- 1021 Просмотр
- Обсудить
1 Белою глыбою мрамора, высей прибрежных отброском, Страстно пленился ваятель на рынке паросском; Стал перед ней - вдохновенный, дрожа и горя... Феб утомленный закинул свой щит златокованый за море, И разливалась на мраморе Вешним румянцем заря... Видел ваятель, как чистые крупинки камня смягчались, В нежное тело и в алую кровь превращались, Как округлялися формы - волна за волной, Как, словно воск, растопилася мрамора масса послушная И облеклася, бездушная, В образ жены молодой. "Душу ей, душу живую! - воскликнул ваятель в восторге.- Душу вложи ей, Зевес!" Изумились на торге Граждане - старцы, и мужи, и жены, и все, Кто только был на агоре... Но, полон святым вдохновением, Он обращался с молением К чудной, незримой Красе: "Вижу тебя, богоданная, вижу и чую душою; Жизнь и природа красны мне одною тобою... Облик бессмертья провижу я в смертных чертах..." И перед нею, своей вдохновенною свыше идеею, Перед своей Галатеею, Пигмалион пал во прах... 2 Двести дней славили в храмах Кивеллу, небесную жницу, Двести дней Гелиос с неба спускал колесницу; Много свершилось в Элладе событий и дел; Много красавиц в Афинах мелькало и гасло - зарницею, Но перед ней, чаровницею, Даже луч солнца бледнел... Белая, яркая, свет и сиянье кругом разливая, Стала в ваяльне художника дева нагая, Мраморный, девственный образ чистейшей красы... Пенились юные перси волною упругой и зыбкою; Губы смыкались улыбкою; Кудрились пряди косы. "Боги! - молил в исступлении страстном ваятель,- Ужели Жизнь не проснется в таком обаятельном теле? Боги! Пошлите неслыханной страсти конец... Нет!.. Ты падешь, Галатея, с подножия в эти объятия, Или творенью проклятия Грянет безумный творец!" Взял ее за руку он... И чудесное что-то свершилось... Сердце под мраморной грудью тревожно забилось; Хлынула кровь по очерченным жилам ключом; Дрогнули гибкие члены, недавно еще каменелые; Очи, безжизненно белые, Вспыхнули синим огнем. Вся обливаяся розовым блеском весенней денницы, Долу стыдливо склоняя густые ресницы, Дева с подножия легкою грезой сошла; Алые губы раскрылися, грудь всколыхнулась волнистая, И, что струя серебристая, Тихая речь потекла: "Вестницей воли богов предстаю я теперь пред тобою. Жизнь на земле - сотворенному смертной рукою; Творческой силе - бессмертье у нас в небесах!" ...И перед нею, своей воплощенною свыше идеею, Перед своей Галатеею, Пигмалион пал во прах.
Русская поэзия XIX века.
Библиотека всемирной литературы.
Серия 2-я. Литература XIX века.
Москва: Художественная литература, 1974.
По Неве встают барашки; Ялик ходит-ходенём... Что вы, белые бедняжки, Из чего вы, и о чем? Вас теперь насильно гонит Ветер с запада... чужой... Но он вам голов не склонит, Как родимый, озерной. Не согреет вас он летом, Алой зорькой не блеснет, Да и липовым-то цветом С моря вас не уберет. Что ж вы, глупенькое стадо, Испугалися-то зря? Там и запада не надо, Где восточная заря. Где невзгода - уж не горе, Где восстал от сна народ, Где и озеро, что море, Гонит вас: "Вперед, вперед!"
Л.А.Мей. Избранные произведения.
Библиотека поэта. Большая серия.
Ленинград: Советский писатель, 1972.
Милый друг мой! румянцем заката Облилось мое небо, и ты, Как заря, покраснела за брата Прежней силы и юной мечты. Не красней ты и сердцем воскресни: Я ничем, кроме ласки и песни, И любви без границ, без конца, За тебя не прогневал Отца... Преклонись же с молитвой дочерней И попомни, что были всегда И зарей и звездою вечерней Утром - те же заря и звезда.
Л.А.Мей. Избранные произведения.
Библиотека поэта. Большая серия.
Ленинград: Советский писатель, 1972.
На горе первозданной стояли они, И над ними, бездонны и сини, Поднялись небосводы пустыни. А под ними земля - вся в тумане, в тени. И Один был блистательней неба: Благодать изливалась из кротких очей, И сиял над главою венец из лучей. А другой был мрачнее эреба: Из глубоких зениц вылетали огни, На челе его злоба пылала, И под ним вся гора трепетала. И Мессии сказал сатана: «Раввуни! От заката светил до востока, Землю всю, во мгновение ока, Покажу я тебе...» И десницу простер... Прояснилася даль... Из тумана Засинелася зыбь океана, Поднялися громады маститые гор, И земли необъятной равнина, Вся в свету и в тени, под небесным шатром Разостлалася круглым, цветистым ковром. Каменистая степь... Палестина... Вот седой Арарат; вот угрюмый Синай; Почернелые кедры Ливана; Серебристая нить Иордана; И десницей карающей выжженный край, И возлюбленный град Саваофа: Здесь Сион в тощей зелени маслин, а там Купы низких домов с плоской кровлею, храм, Холм и крест на нем праздный - Голгофа. К югу - степь без границ. Перекатной волной Ураганы песок поднимают, А на нем оазисы мелькают, Как зеленый узор на парче золотой. Красной пылью одеты, деревья Клонят книзу вершины под гнетом плода; Разбрелись табуны кобылиц и стада Вкруг убогих наметов кочевья; Смуглоликих наездников рыщут толпы; Воздух пламенем встречу им пышет, А по воздуху марево пишет Стены, башни, палаты, мосты и столпы... Мимо.... Серой, гремучей змеею, Бесконечные кольца влача через ил, В тростниках густолиственных тянется Нил. Города многочленной семьею Улеглися на злачных его берегах; Блещут синие воды Мерида; Пирамида, еще пирамида, И еще, и еще,- на широких стопах Опершись, поднялися высоко; Обелисков идет непрерывная цепь; Полногрудые сфинксы раскинулись, в степь Устремляя гранитное око. Мимо... Инд и Гангес среброводной четой Катят волны в далекое море; Вековые леса на просторе Разрослися везде непроглядной стеной; Мелкой сетью заткали лианы Все просветы с верхушек дерев до корней; Попугаи порхают; с тяжелых ветвей С визгом прыгают вниз обезьяны; Полосатую матку тигренок сосет; Птичек носится яркая стая; Осторожно сучки раздвигая, Слон тяжелою поступью мерно бредет; На коврах из цветов и из ягод Змеи нежатся, свившись упругим кольцом, И сквозь темную зелень, зубчатым венцом, Выдвигаются куполы пагод. Под нависшим их сводом, во мраке, блестит В драгоценных каменьях божница; Безобразные идолов лица Луч священной лампады слегка золотит; Пред богами жрецы-изуверы, Преклоняясь во прах, благовония жгут, И, в неистовой пляске кружася, поют Свой молитвенный гимн баядеры. Мимо... Север... Теряясь в безвестной дали, Разметались широко поляны; Смурой шапкой нависли туманы Над челом побелелым холодной земли. Нечем тешить пытливые взоры: Снег да снег, все один, вечно девственный снег, Да узоры лиловые скованных рек, Да сосновые темные боры. Север спит: усыпил его крепкий мороз, Уложила седая подруга, Убаюкала буйная вьюга... Не проснется вовек задремавший колосс, Или к небу отчизны морозной Приподнимет главу, отягченную сном, Зорко глянет очами во мраке ночном И воспрянет громадою грозной? Он воспрянет и, долгий нарушивши мир, Глыбы снега свои вековые И оковы свои ледяные С мощных плеч отряхнет на испуганный мир. Мимо... Словно младая наяда, В светлоструйном хитоне, с венчанной главой, Из подводных чертогов, из бездны морской Выплывает небрежно Эллада. Прорезные ряды величавых холмов, Острова, голубые заливы, Виноградники, спелые нивы, Сладкозвучная сень кипарисных лесов, Рощей пальмовых темные своды - Созданы для любви, наслаждений и нег... Чудесами искусств увенчал человек Вековечные дива природы: Вдохновенным напевом слепого певца Вторят струны чарующей лиры; В красоте первобытной кумиры Возникают под творческим взмахом резца; Взор дивят восковые картины Смелым очерком лиц, сочетаньем цветов; Горделивой красой храмов, стен и домов Спорят Фивы, Коринф и Афины. Мимо... Рим. Семихолмный, раскидистый Рим, Со своей нерушимой стеною, Со своею Тарпейской скалою, С Капитолием, с пенистым Тибром своим... Груды зданий над грудами зданий; Термы, портики, кровли домов и палат, Триумфальные арки, дворцы и сенат В коронадах нагих изваянии И в тройном ожерелье гранитных столпов. Вдоль по стогнам всесветной столицы Скачут кони, гремят колесницы, И, блестя подвижной чешуею щитов, За когортой проходит когорта. Мачты стройных галер поднялись как леса, И, как чайки, трепещут крылом паруса На зыбях отдаленного порта. Форум стелется пестрою массой голов; В цирке зрителей тесные группы Обнизали крутые уступы; Слышен смешанный говор и гул голосов: Обитателей Рима арена Созвала на позорище смертной борьбы. Здесь с рабами сразятся другие рабы, В искупленье позорного плена; Здесь боец-победитель, слабея от ран, Юной жизнью заплатит народу За лавровый венок и свободу; Здесь, при радостных кликах суровых граждан, Возвращенцев железного века, Под вестальскою ложей отворится дверь, На арену ворвется некормленый зверь И в куски изорвет человека... Мимо... Полной кошницею свежих цветов, На лазурных волнах Тирринеи, Поднимаются скалы Капреи. Посредине густых, благовонных садов Вознеслася надменно обитель - Перл искусства и верх человеческих сил: Словно камни расплавил и снова отлил В благолепные формы строитель. В темных нишах, под вязями лилий и роз, Перед мраморным входом в чертоги, Настороже - хранители-боги И трехглавый, из золота вылитый пес. Купы мирт и олив и алоэ Водометы жемчужного пылью кропят... Скоморохи в личинах наполнили сад, Как собрание статуй живое: Под кустом отдыхает сатир-паразит, У фонтана гетера-наяда, И нагая плясунья-дриада Сквозь зеленые ветви лукаво глядит. Вкруг чертогов хвалебные оды Воспевает согласный невидимый клир, Призывая с небес благоденственный мир На текущие кесаря годы, Прорицая бессмертье ему впереди, И, под стройные клирные звуки, Опершись на иссохшие руки, Старец, в пурпурной тоге, с змеей на груди, Среди сонма Лаис и Глицерий, Задремал на одре золотом... Это сам Сопрестольный, соравный бессмертным богам Властелин полусвета - Тиверий. «Падши ниц, поклонись - и отдам всё сполна Я тебе...» - говорит искуситель. Отвещает небесный учитель: «Отойди, отойди от меня, сатана!»
Л.А.Мей. Избранные произведения.
Библиотека поэта. Большая серия.
Ленинград: Советский писатель, 1972.
(Перевод из Адама Мицкевича) Моя баловница, отдавшись веселью, Зальется, как птичка, серебряной трелью, Как птичка, начнёт щебетать-лепетать, Так мило начнет лепетать-щебетать, Что даже дыханьем боюсь я нарушить Гармонию сладкую девственных слов, И целые дни, и всю жизнь я готов Красавицу слушать, и слушать, и слушать! Когда ж живость речи ей глазки зажжет И щеки сильнее румянить начнет, Когда при улыбке, сквозь алые губы, Как перлы в кораллах, блеснут ее зубы - О, в эти минуты я смело опять Гляжуся ей в очи - и жду поцелуя, И более слушать ее не хочу я, А всё - целовать, целовать, целовать!
Примечания
Pieszczotka moja - Баловница моя (польск.). - Ред.
Л.А.Мей. Избранные произведения.
Библиотека поэта. Большая серия.
Ленинград: Советский писатель, 1972.
(Из Гете) Нет, только тот, кто знал Свиданья жажду, Поймет, как я страдал И как я стражду. Гляжу я вдаль... нет сил, Тускнеет око... Ах, кто меня любил И знал - далеко! Вся грудь горит... Кто знал Свиданья жажду, Поймет, как я страдал И как я стражду.
Примечания
Имеется перевод, сделанный Пастернаком («Кто сам любил, поймет...»)
Л.А.Мей. Избранные произведения.
Библиотека поэта. Большая серия.
Ленинград: Советский писатель, 1972.
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.