Логос (662)

Пилястра

Пилястра (архит.) — четырехугольный столб, прилегающий одною стороною к стене здания, иногда более или менее вдающийся в нее и служащий или для ее подкрепления, или для подпирания архитрава и арки потолочного свода, или просто для устранения монотонности большого гладкого стенного пространства. Обыкновенно П. бывает снабжена внизу базою, а вверху капителью. В древнегреческом зодчестве, капитель П. своею орнаментациею отличалась от капители колонн, но у римлян и в эпоху Возрождения П. давались капители, совершенно такие же, как и колоннам, только с изменением их плана из круглого, в квадратный, при чем поверхность самых П. нередко покрывалась каннелюрами.

Пинакль

Пинакль — в романской и готической архитектуре род башенок с квадратным или многоугольным основанием и с остроконечно пирамидальным верхом, которые ставились на внешних контрфорсах стен, на столбах перил крыши, на ее гребне и в др. местах наружности здания. В XI и XII ст. П. оканчиваются вверху в виде конуса, в XIII в. делаются очень роскошными и завершаются четырехгранною, очень высокою пирамидою, ребра которой украшены кросами, а вершина фиалом; их основание обставляется иногда маленькими пирамидальными шпилями. В XIV ст. форма П. становится чрезвычайно легкою, а в XV в. они представляют собою как бы связку призм, увенчанных пирамидальными шпилями, проникающих одна в другую и поднимающихся одна над другой. Наконец, в XVI ст., П. обильно украшаются скульптурною отделкою, но исполняются с меньшею смелостью, чем в предшествовавшую эпоху.

Пингвин

Пингвин. — П. называются лишенные способности летать птицы, свойственные исключительно южному полушарию и составляющие, в числе 20 видов, одно семейство (Spheniscidae или Aptenodytidae), относящееся к самостоятельному отряду (Impennes, Ptilopteri или Sphenisciformes). Наиболее характерный внешний признак П. — это полное oтcyтствие маховых перьев на крыльях, которые, вдобавок, вовсе неспособны сгибаться. Все тело П. покрыто мелкими чешуеобразными перьями, большинство которых состоит из одних стержней, без опахал. Голова некоторых видов украшена пучками длинных, щетинообразных перьев, а у других рулевые перья тоже длинны. Голова небольшая, клюв длиною с голову, прямой, сильный, твердый, с боков сжат; шея средней длины, переходит в почти конусообразное туловище; ноги коротки, почти целиком заключены в кожу туловища, вследствие чего допускают лишь короткие шаги; пальцы сильно развиты, все четыре направлены вперед, но перепонкой соединены лишь три из них. На земле птица держится вертикально, опираясь на заднюю поверхность плюсны, но при ходьбе последняя стоит почти вертикально. Ходят П. с большим трудом, переваливаясь; желая избежать опасности, ложатся на брюхо и скользят при помощи крыльев и ног так быстро, что их трудно догнать, особенно на покрытой снегом поверхности. Плавают и ныряют П. превосходно и с изумительной легкостью преодолевают бурные волны открытого океана — их настоящей сферы. В отличие от других птиц, П. плавают при помощи одних крыльев, пуская их в дело поочередно; ноги служат исключительно в качестве руля и вытянуты прямо назад. Пища П. состоит из рыб, ракообразных и мягкотелых. Значительную часть года П. посвящают размножению и в это время десятками и сотнями тысяч собираются на самые уединенные острова антарктического океана. В это время даже не высиживающие птицы живут на суше. Гнездятся, как и вообще живут — обществами. Кладут по два белых или зеленовато белых яйца, за которыми наблюдают поочередно оба родителя, так как у П. сильно развита привычка воровать чужие яйца. Этим объясняется нередкий факт нахождения в одном гнезде птенцов различных видов. Птенцы вылупляются густо покрытые пухом и быстро вырастают, благодаря крайне обильной пище, непрерывно доставляемой родителями. К концу вывода оперение последних отрепывается до последних пределов и они начинают линять, часто удаляясь для этого в укромные уголки. Линька, судя по наблюдениям в неволе, идет весьма быстро, оканчиваясь недели в две. При этом П. не ходить в воду и, следовательно, не питается, что им, очевидно, легко переносится, благодаря толстому слою подкожного жира. Мясо П. очень невкусно. Самая северная граница распространения П. проходить в Атлантическом океане через о-в Тристанд'Акунья, в Индийском через о-в Амстердам, а в Тихом через о-ва Галапагосские; они водятся также близь берегов Новой Зеландии, Южн. Австралии, южной оконечности Африки и по тихоокеанскому побережью Южн. Америки. Семейство это может быть разбито на три группы, хорошо характеризующиеся не только внешними, но и анатомическими признаками. Первая обнимает собою формы, имеющие большую величину, длинный, тонкий, слегка выгнутый клюв и заключает роды Aptenodytes и Pygoscelis. К ней относится П. патагонский (A. patagonica) и П. длинноклювый (А. longirostris). Вторая группа — род Eudyptes — имеет клюв более короткий, но высокий и легко узнается по красивым желтым надбровным пучкам перьев. К ней относится П. златовласый (Е. chrysocome). У третьей группы клюв очень короток, сильно сжат с боков, верхняя челюсть загнута крючком, нижняя прямо обрезана; хохла нет. Сюда принадлежит П. капский (Spheniscus demersus) из Южн. Африки, Spheniscus minor из Австралии и самый северный из всех видов — Spheniscus mendiculus с Галапагосских о-вов. Ископаемые остатки П. немногочисленны, но из верхнеэоценовых слоев Новой Зеландии известна крупяая форма П. (Palaeeudyptes antarcticus), доказывающая древность этой группы птиц. В. Б.

Пиндар

Пиндар (PindaroV) — лирический поэт (622 — 448 до P. Хр.), уроженец Киноскефале, предместья Фив в Беотии, почему поэт называет себя фивянином, а Фивы — своей родиной, матерью. Киноскефалы лежали у священной горы Геликона, близ источника Дирки; гора почиталась местожительством муз, пользовавшихся водою источника, от которого П. получил имя диркейского лебедя. По отцу, Даифанту, П. принадлежал к знатному роду Эгеидов, глава которого был спутником основателя Фив, Кадма, а члены сопровождали Гераклидов в Пелопоннес; из Спарты Эгеиды вывели колонию на о-в Феру, откуда колонисты, предводимые Баттом, вышли в Ливию и основали Кирену; сам поэт рассказывает об этом в пифийской оде (V, 65, сл.). Род Эгеидов был любезен богам, особенно Аполлону, вождю муз, и Аммонскому Зевсу; рождение поэта совпало с праздником Аполлона в Дельфах — с пифийскими играми. Лирическая хоровая поэзия греков, нашедшая в Пиндаре совершеннейшего представителя, была неотделима от пения, музыки и танцев; всем этим искусствам П. обучался частью в родном доме, где игра на флейте была наследственна, частью у беотийских поэтесс, Миртис и Коринны, а главным образом в Афинах, у Аполлодора, Агафокла, Ласа; здесь же он мог познакомиться с поэзией Симонида кейского и Эсхила. Знатное происхождение, близость к культам богов, семейные предания, сама природа родных мест должны были сообщить поэтическому дарованию П. направление по преимуществу религиозное и торжественное, сочувственное тогдашним владыкам городов и могущественным аристократам, свободное от местной или партийной исключительности. Ни в отрывках, ни в победных песнях, сохранившихся целиком, невозможно отыскать даже намеков на предпочтение поэта к какой-либо форме правления или к какому-нибудь из греческих государств. Как певец, он жаждет славы у всех эллинов. Более всего ненавистны ему брань и раздоры («даже глупцам легко потрясти государство, но трудно восстановить его без помощи богов»). Он прославляет мирные подвиги, гражданские и личные добродетели, превозносит мир и согласие. В горячем призыве к миру Полибий видит единомыслие поэта с фивскими аристократами, с предателями Эллады во время нашествия Ксеркса; но целые эпиникии, отрывки других стихотворений, показания свидетелей удостоверяют, что П. разделял общую радость эллинов по случаю торжества над персами и открыто признавал за афинянами и эгинетами высшую заслугу в деле охраны Эллады от посягательств варваров. Афины он называл «опорою Эллады», «блестящими», «главными», «достойными песнопений»; по словам Исократа, афиняне дали за это П. звание проксена и уплатили ему 10 тыс. драхм, а по свидетельству Павсания и др. — почтили его бронзовой статуей, Занятие поэзией П. обратил в профессию; в большинстве случаев он писал по заказу тиранов, знатных граждан или республик, получая за исполнение заказов условленную плату. Важнейшие из его стихотворений, эпиникии, имели целью прославление победителей на обще эллинских празднествах, а также самих празднеств; в них не было места ни выражениям областного патриотизма, ни развитию личных мотивов поэта. П. разделял обще эллинские религиозные верования, что не мешало ему, как и Эсхилу, высказывать спиритуалистические воззрения на божество; из богатой сокровищницы мифов П. в каждом данном случае выбирал рассказы и имена наиболее отвечающие ожиданиям слушателей и его собственной задачи. Он не пропускал случая внушать своим могущественным героям такие правила поведения относительно подчиненных или народного большинства, которые в массе слушателей могли только вызывать живейшее сочувствие. Не могли они не сочувствовать и красноречивым напоминаниям поэта о мире и его благах, одинаково дорогих и понятных всем эллинам, без различия парий в государств. Вот почему, получая деньги и почести от афинян, проживая подолгу на Эгине, П. в то же время пользовался гостеприимством тиранов сиракузских, агригентских, киренских, поддерживал сношения с царем македонским Александром, с знатными семействами Родоса, Тенедоса, Коринфа. Служители богов дорожили его стихотворениями религиозного содержания: его гимн Зевсу Аммонскому был начертан на столбе в храме; кажется, 7-ая олимпийская ода, в честь родосца Диагора. была записана золотыми буквами в храме Афины в Линде. Из уважения к славе П. Александр Вел. при разрушении Фив, в 335 г., пощадил его дом, вблизи святилища Диндимены. Умер П. вдали от родины, в Аргосе. Наиболее ранней из од П. считается Х пифийская, в честь мальчика из фессалийского рода Алевадов, написанная в 502 г. до Р. Хр.; позднейшая, IV олимпийская, относится к 451 г. Стихотворения П., в 17 книгах, подразделялись грамматиками на следующие виды: гимны, пеаны, дифирамбы, просодии, парфении, гипорхематы, энколии, френы, сконии, эпиникии. В целости, если не считать конца последней книги, дошел до нас только последний разряд стихотворений, по степени важности общеэллинских празднеств расположенных в 4 книгах: оды олимпийские (14), пифийские (12); немейские(11), истмийские(7). Как эпиникии (победные песни), так и все прочие стихотворения П. принадлежат к хоровой лирике и подчинены ее правилам в рифмическом и стихотворном построении, а равно в способе исполнения: каждое стихотворение было песней, которая исполнялась хором, под аккомпанемент флейты или лиры (или обоих инструментов) и рифмических движений хора. Не менее эпиникий ценились древними и другие потерянные для нас стихотворения Пиндара, как это видно из оды Горация (IV, 2). Мы не имеем возможности судить о музыкальной и пластической стороне поэзии П., о том впечатлении, какое производила она, в гармоническом сочетании с музыкой и танцами, на пирах владык и знатных граждан, в торжественных религиозных процессиях к храмам, жертвенникам или местам вечного упокоения усопших. — Нынешняя редакция эпиникий восходит к александрийским грамматикам; хронология большей их части установлена впервые А. Бёком в его монументальном издании П., со схолиями и латин. переводом, с объяснительными комментариями и монографией о стихосложении П. (Б., 1811 — 21). Диссен; Шнейдевин, Г. Герман, Бергк, Т. Моммзен, В. Христ, А. Круазе и др. продолжали дело Века, как в восстановлении текстов П., так и в разностороннем разъяснении его поэзии. Назначением од П., было придать возможно большую торжественность и общий интерес ликованию победителя и его сограждан, следовавшему за победой на одном из национальных праздников. Эллин всегда дорожил доброю и долгою памятью в потомстве, всячески поддерживал связь с предшествующими поколениями, восходившими до самых богов, никогда не изменял вере в то, что истинный виновник и бедствий человека, и его счастья — божество. Все эти мысли я чувства должны были находить себе место и в том празднестве, которым чествовал свою удачу победитель на общенародных играх; возможно более яркое выражение обязан был дать этому настроению поэт, призванный украсить празднество победителя. Торжественный тон составлял непременное свойство песни, проникнутой чувством благодарности к богам и боязнью чем-либо не угодить им. 0билие правил, соблюдение которых может уберечь настоящего победителя и всякого другого смертного от кощунственных действий относительно богов и от насильственных поступков по отношению к людям, было второй необходимой чертой победных песен. Правила эти были тем внушительнее, что поэт (как и афинские трагики) освещал их примерами из области сказаний о богах и героях. Поэт, достойным образом увековечивавший имя победителя, пользовавшийся этим случаем для того, чтобы почтить богов, научить смертных добру, доставить слушателям и отдаленным читателям художественное наслаждение, сам твердо верил в свое призвание, в свое право на восторги современников. Когда П. открыто и часто говорит о достоинствах своих песен, провозглашая их бессмертие, он свидетельствует этим, что его песни отвечали глубочайшим душевным движениям эллина. «Памятник» Горация: Exegi monumentum aere perennius, вдохновлявший многих последующих поэтов — не более, как подражание П. (пиф. VI, 10): в устах греческого поэта уверенность в бессмертии была лишь выражением открытого, всенародного признания его великой роли. Из 44 эпиникий некоторые посвящены тиранам, другие — частным лицам, уроженцам различных эллинских государств. Не следует забывать, что греческие храмы, пиршества, религиозные собрания оглашались и другими видами песнопений П., так что он был гораздо больше певцом народным, обще эллинским., нежели панегиристом владык или богачей. Этим объясняется независимый тон его эпининий, в которых похвалы лично герою занимают обыкновенно весьма скромное место. Если оды П. не всегда и не во всех частях и подробностях доступны нашему пониманию, то в значительной мере они были такими же и для большинства его современников. Трудность понимания П. происходит, главным образом, от того, что ему не казалось согласным с достоинством его музы входить в более ясные и более многочисленные указания на личные или местные обстоятельства. В одах П. центральную и наиболее распространенную часть (dmjaloV ) составляет, большею частью, какой-либо мифологический или легендарный рассказ; ему предшествуют и за ним следуют краткие обращения поэта к воспеваемому победителю, похвалы народному празднеству; наконец, в разных местах оды вставлены общие суждения, в виде собственных афоризмов автора или хорошо известных народных речений. Так, в 1 олимпийской оде содержатся похвалы Гиерону, как правителю мудрому, правосудному и любящему науки, и упоминание о коне Ференике, доставившем победу господину в Олимпии (ст. 1 — 23); засим идет миф о Пелопсе, давшем имя полуострову и также победившем в олимпийском состязании при содействии божества (24 — 103); в последних 17 стихах поэт снова говорит о Гиероне и о своей музе. Взаимное отношение составных частей в одах П. особенно ярко характеризует IV пифийская ода, в 229 стихов. Воспетый здесь поэтом киренец Аркесилай был прямым потомком основателя Кирены, Батта, происходившего от аргонавтов; это последнее обстоятельство дает повод П. изложить легенду о Язоне и Медее, об основании города (4 — 262); в конце песни поэт ходатайствует перед Аркесилаем о помилования некоего Демофила. В мифических своих рассказах П. или восходил к начальным временам городов и народных праздников, к предкам победителей, или высказывал свои пожелания победителям и намекал на аналогичные современные отношения; в развитии мифической части оды могли иметь место и чисто художественные мотивы. Во всяком случае в эпиникиях П. мифы были преимущественно формою, которою поэт пользовался для своих целей, с мифической стариной не имевших ничего общего: в этом существенное отличие П. от эпических поэтов более древнего времени, у которых П. заимствовал свои рассказы. П. шел еще дальние: не отвергая реального существования народных богов и героев, он не мог помириться со многими подробностями сложившихся о них басен, так как они не согласовались ни с его нравственным чувством, ни с его религиозными воззрениями; такие подробности он отвергает, как вымысел поэтов, оставляя неприкосновенными прочие части мифа или легенды. В IX олимп. поэт говорит о том, как Геракл ополчался на самих богов — Посейдона, Аполлона, Плутона, — но тут же останавливается: «прочь эти речи: хулить богов — ненавистная мудрость; возноситься сверх меры прилично безумцам». С ужасом и смущением спешит поэт закончить рассказ о братоубийстве Пелея и Теламона, не дерзая, однако, отрицать само событие (нем. V, 12 — 16). Великаны Алкионей и Антей, крылатый Пегас, чудовищная Горгона, Химера, Тиеон о ста головах и т. п. мифические образы имеют для П. такой же реальный смысл, как и легендарные предки воспеваемых им победителей; но в тоже время он с негодованием отвергает рассказ о том, как Тантал зарезал сына своего Пелопса и мясо его подал богам, как плечо Пелопса было съедено Деметрой и т. д. Поэт предлагает собственный вapиaнт этого рассказа: Пелопс был взят Зевсом на Олимп, как Ганимед; когда он исчез, злые соседи стали распускать слухи, будто он был разрезан на части, сварен в кипятке и куски мяса были съедены. «Прочь от меня такие мысли — никого из богов я не могу называть алчным» (олимп. I, 30 — 55). Он не подвергает сомнению рассказ о любви Аполлона к нимфе Корониде, но почитает недостойною всеведущего божества подробность, сообщаемую Гезиодом, будто Аполлон узнал об измене возлюбленной от ворона; в подобной помощи Аполлон не нуждался (пие. Ill, 25). В большинстве случаев благочестивый поэт обходит молчанием такие истории о богах, которые в его время и по его понятиям не сделали бы чести и простому смертному. Согласно с орфиками и пифагорейцами, П. верит в загробную жизнь и в воздаяние каждому по заслугам (олимп. II, 62 сл.); наклонность к монотеизму выражается в превознесении Зевса над прочими небожителями, как божества единого, вечного, дарующего силу другим божествам. Как часть повествовательная, мифологическая, так и обращения к победителям изобилуют моральными сентенциями: «справедливость — несокрушимая твердыня государств», «в нужде все благо», «закон царит над всем», «даже мудрость склоняется пред корыстью» и т. д. Торжественности настроения соответствовала речь эпиникий, в основе своей эпическая не только по подбору слов, по обилию эпитетов, метафор, метонимий, но даже по диалектическим особенностям; имеющиеся в одах дорические и эолийские образования — кажется, в зависимости от того, к какому из племен принадлежал воспеваемый в оде победитель, — сообщали эпяникиям характер своеобразной хоровой лирики, окончательно установившейся со времени Стесихора. Стесихору следовал П. и в расположении стихов по триадам, состоящим из строфы, антистрофы и эпода, применительно к движениям хора при исполнении песни. В отношении ритма и метрики каждая ода представляет собою отличное от прочих целое; общий стихотворный размер имеют только III и IV истм. оды. Музыкальное разнообразие проникает собою не только отдельные оды и составные части триад, но и отдельные стихи каждой группы в триаде. Любимый размер П. — дактило-эпитриты: впрочем, метрами собственно пиндаровскими называются три антиспастических (И — — И И — — И И — — И ...). Дактило-эпитритическое построение строфы находится в 19 эпикиниях; в других П. предпочитал более подвижный размер — эолийские логаэды. Древность греческая и римская признавала превосходство П. над прочими лириками, называя его лириком по преимуществу, торжественным, великолепным, неподражаемым. Гораций сравнивает П. со стремительным потоком, который напоен дождями и затопил берега; подражателей П. он уподобляет Икару, восковые крылья которого растаяли при приближении к солнцу (Од. IV, 2). С Горацием согласен Квинтилиан. После разноречивых суждений критиков XVII и XVIII вв., А. Бёк, в начале XIX в., положил начало всестороннему, строго научному исследованию поэзии П. (Б., 1811 — 21). Древнейший из списков П., cod. Ambrosianus, относится к XII в.

Литература. Изд., кроме Бёка: Т. Mommsen, «P. carmina» (Б., 1864); Bergk, "Poetae lyr. Gr. " (2 изд., 1, Л., 1884); W. Christ, "Bibl. Teubn. "(Л., 18691; Rumpel, «Lexicon Pindaricum» (Л., 1883). cm. Rauchenstein, «Einleitung in P. Siegeslieder» (Aap., 1843); Mezger, «P. Siegeslieder» (Л., 1880); A. Croiset, "Poesie de P. " (П., 1880); «Творения» П., перевел. П. Голенищевым-Кутузовым (М., 1803); Иноземцев, «Пиндар» («Ж. М. И. Пр.», 1876, окт.); В. Майков, "Жизнь П. " ("Ж. М. Н. Пр. ", 1887); его же, "Эпиникии П. " (там же, 1892, 1893). Переводили из П. Державин, Мерзляков, Водовозов.

Ф.Мищенко.

Пион

Пион (Paeonia L.) — родовое название растений, относящихся к сем. Лютиковых (Ranunculaceae). Большинство представителей этого рода — многолетние травы, перезимовывающие при посредстве своих клубневидно вздутых корней; только немногие представители — полукустарники. Листья у П. черешковые тройчатые или перисто-сложные; они располагаются попеременно и без прилистников. Под цветком листья обыкновенно мельче остальных; здесь они скучиваются и постепенно переходят в чашелистики. Довольно крупные и ярме цветки появляются поодиночке на конце ветвей; они правильные и обоеполые, 0колоцветник двойной, состоящий из пяти зеленых чашелистиков, сохраняющихся, по отцветении, при плодах, и 5 — 8 красных, белых или желтых лепестков. Тычинок множество; основанием своих нитей они срастаются в неширокое колечко; у разводимых разновидностей П. тычинки превращаются в лепестки, так что цветки становятся густомахровыми. Пестиков от 2 до 5; каждый из них снабжен языковидным, изогнутым, сидячим и покрашенным рыльцем; у основания пестика развивается или небольшой диск, или очень большой, покрывающий почти весь пестик. Плод сборный, состоящий из 2 — 5 мешочков; мешочек вскрывается по шву на внутренней стороне и содержит несколько крупных блестящих семян. П. — излюбленные декоративные растения, с давних пор разводимый в многочисленных помесях, относительно которых трудно бывает найти первоначальный вид; вследствие этого в систематическом отношении П. представляет запутанный род. Одни ботаники считают в нем 25 видов, другие — 15, а третьи сводят только к 4 — 5 видам. Дико растут П. большею частью в Центральной и Вост. Азии, в Средней и Южной Европе и в Северной Америке. Род распадается на два подрода: 1) Paeon DC. (многолетние травы, диск слабо развить) и 2) Moutan DC. (полукустарники, диск одевает почти весь пестик). К последнему подроду принадлежат так наз. древесные П. (P. arborea, fruticosa, Moutan); это — полукустарники, с ветвистыми голыми стеблями, достигающими до 60 — 150 см. высоты, Родина древесных П. — долины Японии и Китая. Известны две формы: a) Moutan Sims. — очень крупные (до 25 см. шириною), простые, полумахровые или махровые цветки разнообразного колера; наилучшие садовые разновидности этой формы: Bijou de Chusan (светло-розового цвета), fragrans maxima plena (крупные, душистые, кораллово-красные цветки), lactea (махровые, молочно-белые цветки) и др.; b) papaveracea Andr., венчик состоит из 8 — 12 лепестков. Древесные П. очень чувствительны к весенним заморозкам, а потому требуют на зиму хорошей покрышки. Размножают их черенками и прививкою к клубням др. пионов. К первому подроду (Paeon) принадлежит большинство как разводимых, так в дико растущих П. В Европейской России (в степях, Крыму, на Кавказе) дико растет P. tenuifolia L., известный также под именем «воронца», «воронка»; стебли простые, с одним кроваво-красным цветком и с тройчатыми листьями; клубни продолговатые. В садах разводятся разновидности: f. flore pleno и flore roseo pleno (махровые с красными и розовыми цветками). В Крыму, на горах, между кустарниками и в лесах встречается еще другой вид P. triternata Pall., с красными или беловатыми цветками. На Кавказе растет P. Wittmanniana Stev. с ярко желтыми цветками, а в Южной Сибири и в Туркестане P. anomala L. В Южной Сибири, а также в Китае растет еще P. albiflora Palle, китайский П. с розовыми цветами, имеющий множество садовых разновидностей (цветки пахнуть розою). Наиболее обыкновенные садовые. относятся к P. peregrina Mill.; это — обыкновенный П., многолетнее травянистое растение до 3080 см. высотою, цветущее в мае, — июне; клубни продолговатые, большею частью с длинною ножкою; стебли простые, одноцветные; дваждытройчатые листья с нижней стороны мягко волосистые, а иногда прикрытые хлопьями. В простых цветках 8 или меньшее число пурпуровых, реже белых или желтоватых лепестков. Тычинки большею частью желтые. Мешочков 2 — 3; они почти прямые или отогнутые, семена крупные; овальные, синевато-черные, блестящие. Дико растет этот вид в Южной Европе в Западной Азии. Известно несколько разновидностей: 1) oficinalis Huds, в Швейцарии, Италии, Тироле: цветки розово-красные; 2) villosa Huds., в Испании, южной Франции, Италии, цветки пурпурные или темно-красные; 3) humilis Huth., в Италии, южной Франции; цветки розово-фиолетовые или пурпурно-красные; 4) Glabra Boiss., на Крите; цветки желтоватые. Наилучшие садовые разновидности обыкновенного П. следующие: flore albo pleno (цветки махровые, белые), Madame Crusse (цветки махровые, белые, по середине карминовые), flore purpureo pleno (цветки махровые, пурпурно-красные), Jules Devert (бледно-розовые, с серебристым оттенком цветки) и др.

С. Р.