- 848 Просмотров
- Обсудить
Тесей
(слугам)
Гей! Взять его. Вы не слыхали разве,
Что приговор над ним произнесен?
Ипполит
Беда тому, кто до меня коснется.
(Тесею.)
Душа горит, так сам и изгоняй.
Тесей
И сделаю с ослушником. Нимало
Его при том, поверь, не сожалея.
(Уходит.)
Ипполит
Да, решено, и крепко. Есть ли мука
Сильнее той, когда ты знаешь все
И ничего открыть другим не можешь?
(К статуе Артемиды.)
Тебя зову, Латоны дочь, милей
Для сердца нет тебя, о дева, ты
Моих охот и спутница и радость!
Закрытый нам и славный город отчий,
И земли Эрехтея, говорю
И вам прости последнее. И ты
Прости, моя Трезенская равнина,
Для юных сил твоя отрадна гладь —
Ее глаза в последний раз ласкают…
Вы, юности товарищи, привет
Скажите мне и проводите друга…
Что бы отец ни говорил, а вам
Уж не найти другого, чище сердцем.
(Уходит со свитой.)
СТАСИМ ТРЕТИЙ
Хор
Строфа 1
Если я в сердце, как боги велики, помыслю,
Муки смолкают и страх,
Но и желание верить в могучую неба поддержку
Тает, когда о делах и о муках раздумаюсь наших.
Вечно — сегодня одно, а завтра другое…
Жребии смертных, что спицы
Быстрых колес, там мелькают.
Антистрофа 1
Я у тебя, о судьба, благодатных даров бы молила,
Чуждое сердце забот.
Я не хотела бы видеть глубокую сущность творений,
Но и в потемках коснеть но хотела бы я суеверных.
Солнце хочу я встречать веселой надежды:
Благословляя сегодня
И уповая на завтра.
Строфа 2
Разум мутится, и нет у сердца крылатой улыбки.
Эллады звезда золотая
С неба ее на чужие поля закатилась
Гневною волей отца. Глади
Трезена родного, от вас,
Дикие чащи, от вас,
Где, золотою звездою венчанный,
Царь с Артемидой за ланью гонялся.
Антистрофа 2
Брызги с копыт и колес взметая, венетские кони
Берегом мчаться не будут;
Залы и портик чертога безмолвны, и струны
Лиры, и песни молчат. Дерева
Девы над сочной травой
Уж не украсит венок,
Но по тебе не одна, что надежду
В сердце лелеяла дева, вздыхает.
Эпод
Дни мои слезами мука
Ипполитова наполнит,
Жизнь не в жизнь нам больше будет.
Мать, зачем его носила?
Иль затем, чтоб сердце гневом
Против бога запылало?
Вы ж, три сестры, три Хариты,[169] зачем из отчизны
Нашу безвинную радость из отчего дома берете?
ЭПИСОДИЙ ЧЕТВЕРТЫЙ
Приближается вестник.
Корифей
Но вижу я из свиты Ипполита
Идущего сюда. Как мрачен он!
Вестник
Где я царя найду Тесея, жены?
Скажите мне — он во дворце теперь?
Корифей
Он из дворца сейчас сюда выходит.
Показывается Тесей.
Вестник
Тесей, тебе и гражданам твоим,
И в Аттике, и из Трезена вести несу.
Они должны вас потрясти.
Тесей
Какие же? Или одно несчастье
Готовится обоим городам?
Вестник
Нет Ипполита больше… Хоть и видит
Он солнце, но минуты сочтены.
Тесей
Как умер он? От мести ли супруга,
Чей дом он, как отцовский, осквернил?
Вестник
Его разбили собственные кони, —
Проклятие разбило, что к отцу
Ты обратил, седых морей державцу.
Тесей
О небо! Да, я точно им рожден,
Внимавшим мне из моря Посейдоном.
Но как погиб, скажи мне, этот муж,
Поправший честь и пораженный правдой?
Вестник
Близ берега, где волны набегают
И плещутся морские, лошадей
Мы чистили и плакали — узнали
Мы от людей, что Ипполита, царь,
В изгнанье ты отсюда усылаешь
И здесь уже не жить ему. Пришел
И сам он следом. С нашей песней грустной
Он и свои соединяет слезы.
Без счета их, ровесников, туда
За ним пришло. Тогда, оставив плакать,
Он нам сказал: «Не надо унывать,
Словам отца повиноваться надо.
Живей, рабы, живее запрягайте:
Трезена нет уж боле для меня».
И загорелось дело — приказать
Он не успел, — уж лошади готовы.
Тут ловко он вскочил на передок
И с ободка схватил проворно вожжи,
Но кобылиц сдержал и, к небесам
Воздевши руки, стал тогда молиться:
«О Зевс, с клеймом злодея жизни вовсе
Не надо мне. Но дай когда-нибудь,
Останусь я в живых иль не останусь,
Чтобы отец мой понял, как он дурно
Со мною поступил». Стрекало он
Затем приняв, кобыл поочередно
Касается. Мы ж около вожжей
У самой побежали колесницы,
Чтоб проводить его. А путь ему
Лежал, Тесей, на Аргос, той дорогой,
Которая ведет на Эпидавр.
Но вот, когда мы выехали в поле
Пустынное, с которого холмы
К Саровскому спускаются заливу,
Какой-то гул подземный, точно гром,
Послышался оттуда отдаленный,
Вселяя страх, и кобылицы вмиг
Насторожились, вытянувши шеи,
А мы вокруг пугливо озирались…
И вот глаза открыли там, где берег
Прибоем волн скалистый убелен,
Огромную волну. Она вздымалась
Горою прямо дивной, постепенно
Застлав от нас Скирона побережье.
И дальний Истм, и даже Эпидавра
От глаз она закрыла скалы. Вот
Еще она раздулась и, сверкая,
Надвинулась и на берег метнулась.
И из нее явилось, на манер
Быка, чудовище. Ущелья следом
Окрестные наполнил дикий рев…
И снова, и ужасней даже будто
Бык заревел. Как выдержать глаза,
Не знаю я, то зрелище сумели?
Мгновенно страх объемлет кобылиц…
Тут опытный возничий, своему
Искусству верный, вожжи намотавши,
Всем корпусом откинулся — гребец
Заносит так весло. Но кобылицы,
Сталь закусив зубами, понесли…
И ни рука возничего, ни дышло
И ни ярмо их бешеных скачков
Остановить уж не могли. Попытку
Последнюю он сделал на песок
Прибрежный их направить. Но у самой
Чудовище являлось колесницы,
И четверня шарахалась в смятенье
Назад, к высоким скалам, — и тогда
Бык молча следовал за колесницей,
И надвигался он все ближе, ближе…
Вот наконец отвесная стена…
Прижата колесница. Колесо
Трещит — и вдребезги… и опрокинут
Царь с колесницей. Тут смешалось все:
Осей обломки и колес, а царь
Несчастный в узах повлачился тесных
Своих вожжей, — о камни головой
Он бился, и от тела оставались
На остриях камней куски живые.
Тут не своим он голосом кричит:
«Постойте ж вы, постойте, кобылицы!
Не я ли вас у яслей возрастил?
Постойте же и не губите — это
Проклятие отца. О, неужель
Невинному никто и не поможет?»
Отказа бы и не было. Да были
Мы далеко. Уж я но знаю, как
Он путы сбил, но мы едва живого
Его нашли на поле. А от зверя
И кобылиц давно простыл и след.
В ущелиях ли, где ль они исчезли,
Ума не приложу. Хоть я, конечно,
В твоих чертогах царских только конюх,
Но я бы не поверил никогда
Про сына твоего дурному слову,
Пускай бы, сколько есть на свете жен,
Хоть все повесились. И писем выше,
Чем Ида, мне наоставляли гору.
Я знаю только, царь, что Ипполит
Невинен и хороший человек.
Корифей
Увы! Увы! Опять удар, и меткий!
Да, от судьбы, как видно, не уйти.
Тесей
Мне пострадавший все же ненавистен,
И сладостны мне были вести мук.
Но я родил его, и узы крови
Священные я помню, потому —
Ни радости, ни горю здесь не место.
Вестник
Но как же быть теперь? Оставить там,
Чтоб из твоей нам, царь, не выйти воли?
Коль смею я советовать, не будь
Ты так жесток, владыка, к мукам сына.
Тесей
Сюда его несите… Заглянуть
В глаза ему хочу и волей бога,
И этой карой страшной уличить
Хочу его во лжи и злодеянье.
Вестник уходит.
СТАСИМ ЧЕТВЕРТЫЙ
Хор
О Киприда, суровую душу людей
И богов железную волю
Ты, богиня, сгибаешь.
И над черной землею с тобой,
И над влагой соленой и звучной,
Как радуга, яркий Эрот
На быстрых крылах пролетает…
И если он бурный полет
На чье-нибудь сердце направит,
То дикое пламя мгновенно
От золота крыльев
Там вспыхнет любви и безумья,
А чары его
И в чаще, и в волнах таимых
Зверей укрощают, и всё,
Что дышит в сиянии солнца,
И люди ему
Покорны. Твоя, о Киприда,
Весь мир наполняет держава.
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.