Логос (788)

Санаа

Санаа (точнее Сан'а) — город в Йемене, славнейший и богатейший после упадка Мариба (Сабы). Будучи резиденцией химьяритских князей так назв. династии «тоббов» (по спорной хронологии — с 167 г. до Р. Хр., еще в период сабейский), С. во время долгой борьбы южн. арабов с северными оспаривала у Мекки преобладание над всей Аравией. В VI в. борьба, незадолго до Мохаммеда, кончилась в пользу Мекки. После свержения абиссинцами тоббов, склонных к иудейству (525), С. была резиденцией абиссинских наместников и центром христианства. С конца VI в. в С. жили наместники персидские.

А. К.

Санд

Санд (Жорж Санд, George Sand) — литературный псевдоним знаменитой франц. романистки Авроры Дюдеван. По отцу своему, Морису Дюпену, она принадлежала к знатному роду, ведущему происхождение от герц. Морица Саксонского; мать романистки происходила из крестьянской семьи. Это соединение аристократизма с чисто народным происхождением отразилось самым благотворным образом на таланте писательницы, у которой высокая культура соединилась с любовью к народу и пониманием его жизни. Родившись в Париже 2 июля 1804 г., С. провела уединенное детство в Ногане (Nohant, в Берри), среди чисто деревенской обстановки, и закончила обычный курс образования в английск. институте-монастыре в Париже; там она отличалась своей неугомонной резвостью, сменявшейся припадками экзальтированной религиозности. По возвращении в Ноган, молодая девушка усердно занялась чтением и в короткое время ознакомилась не только со всей тогдашней романтической литературой, но углубилась в философию, изучала Аристотеля а Лейбница, франц. моралистов классической эпохи и иностранных поэтов, увлекаясь больше всего Шекспиром и Байроном. Впечатления окружавшей действительности отзывались на ней очень сильно. Смерть любимой бабушки, семейные неприятности между матерью С. и недолюбливавшей ее аристократической семьей отца кладут отпечаток грусти на ее молодость. Пассивная во всем, что касалось внешних условий ее личной жизни, она вышла, 18 лет, замуж за барона Дюдевана, не отдавая себе отчета в своих чувствах. Восемь лет супружеской жизни была для ее тяжелым временем, озаренным только любовью к ее двум детям. В 1831 г. она оставила мужа и приехала в Париж, готовая на все лишения во имя свободы и независимости. Чтобы прокормить себя и детей, она сначала занялась живописью по фарфору и довольно успешно продавала свои изящные работы; потом ее осенила мысль взяться за перо. В «Histoire de ma vie» С. рассказывает, как, под влиянием романов Вальтер-Скота, она в последний год жизни в Ногане задумала свой первый роман и написала его, сидя в детской, в обществе детей. «Прочтя его», сознается она, «я убедилась, что он никуда не годится, но что я могу написать что-нибудь менее плохое». В Париже, когда пришлось думать о заработке, она опять попыталась писать: «я заметила,» говорит она, «что пишу скоро,. легко, и без утомления, что идеи сами собой развиваются у меня под пером, что я успела собрать много наблюдений, изучить много характеров и что я знаю достаточно человеческую природу, чтобы описывать ее».

Следующие восемь лет (1832 — 1840) была самыми бурными в личной жизни романистки и самыми блестящими в ее литературной деятельности. В ней проснулась страстная, впечатлительная натура, для которой свобода действий и чувств была жизненным принципом. Она поселяется в скромной комнатке на бульваре St. Michel, носит мужское платье, и в обществе своих друзей — Жюля Сандо, Делатуша и других членов тогдашней литературной богемы, проникается общественными и духовными интересами интеллигентной молодежи. С увлечением разделяя все развлечения веселого студенчества, она ходит по балам, литературным кофейням и политическим митингам, принимает участие в «театральных битвах», когда даются пьесы нового направления и т. д. Свобода духа, делавшая С. увлекательной собеседницей и кумиром молодежи, тесно была связана в ней с свободой сердца; истории ее многочисленных увлечений столь же знамениты, как написанные ею романы, потому что героями и жертвами их являлись такие люди, как Альфред де Мюссэ, Фредерик Шопен. Путешествие С. и Мюссэ в Венецию, их романтическая, капризная, мучительная любовь, впоследствии послужившая темой для романа С. : «Elle et Lui», отразилась на ее «Lettres d'un voyageur», на многих стихотворениях Мюссэ, на его «Confession d'un enfant au siecle», была нескончаемым сюжетом писем и воспоминаний; но самая любовь продолжалась недолго и принесла много горя обоим. Увлечение Шопеном, с которым С. уезжала на о-в Майорку, чтобы вылечить его от чахотки, было столь же кратковременно, как и многие другие романы ее жизни. С. очень просто говорит об этой поре своей жизни в «Histoire de ma vie» и очень верно объясняет свою тогдашнюю психологию: господствующим чувством в душе ее была жалость, ее привлекали болезненные, слабые натуры, нуждающиеся в поддержке. Она полюбила Мюссэ, когда его подтачивала опасная болезнь и он, как дитя, нуждался в уходе; за Шопеном она тоже ухаживала как сиделка, и ее любовь была только экзальтированным состраданием (с этой стороны С. изобразила сама себя в героине одного из позднейших ее романов — «Lucrezia Floriani»). Материнское чувство в сущности затмевало в душе С. все остальное: вея вторая половина ее жизни всецело полна им, но даже и тогда, когда «la grande George» покоряла сердца всех знавших ее, первое место в ее сердце занимали дети и забота об их процветании. Романы этого периода носят преимущественно личный, лирический характер. Один за другим появляются: «Indiana», «Valentine» (1832), «Lelia» (1833), «Lettres d'un voyageur», «Jacques» (1834), «Andre», «Leone Leoni» (1885), «Mauprat» (1836) и несколько новелл. Все они посвящены вопросу о свободе сердца, и если и не носят вполне автобиографический характер, то во всяком случай отражают личные чувства, пережитые автором. «Индиана» близко напоминает собственную семейную драму Ж. С. и является страстным протестом против тирании семейного ига, рисуя, вместе с тем, идеал непосредственно и глубоко любящей женщины, искренней, чистой и делающейся, именно вследствие своей искренности, жертвой бессердечного эгоиста. «Валентина» поэтично и увлекательно рисует трагедию брака без любви и пробуждение естественных влечений сердца, роковых страстей, разбивающих семейный очаг и самую жизнь. В «Jacques», «Andre», «Mauprat», «Lelia» мы видим как любовь поднимает и вместе с тем разбивает слабые, нежные натуры, и как она смягчает и облагораживает дикую, необузданную душу. Страстный тон проповеди свободы сердца, нежность и поэтичность героинь и героев и чарующая красота стиля (особенно в «Lelia») объясняют магическое действие произведений Ж. С. на современников. «Я полагала, что пишу обыкновенную прозу», пишет Ж. С. в одном письме, «а мне доказывают, что я проповедую сенсимонизм». В самом деле, ее романы принимали размеры общественных событий и подвергались горячему обсуждению со стороны различных политических партий.

Характер произведений Ж. С. меняется в конце 30-х годов, и время от 1840 — 48 г. является периодом второй манеры ее творчества. Успех ее первых романов показал, каким пламенным адвокатом той или другой идеи могла быть гениальная романистка. Это привлекало к ней провозвестников новых учений, которыми изобиловала тогдашняя Франция; многие из них стремились сделать ее носительницей в выразительницей их идей. Чуткая к смелой новизне, отзывчивая на всякую искреннюю проповедь, Ж. С. легко поддавалась всем этим влияниям; ее романы этого периода проводят идеи альтруистического свойства, навеянные Ламеннэ, Пьером Леру в др. В «Compagnon du toor de France», «Peche de Mr. Antoine», «Meanier d'Angibault» выступает на сцену проповедь социализма; в «Horace» противопоставляется благородный, возвышенный тип защитника народных прав расслабленному, нравственно павшему эгоисту. В «Jeanne» выступает религиозная идея друидизма. «Consuelo» и «Comtesse de Rudolstadt» принадлежат к тому же типу философских в политических романов, в которых оригинальность автора до известной степени подавлена отражением чужих идей. 1848 год был последним годом политических увлечений Ж. С. Она принимала участие в движении, охватившем общество, написала резкие полемические «Lettres au peuple» и (по поручению министра внутр. дел временного правительства, Ледрю-Роллена) «Bulletins du ministere de l'interieur». Поселившись затем окончательно в Ногане, вместе с семьей своего сына, Ж. С. отдалилась от общественной жизни, перестала подчиняться влиянию друзей-философов и вернулась в мир непосредственной жизни, к традициям молодости, проведенной среди крестьянского населения. Еще до 1848 г. начала появляться серия ее рассказов и романов из сельской жизни: «Francois le Champi», «Mare au diable», «Petite Fadette», в которых отразилась наивная, простая и полная поэзии жизнь беррийских крестьян. Сен-Марк Жирарден справедливо называет эти романы, к числу которых принадлежат еще «Maitres sonneurs» (1853) и отчасти «Diable anx champs» (1856) французскими «Георгиками». К концу сороковых и началу 50-х годов относятся также несколько театральных пьес: «Francois le Champi», «Claudie», «Mariage de Victorine» и др., игранных с большим успехом. Ж. С. страстно увлекалась театром, посвящала много времени устроенному ею в Ногане театру марионеток, и сочиняла для него пьесы, имевшие потом успех на больших театрах.

Конечный, очень производительный период творчества Ж. С. обнимает 1855 — 1876 гг. и характеризуется возвратом к романтизму первой манеры, но смягченному жизненным опытом. К этому времени относятся: «Les Beaux Messieurs de Bois-Dore», «Mont-Reveche», «Jean de la Roche», «ie Marquis de Villemer» (роман и пьеса для театра) и мн. др., в которых поражает свежесть таланта и чувств Ж. С. Психология действующих лиц и окружающая их среда обрисованы оригинально и с большою задушевностью. Почти не выезжая из Ногана, Ж. С. вела спокойную, правильную жизнь в кругу семьи своего сына Мориса. Письма ее полны подробностей о разных домашних событиях; она вместе с внучками радуется приближению Рождества и усердно готовить новые костюмы для марионеток; нездоровье невестки или детей захватывает ее сильнее, чем общественные интересы. Если она пишет без устали до самой смерти (кроме множества романов она написала многотомную «Histoire de ma vie», «Impressions et souvenirs», «Contes d'une grand' mere» и т. д.), то главным образом для того, чтобы обеспечить будущность своих детей. К друзьям своим, часто приезжавшим гостить в Ноган, она относится с той же материнской заботливостью, к начинающим писателям — с участием, убеждая их приобретать как можно более фактических знаний, прежде чем приступать к литературной деятельности.

Общий характер творчества Ж. С. имеет две стороны, различным образом отразившиеся на дальнейшей судьбе ее произведений. При появлении ее романов главную роль играло идейное их содержание, их протестующая подкладка; но эта сторона ее произведений в настоящее время несколько устарела, и современному читателю апология свободы чувств, борьба с гнетом общественных предрассудков в романах Ж. С. кажется всего менее заслуживающей внимания; к тому же в большинстве случаев Ж. С. не оригинальна в идейных замыслах своих романов, а берет готовые философские тезы. Таким образом «жорж-сандизм», сыгравший, в свое время, такую выдающуюся роль в истории Франции и других стран), не пережил своей основательницы. Но произведения Ж. С. имеют и другую сторону, непосредственно литературную. Ж. С. принято считать идеалисткой романтизма, не основывавшей своего творчества на наблюдении; манера ее противопоставляется, в этом отношении, реализму Бальзака. Это противоположение не вполне верно. Конечно, С. идеализировала описываемых ею людей и их жизнь; фантазия уносила ее всегда в область химерических происшествий, конфликтов идеальных страстей с фантастическими событиями; но самые описания обнаруживают громадную наблюдательность, особенно там, где речь идет о жизни родного ей Берри. Ж. С. — не столько мыслитель, сколько непосредственный художник; она рисует жизнь и свои чувства как видит и чувствует и, благодаря этому, язык ее, над которым она менее всего работала, доходит иногда до высокого лиризма.

З. В.

Литература. Лучшие монографии о Ж.-С. — Е. Caro, «George Sand» и «G. S.; Histoire de ses oeuvres» (обе Пар., 1887). Почти все повести и романы С. переводились на русский язык частью отдельно, частью в журналах, особенно сороковых и пятидесятых годов «История моей жизни» пересказана в «Современнике» (1855, № 1 и сл.). См. еще «Рассказ русского путешественника о Ж. С.» (в «Библ. для Чтения» 1843, 7), Кронеберга, «Последние романы Ж.-С.» («Современник», 1847, № 1); т. же (1851, кн. 4) переведена рецензия Густава Планша; Е. Тур, «Жизнь Ж.С.» («Русск. Вест.» 1856 г., III — IV); «Жизнь Ж.-С.» («Соврем.», 1856 г., т. 56 — 58); Скальковский, «Рассвет» (1861, 11); Зола, в «Парижских письмах» («Вестн. Европы», 1877 и отд.); «Ж.-С. по ее письмам» («Загр. Вестн.» 1881, кн. 10).

Белинский, в первом периоде своей деятельности, относился к Ж.-С. с страстною нетерпимостью. Одним из первых симптомов переворота, происшедшего в его миросозерцании, был восторженный отзыв о романе Ж.-С. «Бернар Мопра» (1841). С тех пор Ж.-С. стала для него автором столь же любимым, какими были Гете и Гофман в дни его молодости, и с 1842 г. начался в «Отеч. Записках» длинный ряд переводов ее романов («Орас», «Мельхиор», «Андре», «Домашний секретарь», и друг.). Белинский всецело примкнул к воззрениям Ж.-С. на женщину, на брачные отношения и проч., клеймил «киргиз-кайсацкий» взгляд на женскую «честь», называл Ж.-С. «вдохновенной пророчицей», «энергическим адвокатом прав женщин» и ставил наряду с Шиллером, этим «адвокатом человечества», а в одном письме к Боткину (1842) писал: «С. — это решительно Иоанна д'Арк нашего времени, звезда спасения и пророчица великого будущего». Особенно высоко Белинский ценил в Ж.-С. глубокую и истинную гуманность. Из всех иностранных писателей С. оказала наибольшее влияние на русских беллетристов 40-х годов. Она была любимейшим автором Щедрина в дни его молодости («За рубежом», гл. IV), ею зачитывался Тургенев, она оказала неизгладимое влияние на Достоевского.

«Женский вопрос» в русской литературе был поднять под непосредственным влиянием С. Е. А. Ган уже в первой своей повести: «Идеал» (1837) вложила в уста своей героини протест против общественного рабства «царицы общества», а затем на том же протесте построила всю повесть: «Напрасный дар». Сходясь с С. во взгляде на великое значение для женщины жизни сердца, Е. А. Ган, вопреки С. единственной законной для этого формой считала брак. Проповедь свободы чувства впервые поднята была в романе Искандера (Герцена) «Кто виноват?», отметившей, между прочим, одностороннее развитие женщины, замкнутой в сферу «кухни и спальни». На первый план та же проповедь выступает в повести Дружинина: «Полинька Сакс» (1847), для которой первообразом послужил жорж-зандовский «Жак». В том же 1847 г. не был пропущен цензурой роман Писемского «Боярщина», который должен был появиться в «Отеч. Записках», и по признанию автора, находившегося, подобно всем своим современникам, под влиянием С." был им написан «как протест против брака». Влияние «Жака» заметно и в романе Авдеева «Подводный камень», появившемся гораздо позже, в 1860 г.

Сандаловое дерево

Сандаловое дерево — различные виды деревьев, древесина которых дает краску (синюю, черную или красную) или идет на поделки. Таково: 1) Haematoxylon Campechianum L., кампешевое дерево; 2) Pterocarpus santallnus L., дерево относящееся к сем. мотыльковых; дико растет в восточных частях тропической Азии и на Цейлоне. Древесина его, под именем красного сандала или калиатурового дерева, идет на краску и на поделки; оно слабо ароматично и содержит сантолин, санталовую кислоту, сантал и птерокарпин. Дерево это достигает 6-8 метров высоты; ветви у него серовойлочные, листья перистые; желтые с красными подосками цветки одиночные, пазушные или в кистях; из 10 тычинок, девять спаяны нитями в трубочку; боб округлый, гладкий. 3) Santalum album L. — дерево из сем. санталовых, дико растущее в Остиндии и на Малайских о-вах. Желто-розовая или желтоватая, ароматная древесина его, под именем белого или желтого сандала, употребляется в парфюмерии, в столярном деле и в медицине. Листья у этого дерева яйцевидно-эллиптические, крупные, кожистые. Цветки обоеполые, с сростнолистным околоцветником, в метелках; тычинок 4 — 5, плод — костянка. Дерево паразитное.

С. Р.

Сандунова Елизавета Семеновна

Сандунова (до замужества Уранова, Елизавета Семеновна) — русская певица (1772 — 1882). Воспитывалась в театральном училище; обладала замечательным по объему mezzo-soprano; в течете 33-хлетней сценической деятельности исполнила 320 ролей. Пользовалась покровительством Екатерины II, которой она была обязана и своим семейным счастьем: императрица оградила ее от назойливых преследований разных вельмож и устроила ее свадьбу с актером Сандуновым.

Н. С.

Санкхья

Санкхья (санскр. Samkhya — относящийся к числу, численный, «перечисляющий», затем перечисление, исследование, различение, размышление) — древнейшая и главнейшая из шести философских школ древней Индии, более близкая к школе йога; время и место ее возникновения (в сев. Индии) еще не поддаются определению. Можно только утверждать, что школа С. существовала еще в добуддийскую эпоху, как это доказывает ряд общих черт у буддизма и С., подтверждающий туземное предание о происхождении буддизма из основных учении С. (см. Якоби, «Der Ursprung d. Buddhismus aus dem Sankhya-Yoga», в «Nadir, d. Gott. Gesellsch. d. Wissenschaften», 1896, стр. 43 и сл). Так как с другой стороны очевидно, что философия С. — поздние древнейших упанишад, то не лишено вероятия мнение Рих. Гарбе, что С. возникла в виде реакции пантеизму упанишад. Другого, малоправдоподобного, мнения держатся Нилакантха Шастри Гор, Гауг (Gough) и Макс Мюллер, утверждающие, что С. первоначально представляла собой «перечисление» основных понятий веданты, излагаемой в упанишадах, при котором были употреблены особые выражения; подлинное значение этих терминов со временем забылось, и с ними связаны были новые понятия, составившие основы философии С., позднейшим развитием которых является учение С. в тесном смысле слова. Если в древнейших упанишадах учение С. еще не встречается, то, напротив, позднейшие упанишады нередко содержат в себе те или другие его идеи, хотя нигде они еще не приведены в систему. Основателем учения С. считается во всей индийской литературе мифический мудрец Капила, о котором ничего неизвестно, кроме легендарных данных, находимых в Махабхарате, Рамаяне и Пуранах. Более веса можно придать буддийским свидетельствам о нем, приводящим его в связь с городом Капилавасту. Эти известия довольно правдоподобны, в виду указанных уже связей С. с буддизмом, в истории которого город Капилавасту играет видную роль. Во всяком случай, если Капила действительно существовал, то время жизни его, в виду зависимости буддизма от С., должно быть отнесено ко времени до половины VI в. до Р. Хр. Непосредственным учеником Капилы предание называет Асури (Asuri), о котором также ничего достоверного неизвестно. Более определенной является личность второго из главных авторитетов школы С., философа Панчашикха. Индийские источники перечисляют еще ряд других философов, в том числе Виндхьявасину или Виндхьявасаку, жившего, вероятно, в I в. по Р. Хр. и упоминаемого китайскими источниками; от прочих сохранились только одни имена, да и те не всегда внушают доверие к своей подлинности. Время расцвета школы С. относится к первым векам нашей эры, когда она оказала заметное влияние на образование гностических и неоплатонических учений, объясняющееся частыми сношениями между Индией и Александрией. Влияние С. на гностицизм сказалось особенно в учении об антагонизме между духом и материей, в отождествлении духа со светом, в делении людей на три класса (pneumatikoi, yucikoi, ulikoi = три гуны в учении С.), в учении о личном существовании разума, воли и т. д. Зависимость неоплатонизма от С. еще сильнее и сказывается нередко в полном тождестве некоторых учений. Из С. заимствовано учение Плотина, что душа свободна от страданий и изменений, присущих только миру материальному, что человек должен отказаться от чувственного мира и стремиться к истине путем созерцания. Обещание философии Плотина избавить людей от их страданий также имеет прототип в аналогичном обещании философии С. Как и гностики, Плотин заимствовал из школы С. учение о тождестве духа и света; у него повторяется также (при объяснении сознательного познания) сравнение души с зеркалом, в котором появляются образы предметов. Еще теснее зависел от С. ученик Плотина, Порфирий. В самой Индии учение С. оказало широкое влияние на всю ее философскую и религиозную жизнь, начиная с начала нашей эры и кончая новейшей эпохой. Об этом свидетельствуют все главнейшие памятники санскритской литературы: законы Ману и другие юридические сборники, Махабхарата, представляющая древнейшее связное изложение доктрины С., Грхьясутры, Пураны, Тантры и т. д. Влияние С. сказывается и на позднейших философских системах Вайшешика и Ньяя. Древнейшие трактаты школы С. — сочинения Панчашикхи и трактат Шаштитантра («система 60 понятий») — не дошли до нас. Последний памятник упоминается в позднейших трактатах, причем из него приводятся и цитаты. Древнейшим из сохранившихся систематических изложений является трактат Санкхьякарика (Samkhyakarika), возникший не позже V в. по Р. Хр. и вызвавший два комментария (Гаудапады, между 700 и 750 гг. по Р. Хр., и Вачаспатимишры, в первой трети XII в.). К началу XI в. относится так называемая Раджаварттика (Rajavarttika). К первой половине этого же века относится известное сочинение об Индии арабского писателя Альберуни, дающее обстоятельные сведения об учении санкхья. До половины XVI в. возник небольшой (как и все вышеназванные) трактат Таттвасамаса, вызвавший несколько комментариев (один издан Баллантайном, в его «Lecture on the Sankhya Philosophy», Мирзапур, 1850). Древнейшими источниками С. долго считались С. сутры, хотя уже Кольбрук указывал на ошибочность приписывания их Капиле. На самом деде это — довольно поздние тексты, возникшие между концом XIV и серединой XV в. К этим сутрам примыкает ряд комментариев (древнейший — Анируддхи, относящийся к самому началу XVI в.), доходящих до XVIII в. Имя С. рассматриваемое учение получило в сравнительно позднее время (оно встречается впервые только в поздних упанишадах и в Махабхарате). Первоначальное его значение, по правдоподобному мнению Гарбе, было «перечисление», в виду пристрастия С. к числам и особенно «перечислению» 25 принципов, имевшего большой вес в глазах ее последователей. Только впоследствии оно получило более широкое значение «различения, размышления». С. выходит из вполне определенного пессимистического взгляда на мир. Всякая сознательная жизнь есть страдание; кажущиеся радости бытия перемешаны с страданиями и влекут их за собой. Самое величайшее зло этого мира — необходимое возвращение смерти в каждом новом существовании. Высшей целью человеческих стремлений может быть, поэтому, только полное устранение страданий, которого не дают ни мирские средства, ни жертвоприношения, не устраняющие вполне смерти (уже убиение жертвенного животного есть грех, требующий возмездия; сложный и дорогой жертвенный ритуал доступен только богатым, да и достижение высшего божественного достоинства не избавляет от переселения душ, которому подлежат даже боги). Надежда на прекращение всякой сознательной жизни при разрушении мира тщетна, ибо за этим разрушением последует новый период созидания, в котором снова начнется странствование душ из одной формы в другую. Только с помощью философии человек (без различия касты или состояния) может достигнуть спасительного познания, заключающегося в признании абсолютного различия духа от всего материального мира. Чтобы дойти до этого познания, учение С. развивает свою мировую теорию, пытаясь установить причинную связь явлений материального мира, а также и душевных процессов. В доктрину С. входит и несколько общих учений, выработанных индийской философией, в роде учения о возмездии, круговращении жизни и переселении душ, встречаемого во всех религиозно-философских системах Индии. Главная характеристическая черта школы С. — атеизм, отрицание вечного верховного существа, создавшего и поддерживающего мир. Эта черта резко отличает систему С. от школы йога. Атеизм С. вытекает из учения, что бессознательной материи природы присуще стремление развиваться для пользы чисто рецептивных душ, а также из связанного с этим учением общеиндийского представления о последствиях деятельности всех живых существ — последствиях, которыми вышеназванное стремление природы возбуждается и определяется. Последователи С. поддерживают свое атеистическое учение указанием на то, что при теистическом мировоззрении возникновение зла является неразрешимой загадкой и неизбежно влечет за собой упрек верховному существу в жестокости и пристрастии. Кроме того система С. развивает ряд оригинальных космогонических, физиологических и психологических учений. По ее учению, в мире существует два вечных, исконных начала, различных в самом своем основании и потому не возводимых ни к какому высшему единому началу: материя и души. Описание сущности этих начал и их взаимных отношений и составляет собственное содержание системы С. Подробное исследование философии С. дал Рих. Гарбе: «Die S.-Philosophie, eine Darstellung d. indisch Rationalismus» (Лпц. 1894); его же позднейшее, исправленное, но сокращенное изложение: «S. und Yoga», в «Grundriss d. indo-arischen Philologie» Бюлера (т. III, вып. 4, Страссб. 1896). В первом из назв. трудов приведена и вся библиография вопроса. См. еще Barthelemy St.-Hitaire, «Memoire sur le Sankhya» (П. 1852, Davies, «Hindu philosophy. The S. Karika of Iswara Krishna. An exposition of the system of Kapila» (Л. 1881); Martinetti, «Il sistema S. Studio sulla filosofia Indiana» (Турин, 1897). Издания и переводы туземных источников: «S.-Pravacana-Bhashya or commentary on the exposition of the o. philosophy by Vijsanahhikshu» (Кембр. и Лпц., 1895); англ. перев. Ballantyne (Кальк., 1865); «Sankhyasara: a treatise of Sankya philosophy» (Кальк., 1862); «Vacaspatimiсra. Samkhya-tattva-Kaamudt, der Mondschein der Samkhya-Wahrheit, nebst Einleitung uber das Alter u. die Herkunft d. S. Philosophic v. R. Garbe» (Мюнх. 1892); англ. перевод и подл. текст, изд. Ganganatha lha (Бомбей, 1896).

С. Б-ч.