамвая длился всё печальней. И вот тогда, На отдаленном рынке, Среди капрона, и мехов, и шелка, Непроизвольно спрыгнула с пластинки Шальная патефонная иголка. И на соседней полке антиквара Меж дерзко позолоченною рамой И медным привиденьем самовара Вдруг объявился Ящик этот самый. Как описать его? Он был настольный, По очертаниям — прямоугольный, На ощупь — глуховато мелодичный, А по происхожденью — заграничный. Скорей всего он свет увидел в Вене, Тому назад столетие, пожалуй. И если так — какое откровенье Подарит слуху механизм усталый? Чугунный валик, вдруг он искалечит, Переиначит Шуберта и Баха, А может быть, заплачет, защебечет Какая-нибудь цюрихская птаха, А может быть, нехитрое фанданго С простосердечностью добрососедской Какая-нибудь спляшет иностранка, Как подобало в слободе немецкой, Здесь, в слободе исчезнувшей вот этой, Чей быт изжит и чье названье стерто. Но рынок крив, как набекрень одетый Косой треух над буклями Лефорта. И в этот самый миг На повороте Рванул трамвай, Да так рванул он звонко, Что вдруг очнулась вся комиссионка, И дрогнул ящик в ржавой позолоте, И, зашатавшись, встал он на прилавке На все четыре выгнутые лапки, И что-то в глубине зашевелилось, Зарокотало и определилось, Заговорило тусклое железо Сквозь ржавчину, где стерта позолота. И что же? Никакого полонеза, Ни менуэта даже, ни гавота И никаких симфоний и рапсодий, А громко так, что дрогнула посуда,— Поверите ли? — грянуло оттуда Простое: «Во саду ли, в огороде...» Из глубины, Из самой дальней дали, Из бурных недр минувшего столетья, Где дамы в менуэте приседали, Когда петля переплеталась с плетью, Когда труба трубила о походе, А лира о пощаде умоляла, Вдруг песня: «Во саду ли, в огороде,— Вы слышите ли? — девица гуляла!»
Леонид Мартынов. Стихотворения и поэмы.
Библиотека поэта. Большая серия. Изд. 3-е.
Ленинград: Советский писатель, 1986.
Закрывались магазины, День кончался, остывая; Пахли туфлей из резины Тротуар и мостовая. В тридцатиэтажном зданье Коридоры торопились Опустеть без опозданья, А внизу дома лепились. Средь конструкций, и модерна, И ампира, и барокко Этот день, шагая мерно, Вдаль ушел уже далеко. Вот смотрите! Это он там, Он, который нами прожит, А для стран за горизонтом — Только будущий, быть может. Он у нас не повторится, А у них еще качнется В час, когда на ветке птица Поутру едва очнется.
Леонид Мартынов. Стихотворения и поэмы.
Библиотека поэта. Большая серия. Изд. 3-е.
Ленинград: Советский писатель, 1986.
Леонид Мартынов. Стихи.Все-таки Разрешилось, Больше терпеть не могла, Гнев положила на милость. Слышите: Градус тепла! И через зимние рамы Школьный доносится гам, К небу возносятся гаммы, Чтенье идет по слогам. И на спортивных площадках Лед под покровом воды В трещинках, в опечатках, Будто цыплячьи следы. Знаете, что это значит? Это ведь он, наконец, Прямо над лужами скачет Градус тепла, как птенец. Что уж он хочет, малютка, Как уж он будет расти, Как уж до первопутка Он ухитрится дойти - Кто его знает! Но радость Всем нам весна принесла. Вы понимаете: градус, Благостный Градус Тепла!
Москва: Молодая гвардия, 1957.
Возвращались солдаты с войны. По железным дорогам страны День и ночь поезда их везли. Гимнастерки их были в пыли И от пота еще солоны В эти дни бесконечной весны. Возвращались солдаты с войны. И прошли по Москве, точно сны,— Были жарки они и хмельны, Были парки цветами полны. В Зоопарке трубили слоны,— Возвращались солдаты с войны! Возвращались домой старики И совсем молодые отцы — Москвичи, ленинградцы, донцы... Возвращались сибиряки! Возвращались сибиряки — И охотники, и рыбаки, И водители сложных машин, И властители мирных долин,— Возвращался народ-исполин...
Леонид Мартынов. Стихотворения.
Россия - Родина моя. Библиотечка русской
советской поэзии в пятидесяти книжках.
Москва: Художественная литература, 1967.
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.