- 1082 Просмотра
- Обсудить
«Кончим наш разговор. Сыграй-ка мне лучше на флейте…»
Кончим наш разговор. Сыграй-ка мне лучше на флейте.
Вспомнить о музах сейчас время обоим пришло.
Муз восхитительный дар в безраздельное отдан владенье
Мне и тебе. Остальным только вниманье дано.
«Нрав человека узнать, наблюдая за ним в отдаленье…»
Нрав человека узнать, наблюдая за ним в отдаленье,
Как бы ты ни был мудр, трудно подчас, Тимагор.
Подлость скрывают одни под великим богатством. Другие
Лучшие качества все в бедности прячут своей.
«В юности можно всю ночь провести со сверстницей милой…»
В юности можно всю ночь провести со сверстницей
милой,
Сладких любовных трудов полную меру неся,
Или во время пиров распевать под музыку флейты —
Нет ничего на земле этих занятий милей
Всем до единого смертным. И что мне почет и богатство,
Если милее всего — в радостях весело жить.
«Те дураки и глупцы, которые плачут о мертвых…»
Те дураки и глупцы, которые плачут о мертвых.
Юности вянет цветок — надо бы плакать о нем.
«Очень трудно судить о конце несвершенного дела…»
Очень трудно судить о конце несвершенного дела,
Как его бог завершит, трудно сказать наперед.
Мрак перед нами простерся. Пока не наступят событья,
Смертный не может сказать, где же незнанью
предел.
«Как бы мыслей своих ни менял человек благородный…»
Как бы мыслей своих ни менял человек благородный,
Верность другу хранить нужно ему до конца.
«Многое трудно тебе. Ведь ты, Демонакт, не умеешь…»
Многое трудно тебе. Ведь ты, Демонакт, не умеешь
Тем заниматься, к чему сердце твое не лежит.
«Лучше теперь поищи другого. Мне незачем это…»
Лучше теперь поищи другого. Мне незачем это
Делать. За прежнее мне будь благодарен еще.
«Время придет, погоди, вспорхну, как над озером птица…»
Время придет, погоди, вспорхну, как над озером птица,
Птица, которая вдруг, петлю свою разорвав,
Прочь от плохого летит хозяина. Ты же позднее,
Дружбы лишившись моей, мудрость узнаешь мою.
«Тот человек, что меня пред тобой очернил и заставил…»
Тот человек, что меня пред тобой очернил и заставил
Вдруг удалиться тебя, дружбу со мной прекратив…
«Кирн, погубила уже Колофон, Магнесию, Смирну…»
Кирн, погубила уже Колофон, Магнесию, Смирну
Наглость. Конечно, и вас тоже погубит она.
«Кирн, благородный вчера — сегодня унижен, а низкий…»
Кирн, благородный вчера — сегодня унижен, а низкий
Стал благородным теперь. Кто б это вынести мог?
Добрый вконец обесчещен, почет подлецу достается.
В брачный войти договор с подлыми знатный готов.
«Будучи с деньгами сам, ты назвал меня нищим. Однако…»
Будучи с деньгами сам, ты назвал меня нищим. Однако
Кое-что есть у меня, кое-что боги дадут.
«Всех ты божеств, о богатство, желаннее, всех ты прекрасней…»
Всех ты божеств, о богатство, желаннее, всех ты
прекрасней.
Как бы кто ни был дурен, будет с тобою хорош.
«Феб-Аполлон, Летоид, и Зевс, повелитель бессмертных…»
Феб-Аполлон, Летоид, и Зевс, повелитель бессмертных,
Вдосталь мне сил молодых пусть благосклонно
пошлют,
Чтобы праведно жить вдали от всяких несчастий,
Радуясь юным годам, сердце богатством согрев.
«Бедствия лучше забыть. С Одиссеем сравнюсь я в страданьях…»
Бедствия лучше забыть. С Одиссеем сравнюсь я
в страданьях,
С тем, кто, Аид посетив, выйти оттуда сумел,
С тем, кто с жестокой душой сумел женихов Пенелопы,
Отданной в жены ему, радуясь в сердце, убить.
Долго ждала она и с сыном своим оставалась,
Прежде чем он, возвратясь, к пышному ложу
пришел.
«Кирн, несчастья друзей губить в зародыше будем…»
Кирн, несчастья друзей губить в зародыше будем.
Только появится боль — будем лекарство искать.
«Людям одно божество благое осталось — Надежда…»
Людям одно божество благое осталось — Надежда.
Прочие все на Олимп, смертных покинув, ушли.
Скромность ушла от людей. Богиня великая — Верность
Тоже оставила нас вместе с харитами, друг.
Клятвам верить нельзя. Они даются нечестно.
Нет на земле никого, кто бы боялся богов.
Род благочестных людей прекратился. О праведной жизни
Знать не желает никто, нет благочестья ни в ком.
Но покамест живешь и видишь сияние солнца,
Нужно богов почитать, ждать, что Надежда придет,
Нужно молиться богам и, прекрасное мясо сжигая,
С жертвы Надежде начав, жертвой Надежде
кончать.
Нужно быть начеку, бесчестные речи услышав
Тех, кто, ничуть не боясь гнева бессмертных богов,
Все о достатке чужом, о чужом помышляет богатстве,
Тех, кто для подлых затей в мерзкую сделку вошел.
«Если умен человек, в груди у него поместятся…»
Если умен человек, в груди у него поместятся
Уши его и глаза, мысли его и язык.
«Слово достойных людей не расходится с делом хорошим…»
Слово достойных людей не расходится с делом хорошим.
Подлые речи дурных только на ветер идут.
«Самое лучшее, Кирн, что дали бессмертные людям…»
Самое лучшее, Кирн, что дали бессмертные людям, —
Разум. Любые дела можно рассудком обнять.
Счастлив, кто им обладает. Гораздо приятней разумно,
Нежели в чванстве пустом, в гибельной гордости
жить.
Гордость — несчастье для смертных. Страшнее, чем
чванство и гордость,
Нет на земле ничего. Всякие беды от них.
«Если позора ты сам не терпел и других не позорил…»
Если позора ты сам не терпел и других не позорил,
Кирн, добродетель свою ты хорошо доказал.
«Ум и язык — это благо. Немного, однако, найдется…»
Ум и язык — это благо. Немного, однако, найдется
Смертных, чтоб тем и другим верно могли б
«Птицы пронзительный крик услышал я, сын Полипая…»
Птицы пронзительный крик услышал я, сын Полипая:
Нам возвещает она время весенних работ —
Пахоты время и сева. И черная боль охватила
Сердце мое — не про нас пышного поля простор!
«Можешь остаться у нас. Но тебя приглашать мы не станем…»
Можешь остаться у нас. Но тебя приглашать мы
не станем.
Бремя для всех на пиру, мил ты за дверью, как
друг.
«Родом я неизвестный. Я в Фивах живу, крепкостенном…»
Родом я неизвестный. Я в Фивах живу, крепкостенном
Городе. Мне привелось землю покинуть отцов.
Милых предков моих не смей поносить, Аргирида,
Ради забавы. Тебе рабская доля дана,
Мне же, о женщина, беды другие достались в изгнанье,
Множество бед. Но не мне рабство тяжелое знать.
Нет, меня не продашь. Вдали, у равнины Летейской,
Город прекрасный стоит. Это мой город родной.
«Рядом с рыдающим, Кирн, никогда мы не станем смеяться…»
Рядом с рыдающим, Кирн, никогда мы не станем
смеяться,
Как бы ни радовал нас в собственном деле успех.
«Трудно заставить врага-ненавистника верить обману…»
Трудно заставить врага-ненавистника верить обману.
Друга же очень легко другу, о Кирн, обмануть.
«Слово приносит обычно великий урон человеку…»
Слово приносит обычно великий урон человеку,
Если окажется он слишком взволнован, мой Кирн.
«Нет справедливости в гневе, он только вредит человеку…»
Нет справедливости в гневе, он только вредит человеку,
Делая душу его подлой и низкою, Кирн.
«О Киферея-Киприда, искусная в кознях, могучим…»
О Киферея-Киприда, искусная в кознях, могучим
Даром тебя одарил Зевс, отличая тебя.
Ты покоряешь умнейших, и нет никого, кто настолько
Был бы могуч или мудр, чтобы тебя избежать.
СИМОНИД КЕОССКИЙ
Отрывок элегии
Нет у людей ничего долговечного. Истину эту
Выразил лучше всего славный хиосец, сказав:
«Так же, как листья деревьев, сменяются роды людские».
Редко, однако же, кто, слушая эти слова,
Воспринимает их сердцем своим — потому что надежда
В каждом живет, с юных лет укореняясь в груди.
Каждый, пока не увял еще цвет его юности милой,
Много несбыточных дум носит в незрелом уме;
Мысли о старости, смерти грозящей его не тревожат,
Нет до болезней ему дела, пока он здоров.
Жалок, чей ум так настроен, кто даже подумать не хочет,
Сколь ненадолго даны смертному юность и жизнь!
Ты же, постигнувший это, ищи до конца своей жизни
Благ, от которых душе было б отрадно твоей.
Анакреонту
1
Гроздьев живительных мать, чародейка лоза винограда!
Ты, что даешь от себя отпрыски цепких ветвей!
Вейся по стеле высокой над Анакреонтом-теосцем,
Зеленью свежей покрой низкую насыпь земли.
Пусть он, любивший вино и пиры и в чаду опьяненья
Певший на лире всю ночь, юношей, милых ему,
Видит и, лежа в земле, над своей головою висящий,
В гроздьях на гибких ветвях, спелый, прекрасный
твой плод;
Пусть окропляются влагой росистой уста, из которых
Слаще, чем влага твоя, некогда песня лилась!
2
Милостью муз песнопевца бессмертного, Анакреонта,
Теос родной у себя в недрах земли приютил.
В песнях своих, напоенных дыханьем харит и эротов,
Некогда славил певец юношей нежных любовь.
И в Ахероне теперь он грустит не о том, что, покинув
Солнечный свет, к берегам Леты печальной пристал,
Но что пришлось разлучиться ему с Мегистеем, милейшим
Из молодежи, любовь Смердия кинуть пришлось.
Сладостных песен своих не прервал он, однако,
и мертвый,
Даже в Аиде не смолк звучный его барбитон.
Дар Павсания Аполлону
Военачальник Эллады, Павсаний, могучему Фебу,
Войско мидян поразив, памятник этот воздвиг.
Зевсу-освободителю
Эллины, силою рук, и Арея искусством, и смелым
Общим порывом сердец персов изгнав из стран
В дар от свободной Эллады освободителю Зевсу
Некогда здесь возвели этот священный алтарь.
Защитникам Тегеи
Доблести этих мужей обязан ты, город Тегея,
Тем, что от стен твоих дым не поднялся к небесам.
Детям оставить желая цветущий свободою город,
Сами в передних рядах бились и пали они.
Дар афинян Афине Палладе
Граждан афинских сыны, победив на войне беотийцев
И халкидян племена, гнетом железных цепей
Дерзость уняли врагов. Как десятую долю добычи
В дар получила коней этих Паллада от них.
«Помер я — рад Феодор; а сам помрет, так другие…»
Помер я — рад Феодор; а сам помрет, так другие
Будут рады тому. Все мы у смерти в долгу.
«Лишь погляжу на надгробье Мегакла, становится сразу…»
Лишь погляжу на надгробье Мегакла, становится сразу,
Каллия, жалко тебя: как ты терпела его?
Мегарская надпись
Греции и мегарянам свободную жизнь увеличить
Сердцем стремясь, мы в удел смерть получили:
одни —
Пав под высокой скалою Эвбеи, где храм Артемиды,
Девы, носящей колчан, славный в народе, стоит,
Или у мыса Микалы; другие — вблизи Саламина,
Где финикийских судов ими погублена мощь;
Те, наконец, — на равнине Беотии: пешие, смело
В битву вступили они с конною ратью врага…
Граждане наши за это на площади людной Нисеи
Памятник нам возвели, честью великой почтив.
Молитва коринфянок Афродите
Женщины эти за греков и с ними сражавшихся рядом
Граждан своих вознесли к светлой Киприде
мольбы;
Слава богине за то, что она не хотела акрополь,
Греков твердыню, отдать в руки индийских
стрелков.
«В этой могиле лежит Симонида Кеосского спасший…»
В этой могиле лежит Симонида Кеосского спасший.
Мертвый, живому добром он отплатил за добро.
Пан Мильтиада
Мне, козлоногому Пану, аркадцу, враждебному персам,
Верному другу Афин, место здесь дал Мильтиад.
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.