Логос (265)

Ева

Ева — праматерь человеческого рода, жена Адама. Евр. название ее Chavvah, что значит «жизнь», так как она именно послужила источником жизни для всего человечества. Она была сотворена из ребра Адама, это означает ее органическую духовную близость к мужу, для которого она служит соответствием и дополнением, являясь его «помощницей». Подтверждение этого повествования можно найти в арабской поговорке: «ты мое ребро», означающей теснейшую дружбу и сообщество. Поддавшись искушению змия, Е. первая вкусила запрещенного плода. В дальнейшей библейской истории об Е. совсем не упоминается. В Нов. Зав. о ней говорится только как о виновнице грехопадения человечества (2 Кор. XI, 3; 1 Тим. II, 13). Позднее у Иудеев ходило немало легендарных сказаний об Е., а у гностиков было даже особое «Евангелие от Евы».

А. Д.

Евангелие

Евангелие — общее название для первых четырех книг новозаветной части Библии (здесь имеются только в виду Евангелия канонические). Слово «евангелие» происходит от греческого euaggelion — добрая весть, благовествование, и прилагается к этим книгам потому, что в них излагается «добрая весть» о жизни и учении Христа, явившегося для спасения человечества. В своей совокупности они, сообразно с их числом, называются Четвероевангелием. Из четырех Е. первые три обыкновенно называются синоптическими (Е. от Матфея, Марка и Луки) — от греческого слова синопсис, соответствующего лат. conspectus. Это название дано им потому, что они весьма близки между собою по плану и по содержанию, которое легко может быть расположено в соответствующих таблицах. Термин этот не древнее XVI века (впервые встреч. у Георгия Сигелия в его «Sinopsis historiae Jes. Christi», 1585 г.). В каждом из синоптических Е. есть, однако, и особенности; экзегетика выработала даже числовую формулу, определяющую их сходство и отличие. Если, по этой формуле, все содержание отдельных Евангелий (включая и четвертое) определить числом 100, то получаются следующие цифры: у Матфея 58 % сходного с другими содержания и 42 отличного от других; у Марка 93 % сход. и 7 отличн.; у Луки — 41 и 59, у Иоанна — 8 и 92. Вычислено еще, что все количество стихов, общих всем синоптикам, восходит до 350; затем у Матфея 350 стихов ему исключительно свойственных, у Марка — 68, у Луки — 541. Сходства главным образом замечаются в передаче изречений Христа, разности — в повествовательной части. У Матфея повествование занимает около 1/4 всего Е., у Марка 1/2, у Луки 1/3. Когда Матфей и Лука в своих Евангелиях буквально сходятся между собою, с ними всегда согласуется и Марк; сходство между Лукой и Марком гораздо ближе, чем между Лукой и Матфеем; когда у Марка имеются дополнительные черты, они обыкновенно бывают и у Луки, чего нельзя сказать о чертах, встречающихся только у Матфея, и, наконец, в тех случаях, где ничего не сообщает Марк, св. Лука часто отличается от Матфея.

Время происхождения Е. не может быть определено с безусловною точностью, но должно быть отнесено ко второй половине первого века. Первыми новозаветными книгами несомненно были послания апостолов, вызванные необходимостью поучения новооснованных христианских общин; но скоро явилась потребность и в книгах, в которых подробно излагалась бы история земной жизни Иисуса Христа. Отрицательная критика школы Баура сделала попытку отнести происхождение Е. к концу II века, с целью подорвать их историческую достоверность; но уже ученики Баура (Целлер, Фолькмар, Гильгенфельд) допускают большую древность Е. В ее пользу говорят новейшие открытия в области древней патристической литературы. Можно полагать, что Матфей написал свое Е. около 50 — 60 гг. по Р. Х., Марк и Лука — несколько лет спустя и во всяком случай ранее разрушения Иерусалима, т. е. раньше 70 г., а Иоанн — в конце I века, в преклонном возрасте. Язык, на котором написаны Е., греческий, не классический, а так называемый александрийский, наиболее в то время распространенный. Написанные на нем книги могли быть свободно читаемы самыми разноплеменными народами — от берегов Атлант. океана до Евфрата и далее; знание его считалось необходимою принадлежностью образования у всех народов, входивших в состав Римской империи. Из авторов Е. Матфей и Иоанн были апостолами и очевидцами служения Христа; другие двое были тем, что Блаж. Иероним наз. «мужами апостольскими». Св. Марк, по всей вероятности, был даже очевидцем служения Христа в последний период Его жизни; в церкви от глубокой древности сохранялось предание, что его Е. носит на себе следы непосредственного влияния со стороны ап. Петра. Лука прямо заявляет, что он не был очевидцем служения Христа (хотя, по преданию, принадлежал к числу 70 учеников); но он воспользовался теми записями, которые уже существовали до него касательно жизни и учения Христа. Кроме того, он, как ближайший последователь ап. Павла, ясно изобразил в своем Е. воззрения этого величайшего из апостолов. Таким образом Е. в сущности происходят от четырех великих апостолов: Матфея, Петра, Павла и Иоанна. Насколько авторы Е. находились в зависимости от прежде существующих записей о жизни и деятельности Христа — этот трудный вопрос породил множество теорий, часто противоречивых. Что такие записи существовали, об этом прямо свидетельствует Лука во введении к своему Е. («Как уже многие начали составлять повествования» и пр.). Весьма вероятно, что уже в первые дни христианской церкви среди христиан обращался целый круг авторитетных устных преданий, которые, под руководством апостолов, как очевидцев самых событий, стремились получить твердо установившуюся форму. Изустно передаваемый сказания вскоре, поэтому, занесены были некоторыми из учеников в письмена; такие записи естественно могли послужить первичными материалами и источниками для тех «многих, которые начали составлять повествования», и наиболее достоверные сведения из них могли, затем, войти и в самые Е. Что евангелисты не находились в безусловной зависимости от предшествовавших им записей и повествований, об этом ясно свидетельствует то великое различие, какое существует между синоптическими Е. и Е. Иоанна. Синоптики повествуют почти исключительно о деятельности Христа в Галилее, Иоанн — о деятельности Его в Иудее. Синоптики главным образом повествуют о чудесах, притчах и внешних событиях в Его жизни, а Иоанн ведет рассуждение о глубочайшем ее смысле. Вообще Е. Иоанна отличается большею духовностью и, так сказать, идеальностью, которая и дала повод критикам к предположению, что оно дает не историю, а аллегорию жизни Христа. При всем различии между Е., они чужды противоречий; при внимательном рассмотрении можно найти ясные признаки согласия между синоптиками и Иоанном, даже в изложении фактов внешней жизни Христа. Иоанн мало рассказывает о галилейском служении Иисуса Христа, но он несомненно знает о неоднократном продолжительном пребывании Его в Галилее; синоптики ничего не рассказывают о ранней деятельности Иисуса Христа в Иудее и Иерусалиме, но намеки на эту деятельность часто встречаются и у них. Так, и по их свидетельству у Христа там были друзья, ученики и приверженцы, напр. владелец горницы, где происходила тайная вечеря, и Иосиф Аримафейский. Особенно большое значение в этом отношении имеют известные слова: «Иерусалим, Иерусалим! Как часто хотел Я собрать твоих детей, как курица собирает своих птенцов», — выражение, которое, очевидно предполагает многократное или долгое пребывание Христа в Иерусалиме. Синоптики, правда, не рассказывают о таком великом чуде, как воскрешение Лазаря, но Лука хорошо знаком с сестрами его в Вифании, и в немногих чертах изображенный им характер этих сестер согласуется с тем, что рассказывает Иоанн об образе действий их по случаю смерти брата. Многие изречения, приводимые Иоанном, ясно напоминают собою беседы Христа, приводимые синоптиками. Так известное изречение, приводимое Матфеем: «Все предано Мне Отцом Моим» (XI, 27) — весьма близко к тем, которыми преисполнено Е. Иоанна. Правда, беседы Христа у синоптиков носят в общем иной характер, чем у Иоанна: там они популярны, ясны и состоят из наглядных притч и пояснительных примеров, а у Иоанна — глубоки, таинственны, часто трудны для понимания, как будто и говорились не для толпы, а для более тесного круга слушателей. Но одно не исключается другим; различные способы речи могли вызываться различными условиями и обстоятельствами. Как у синоптиков, так и у Иоанна Христос изображается окруженным народными толпами; трудно было бы понять, как Он мог своим словом увлекать толпу, если бы говорил только так, как это изображается у Иоанна. С другой стороны, и вся полнота знания о Христе, как Богочеловеке, появляющаяся в христианской церкви с самых древних времен, была бы непонятна, если бы Христос не говорил возвышенно-таинственных бесед, какие излагаются у Иоанна. Если синоптики выставляют более человеческую сторону в Христе, изображая Его как к Сына Человеческого, сына Давидова, а Иоанн, напротив, выдвигает божественную сторону и выставляет Его как Сына Божия, то это еще не значить, что у синоптиков отсутствует божественная сторона, или у Иоанна — человеческая. Сын Человеческий есть также и у синоптиков Сын Божий, которому дана всякая власть на небе и на земле. Сын Божий у Иоанна есть также и истинный человек, который идет на брачный пир, дружески беседует с Марфой и Марией и плачет у гроба своего друга Лазаря. Синоптики и Иоанн, таким образом, дополняют друг друга и только в своей совокупности дают совершеннейший образ Христа, каким Он воспринят и проповедуется церковью. Древние христианские писатели сравнивали Четвероевангелие с рекой, которая, выходя из Эдема для орошения насажденного Богом рая, разделялась на четыре реки, протекавшие по странам, изобиловавшим всякими драгоценными камнями и металлами. Еще более обычным символом для четырех Е. была таинственная колесница, которую пророк Иезекииль видел при р. Ховаре (I, 5 — 26) и которая состоит из четырех четырелицых существ, напоминающих собою человека, льва, тельца и орла. Эти существа, взятые в отдельности, сделались эмблемами для евангелистов: христианское искусство, начиная с V в., изображает Матфея с человеком или ангелом, Марка со львом, Луку с тельцом, Иоанна с орлом. Причиной такого сочетания было то соображение, что Матфей в своем Е. выдвигает особенно человеческий и мессианский характер Христа, Марк изображает Его всемогущество и царственность, Лука говорит о Его первосвященстве (с которым связывалось жертвоприношение тельцов), а Иоанн, по словам блаж. Августина, «как орел парит над облаками человеческой немощности».

Самым ранним из Е. признается Е. от Матфея. Автор его, ап. Матфей, был сборщиком податей и пошлин, и следов. должен был уметь читать и писать. Свое Е. он, по преданию, написал на еврейском языке, так как предназначал его в поучение своим единоплеменникам, в особенности книжникам. Еврейский подлинник вскоре был переведен на греческий язык, и этот перевод и дошел до нас. Сообразно с назначением Е., в нем доказывается обращенным Иудеям, что Иисус и есть Мессия, Которого они ожидали. Следя за событиями земной жизни Христа, Матфей при каждом случай отмечает, как то или другое из них находится в теснейшем соотношении с ветхозаветными пророчествами. Отсюда постоянные повторения: «сие произошло, да сбудется реченное Господом чрез пророка, который говорит» то-то и то-то (I, 22; II, 15, 23 и др.). Всех ссылок на Ветхий Завет у Матфея не менее 65: в 43 случаях делается буквальная выписка, а в остальных — лишь указание на общий смысл. Е. от Матфея состоит из 28 глав, начинается изложением родословия Христа от Авраама и оканчивается прощальною беседою Спасителя с апостолами перед вознесением, когда Он повелел им идти с проповедью о христианстве по всем народами, обещая пребывать с ними «во все дни до скончания века».

Второе Е. написано св. Марком, который в юности носил двойное имя — Иоанна Марка, причем последнее имя, как довольно употребительное у римлян, впоследствии заменило первое. Слушатели ап. Петра желали получить письменное изложение его учения. В ответ на эту просьбу Марк изложил все, что слышал от ап. Петра о земной жизни И. Христа, в форме чрезвычайно наглядной и живописной. Е. свое Марк, по-видимому, предназначал для язычников. В нем редко делаются ссылки на Ветхий Завет, но зато часто объясняются различные иудейские обычаи, как ядение опресноков в праздник пасхи, омовение рук и сосудов. Е. написано Марком или в Риме, или в Александрии. В нем изображается по преимуществу время торжественного служения Мессии, когда Он победоносно выступал против греха и злобы мира сего. Е. Марка состоит из 16 глав, начинается явлением Иоанна Крестителя и оканчивается сообщением, как после вознесения Христа апостолы пошли проповедовать учение Христово. В нем одном только, между прочим, рассказывается эпизод о неизвестном юноше, который в ночь взятия Христа воинами, выбежал на улицу в одном одеяле, и когда один из воинов схватил его за одеяло, то, вырываясь из рук воина, он оставил одеяло в его руках, и убежал совершенно нагой (XV, 51, 52). По преданию, этот юноша и был сам св. Марк.

Третье Е. написано св. Лукой (Лука — сокращ. форма от Лукан или Луцилий), сотрудником апостола Павла во время его миссион. путешествий. Во время этих путешествий он научился понимать учение апостола, как глубокое воспроизведение и истолкование учения Христова в его разнообразных приложениях. Это и послужило для него побуждением написать Е., которое он в частности предназначал для некоего «достопочт. Феофила», очевидно пользовавшегося большим уважением в церкви и желавшего «узнать твердое основание этого учения, в котором был наставлен». До этого времени уже были в обращении первые два Е., а также и другие отрывочные записи «о совершенно известных событиях»; но св. Лука хотел, «по тщательном исследовании всего сначала, по порядку описать» достопочтенному Феофилу земную жизнь Христа, насколько он знал о ней от «очевидцев и служителей Слова» (I, 1 — 4). Так как Феофил, по предположению, был из язычников, то и все Е. Луки написано для христиан из язычников. Поэтому родословие Христа в нем ведется не от Авраама только, как в Е. Матвея, а от Адама, как родоначальника всех людей. Жизнь Христа у него излагается преимущественно с историч. стороны, и рассказ отличается обстоятельностью, особенно в первых главах, где излагаются события, предшествовавшие рождению Христа и его сопровождавшие. Е. состоит из 24 глав и заканчивается повествованием о вознесении Христа на небо.

Четвертое Е. написано в Эфесе «возлюбленным учеником» И. Христа, Иоанном, который, по высоте своего учения о Боге-Слове, получил почетное название Богослова. После разрушения Иерусалима Эфес сделался средоточием христианской церкви на востоке; вместе с тем он был вообще центром умственной жизни востока, так как здесь сталкивались представители как греческой, так и восточной мысли. Там учил и первый ересиарх, Керинф, который искажал христианство привнесением в него греко-восточных элементов, заимствованных им из Александрии. При таких обстоятельствах особенно необходимо было для церкви иметь руководство в вере, обеспечивающее от заблуждений. Имея в лице апостола Иоанна одного из ближайших свидетелей и очевидцев «служения Слова», христиане Эфеса стали просить его, чтобы он описал им земную жизнь Христа Спасителя. Когда они принесли Иоанну книги первых трех евангелистов, то он похвалил их за истинность и правдивость повествования, но нашел, что в них много опущено весьма важного. При повествовании о Христе, пришедшем во плоти, необходимо говорить о Его Божестве, так как иначе люди с течением времени начнут судить и думать о Христе лишь по тому, каким Он являлся в земной жизни. Е. Иоанна начинается, поэтому, не с изложения человеческой стороны в жизни Христа, а именно божественной стороны — с указания на то, что воплотившийся Христос есть Слово изначальное, то самое, которое, «в начале было у Бога и само было Бог», тот Логос, чрез который произошло все существующее. Такое указание на Божество и предвечное бытие Христа необходимо было также в виду распространявшихся Керинфом лжеучений касательно Иисуса, которого он считал лишь простым человеком, принявшим на себя божество только временно, в период от крещения до страданий, а также в виду александрийского умозрения о разуме и слове (Логосе), в их приложении к отношению между Богом и Его Словом изначальным. Дополняя синоптиков, св. Иоанн описывает преимущественно деятельность Христа в Иудее, подробно рассказывая о посещении Христом Иерусалима по большим праздникам вместе с другими паломниками. Е. от Иоанна состоит из 21 главы и заканчивается свидетельством самого автора, что «истинно свидетельство его».

Литература предмета чрезвычайно обширна; здесь достаточно указать только наиболее выдающиеся сочинения, в особенности те, которые послужили поворотными пунктами в развитии вопроса о происхождении Е. Вопрос этот получил научную постановку в XVIII в., когда исследователи, не довольствуясь традиционным взглядом, впервые отнеслись к нему критически. Вместо принятого воззрения, по которому первым по времени Е. признавалось Е. Матфея, явились исследователи, признававшие таковым Е. Луки (Вальх, Гаренберт, Макнайт и др.). Но эта теория настолько не соответствовала очевидным данным, что скоро старшинство было перенесено на Е. Марка (Storr, «Ueber den Zweck der evang. Gesch. des Joh.», Тюбинг., 1786, а также «De font. evang. Matth. et Luc.» 1794), и весь интерес затем сосредоточился на вопросе: считать ли это Е. источником, или извлечением по отношению к первым двум. Грисбах (в своем «Comm. qua Marci evang., etc.» Иена, 1789) дал перевес последнему воззрению. Этот вопрос на время отодвинут был новой теорией Эйхгорна (в его «Einleit. in d. N. Т.» 1804), который источником для всех синоптических Е. признавал особое краткое сочинение на арамейском языке. Хотя эта теория не имеет никаких исторических оснований и есть дело чистого умозрения, однако она нашла горячих поборников в лице Грау, («Neuer Versuch etc.» 1812), Циглера и др. В своей решительной форме теория Эйхгорна, однако, продержалась недолго, и критика опять занялась вопросом о старшинстве одного из начальных Е.; опять многие исследователи остановились на Марке, как самом древнем евангелисте (Knobel, «De evang. Marci origine», Бресл., 1831; Reuss, «Gesch. d. H. Schrift», 1843 и др.). Затем выступила тюбингенская школа, с своей резко обозначенной теорией о позднем происхождении Е. (Baur, «Krit. Untersuch. ubег die kanon Ev.», Тюб., 1847), и эта теория надолго заняла собою умы исследователей, пока сознание ее несостоятельности не выдвинуло опять на сцену прежние вопросы о первоисточнике, который по-прежнему стали видеть в Е. Марка, хотя более утонченная критика нашла возможным различать наличного Марка от особого Urmarcus, который послужил источником для самого Марка (Вейсс, Гольцман, Шенкель и др.). В конце концов критика едва ли не начинает вновь склоняться к тому традиционному взгляду, от которого она усиливалась освободиться. См. I. F. Bleek, «Einleitung in die H. Schrift» (ч. II, изд. 4, 1886); В. Weiss, «Lehrbuch der Einleitung in d. N. Т.» (2 изд. 1889) и др. В русской литературе: арх. Михаила, «Введение в новоз. книги» (перевод сочин. Герике, М., 1864); его же, «О Е. и евангельской истории» (изд. 2-е, М., 1870) и др. Лучший свод содержания четырех Е. в одно связное повествование см. у преосв. Феофана, в его труде: «Евангельская история о Боге Сыне и пр.» (М., 1885).

А. Лопухин.