Логос (581)

Натурализация

Натурализация — переход в подданство другой страны. В течение XIX в. все западные законодательства признали свободу экспатриации или право граждан выходить из подданства. Прежде, как остаток средневекового прикрепления к земле, господствовало воззрение, что подданство образует вечную связь; недозволенное оставление отечества влекло за собою конфискацию имущества; лицо, в детстве отвезенное родителями-эмигрантами за границу, могло подвергнуться обвинению в государственной измене. Теперь только русское законодательство отвергает право подданных на экспатриацию; наоборот, североамериканский закон 1868 г. объявляет всякое сомнение в этом праве несовместимым с основными началами государственного устройства. Большинство европейских законодательств ограничивают свободу экспатриации только исполнением воинской повинности; между многими государствами заключены картельные конвенции о взаимном отказе в Н. лицам, обязанным этою повинностью. Большинство европейских государств выдают свидетельства об освобождении от подданства; в Англии достаточно формально заявить о желании выйти из подданства. Неисполнение в своем отечестве тех или других формальностей нигде не служит препятствием к Н. Справедливость требует, поэтому, чтобы лица, однажды натурализовавшиеся в другой стране, в прежнем отечестве своем рассматривались как иностранцы. После того как в 1868 — 72 гг. Сев. Амер. Соед. Штаты заключили с несколькими немецкими государствами договоры о признании немцев, натурализовавшихся в Соед. Шт., по истечении 5 лет, американскими гражданами и в пределах прежнего отечества, другие законодательства также стремятся осуществить принцип, прямо вытекающий из свободы экспатриации — что старое подданство прекращается само собою, раз лицо вступило в новое подданство; но в настоящее время еще возможны конфликты вследствие того, что лицо считается одновременно подданным двух государств. Н. допускается, большей частью, лишь после более или менее продолжительного водворения: так, у нас просить о принятии в подданство можно только после 5-летнего водворения, которое считается со дня выдачи губернатором свидетельства. В Германии предварительное водворение не требуется, но это создает возможность Н. in fraudem legis: напр., иностранец легко натурализуется в Германии, чтобы обойти отечественный закон брачного права, а затем просится обратно в подданство своего отечества; если последнее (как, напр., Франция) покровительствует обратной Н., то это ведет к большим практическим осложнениям. Всюду Н. выражается в формальном акте (у нас — присяга). В Соединенных Штатах водворение создает право на Н., которого можно добиваться судом; в других странах она обусловлена неограниченным усмотрением администрации. Совсем не допускаются к Н. в Соед. Шт. Сев. Америки китайцы, в России — дервиши и евреи. Н. предполагает свободу воли и дееспособность; насильственная Н. (напр., до 1883 г. в Австрии иностранцы, прожившие там 10 лет, превращались в подданных) теперь нигде не практикуется. Дееспособность обсуждается по отечественным законам просителя, иначе возможен конфликт с его отечеством; но недееспособность, основание которой противоречит нравам страны, не служит препятствием к Н. (напр. рабство). По той же причине в стране, где существует развод, нет основания не принимать в подданство женщину, которая в своем отечестве добилась только разлучения от стола и ложа и потому ограничена в своей дееспособности согласием мужа (таково правильное решение знаменитого процесса Бофремон). В Германии и России натурализованный тотчас же приобретает все права коренных подданных; в Бельгии, Венгрии, Италии различают обыкновенную Н., которая создает только неотъемлемое право на пребывание в стране, и большую Н., которая одна дает и политические права; во Франции это различие исчезло, но все же пассивное избирательное право дается только через 10 лет (по специальному закону — через год). В Сев. Амер. Соед. Штатах право быть избранным в палату представителей конгресса приобретается только через 7 лет, в федеральный Сенат — через 9 лет, а президент Соед. Штатов должен быть уроженцем страны. В Англии, рядом с Н. в силу акта 1870 г., которая дает сразу все права подданных, сохранилось еще укоренение в силу королевского патента (letters of denization): оно дает права только на будущее время, но не имеет обратного действия (важно для наследования в недвижимости). Почти по всем законодательствам вступление в брак с иностранцем заменяет для женщин формальности экспатриации и Н. (так наз. привилегированая Н.); у нас это единственное изъятие из принципа запрещения экспатриации. Только в немногих странах (Аргентина, Сальвадор) жена не теряет своего подданства; по английскому праву англичанка не теряет своего британского подданства, но иностранка становится подданной; вообще европейская юриспруденция отрицательно отвечает на вопрос, может ли женщина выговорить себе сохранение в браке прежнего подданства (в России не допускается отдельная Н. замужних женщин). В случае перемены мужем подданства при существовании брака, жена, по французскому праву, должна самостоятельно выразить желание принять его новое подданство; по другим законодательствам, когда она фактически последовала за мужем, его Н. распространяются и на нее, если только он не перешел в подданство с целью уничтожить возникший в отечестве повод для развода. За немногими исключениями (Бельгия, Россия), всюду Н. отца распространяется и на его малолетних детей: на эту же точку зрения единства семьи стало с 1889 г. и французское законодательство, которое прежде держалось «личного» принципа, по которому дети оставались иностранцами; изъявление за них согласия опекуном также не допускалось. Теперь во Франции дети в течение года по достижении совершеннолетия могут заявить о своем возвращении в прежнее подданство отца. На личном принципе стоит еще русский закон 1864 г.; это может вести к образованию класса людей без всякого подданства, так как выход отца из германского и австрийского подданства распространяется и на его малолетних детей, а у нас эти дети продолжают считаться иностранцами. Теперь планируется и у нас распространение Н. отца на малолетних детей, если они с ним в России; если же семья осталась за границей, то предполагается ставить в зависимость от разрешения министра внутр. дел оставление ее в иностранном подданстве (см. Гессен, «О влиянии Н. на семью иностранца», «Ж. Мин. Юст.», 1896, № 10). В настоящее время привилегированная Н. существует у нас для детей иностранцев, если они родились в России или хотя бы только окончили курс средних учебных заведений в России; они могут в течение года со дня совершеннолетия просить о Н. То же преимущество, т.е. изъятие из правила о предварительном водворении, существует для совершеннолетних детей иностранцев, принятых в русское подданство. Вообще законодательства, за небольшими исключениями, не создают особых облегчений для лиц, желающих возвратиться в подданство; только жены, желающие возвратиться в прежнее подданство по прекращении своего брака с иностранцем, и дети лица, натурализовавшегося за границей, желающие вернуться в прежнее подданство отца, возвращаются без стеснения сроком предварительного водворения. У нас дети вдовы, русской по происхождению, могут в течение 1 года по совершеннолетию воспользоваться этим преимуществом. Сама вдова возвращается в наше подданство путем простого заявления губернатору о прекращении своего брака. Во всяком случае и возвращение в подданство должно быть констатировано в формальном акте.

М. Брун.

Натурализм

Натурализм — современная форма литературного движения, известного под именем реализма. Н. выделяется из общего течения реализма требованием полнейшей объективности художника и пристрастием к изображению низшей, эмоциональной стороны человеческой природы. Вопрос об источниках Н., получившего наиболее яркие образы и с особенной силой формулированного во французской литературе, постоянно усложняется: новые исследования отодвигают его истоки все дальше, находя их то в живой струе народного творчества, то в бытовых произведениях сатирических писателей первых лет новой истории. Самыми близкими по духу к современному Н. являются испанские писатели Мендоза, с его «Лазарильо из Тормес» (русский перевод, 1897), и Кеведо, имевший особенно большое влияние на французскую литературу, где, параллельно с официальными формами академической условности, всегда жили свободные формы правдивого изображения жизни, и где еще в XV веке Ла Саль в «Jehan de Saintre» дал первый опыт психологического натурализма, а в XVI в. писал Рабле. Талантливейшие выразители этого направления в XVII в. — Шарль Сорель, Скаррон, Фюретьер и Сирано де Бержерак. XVIII век, проникнутый духом классической условности, выставляет, однако, ряд провозвестников новой литературы. В начале века появляется «Жиль Блаз» Лесажа. Оригинальный Ретиф де ла Бретонь, доводя до крайности откровенности грубого реализма, дает правдивые и детальные изображения быта разных слоев общества. Характерно, что в своих произведениях он видит «полезное прибавление к Естественной Истории Бюффона», предвосхищая, таким образом, стремления будущих представителей Н. придать ему научный характер. Призыв Руссо возвратиться к природе, к простоте отражается и на требованиях художественной правды. Дидро, подкрепляя свои теории собственными произведениями, ратует против «жестокости условных формул», а Себастьян Мерсье в своем «Essai sur l'art dramatique» исходит из мысли, что «если сценическое искусство ложно само по себе, то тем более должно его приблизить к правде». Первым шагом к современному Н. был в нашем веке французский романтизм. Освобождая творчество от гнета академической традиции и эстетического канона, он с самого начала настаивал на «жизненной правде». Этой правды новаторы романтизма искали, однако, не в наблюдении внешнего мира, но внутри себя; это была чисто субъективная правда, добываемая наитием свыше, каким-то духовным прозрением. Во всяком случае романтизм пересоздал мертвенно-условный литературный язык, вдохнул новую жизнь в творчество, и потому вполне естественно, что к французским романтикам Реставрации относятся не только Гюго и Жорж Санд, но и первый представитель Н. в его современном смысле — Анри Бейль, известный под псевдонимом Стендаль. Воспитанный на философском скептицизме прошлого века, Стендаль примкнул к романтизму именно потому, что это была господствующая форма протеста против условной неправды. Даже его сухой протокольный язык обусловливается стремлением к художественной точности; его наблюдательность в изучении психологических деталей дала Тэну повод назвать его величайшим психологом века. Стендаль не находил достаточного понимания у публики, предсказывая, что его значение выяснится лишь в 60-х или 80-х гг. И действительно, в эти годы имя его является знаменем в борьбе против романтизма; но уже в первой полов. века у него появляются продолжатели в лице Меримы и, особенно, Бальзака. Бальзак был создан для творчества в духе Н. Его глубокий и грубый материализм, всецело подчинявший духовную сторону человека влияниям внешнего мира, требовал строгой точности в воссоздании элементов этого влияния. Его покладистая мораль позволяла ему изображать мир грязи и порока не с пристрастием бичующего моралиста, но с эстетическим наслаждением истинного художника; этой объективности он не изменял никогда. Образы его слагаются из массы внешних деталей, подмеченных в натуре. Лишь его кипучая неуравновешенность, необузданность его воображения, иногда доводившая его до невероятных измышлений, помешала ему дать совершенные образцы в духе нового направления. Во второй половине века господство позитивизма и детерминизма повело за собой во всех областях преклонение перед фактом; теория эволюции, став основой не только биологии, но и гуманитарных наук, отразилась на теории искусства в виде неправильного требования устранить субъективный идеализм. Свобода вымысла ограничивается. Документальная правда полагается в основание самодовлеющего художественного создания, которое стремится стать верным, полным и абсолютно беспристрастным протоколом действительности. Появление «Маdame Bovary» Флобера (1857) знаменует собой настоящую литературную революцию. Флобер не дал формулы Н., требования художественной правды выставлялись и до него; но такого сухого беспристрастия, такого отсутствия выдумки, такого подчинения психики моментам физическим, такого возведения в перл создания мира по преимуществу не интересного — до тех пор не было. Сама пошлость персонажей Флобера есть реакция против идеалистических преувеличений романтизма. Менее значительным, но все же ярким явлением того же порядка, была «Fanny» Фейдо (1858), имевшая большой успех. Решающее влияние на роман и его натуралистическую теорию оказали братья Гонкуры. «Madame Bovary» и «Germinie Lacerteux», по замечанию Жюля Гонкура, «могут быть названы образцами всего, что появлялось впоследствии под именем реализма, натурализма и проч.». В Эмиле Золя натурализм приобрел законодателя. Не внеся по существу ничего нового ни в характер, ни во внешнюю форму романа, он так определенно формулировал доктрину Н., так настойчиво и деятельно пропагандировал ее, так удачно способствовал ей шумным успехом своих романов, что был признан главой школы, став на место ее истинных создателей — Флобера и Гонкуров. Впрочем, настоящей школой Н. не мог стать уже потому, что в формулу его входит полная свобода индивидуальности художника. Художественное произведение, с точки зрения Золя, превращается в протокол; «все его достоинство заключается в точном наблюдении, в более или менее глубокой проницательности анализа, в логическом сцеплении событий». Вторая черта натур. романа — объективность. Романист превратился в судебного пристава, «не позволяющего себе судить и произносить приговор... Страстное или чувствительное вмешательство автора придает более мелочной характер роману, нарушая отчетливость линии, вводя посторонний фактам элемент, который лишает их научного значения... Правдивое произведение будет вечно, между тем как чувствительное произведение возбуждает чувствительность одной известной эпохи». Третья черта Н. — исключение «героев»; «нивелирующая черта проводится над всеми головами, потому что редко представляется случай вывести на сцену человека, действительно возвышающегося над уровнем». Сам Золя далеко не всегда верен своей доктрине; не говоря о его природной склонности к романтической идеализации и преувеличению — хотя бы в обратную сторону, — его справедливо упрекают в кабинетном, книжном воссоздании действительности, идущем в разрез с основным догматом Н. — непосредственным наблюдением. К крупнейшим натуралистам относят также, но без достаточного основания, и Доде. Писатели, группировавшиеся когда-то вокруг Золя и собравшие свои натуралистические рассказы в сборнике «Les soirees de Medan», понемногу отказываются от крайностей его учения. Самый выдающийся из них, Ги де Мопассан, в предисловии к роману «Пьер и Жан» указывает на невозможность последовательного натурализма; в искусстве нужна не голая правда действительности, но лишь иллюзия правды. «La terre» Золя вызвала протест молодых писателей, из которых Боннетэну принадлежит, быть может, самый грязный и грубый роман во всем современном Н. («Charlot s'amuse»). Новые влияния, знакомство с реальными произведениями северного искусства, свободными от утрированного Н., смягчают его первоначальные крайности в теории и практике. Иностранные подражатели — итальянские «веристы» (Верга, Серао, Фогаццаро), немецкие «Modernen» (Крецер, Йенсен, Ола Ганссон, Товоте, Конрад, Блейбтрей, Альберти) — не вносят в натурализм значительных особенностей. Натуралистическое движение отражается также на лирике, в поэзии символистов и на драме, где пьесы Альфреда Туруда (1839 — 1875) и Бувье имели в свое время успех, не лишенный значения. «Theatre libre» в Парижe и «Freie Buhne» в Берлине созданы для водворения Н. в сценическом исполнении, но особенных новшеств им внести не удалось. Самыми видными и последовательными из немецких натуралистов в драме следует признать Арно Гольца и Иоанна Шлафа, иногда писавших вместе под псевдонимом Бьярне Гольмсен («Papa Hamlet» и др.). Гауптман и Зудерман к Н. могут быть отнесены лишь с оговорками: первый — по его склонности к фантастическому элементу и сказочному символизму, второй — по стремлению к условным приемам театрального эффекта, чувствительности и склонности к морализованию.

Ср. сочинения: David Sauvageot, «Le realisme et le naturalisme» (перевод, M., 1891); Champfleury, «Le realisme» (1857); Merlet, «Les realistes et fantaisistes dans la litterature» (1861); Desprez, «L'evolution naturaliste»; Rigot, «L'esthetique naturaliste» («Revue d. d. M.», 1879, sept.); Rivet, «Zola et le N.» («La jeune France», 1879, III); Zola, «Le roman experimental» и «Le N. au theatre»; Camille et Albert, «Petit traite de litterature naturaliste» (1880); P. Lindau, «Die naturalistische Schule in Frankreich»; Max Nordau, «Zola und der N.»; Н. Bahr, «Studien zur Kritik der Modernen» (1894); Pelissier, «Le mouvement litteraire au XIX s.» (перевод, M., 1895); Басардин, «Нонейший нана-турализм» («Дело», 1880, III и V); Борхсениус, «Представители реального романа во Франции в XVII ст.» («Пантеон Литературы», 1888); Брандес, о Стендале («Русская Мысль», 1887, III); Бальзаке (там же, 1881, VI), Жорж Санд (1886, IV); Гауптман и Зудерман («Литературные портреты», СПб., 1896); З. Венгерова, «Литературные характеристики» (1897). Ср. также роман М. Монье, «Un detraque» (перевод в «Слове»).

А. Горнфельд.

Натуральное хозяйство

Натуральное хозяйство. — Этим именем называется хозяйство, в собственных пределах производящее все хозяйственные блага, в которых нуждаются его члены. В этом смысле Н. хозяйство противопоставляется меновому, в частности, денежному хозяйству, которое возникает с развитием разделения труда; тогда каждое хозяйство ограничивается лишь производством известной категории продуктов, сбываемых на рынке, а вырученные от продажи деньги служат для покупки необходимых предметов потребления. Н. хозяйство в его чистом виде исключает необходимость в обмене, ибо потребности его членов удовлетворяются внутри самого хозяйства; отсутствует здесь и общественное разделение занятий, ибо в каждом хозяйстве выполняются все процессы труда, необходимые для удовлетворения разнообразных потребностей членов хозяйства; что касается технического разделения труда, то оно встречается и в Н. хозяйстве, хотя бы, напр., в виде распределения труда между членами семьи или рода, сообразно силам каждого. Главное внимание в Н. хозяйстве обращается на потребительную ценность продуктов и на степень трудности их добывания; понятие меновой ценности еще не выработано. В таком чистом виде Н. хозяйство встречается только на самых первобытных ступенях культуры, когда люди имеют самые простые потребности, удовлетворяемые скудным и грубым образом (охотничий быт). С ростом культуры и в особенности с увеличением производительности труда в Н. хозяйство привходит элемент менового. С одной стороны, создаются некоторые излишки собственного производства, охотно обмениваемые на предметы удобства, роскоши и прихоти, которые не могут быть произведены в пределах хозяйства (напр., в древности индийские ароматные травы, пряности, драгоценные камни и металлы). Тем не менее мы в праве продолжать называть эти хозяйства Н., пока их производство преимущественно направлено на удовлетворение потребностей членов этих хозяйств. Н. хозяйство, с некоторым элементом менового, существовало в течение всей классической древности (картину его в более или менее первобытной форме рисует Одиссея), когда в пределах «ойкосного» (домового) хозяйства древнего гражданина рабы и женщины изготовляли все предметы домашнего потребления; оно господствовало в течение средних веков и в феодальных владениях, пользовавшихся крепостным трудом, и в деревнях, населенных зависимыми крестьянами. Развитие торговли и промышленности со времени открытий XV и XVI вв. впервые дало сильный толчок распространению меновогоденежного хозяйства; тем не менее в помещичьих усадьбах, в крестьянских дворах Н. хозяйство продолжало господствовать до начала XIX в. Только с этого времени оно начинает уступать денежному хозяйству под влиянием быстрого прогресса промышленности и удешевления фабричных изделий, вследствие увеличения населения и дифференциации занятий. В России Н. хозяйство господствовало в помещичьих усадьбах и крестьянских дворах вплоть до эпохи освобождения крестьян. Типичные черты подобных хозяйств мы можем найти у Аксакова («Детские годы Багрова внука» и др.), у Гончарова («Обломов»), Салтыкова («Пошехонская старина») и др. С освобождением крестьян начинает замечаться вытеснение Н. хозяйства денежным; крестьяне постепенно перестают ткать собственные ткани, дубить кожи, валять валенки и пр., предпочитая покупать фабричные изделия. В помещичьих усадьбах Н. хозяйство уже почти отошло в область преданий. До конца XIX столетия встречались писатели, которые считали желательным господство Н. хозяйства (напр., гр. Л. Толстой); их привлекало самоудовлетворение, господствующее в таких хозяйствах, независимость от посторонних влияний, разносторонность деятельности. Однако, поскольку переход от Н. хозяйства к меновому связан с развитием разделения труда и прогрессом производительности, он составляет огромный шаг вперед, давая человеку возможность несравненно полнее и многостороннее удовлетворять свои потребности. Темные стороны существующего денежного хозяйства обусловливаются совершенно другими причинами и могли бы быть устранены без возвращения к Н. хозяйству.

Натурфилософия

Натурфилософия — в общем смысле то же, что философия природы, т.е. объяснение физического мира из определенных разумно-мыслительных оснований; в особом смысле термин Н. употребляется для обозначения того направления немецкой идеалистической философии, которое имело своим главным представителем Шеллинга и состояло в подведении явлений и процессов природы под различные априорные схемы (так наз. конструирование природы).

Наука

Наука — в широком смысле совокупность всяких сведений, подвергнутых некоторой умственной проверке или отчету и приведенных в известный систематический порядок, начиная от теологии, метафизики, чистой математики и кончая геральдикой, нумизматикой, учением о копыте кавалерийских лошадей. В более тесном смысле из области Н. исключаются, с одной стороны, все чисто фактические и технические сведения и указания, а с другой стороны — все чисто умозрительные построения, и она определяется как объективно-достоверное и систематическое знание о действительных явлениях со стороны их закономерности или неизменного порядка. Хотя на деле существуют только особые науки, но это не мешает говорить о Н. в единственном числе, подразумевая под этим общее свойство всех наук или самую научность, в неравной степени принадлежащую различным результатам познавательной деятельности человеческого ума. Существенные признаки Н., как таковой, или свойства научности сводятся к двум условиям: 1) наибольшей проверенности или доказательности со стороны содержания и 2) наибольшей систематичности со стороны формы. Оба эти условия ставят Н. в неизбежную связь с философией как такой областью, в которой 1) окончательно проверяются понятия и принципы, безотчетно предполагаемые различными науками, и 2) сводятся к всеобъемлющему единству все частные обобщения этих наук. В самом деле, математика, в высшей степени точно и доказательно определяющая всевозможные пространственные и числовые отношения, принимает самые понятия пространства и числа как готовые, без отчета и проверки; подобным образом естественные науки без доказательств принимают бытие материи и физического мира и постоянство естественных законов. С другой стороны, если между областями всех частных наук существует связь, не входящая ни в одну из научных специальностей, то эта связь не может быть определена и простым их сложением. Следовательно, если Н. в целом не хочет терять своего научного характера, оставаясь без полной доказательности своего содержания и без полной систематичности своей формы, она должна ждать от философии окончательных принципов своей достоверности и своего единства. Исторически несомненно, что Н. и после того, как выделилась и стала самостоятельно развиваться, всегда получала из той или другой философской системы обосновывающие и объединяющие начала. В XVII и XVIII вв. такое значение для Н. имели картезианство и Лейбнице-Вольфова философия, а под конец — кантовский критицизм. В XIX в., после разочарования в натурфилософии Шеллинга и панлогизме Гегеля, большинство прогрессивных научных деятелей попало под влияние материалистической метафизики, которой невольно подчинялись и приверженцы французского позитивизма. В последние десятилетия замечался поворот к более глубокому и многостороннему объединению философии и науки, результат которого еще не выяснился.

Наумбург

Наумбург — город в прусской провинции Саксония, на реке Заале; 19 793 жителя; собор, древний замок Морица Саксонского, виноделие, живопись по стеклу. Экард, маркграф тюрингенский, основал Н. в X в.; в 1564 г. Н. перешел к Саксонии, в 1815 г. — к Пруссии. Ср. Mitzchke, «Naumburger Inschriften»; Lepsius, «Die Sage von den Hussiten vor N.».

Нафталин

Нафталин — Н. (мед.), как обладающий сильными антисептическими свойствами — применяется в хирургии, как дизинфизирующее средство, главным же образом внутрь при болезнях кишечника, катаре мочевого пузыря, против глистов, а также при брюшном тифе и как жаропонижающее; кроме того — как предохраняющее от укусов насекомых: оводов, слепней, мух и др. и как предохранительное средство для ухаживающих за больным сибирской язвой скотом: в форме смазывания открытых частей тела раствором из 2 зл. на 1 бутылку масла. Нахимов (Павел Степанович) — знаменитый адмирал (1802 — 55). Род. в Вяземском у. Смоленской губ.; обучался в морском кадетском корпусе; под командой Лазарева совершил в 1821 — 25 гг. кругосветное плавание; в 1827 г. отличился в наваринском сражении и с 1834 г. до конца жизни служил в черноморском флоте. Первым и важнейшим подвигом Н., сделавшим имя его популярным, была одержанная им 18 ноября 1853 г., на Синопском рейде, победа над турецкой эскадрой Османа-паши. Вызывало удивление иностранцев и само его отплытие от Синопа к Севастополю в такую погоду, когда не решались выйти из гавани лучшие иностранные корабли. В Севастополе Н. хотя и числился командиром флота и порта, но, после потопления флота, защищал, по назначению главнокомандующего, южную часть города, с удивительной энергией руководя обороной и пользуясь величайшим нравственным влиянием на солдат, звавших его «отцом-благодетелем». Смертельно раненый в голову, он умер 30 июня 1855 г. Ср. «Адмирал П.С. Нахимов» (СПб., 1872); ст. А. Асланбегова в «Морском Сборнике» за 1868 г., № 3 (ст. написана по поводу неблагоприятной для Н. «Записки севастопольца», появившейся в «Русском Архиве» за 1867 г., и служит прекрасным ее опровержением); ст. А. Соколова, «О значении адмирала П.С. Нахимова в Севастопольской обороне» («Яхта», 1876, № 7); «Записки» Игнатьева в сборнике «Братская помощь» (СПб., 1874).

Нахичевань

Нахичевань (Нахджаван у др. арм., Наксуана у класс. пис.) — уездн. г. Эриванской губ., на высоте около 3000 фт. над ур. моря, на предгорьях Карабахских возвышенностей, в 1 вер. от правого берега р. Н.-чай и в 8 вер. от левого берега р. Аракс. По преданию, основан Ноем, гробница которого показывается местными армянами. Некоторые персидские и армянские историки относят основание его к 1539 г. до Р.Х. По распоряжению армянского царя Тиграна I (565 — 520 до Р.Х.) Н. была заселена пленными мидянами; в IV в. по Р.Х. город был разрушен персами, в 1064 г. им овладел сельджукский султан Альп-Арслан, в XIII в. Н. была разграблена Чингисханом и затем много раз подвергалась разорению персами и турками.

В 1828 г., по Туркманчайскому договору, Н. уступлена Персией России. К 1896 г. в Н. было 7433 жителя (3988 мжч. и 3445 жнщ.): армян 2376, азербайдж. татар 4512, русских 52 чел. 1 православная церковь, 3 арм.-григ., 5 мечетей, 1 мужское городское училище, 1 мусульманское городское училище, 2 арм.-григ. церковноприходские училища; на народное образование расходуется до 9876 руб. в год. Климат нездоровый (лихорадка). Жители занимаются садоводством и частью ремеслами. Достопримечательности Н. — развалины крепости, мечеть из тесаного камня, с барельефными украшениями, и Атабегова башня в 13 саж. выш., в виде 10гранной призмы, украшенная изразцами и покрытая барельефными куфическими надписями. Постройка башни относится к XIV в.

Национализация земли

Национализация земли — так называется план радикальной аграрной реформы, предлагаемый в последнее время группой экономистов и публицистов и заключающийся в обращении земли или дохода от нее в собственность государства. Сходясь в этом пункте с социалистами, защитники Н. земли отличаются от них признанием законности и справедливости дохода от капитала и желанием сохранить как частное право собственности на капитал, так и вообще индивидуалистический характер современного экономического строя. Еще в 1856 г. Госсен, в сочинении «Entwickelung der Gesetze des menschlichen Verkehrs», видел главное препятствие для благополучия общества в существовании частной собственности на землю, препятствующей людям находить на земле наиболее благоприятные для их производств места. Он предлагал государству скупить, путем добровольных сделок, всю землю, находящуюся в частных руках, и затем сдавать ее в долгосрочную аренду лицам, дающим наибольшую арендную плату. Несколько позднее Джон Стюарт Милль, в мелких статьях и публичных речах, высказывался, в принципе, за то, чтобы земля, как естественная монополия, была изъята из рук частных лиц, подобно железным дорогам, почте, монете, и обращена в государственную собственность; но в то же время он несколько скептически относился к возможности немедленно осуществить этот план в виду неспособности государства вести такое сложное дело. При участии Милля, в 1870 г. была основана в Англии лига реформы поземельной собственности, в программу которой входило требование, чтобы государство, путем налога, взимало возрастающую поземельную ренту в свою пользу. С 80-х годов вопрос о Н. земли выдвигается целым рядом писателей, причем образуются два направления: одни предлагают экспроприировать только поземельную ренту, получаемую земельными собственниками, другие считают необходимым изъять саму землю из распоряжения нынешних землевладельцев и передать ее в распоряжение государства, которое уже от себя сдавало бы ее в аренду частным лицам.

Генри Джордж проводит первую точку зрения; средство исцеления социальных недугов он видит в огосударствлении поземельной ренты посредством особого налога, взимаемого с землевладельцев. Поземельные собственники сохраняют землю, но лишаются права получать доход, который не создан их трудом. Это изъятие поземельной ренты из распоряжения землевладельцев не требует никакого вознаграждения. Налог на поземельную ренту, возрастая постепенно, достигнет, наконец, таких размеров, что сделает излишним другие налоги и станет единым налогом. Вторую точку зрения проводит Валлас в книге «Land Nationalization». Земля должна принадлежать государству, но улучшения, вложенные в нее трудом владельцев и арендаторов, могут оставаться в частной собственности. В собственность государства переходит только внутренняя ценность земли (inherent value), которая не может быть уменьшена или уничтожена и потому может быть удобно сдаваема в аренду частным лицам, обязанным лично вести хозяйство; переарендование сданных в аренду земель должно быть запрещено, залог их — строго регулирован и ограничен. В продаже и вообще в распоряжении арендованными участками арендаторы сохраняют полную свободу; но продавать они могут только право аренды (tenant-right), капитализируемое по расчету долговечности улучшений. В интересах земледельцев, которые должны быть уверены в результатах своих затрат, необходимо обеспечение постоянства аренды: арендатор сохраняет свою землю, пока исправно платит арендную плату. Земля, по плану Валласа, переходит в собственность государства посредством своеобразного выкупа у нынешних собственников; именно этим последним и тем их наследникам, которые уже родились при осуществлении Н. земли или при жизни собственников, обеспечивается платеж ежегодной ренты, равный прежнему доходу от земли; затем всякие обязательства и платежи государства прекращаются. Чтобы облегчить приобретение поземельных участков, государство должно выдавать приобретателям