Логос (226)

Данилов монастырь

Данилов мужской 3 классный монастырь, в г. Москве, основан во 2-й пол. XIII ст. кн. Даниилом, сыном Александра Невского. Перестроен при царе Иоанне Васильевиче, причем вместо старых, деревянных стен, возведены каменные. В м-ре хранятся мощи св. князя Даниила, скончавшегося в 1303 г., 4 марта.

Дантон

Дантон (Жорж-Жак Danton, (1759 — 5 апр. 1794) — знаменитый деятель франц. революции. Сын прокурора бальяжа Арси, детство провел в сельской обстановке; в семинарии и в светском пансионе в Труа проникся поклонением древнему миру. Готовясь к адвокатской профессии в Париже, Д. ознакомился с литературой XVII и XVIII вв. и принимал горячее участие в масонстве. В 1787 г. он купил место адвоката при совете короля, считая тогда еще возможным переворот сверху; но в 1791 г., при ликвидации старых судебных должностей, Д. не принял в обмен никакой новой, чтобы вполне отдаться революционной деятельности. Уже с 1789 г. Д. деятельно проводил крайние революционные и республиканские идеи в разных собраниях и клубах, играл видную роль в событиях 14 июля и 5 — 6 октября, в основании клуба Кордильеров. Всюду и всегда Д. был против двора, министерства, национального собрания; 17 июля 1791 г. он призывал народ на Марсовом поле подписывать петицию о низложении короля. После подавления этого движения, Д. недель на шесть скрылся в Англию и вернулся только к выборам в законодательное собрание. В депутаты он не попал, но стал в Париже подготовлять низложение короля, то в качестве администратора департамента, то в звании товарища прокурора париж. коммуны, то в клубах, то среди отрядов народного войска — федератов Марселя и Бретани или Enfants-Rouges, из предместья C.-Aнтуaнa. В ночь с 9 на 10 авг. Д. дал толчок к образованию нового, более республиканского генерального совета коммуны, арестовал Манда, преемника Лафайета в командовании национальной гвардией, и заменил его Сантерром. После 10 авг. Д. был назначен министром юстиции; опираясь на парижскую коммуну, он сделался вождем в борьбе против роялистов внутри и обороне границ против Австрии и Пруссии. Враги Д. обвиняли его в подкупности, растратах, организации сентябрьских убийств. Первые обвинения не подтверждаются никакими документами; предупредить или остановить сентябрьские убийства Д., по собственному признанию, не чувствовал себя в силах, и отнесся к кровопролитию с тем же равнодушием, как впоследствии к своей собственной гибели. Д. был выбран депутатом в конвент от Парижа и подвергался здесь нападкам Жиронды за свою предыдущую деятельность в министерстве. Он стоял в конвенте за свободу печати, за законы против эмигрантов, за осуждение короля, был одно время председателем клуба якобинцев и членом первого комитета общественного спасения. После победы при Жемапе Д. был послан конвентом в Бельгию для организации завоеванной области. Позднее, в виду раздражения, которое политика вмешательства вызывала в соседних государствах, Д. настоял в конвенте на решении не вмешиваться во внутренние дела других наций (13 апр. 1793 г.), не предпринимать ни наступательных войн, ни завоеваний (15 июня 1793 г.). Целью дальнейших дипломатических сношений и военных вооружений он ставил мир и признание республики другими державами. Д. содействовал замене парламентского правления Жиронды временной революционной диктатурой комитета общественного спасения и стал вести борьбу с противниками революции внутри и вне Франции посредством революционных трибуналов и колоссальных наборов. Период времени с апр. 1793 по сент. 1793 г. — эпоха наибольшего влияния Д. Во внешних сношениях он наметил целую систему политики для своих преемников: в Англии поддерживать все оппозиционные элементы против Питта, добиться нейтралитета мелких держав — Дании, Швеции и т. д., попытаться отделить Пруссию и Баварию от коалиции, силой укротить Сардинию и Испанию, бороться непримиримо против Австрии, создавая ей затруднения на Востоке агитацией в Польше и Турции. Со времени учреждения второго комитета общ. спас. начинается переход власти, с одной стороны, к гебертистам, с другой — к Робеспьеру. Д. недостаточно противодействовал этому переходу, часто находясь в отсутствии из Парижа и слишком рассчитывая на свою популярность. Он не одобрял продолжения казней; его стали обвинять в излишней снисходительности. После падения гебертистов, когда влияние Робеспьера достигло апогея, Д. и его друзья были арестованы, по постановлению соединенных комитетов обществ. спасения и общей безопасности; эта мера была одобрена конвентом, по докладу С.-Жюста, составленному согласно наброскам Робеспьера. Процесс с самого начала велся с нарушением всех формальностей, существенных для обвиняемых; новым постановлением конвента, по предложению С.-Жюста, обвиняемые прямо поставлены были вне обычных законов. Дантонисты (К. Дюмулен, Геро-де-Сешелль, Фабр д'Эглантин и др.) обвинялись в составлении заговора, с целью ниспровергнуть национальное представительство и республику; они были осуждены и пали на гильотине. Ср. Robinel, «D., memoire sur sa vie privee»; «D., homme d'Etat». В 1891 г. парижский городской совет поставил Д. статую.

Е. Щ.

Даосизм

Даосизм, вместе с конфуцианством и буддизмом, составляет три, так сказать, официальные религии Китая (Сань-цзяо — «три вероучения»). Возник он в Китае и нигде почти, кроме этой страны, не распространился. Первоучителем его считается Лао-цзы (иначе Ли-дань, Ли-эрл, родившийся будто бы в 604 г. до Р. X.), хотя все сведения, сообщаемые об этом лице, таковы, что с полным основанием можно сомневаться в его историческом существовании. Сочинение его: Дао-дэ-цзин или «Книга о пути и добродетели» (81 гл.) проникнуто духом чистого квиетизма. От первого слова дао (буквально «путь») образовалось название последователей этой религии у китайцев — дао-ши или дао-сы, откуда вышло и наше слово Д. (у европейцев taouism, tаuism, tаoism). Объeм понятия, заключающегося в слове дао, различен у даосских писателей. В Дао-дэ-цзине дао, хотя и не ясно, принимает объективное и абсолютное значение, понимается, как бытие реальное, но неопределимое, как innominabile александрийцев. У последующих писателей, отчасти, вероятно, под влиянием буддийских идей, дао принимает значение независимого источного начала, отца и матери всего существующего, но не в творческом смысле, а в образовательном; оно властвует над законами неба и животворит все твари. «Дао есть нить пустоты и несуществования, корень творения, основание духовного, начало неба и земли; нет ничего вне его; нет ничего такого сокровенного, которое бы не заключалось в нем». Д. изучен европейскими учеными несравненно менее, чем две другие религии Китая. Объясняется это, прежде всего, тем, что даосская литература очень обширна (полное собрание даосских сочинений, или Дао-цзан, — 550 томов, сокращение его 34 тома) и на первый взгляд, благодаря разным прикрасам и отступлениям в роде чудес и т.п., кажется малосодержательною и очень не интересною, тогда как конфуцианство невольно привлекает на себя внимание тем, что проникло во весь строй жизни Китая, а буддизм служил и служит предметом исследования европейцев и в других странах, и в своей литературе на других языках. В сущности, однако, хотя в литературе Д. и много ненужного балласта, он чрезвычайно интересен и важен для изучения Китая, особенно в первом периоде своего развития, когда он, в борьбе с конфуцианством, принял под свое покровительство все отвергнутое рационалистами-конфуцианцами. Верование в духов, остатки шаманства, астрология, алхимия, гадания, различные сверхъестественные медицинские рецепты (последователи Лу-шэна, Ли-шао-цзюня и Люань-да), талисманы (Чжан-дао-лин I в. и Коу-цянь-чжи V в.) — все это нашло себе место в Д. Он представляет из себя, поэтому, собрание всякого рода верований и систем, не имеющих между собою ничего общего, даже и не стремившихся к обобщению. В развитии Д. представляются три периода: 1) период метафизики и выработки философской системы; 2) период увлечения мистикой и погони за сверхъестественным, когда даосы занимались добыванием философского камня, жизненного элексира, напитка бессмертия и т. д., и 3) последний период (со времен Ду-гуан-тина), когда даосы почти исключительно занимаются сношениями с духами и жреческими обязанностями. Когда проник в Китай буддизм и стал там быстро распространяться, Д. вступил в борьбу и с ним, но на очень оригинальной почве. Буддизм явился в Китай уже с известной литературой, с выработанной системой, возникшей на почве индийской философии. Д. все это принял, только переделал по своему. В pendant к Будде (в китайских переводах сутр обыкновенно называемому Ши-цзунь) даосы из Лао-цзы сделали Лао-цзюня; как Будде Сакьямуни предшествовали другие Будды, так и Лао-цзюни неоднократно являлись на земле, и Лао-цзы — одно из их воплощений. Буддисты принесли с собою учение об обетах и о десяти добрых и злых делах; то же самое явилось и у даосов, только у последних обеты и дела, будучи одинаковы по числу, отличаются по составу (напр., первым добрым делом поставлена почтительность к родителям — чисто в духе конфуцианства и Китая). Точно также даосская система мироздания представляется простою переделкою буддийской, с переменой только имен. Мало того: с появлением буддийских сочинений на китайском языке, даосские сочинения приняли их стиль, даже все стали начинаться стереотипной фразой: «слышал» (как буддийские сутры начинаются фразой: «Так я слышал, когда Будда» и т. д.). За этой фразой, в подражание опять-таки сутрам, следует пространное описание обстоятельств, предшествовавших изложению сочинения. В буддизме одним из главных средств аскетической практики сделалось созерцание — даосы и его себе усвоили; некоторые их писатели стали рекомендовать, для достижения бессмертия, созерцание (вместо прежних снадобий, талисманов и т. п.). Существуют подробные описания, как производить такие созерцания; но все это — сколок с буддийских, применительно к местным условиям. Главную роль в таких созерцаниях играет «Северная Медведица» (Бэй-доу), точнее — дух этого созвездия.

Как во время борьбы с конфуцианством Д. пользовался покровительством некоторых китайских государей, имена которых сохранила история, так и борьба его с буддизмом шла неравномерно. Бывали случаи, что китайские императоры делались ревностными сторонниками буддизма, и тогда число поклонников Д. значительно сокращалось (благодаря мерам правительства), — но не мало и обратных примеров, когда императоры покровительствовали Д. и преследовали буддизм. Напр., в сев. Китае при Вэйской династии император Тай-ву-ди (424 — 465 по Р.-Х.) преследовал буддизм, а Сяо-мин-ди (516 — 526), наоборот, отправил посольство (в 518 г.) в западные края искать буддийские книги. Династия Тан (620 — 907) и Сун (960 — 1279) дали нескольких императоров — сторонников Д.; таков, напр., танский Вэньцзун, который, по совету даосов, в 845 г., приказал разрушать буддийские кумирни и монастыри. Считают, что в силу этого приказа было уничтожено слишком 4600 кумирень, слишком 40000 ступ, храмов и т. п., возвращено в первобытное состояние 260500 монахов и монахинь, отобрано в казну большое количество отличных пашен и 150000 рабов и рабынь. В этой борьбе Д. стоял на национальной почве, а буддизм являлся иноземной религией, чуждой истинного китайского духа, особенно вследствие обязательного безбрачия своих жрецов. Даосы делились на три класса: горных аскетов, монахов и женатых. Безбрачие стало обязательно для них не ранее Х-го века. Разносторонний характер Д. отозвался и на пантеоне его богов и святых мужей, поражающем своею многочисленностью. Достойные поклонники Д. берутся очень часто с этой земли на небо для управления какой-нибудь частью его, или какимлибо созвездием; там они повышаются или понижаются в ранге, сообразно заслугам. С другой стороны, и с неба посылаются на землю правители: они живут в десяти главных пещерах Китая; в провинции Сы-чуань находятся 24 управы, заведывающие 28 созвездиями. Замечательно, как иногда легко достигается достоинство такого даосского праведника; напр., дровосек пошел в горы рубить дрова, увидел старцев, играющих в шашки, засмотрелся и положил топор; старцы дали ему проглотить косточку, похожую на финиковую; он не чувствовал ни голода, ни жажды; потом ему велели идти домой; хватился за топор, — топорище сгнило; вернулся домой, — узнал, что со времени его ухода прошло уже несколько сот лет; отправился в горы и нашел спасение. Хуан-п-жень нашел на горе Ло-фу-шань, после своего брата Гэхуна, пилюлю, проглотил ее и, подобно брату, сделался святым. Определить число последователей Д. в настоящее время невозможно. Причина этого лежит в полнейшем религиозном индифферентизме современного китайца. Весьма часто из членов одной и той же семьи один исполняет конфуцианские обряды; другой придерживается буддизма, третий — Д. Можно сказать еще более: обыкновенный китаец, в сущности — не конфуцианец, не буддист и не даосист, а всего понемножку. Как в кумирнях (кроме ламских) часто встречается собрание идолов всех трех религий, так и всякий китаец при случае не прочь почтить и Будду, и Лао-цзюня, и Лун-вана (дракона), и Вэнь-чан-ди (бога хрий). Несомненные последователи какой-либо религии — только ее жрецы, т. е. сэн — буддийские монахи (ни — монахини) и даосы (дао-ши) — даосские. Даосы занимаются. главным образом, исполнением жреческих обязанностей в храмах, участвуют в похоронных и др. процессиях, в качестве мастеров отгонять злых духов и уничтожать дьявольские наваждения. С этой целью даосы особенно пропагандируют талисманы, в виде бумажек с печатями и особенным образом написанными иероглифами. Особенно ценятся (до нескольких рублей, — цена для Китая очень большая) талисманы преемников Чжан-дао-лина, про которого рассказывают, что он родился в 34 г. по Р.-Х" отличался необыкновенным ростом и фигурой, совершил много чудес, в 142 г. получил от Лао-цзюня печать и два меча (которыми только и можно рубить демонов), вместе со званием небесного учителя (тянь-ши), в 147 г. поднялся на небо; но дарованные ему сила над демонами и звание небесного учителя передаются в его роде преемственно от отца к сыну. Не брезгают даосы и ремеслом гадателей. Для управления ими китайское правительство, кроме вышеупомянутых потомков Чжан-дао-лина, живущих в г. Би-чэн, что к Ю от Гуй-ци в провинции Цзян-си, назначает еще особых дао-гуаней, или чиновных даосов, образующих из себя нечто в роде консистории.

Литература: В. Васильев, «Религии Востока» (СПб., 1873); иepом. П. Цветков, «О секте даосов» («Труды членов пекинской дух. миссии», т. III); С. Георгиевский, «Первый период китайской истории» (СПб., 1885); его же, «Принципы жизни Китая» (СПб., 1888); Hampden, «The Dragon, Image and Demon»; James Legge, «The texts of Таoism» («Sacred books of the East», v. XXXIX — XL); J. Chalmers, «Tauism» («The China Review», v. I, № 4); J. Edkins, «Phases in the developement of Tauism» («Transact. of the Hongkong branch of the R. A. S.», 1855); Pauthier, «Memoire sur l'origine et la propagation de la doctrine de Tao»; Ab. Remusat, «Memoire sur Lao-tseu»; St.-Julien «Le livre de la voie et de la vertu par Lao-tseu» (Пар., 1841).

А. О. Ивановский.

Дарвин

Дарвин (Чарльз-Роберт Darwin), род. 12 февр. 1809 г. в Шрюсбери, где его отец, Роберт Уоринг, сын известного в свое время поэта и ученого Эразма Д., занимался врачебной практикой. Жена Р. Уоринга, Сусанна, дочь Иocии Веджвуда, умерла, когда Д. не исполнилось еще и 8 лет. На 9 году жизни он поступил в элементарную школу, а спустя год перешел в гимназию д-ра Бётлера и оказал весьма посредственные успехи. Здесь налегали главным образом на классические языки, словесность и т. п. предметы, к которым у Д. не оказалось ни охоты, ни способностей. Зато весьма рано пробудились у него любовь и интерес к природе, выразившиеся сначала собиранием растений, минералов, раковин, насекомых, птичьих гнезд и яиц, рыбной ловлей и охотой; впрочем, мальчик собирал также печати, конверты, автографы, монеты и т. п. Эти занятия, в связи с посредственными школьными успехами, вызывали упреки со стороны солидных людей и со стороны отца. В 1825 г. Д. поступил в эдинбургский унив., где оставался два года, подготовляясь к медицинской карьере, но безуспешно. Тогда он решил сделаться священником, для чего поступил в Кэмбридж; но здесь он окончил курс без всяких отличий в числе «oi polloi» (многие). Гораздо больше значения, чем книжное обучение, имели для него личное знакомство с натуралистами, посещение ученых обществ и естественно-исторические экскурсии. В эдинбургском унив. он познакомился с геологом Энсвортом и зоологами Кольдстремом и Грантом, которых часто сопровождал на морской берег, где они собирали морских животных. К этому времени относится первая (ненапечатанная) работа Д., содержавшая некоторые его наблюдения. В Кэмбридже он познакомился, между прочим, с Генсло, ботаником, обладавшим обширными знаниями и по другим отраслям естествознания, устраивавшим экскурсии, в которых принимал участие и Д. К концу пребывания в Кэмбридже Д. был уже натуралистом-коллектором, но не задавался какими-нибудь определенными вопросами.

Генсло рекомендовал Д. в качестве коллектора капитану Фицрою, предпринимавшему кругосветное плавание по поручению правительства, на корабле «Бигль». Д. пробыл в путешествии пять лет (1831 — 1836) и ознакомился с природой во всем ее бесконечном разнообразии. Коллекции, собранные Д., были обработаны Р. Овэном (ископ. млекопитающие), Ватергаузом (соврем. млекопит.), Гульдом (птицы), Беллем (пресмыкающ. и земноводн.) и Дженнинсом (насекомые); эта общая работа издана под загл. «Зоология путешествия Бигля». Сам Д. взял на себя геологическую часть путешествия. Результатом его исследований явились: «О строении и распределении коралловых рифов» (1842), «Геологические наблюдения над вулканическими островами» (1844) и «Геологические исследования в Южн. Америке» (1846). Д. объяснял происхождение различных форм коралловых рифов постепенным понижением морского дна; в высшей степени простая и остроумная теория его быстро утвердилась в науке, но в последнее время вызвала возражения со стороны Муррея и др. Геологические исследования Д., независимо от своей фактической ценности, доставили ряд важных пояснений в пользу новой, для того времени, теории униформизма, положенной Ляйеллем в основу геологии. Кроме этих специальных работ, он издал дневник своего путешествия («Путешествие вокруг света на корабле Бигль», 2 т., перев. под ред. А. Бекетова) — книгу, замечательную по богатству наблюдений и простоте изложения. Эти труды доставили Д. известность в кругу ученых. С этих пор он посвятил свои силы всецело и исключительно науке. По возвращении в Англию он поселился в Лондоне (где и женился 1839 г. на Эмме Веджвуд), но слабое здоровье заставило его бежать из города. В 1842 г. он переселился в им. Доун, где прожил почти безвыездно до самой смерти. За упомянутыми выше геологическими работами последовал ряд специальных монографий, посвященных систематической обработке подкласса усоногих («Monogr. of Cyrrhipedia», 2 т., 1851 — 54; «М. of fossil Lepadidae», 1851; «М. of Balanidae». 1854), драгоценных для систематики этой группы животных.

Уже во время путешествия он сосредоточивал свое внимание на таких явлениях, кот. бросают яркий свет на процесс развития органического мира. Так, его занимало животное население океанических о-вов (Галопагосские о-ва, особенно тщательно исследованные им в этом отношении, сделались классическою землею в глазах натуралистов), геологическая преемственность видов. Особенно важны его исследования в Южн. Америке, благодаря которым рельефно обнаружилось родство между ныне живущими южно-американскими броненосцами, тихоходами и т. п. и ископаемыми представителями этих групп на том же материке. Но это было пока лишь безотчетное стремление широкого и пытливого ума, невольно устремляющегося к труднейшим и загадочным проблемам. Только по возвращении из путешествия в 1837 г., он поставил себе вопрос о происхождении видов и решил приступить к его разработке. В 1839 г., по прочтении книги Мальтуса, у него вполне отчетливо формулировалась идея естественного отбора. В 1842 г. он составил первый набросок своей теории; в 1844 г. — более подробный очерк, который прочел своему другу Дж. Гукеру. Затем 12 лет прошло в собирании и обработке материала и только в 1856 г. Д., по совету Ляйелля, начал составлять «извлечение» из своего труда для печати. Бог знает, когда уви дело бы свет это «извлечение» (рассчитанное на 3 — 4 т.), если бы в 1858 г. А. Р. Валлас, занимавшийся естественноисторическими исследованиями в Малайском архипелаге, не прислал Д. статью, — содержавшую в краткой и беглой, но отчетливой форме, ту же идею естественного отбора, с просьбой напечатать ее в журнале Линнеевского общ. Д. посоветовался с друзьями, которые убедили его напечатать вместе с статьей Валласа краткое извлечение из своего труда. Так он и поступил, а затем принялся за составление более подробного очерка, который вышел в свет в следующем, 1859 г., под загл.: «Origin of species by means of natural selection» («Происхождение видов путем естественного подбора», перев. Рачинского, 2 изд., 1865). Теория Д. (сущность и значение ее изложены в ст. Вид, VI, 24) была разработана так тщательно, опиралась на такую громаду фактов, объясняла столько загадочных явлений, наконец указывала столько новых путей для исследования, что утвердилась в науке с замечательною быстротой, несмотря на ожесточенные нападки противников трансформизма. Наиболее враждебное отношение она встретила во Франции, где восторжествовала только к концу 70-х годов.

Задевая за живое ходячие представления о человеке, его происхождении и проч., она естественно возбудила толки в общей литературе, в ежедневной прессе, в среде теологов и проч. Термины «дарвинист», «дарвинизм», «борьба за существование» сделались ходячими; имя Д. приобрело такую популярность, какой не доставалось ни одному ученому; вообще его теория произвела беспримерное в истории науки впечатление. Виновник всего этого движения вел спокойную, однообразную и уединенную жизнь в своем имении. Малейшее утомление, волнение, оживленный разговор отзывались крайне вредно на его слабом здоровье. Можно сказать, что в течение 40 лет жизни в Доуне не было ни одного дня, когда бы он чувствовал себя вполне здоровым. Только крайняя регулярность, осторожность и умеренность в привычках позволили ему дожить до глубокой старости. Постоянное недомогание не позволяло ему много работать; но крайняя аккуратность и методичность в занятиях, а в особенности настойчивость, с которою он вел свои исследования в течение десятков лет (напр., один из его опытов над земляными червями тянулся 29 лет), возмещали ущерб, наносимый болезнью. Отшельническая жизнь изредка прерывалась поездками в Лондон, к родственникам, на морской берег и т. п., для отдыха и поправки здоровья. Нередко и к нему собирались друзья — Гукер, Ляйелль, Форбес и др., а позднее, с торжеством «дарвинизма», Доун стал привлекать посетителей из самых отдаленных стран. Чарующее впечатление, которое Д. производил на гостей своею приветливостью и простотой, детской незлобивостью, глубокой искренностью и скромностью, не меньше способствовали его популярности, как человека, чем «Происхождение видов» и др. книги его славе как ученого. Впрочем, и в книгах отразилась его нравственная личность: крайняя снисходительность в отношении других и неумолимая строгость к самому себе составляют их характерную черту. Он сам искал слабых мест в своих теориях и все существенные возражения против естественного отбора были им предусмотрены и подвергнуты разбору заранее. Эта научная строгость и честность Д. не мало способствовали быстрому успеху его учения. Почти все исследования Д., явившиеся после «Пр. видов» представляют дальнейшую разработку его теории в применении к тем или другим вопросам биологии. Мы перечислим их по предметам исследования. Книги «Приспособления орхидей к оплодотворению посредством насекомых» (1862), «Действие самоопыления и перекрестного опыления в растительном царстве» (1876) и «Различные формы цветов у растений одного и того же вида» (1877) уяснили биологическое значение цветка и взаимные отношения между насекомыми и растениями. В первом из поименованных сочинений он показал, что причудливые и разнообразные формы цветов у орхидей представляют удивительнейшие приспособления для оплодотворения с помощью насекомых, переносящих цветень одного цветка на рыльце другого ; во втором доказал экспериментальным путем вред постоянного самооплодотворения относительно многих растений и необходимость перекрестного опыления, которое у большинства растений совершается, благодаря насекомым, привлекаемым цветами; в третьем указал существование у многих растений цветов двоякой и даже троякой формы, представляющих очень удобное приспособление для перекрестного опыления с помощью насекомых. Эти работы объяснили целый мир явлений, остававшихся до тех пор непонятными. Что такое цветок, зачем эти яркие, пестрые лепестки, причудливые формы, аромат, нектарии и т. п.? — На все эти вопросы нечего было ответить. Теперь же все это объяснялось с точки зрения пользы перекрестного опыления при помощи насекомых. Исследования Д. о перекрестном оплодотворении вызвали огромную литературу. Гильденбранд, Герман Мюллер, Аксель, Дельпино, Леббок, Фр. Мюллер и мн. друг. исследователи разработали во всех деталях эту важную главу биологии. Д'Арси Томсон в 1883 насчитал 714 работ, посвященных оплодотворению растений и вызванных трудами Д. Две объемистые книги: «Движения и образ жизни лазящих растений» (1876) и «Способность растений к движению» (1880) посвящены движениям вьющихся и лазящих растений и приспособлениям, которыми они обладают для обвивания чужих стеблей, для прицепки к стенам и т. п. Разнообразные формы этих движений Д. сводит к так наз. «циркумнутации», т. е. круговому движению верхушки растущих органов. Циркумнутация, незаметная для глаз, есть общее свойство растений, а такие бьющие в глаза по своей целесообразности явления, как движение верхушки вьющихся растений, складывание листьев мимозы и т. п., суть лишь более выработанные формы этого элементарного движения, связанные с ним постепенными переходами. Равным образом Д. удалось проследить переходы между разнообразными приспособлениями в роде усиков, прицепков, крючочков, помогающих растению держаться за посторонние предметы, — и свести их к простейшей форме, из которой они выработались путем естественного отбора, накоплявшего полезные изменения. Далее к области ботаники относятся «Насекомоядные растения» (1875). Факт существования насекомоядных, точнее плотоядных (так как некоторые из них залавливают и поедают также мелких ракообразных, рыбок и т. п.) был точно установлен Д., причем объяснилось значение целого ряда приспособлений, каковы захлопывающиеся листья мухоловки, пузырьки Utricularia, железистые листья росянки etc. Перечисленные работы доставили Д. одно из первых мест между ботаниками нашего века. Он осветил целые области явлений, казавшихся темными и непонятными; открыл массу новых и поразительных фактов. В 1868 г. он напечатал огромный труд «Прирученные животные и возделанные растения», («The variations of animals and plants under domestication», пер. В. Ковалевского, 2 т.). Первый том представляет свод данных об искусственном отборе, о происхождении домашних животных и растений; во втором изложены общие вопросы, вытекающие из этих данных: законы наследственности, явления атавизма, влияние скрещивания в тесных пределах и др., и наименее удачная из гипотез Д. — гипотеза пангенезиса, с помощью которой он думал объяснить наследственность. В 1871 им была издана книга «Происхождение человека и подбор по отношению к полу» (пер. Сеченова, 1871). В первой части этой книги разбирается вопрос о происхождении человека от низшей, обезьяноподобной, формы; во второй — теория «полового подбора», согласно которой особенности, свойственные только самцам — напр. шпоры петуха, грива льва, яркие перья и музыкальные способности птиц и т. п., — произошли в силу борьбы или соперничества между самцами, так как сильнейшие или красивейшие имеют более шансов овладеть самками и оставить потомство. Книга «О выражении ощущений у человека и животных» (1872) есть применение теории естественного отбора к такому с виду капризному явлению, как игра физиономии под влиянием различных ощущений. Некоторые выражения зависят от известных физиологических процессов и анатомических особенностей нашего тела; другие суть приспособления, унаследованные от далеких предков; третьи — остатки привычек, наблюдаемых у высших животных, сохранившиеся в полустертом, зачаточном состоянии, как сохранились некоторые рудиментарные органы. В своей последней, вышедшей уже не задолго до смерти Д., книге «Образование растительной земли благодаря червям» (1881, русск, пер. Мензбира) он показал путем опытов, измерений и вычислений, какую громадную работу проделывают над нашими почвами земляные черви и какое полезное значение имеют они для растительного мира.