Луис де Гонгора-и-Арготе (4)

 * * * 
Он Первый Знамёнщик мавров, 
А в сечи - он смерч разящий. 
И храбр он, и благороден, 
Галантен он и изящен. 
Его и чернь, и дворяне 
За сто шагов замечают; 
Ему подражает войско, 
В нем дамы души не чают. 
Любимец судьбы и славы, 
Слуга эмиру и чести, 
Трофеями боевыми 
Украсил он все мечети. 
И все заселил темницы 
Плененными кабальеро, 
И дважды, вооруженный 
Одной отвагой и верой, 
Отбил он свирепый натиск 
Отборной испанской рати... 
Не знал он, какою платой 
За службу эмир заплатит. 
Не ведал и не гадал он, 
Что ждет его наказанье, 
И вдруг по воле владыки 
Он приговорен к изгнанью. 
Так в чем же Абенсулема 
Прославленный провинился? 
Влюбился он в мавританку, 
Которой эмир пленился. 
Она цветы ему дарит, 
Даря его нежным взглядом; 
И дар этот сладок мавру, 
Эмиру же - горше яда. 
Примнилось ему, что витязь 
Нарушил монарху верность. 
Чернит он Абенсулему, 
Свою обеляя ревность! 
...Сегодня опальный рыцарь 
Исполнит волю эмира. 
С утра напоил коня он 
Водой из Гвадалквивира. 
Звеня марокканской сбруей, 
Отделанной филигранью, 
Скакун его горячится, 
Копытами землю раня. 
Танцует нетерпеливо, 
Сердясь, головой поводит, - 
Но властною дланью всадник 
Натягивает поводья. 
Весь в черном, а плащ - как пена! 
И ветер сливает вместе 
Цвет безутешного горя 
И цвет безупречной чести. 
Узором из сотен копий 
Свою накидку украсил 
И надпись "Вот мое войско" 
Он выткал арабской вязью. 
Но веря, что не оружье, 
А доблесть - залог победы, 
Он взял с собой только саблю, 
Кованную в Толедо. 
Над шлемом белые перья 
Трепещут в жемчужной пряжке: 
Они окрыляют сердце, 
Когда на душе так тяжко. 
На крыльях мечты вернется, 
Быть может, он в край родимый - 
С надеждой он неразлучен, 
Хотя разлучен с любимой. 
Он едет в кольце алькальдов 
Архоны и Мармолехо, 
И вслед ему город плачет 
И вздохи разносит эхо. 
Прощаются с ним дворяне, 
Прощаются простолюдины, 
И дамы глядят из окон, 
Не пряча своей кручины. 
Кропили душистой влагой 
Они его, а сегодня 
На рыцаря льются слезы, - 
Увы, - а не благовонья. 
...Невеста Абенсулемы, 
О скорой узнав разлуке, 
Рыдала в девичьей спальне 
И в горе ломала руки. 
Услышав крики, метнулась 
Она к перилам балконным 
И молча сказала взором, 
Отчаянным и влюбленным: 
"Ступай со спокойным сердцем, 
Мой витязь, и знай: покуда 
Живу я на белом свете, 
Тебя я не позабуду!" 
"Любимая, будь же твердой, - 
Ответил ей рыцарь взглядом, - 
Разлучник наш просчитался: 
Мы даже в разлуке рядом!" 
И с этим прощальным словом, 
Невнятным чужому слуху, 
Он выехал на дорогу, 
Ведущую на Андухар. 
(Пер. С.Гончаренко)



Испанец в Оране
 
Королю служил в Оране 
Шпагою один испанец, 
А душой служил и сердцем 
Он прекрасной африканке, 
Столь же гордой и прекрасной, 
Сколь любимой и влюбленной. 
Ночью на любовном ложе 
Был он с ней, и вдруг: "Тревога!" 
Приближенье берберийцев - 
Вот что вызвало тревогу: 
Их щиты сияньем лунным 
Были выданы дозору. 
Под луной щиты сверкнули 
Искрой для костров сигнальных, 
Молния огней тревожных 
Породила гром набатный, 
И в объятиях любимой 
Был возлюбленный разбужен: 
Он услышал гул набата, 
Конский топот, лязг оружья. 
Долг в него вонзает шпоры, 
Страсть удерживает повод: 
Не пойти в сраженье - трусость, 
Женщину покинуть - подлость. 
Только он за меч свой взялся, 
Как к нему она метнулась, 
Шею обвила руками, 
Телом трепетным прильнула: 
"Что ж, иди! В слезах бессильных 
Утоплю я это ложе, 
Без тебя оно, любимый, 
Мне страшней, чем поле боя. 
Одевайся, что ж ты медлишь? 
Ждет тебя военачальник, 
Ты его приказам внемлешь, 
Глух к моим мольбам печальным. 
Для чего тебе кираса? 
Сердце ведь твое - из стали: 
Скорбью мне его не тронуть, 
Не смягчить его слезами!" 
Но, в доспехи облачаясь, 
Так испанец ей ответил: 
"О любимая! И в страсти 
Ты прекрасна и во гневе. 
Движим долгом и любовью, 
Ухожу и остаюсь я, 
Плоть моя идет в сраженье, 
Но душа с тобой пребудет. 
О властительница сердца, 
Не печалься и не сетуй: 
В честь твою пойду на бой я, 
В честь твою вернусь с победой". 
(Пер. И. Чежеговой)


 * * * 
Посреди коней быстроногих, 
У берберов в бою отбитых, 
Что искали живую зелень 
На равнинах, кровью залитых, 
Выбирает коня оранец, 
Предводитель испанской рати, 
Выбирает за звонкое ржанье 
И за крепость поджарой стати. 
На коня испанец садится 
И сажает с собою вместе 
Предводителя сотни неверных, 
Полоненного им по чести. 
И летит скакун быстроногий, 
Подгоняем двумя седоками, 
И четыре звонкие шпоры 
Четырьмя обернулись крылами. 
Закручинился мавр полоненный, 
Подавляет он вздох глубокий, 
Низко голову он опускает, 
Проливает он слез потоки. 
И дается диву испанец, 
Сострадательным глядя оком, - 
Отчего безутешно плачет 
Мавр, бесстрашный в бою жестоком? 
И тогда он пленника просит, 
Просит скромно и благородно, 
О причине горя поведать, 
Если только тому угодно. 
И ему повинуется пленник, 
Словно боль свою облегчает, 
На участливые расспросы 
Он испанцу так отвечает: 
- Ты не только храбр, предводитель, 
Но и столь же учтив, без сомненья, 
Ныне ты полонил меня дважды - 
И оружьем, и обхожденьем. 
Ты желаешь знать, отчего я 
Одержим тоской беспокойной, 
И мой долг - открыть тебе правду 
С прямотою, тебя достойной. 
Я родился в Гельвах, когда вы 
Потерпели там пораженье; 
Я - сын турка и берберийки 
Благородного происхожденья. 
Рос я с матерью в Тременене - 
Испытанье послала судьба нам: 
Мы тогда отца потеряли, 
У корсаров он был капитаном. 
И жила по соседству с нами - 
На погибель моей свободы - 
Дева юная из Мелионы, 
Мавританка знатного рода. 
Всех красавиц она прекрасней, 
Но тирана злейшего злее, - 
И поистине дочь пустыни, 
В чьих песках рождаются змеи. 
(И была она столь прекрасна, 
Что цветы ее уст румяных 
Были ярче, душистей, свежее, 
Чем гвоздики на вешних полянах.) 
А чело у нее сияло - 
Словно солнца двойник явился: 
Каждый волос в тяжелых косах, 
Словно яркий луч, золотился. 
С ней росли мы друг подле друга, 
И Амур, подшутив над нами, 
Поразил сердца наши с детства, 
Но различными остриями. 
В моем сердце стрела золотая 
Обожанья сковала звенья, 
А свинцовая в ее сердце 
Утвердила вражду и презренье. 
(И она, смеясь над безумцем, 
Повелела забыть о награде 
И терпеть любую жестокость 
Красоты ее дивной ради.) 
Лишь недавно поколебалась 
Непреклонность змеиного нрава; 
Вдруг - я в плен к тебе попадаю! 
Как же мне не казниться, право? 
(Такова, господин, причина, 
Омрачившая сердце и разум; 
Сам суди, достойны ли горя 
Столько зол и несчастий разом.) - 
Потрясен рассказом испанец, 
Осадил он коня лихого - 
Если б так же ему покорились 
Беды пленника молодого! 
- Благородный мавр! - восклицает. - 
Если дама тобой любима 
Точно так, как ты мне поведал, 
То страдаешь ты нестерпимо. 
И, твои злоключенья видя, 
Не дивиться нельзя - ужели 
Ты хранишь столь неясную душу 
В столь могучем и крепком теле? 
Что ж! поскольку ты пленник Амура, 
Возвращайся в его владенья: 
Что считал я своей добычей, 
То чужое, вижу, именье. 
И от дамы твоей не приму я, 
Как велит обычай старинный, 
Ни цветных ковров драгоценных, 
Ни ярчайших сортов кармина. 
Так ступай - люби, и терзайся, 
И живи, господь тебе в помощь! 
А когда ты ее увидишь, 
И меня тогда, верю, вспомнишь! - 
И с коня предводитель сходит, 
Тотчас мавр коня покидает, 
Он испанцу падает в ноги 
И губами к ним припадает. 
- Сотню лет живи, - восклицает, 
Рыцарь храбрый и благородный! 
Пленный, дал бы тебе я выкуп, 
Мою душу отдам - свободный! 
Да пребудет аллах с тобою 
И победу даст над врагами - 
Чтобы множил ты свою славу 
Столь же доблестными делами! 
(Пер. М.Квятковской)