Логос (568)

Сохраняя в своем строительном устройстве черты глубокой русской древности, старая М. и в личном составе своего населения являлась таким же памятником далекой старины. Известно, что древний русский город строился главным образом для дружины и самою дружиною, как скоро она собиралась на удобном или безопасном месте для защиты своего княжества и своих волостей. Очень вероятно, что первыми боярами-дружинниками в М. были известные убийством Андрея Боголюбского Кучковичи; в то время М. прозывалась также и Кучковым. Один из Кучковичей назван прямо местным именем Кучковитин, следовательно обозначен жителем Кучкова — М., как и московитин. Можно сказать, что первые московские князья в течение целого столетия (1328-1428) держались на руках дружины, что московское крепкое единение создавалось и устраивалось по преимуществу заботами и трудами московской дружины. Когда исчезла политическая роль дружины, не могла исчезнуть ее бытовая роль, а потому город М. чуть не до наших дней в своем населении сохранял тип города дворянского. Не даром Карамзин почитал М. столицею российского дворянства. Из своих близких и далеких поместий оно обыкновенно съезжалось сюда на зиму в великом множестве, кто за делом, а больше всего для развлечений. Население города доходило зимою, как говорили современники, до 500 или 600 тыс., вместо летнего числа около 300 тыс. Каждый помещик имел свой двор, числом иногда более тысячи человек. Один из первых дружинников М., Родион Несторович, родоначальник Квашниных, переселяясь в М. к Ивану Калите, привел с собою 1700 чел. Обычай держать около себя многочисленную дворню сохранялся чуть не до половины настоящего столетия. В эпоху цветущего дворянского житья (1790-ые и 1800-ые гг.) крепостного люда в М. бывало столько, что каждый третий человек из обывателей был дворовый, а с крестьянами из троих обывателей двое оказывались крепостными. До 1812 г. из общего числа жителей 251131 чел. дворян и благородных числилось 14247, а дворовых людей 84880. — В 1830 г. из 35631 жит. числилось дворян 22394 и дворовых 70920, да помещичьих крестьян 43585. Статистика 1820-х годов заявляла, что «можно не затрудняясь указать в Москве много домов, в которых живут по целой сотне дворовых». С наступлением XIX столетия дворянский состав городского населения Москвы мало-помалу стал уступать свое преобладающее место сословию торговому и промышленному, купцам и мещанам, хотя в первые два десятилетия это и не было особенно заметно. С 1830-х годов Москва уже явно стала терять свой старинный дворянский характер и превращаться в город фабрик, заводов и разных других промысловых заведений, чему очень способствовали запретительные тарифы, начало которых восходит к 1811 г. Немаловажною силою в городской жизни и в развитии самого города купечество являлось еще с XIV в. В свой поход на Мамая Дмитрий Донской взял с собою 10 чел. гостей сурожан, которые, судя по именам, все были русские. Они торговали итальянским товаром, шелковыми и золотыми тканями и оставили по себе память особым торговым рядом под именем сурожского (теперь наз. Суровским). Суконники торговали сукнами, получаемыми из немецких земель. Как богатые люди, эти два отряда купцов принимали и в политических делах М. немалое участие. В 1469 г. сурожан посылали при полках на Казань, несомненно с торговыми целями. Развитие приказного управления, с непомерным взяточничеством, ослабило значение торговых людей и превратило их, ко времени преобразований Петра, в «неустроенную храмину». О способах и приемах старой моск. торговли иностранные писатели XVI и XVII ст. отзываются очень неодобрительно. Москвичи, по словам Герберштейна(1526 г.), почитались хитрее и лживее всех русских. Их торговые нравы развратили торговый народ в Новгороде и Пскове, когда эти области были покорены, тамошние коренные торговцы выселены в М. и в другие города, и на месте их засели именно москвичи. Вообще европейцы предупреждали своих соотечественников, что с москвичами надо держать ухо востро. Торговый обман употреблялся со всех сторон, чужеземцы оскорблялись только тем, что обмануть русского было очень трудно. Приемы обманной торговли, описанные чужеземцами XVI и XVII ст., вместе со многими остатками старины, сохраняются по иным, мелким и небогатым углам московской торговли и до сих пор. Старое московское торговое сословие несло очень тяжелую и очень ответственную службу государству по финансовому ведомству, по статье всякого рода торговых сборов и денежных доходов. Представляя только разбогатевшую вершину тяглого посадского, собственно мужицкого населения, оно не пользовалось в дворянской среде, особенно в XVIII стол., почетом и уважением; лучшие его люди при первой возможности старались приобрести себе достоинство дворянина, оставляя торг и поступая в известный чиновный класс по табели о рангах. Здесь и скрывается причина, почему именитое купечество, не уважая свое купеческое достоинство и переходя в дворянство, без следа теряло свою родовую купеческую фирму, не только во внуках, но даже и сыновьях. Купеческие старинные заслуженные роды с радостью превращались в роды новозаписанных дворян. Оттого так редки в М. даже и столетние только купеческие фирмы.

В истории города очень видное место занимал и московский посад, под именем Черни, которая в опасных случаях, когда ослабевала или совсем отсутствовала предержащая власть, не раз становилась могучею силою, защищая от напасти свой излюбленный город, иногда не без своеволия и не без свирепых насилий. Так было при нашествии Тохтамыша в 1382 г.; так было в 1445 г., когда вел. кн. Василий Темный на суздальском побоище был взят татарами в плен; так было в 1480 г. при нашествии царя Ахмата, когда вел. кн. Иоанн III медлил доходом, а затем из похода возвратился в М. Посад так вознегодовал на это, что вел. князь побоялся даже остановиться в Кремле и проживал некоторое время на краю города, в Красном Селе. Точно также действовал посад и в Смутное время; бунтовала московская чернь в при царе Алексее Михайловиче и в последующие времена. Простые горожане М., не тяглецы, относились к политическим интересам своего города с большою горячностью и с напряженным вниманием следили за деяниями предержащих властей. Посад М. состоял из слобод — отдельных поселений, живших во внутреннем своем устройстве самобытно и независимо. Слободами разрастался и весь город; слобода была его растительною клетчаткой. Завися по общей городовой управе от Земского дворца или Земского приказа, каждая слобода во внутренних своих делах управлялась сама собою, выбирая себе старосту, десятских, целовальников и других лиц. Все слободские дела решались сходками на братском дворе, который ставился на общий слободский счет и по преимуществу вблизи слободской церкви, занимавшей всегда видное место в каждой слободе; около церкви помещалось слободское кладбище, на котором слобожане хоронили своих отцов и дедов и всех родных. Так, из слобод образовались почти все приходы М. Купцы жили и управлялись также отдельно в своих сотнях, из которых главнейшими были гостиная и суконная, основные моск. сотни; затем следовали сотни переселенцев — новгородск., ростовск., устюжская, дмитровская, ржевская и др. Несмотря на то, что слободы и сотни исчезли и, так сказать, разложились в улицы и переулки, имена их сохраняются и доселе. Все мещанское, древнее посадское сословие и теперь распределено по старым слободам, каковы Алексеевская, Барашская, Басманная, Бронная, Голутвина, Гончарная, Гостиная, Дмитровская, Екатерининская, Кадашевская, Кожевническая, Казенная, Конюшенная, Кошельная, Красносельская, Кузнецкая, Лужников Девичьих, Больших и Крымских, Мясницкая, Мещанская, Напрудная, Новгородская, Огородная, Панкратьевская, Садовая Большая, Садовая Набережная, Семеновская, Сретенская, Сыромятная, Таганная, Устюжская, Хамовная. Имена других слобод совсем утратились.

Весьма примечательную черту городской, собственно посадской или мещанской простонародной жизни в М. представляли питейные дома, как с 1779 г. повелено было именовать стародавние кабаки. Число их особенно увеличилось со времени Петра, когда винная торговля отдана была откупщикам. Народ давал этим заведениям свои, иногда меткие прозвания, смотря по характеру местности, по характеру веселья, по имени содержателей и владельцев домов и по другим разным поводам. Такие прозвания впоследствии распространялись на целый округ городской местности, становились городским урочищем, передававшим свое урочищное имя даже и приходским церквам (упраздненная церковь Никола Сапожок). Многие питейные дома исчезли, коих имена и до сих пор сохраняются в прозвании местностей, напр. Зацепа, Щипок, Полянка в Замоскворечье, Волхонка, Малороссейка, Плющиха, Козиха, Тишина, Разгуляй, Балчуга, Палиха, Ладуга и пр. Имена в женском роде установились по той причине, что в течение XVIII ст. питейные дома официально назывались фартинами, а при Петре — аптеками: известны были Лобная аптека у Лобного места, Рыбная у Рыбного ряда, Санапальная у Ружейного ряда и т.п. Многими именами народ обозначал особые приметы таких заведений, напр. Веселуха в Садовниках, Скачек у Охотного ряда на Моховой, Тычек у Красного Пруда, Пролетка у Страстного мря, Стремянка, Стрелка, Заверняйка и т.п. Существовал в самом Кремле, у Тайницких ворот, под горою, возле многих приказов, стоявших на горе, кабак, прозванием Каток, дававший дохода в месяц больше тысячи рублей и в 1731 г., по Высочайшему повелению, переведенный из Кремля в другое место. Особенно широкая продажа вина и других напитков происходила в том округе города, где преобладало дворянское помещичье население, со множеством крепостной прислуги — в сев.-зап. краю города, по улицам Пречистенке, Арбатской, Никитской, Тверской, Дмитровке и отчасти Сретенке. В юго-вост. краю города, в Замоскворечье и по Яузе, где жило купечество, мещанство и множество фабричного и заводского народа, вина расходовалось сравнительно меньше.

Указанный состав населения древней старой М., заключая в себе три основных силы городского развития — дружину, гостей-куппов и обитателей посада, все-таки представлял среду служебную, зависимую от своего хозяина. С первых своих дней и до перенесения столицы в СПб. М. остается обширною вотчиною, сначала великокняжескою, потом царскою, и тянет многими своими слободами и селами вотчинную службу лично на царя, как на своего помещика. Здесь прямой и непосредственный источник ее развития исторического и топографического, а также торгового, промышленного и ремесленного. Все посадское население, с своими слободами, образовавшими потом целые улицы садовников, кожевников, овчинников, сыромятников, плотников, котельников, кузнецов, гончаров и т. п. — вызывалось к жизни и работе прежде всего потребностями и нуждами вотчинникова двора. Целые слободы и улицы существовали как обычные домовые службы вотчинникова двора. Из таких слобод и улиц состояла почти вся западная сторона города, от М.-реки до Никитской, которую поэтому царь Иоанн Васильевич Грозный и отделил для своей опричнины, для своего особного хозяйства. Здесь возле реки находилось Остожье, с обширными лугами под Новодевичьим мрем, где на свободе паслись великие табуны государевых лошадей и на Остоженном дворе заготовлялось в стогах сено на зиму, отчего и вся местность прозывалась Остожьем (улица Стоженка). Здесь же в Земляном городе находились запасная конюшни и слобода Конюшенная, с населением конюшенных служителей (улица Староконюшенная, в поворот с Пречистенки), а в Белом городе, по направлению той же Пречистенки — аргамачьи конюшни и колымажный двор (против Каменного моста). У Дорогомилова (ныне Бородинского) моста находился государев дровяной двор (црк. Никола на Щепах). Под Новинским была расположена слобода кречетников, сокольников и других государевых охотников (црк. Иоанна Предтечи в Кречетниках). Преснинские пруды издавна служили садками для государевой рыбы. За ними стоял потешный псаренный двор, с слободою государевых псарей. Возле Арбата улица Поварская, с переулками Столовым, Хлебным, Скатертным и т.п., была населена приспешниками и служителями государева столового обихода. Очень богатая слобода Кадашево на той стороне Москвы-реки, против Кремля (церковь Воскресения в Кадашах), потому и богатела, что занималась только, с большими льготами, хамовным делом — изготовлением про государев обиход так называемой белой казны, т.е. полотен, скатертей, убрусов и т.п. Тем же занималась и слобода хамовников (цкр. Никола в Хамовниках), находившаяся на этой стороне реки, за Остожьем, у Крымского моста. Немало было государевых дворцовых слобод и в других частях города, каковы напр. Бараши на Покровке, Басманники в Басманных и т.д.

Иностранцы, бывавшие в Москве в XVI и XVII ст., изумлялись великому множеству московских церквей и часовень и насчитывали их до двух тысяч; даже и после осторожной проверки москвичи толковали о сорока сороках (1600). Эти цифры могут быть вероятны относительно всех престолов, включая сюда и часовни. Каждый большой боярский двор почитал необходимым ставить у себя особый, иногда обетный храм; посадские дворы, соединясь, ставили свой храм, или свою часовню для своих особых молитв по случаю какого-либо местного события пли спасения от какой-либо напасти. И в настоящее время, когда в черте города упразднено не мало и монастырей, и церквей, все-таки одних приходских храмов насчитывается 258, соборных 9, монастырских 80, домовых 122, а всех, с десятком и более часовень, можно считать около 450 и в них престолов более 1060. Престолы освящены больше всего во имя Чудотворца Николая, храмов которого существует 26, пределов 126. Затем следует во имя Св. Троицы храмов 40, пределов 3; преп. Сергия храмов 6, пределов 34; Покрова Богородицы храмов 20, пределов 10; Петра и Павла храмов 14, пределов 14. Многие церкви служат историческими памятниками, вместо обелисков, колонн или статуй. Так, первая древнерусская архитектурная красота М. — собор, именуемый Василий Блаженный, построен в память решительных побед над татарскими царствами. Собор Казанский на другом конце Красной площади, построенный князем Пожарским, есть памятник изгнания из М. поляков в Смутное время. Сретенский и Донской монастыри — также памятники избавления города от татарских нашествий. К таким памятникам должно отнести и крестные ходы; из них в настоящее время самый большой и торжественный — вокруг Кремля, в память освобождения города от нашествия Наполеона. Иные обычаи и предания богомольной и благочестивой М. переносят нас ко временам Андрея Боголюбского и его брата Всеволода, ко второй половине XII в., когда при упомянутых князьях, в стольном их городе Владимире, славилась и прославлялась чудотворениями Владимирская икона Богоматери, написанная, по преданию, Евангелистом Лукою. М., во время всенародной напасти от нашествия Тамерлана, в 1395 г. перенесла святыню в свой Успенский собор. Впоследствии народное верование в заступление Богоматери с тою же силою и приверженностью было перенесено на икону Иверскую, перед которою и ныне беспрестанно совершается моление не только в ее часовне, но и по всему городу в домах, куда икона привозится по очереди многочисленных требований. По наиболее достоверным исчислениям, в М. жителей было в 1784 г. — 216953; в 1812 г. — 251131; в 1830 г. — 305631; в 1864 г. — 364148. В настоящее время, вероятно, население возросло до 800 тысяч. Коренная народность М. высказывается и в общем характере ее населения. И теперь она на половину (49%) город крестьянский, как прежде, до освобождения крестьян, она была городом крепостных; но ныне она уже город по преимуществу промышленный и затем торговый, но не дворянский.

Ив. Забелин.

Москиты

Москиты общее название для различных насекомых из отряда двукрылых (Diptera), из группы длиннoуcыx Nematocera), которые мучают людей и животных своими уколами, особенно в теплых и жарких странах: различные виды комаров (семейство Culicidae и в частности род Culex — комар), мошек (Simulia) и др. В частности словом М. означают мошек, мошкару (Simulia), составляющих особое семейство Simuliidae.

Н. Кн.

Последние хотя и принадлежат к группе Nematocera, но благодаря своим сравнительно коротким ножкам и усикам и широким крыльям являются переходной формой к группе Brachycera. Голова свободная, с выдающимся роговым хоботком; усики 10-члениковые, короткие, два основные их членика резко отделены от прочих, почти спаянных; глаза круглые, красные. Спинка выпуклая; крылья прозрачные, у самцов сильно ирризируют, с очень узкими основной и краевой ячейками; ножки короткие, у самцов более волосистые и толстые. Брюшко короткое, цилиндрическое, довольно толстое. Самцы окрашены иначе, чем самки. Описано около 30 европейских видов, живущих как на далеком Севере, так и в жарких южн. странах. Наиболее известен и точнее изучен колумбацкий М. — Simulia columbatczensis Schnb., являющийся истинным бичом скотоводства в южн. Венгрии и соседней с ней Сербии, т. е. в долине нижнего Дуная и его притоков. Длиной в 3 — 4 мм, спинка сероватобурая, усики, ножки и брюшко желтые, последнее с четырьмя темными поясками; жилки крыльев очень бледные. Летают в конце апреля и в начале мая и тогда самки кладут свои микроскопические яички кучками, в виде студенистой желтоватой массы, всего до 10 000 штук каждая, на камни, стебли травы и другие предметы, выступающие из горных ручьев; через 2 — 3 недели вылупляются личинки, остающиеся всю жизнь в воде, прикрепившись задним концом ко дну или ко всяким подводным предметам; когда пересыхают ручьи, миллионы личинок гибнут. В августе или сентябре они окукливаются в местах, защищенных от напора воды на поверхности камней или на нижней стороне стеблей и трав и здесь зимуют. Вылетающие весной рои собираются над водой в целые тучи, подхватываются ветром и уносятся в долину Дуная и расположенные по берегам его пастбища; в это время чаще дуют сев.-вост. ветры и потому Сербия от них страдает больше, чем Венгрия. В ненастную погоду и ночью скрываются в дуплах деревьев, в углублениях между скалами и т. д. После солнечного восхода вылетают и на людей и на скот всяких пород, даже на птиц и пр. Выбирают для нападения преимущественно непокрытые волосами места, набиваются в уши, ноздри, под складки кожи и т. д. В нападениях этих участвуют исключительно самки, а самцы остаются на местах рождения и питаются соками растений. Самка прокалывает роговым хоботком кожу и сосет кровь, для разжижения которой впускает в ранку свою раздражающую слюну. В укушенных местах ощущается мучительный зуд и быстро образуются опухоли и воспаления. Скот погибает иногда сотнями голов в несколько часов. На людей укусы М. действуют по-разному: у иных развиваются опухоли и воспаления с нестерпимой болью, но другие к укусам этим менее чувствительны; смертельный исход редок, но все-таки встречается, особенно у грудных детей, которые иногда остаются во время полевых работ без надзора. Еще более опасными, по словам путешественников, являются М. в тропических странах, где иные местности делаются по временам, благодаря им, совершенно необитаемыми; так, напр., в Ассаме Simulia indica или, по местному — Peepsa, по справедливости пользуется страшной репутацией. В Суринаме пользуются М. для мучительной казни осужденных негров, которые выставляются связанные, без всякой одежды, и умирают от их нападений в 3 — 4 часа. По наблюдениям Банкрофта и Монсона, М. в некоторых тропических странах являются промежуточным хозяином в развитии круглой глисты — Filaria sanguinis hominis. Микроскопические зародыши последней живут в крови человека, оставаясь в течение дня в центральных частях его кровеносной системы, а ночью, во время сна, скопляются в периферической ее части; тогда они и попадают вместе с кровью в кишечник сосущей самки М., которая сосет около 2 минут и затем улетает и садится где-нибудь около воды, для переваривания принятой пищи на 4 — 5 дней, после чего она кладет яйца в воду, а сама падает мертвая на поверхность воды; к тому времени зародыши Filaria превращаются в личинок и выползают из трупа в воду, где живут свободно, пока не попадут с водой опять в человека или других млекопитающих; взрослая форма этой глисты живет в подкожной соединительной ткани и лимфатических железах человека. У нас на С, напр. в СПб. губ., распространен Simulia reptans L., 2,5 — 3 мм дл., чернобурый, с серебристо-серыми краями спинки и брюшка и с желтоватым основанием брюшка; голени белые; у нас он является только тягостным насекомым (напр., в Лисине, в июле), но в Лапландии и в Швеции составляет истинное бедствие; во Франции и в др. местах средней Европы также распространены: Simulia cinerea, S. maculata и др. В южной Европе, а у нас в Крыму и по берегам Каспийского моря, место Simulia занимает Phloebotomus, тоже почти микроскопическая мушка из семейства Psycliodidse — усики длинные, 16-члениковые, глаза овальные, ножки длинные и тонкие; как тело, так и крылья покрыты шелковистыми волосками; описаны два вида: Papatasii Scop. и minutus Rond.; первый 2,5 — 3 мм дл., ржаво-желтый, с тремя неявственными полосками на спине, брюшко светло-желтое, крылья сероватые, с бледными жилками; превращение не исследовано.

Меры борьбы: 1) Когда замечают появление первых М., стараются пасти скот только по ночам, после захода солнца, а днем его держать в стойлах и сараях, у ворот которых еще раскладывают сильно дымящие костры, чтобы не дать проникнуть М. в эти помещения; 2) через каждые три дня смазывают животным брюхо и другие доступные М. части мазью такого состава: 1 кг табачных листьев кипятят в 10 кг воды до тех пор, пока останется 5 кг жидкости, тогда прибавляют туда 0,5 кг свиного сала и 8 гр петролеума; 3) для лечения искусанных животных приглашают ветеринарного врача, но всего важнее 4) осушка тех мест, где выводятся рои М. Ср. Schoenbauer, «Geschichte der schadlichen Kolumbatczer Mukken» (Вена, 1795); Fries, «Monographia Simuliarum» («Observatlones Entomologicae» (1, Стокгольм, 1824); Tomosvary, «Die Kolumbaczer Mukke» (1895); Bauer und Becker, «On the Peepsa, a small dipterous Insect in Assam Proceed, of the asiatic.» («Soc. of Bengal», 1884, стр. 161); Manson, «The Metamorphosis of Filaria sanguinis bominis in the Mosquito» («Trans. of Linn. Soc. of Lond.», 1884, II стр. 10 и 367); Bancroft, «Scleroderma in relation to Filaria» («The Lancet», 1885, I, стр. 380); Mackenzie, «The Filaria sanguinis hominis» (Ib. 1887, 1, стр. 100 и 732); Schiner, «Fauna austriaca» (Вена, 1864).

Ив. Ш.

Мотет

Мотет (Motetto — итал., Motet — франц.) — хоровое полифоническое сочинение на изречение из Библии, в имитативном стиле. Происхождение М. весьма старинное; многие считают родоначальником его Франкона Кёльнского; настоящее развитие он получает в XV и XVI ст. У Палестрины M. состоит из двух частей. М. достиг высшего художественного развития у И.-С. Баха.

Мотыль

Мотыль — рыболовное название личинки комара-толкунчика или долгоножки, употребляемой как насадка на крючки при ловле мелкой рыбы: плотвы, ельца, подуста, ерша и др. М. добывается в реках и прудах из ила, который зачерпывается решетами или продырявленными ведрами, насажанными на длинные палки, и затем промывается; сохраняется в прохладном месте в тряпках или в банках с мхом, а также спитым чаем. Поставщики М. продают его «узлами» (вместимостью около стакана), по 15 — 20 коп. за узел, при мелкой же продаже торговцы выручают за эту меру до 11/2 р. Всего М. продается в Москве более чем на 10000 р. в год.