- 1028 Просмотров
- Обсудить
Смысл старости печален и суров: За радость покарать, унизить наказаньем... Так, вместо возбуждающих смешков - Разбухшие мешочки под глазами. Нет на ладонях ласк. Ослабли пульсы зла. Любимый отошел - не вскрикнула от боли... Так ревность ревматизмом заросла В суставах, не сгибающихся боле. И вместо властных слов - нелепый лепет льнет К обрюзгшим деснам... Смрад оплывшему огарку Прощаешь, мимо чашки каплешь йод И желчью харкаешь на старую кухарку. На столике - и пластырь и псалтырь... (Твоей ли пластике рукоплескали?.. ) За окнами - постылое: пустырь, Да ночь насмешливые звезды скалит...
Мария Петровых. Домолчаться до стихов.
Домашняя библиотека поэзии.
Москва: Эксмо-Пресс, 1999.
Судьба за мной присматривала в оба, Чтоб вдруг не обошла меня утрата. Я потеряла друга, мужа, брата, Я получала письма из-за гроба. Она ко мне внимательна особо И на немые муки торовата. А счастье исчезало без возврата... За что, я не пойму, такая злоба? И все исподтишка, все шито-крыто. И вот сидит на краешке порога Старуха у разбитого корыта. - А что?- сказала б ты.- И впрямь старуха. Ни памяти, ни зрения, ни слуха. Сидит, бормочет про судьбу, про Бога...
Строфы века. Антология русской поэзии.
Сост. Е.Евтушенко.
Минск, Москва: Полифакт, 1995.
Назначь мне свиданье на этом свете. Назначь мне свиданье в двадцатом столетье. Мне трудно дышать без твоей любви. Вспомни меня, оглянись, позови! Назначь мне свиданье в том городе южном, Где ветры гоняли по взгорьям окружным, Где море пленяло волной семицветной, Где сердце не знало любви безответной. Ты вспомни о первом свидании тайном, Когда мы бродили вдвоем по окраинам, Меж домиков тесных, по улочкам узким, Где нам отвечали с акцентом нерусским. Пейзажи и впрямь были бедны и жалки, Но вспомни, что даже на мусорной свалке Жестянки и склянки сверканьем алмазным, Казалось, мечтали о чем-то прекрасном. Тропинка все выше кружила над бездной... Ты помнишь ли тот поцелуй поднебесный?.. Числа я не знаю, но с этого дня Ты светом и воздухом стал для меня. Пусть годы умчатся в круженье обратном И встретимся мы в переулке Гранатном... Назначь мне свиданье у нас на земле, В твоем потаенном сердечном тепле. Друг другу навстречу по-прежнему выйдем, Пока еще слышим, Пока еще видим, Пока еще дышим, И я сквозь рыданья Тебя заклинаю: назначь мне свиданье! Назначь мне свиданье, хотя б на мгновенье, На площади людной, под бурей осенней, Мне трудно дышать, я молю о спасенье... Хотя бы в последний мой смертный час Назначь мне свиданье у синих глаз.
Мария Петровых. Домолчаться до стихов.
Домашняя библиотека поэзии.
Москва: Эксмо-Пресс, 1999.
Кате Да, все реже и уже с трудом Я припоминаю старый дом И шиповником заросший сад - Сон, что снился много лет назад. А ведь стоит только повернуть, Только превозмочь привычный путь - И дорога наша вновь легка, Невесомы наши облака... Побежим с тобой вперегонки По крутому берегу реки. Дом встречает окнами в упор. Полутемный манит коридор... Дай мне руки, трепетанье рук... О, какая родина вокруг! В нашу детскую не смеет злость. Меж игрушек солнце обжилось. Днем - зайчата скачут по стенам, Ночью - карлик торкается к нам,- Это солнце из-за темных гор, Чтобы месяцу наперекор. В спальне - строгий воздух тишины, Сумрак, превращающийся в сны, Блеклые обои, как тогда, И в графине мертвая вода. Грустно здесь, закроем эту дверь, За живой водой пойдем теперь. В кухню принесем ведро невзгод На расправу под водопровод, В дно ударит, обожжет края Трезвая, упрямая струя, А вокруг, в ответ на светлый плеск - Алюминиевый лютый блеск. В зал - он весь неверию ответ, Здесь корректно радостен паркет, Здесь внезапные, из-за угла, Подтверждающие зеркала. Поглядись, а я пока пойду На секретный разговор в саду. Преклоню колени у скамьи: Ветры, покровители мои! Долго вы дремали по углам, Равнодушно обвевали хлам. О, воспряньте, авторы тревог, Дряхлые блюстители дорог, Вздуйтесь гневом, взвейтесь на дыбы, Дряхлые блюстители судьбы!.. Допотопный топот мне вослед Пышет ликованьем бывших лет. Это ветры! Судорга погонь Иль пощечин сладостный огонь. На балконе смех порхает твой. Ты зачем качаешь головой? Думаешь, наверно, что, любя, Утешаю сказками тебя. Детство что! И начинаешь ты Милые, печальные мечты. Мы с тобою настрадались всласть. Видно, молодость не удалась, Если в 22 и 25 Стали мы о старости мечтать. В темной глубине зрачков твоих Горечи хватает на двоих, Но засмейся, вспомни старый сад.. Это было жизнь тому назад.
Мария Петровых. Домолчаться до стихов.
Домашняя библиотека поэзии.
Москва: Эксмо-Пресс, 1999.
А на чердак - попытайся один! Здесь тишина всеобъемлющей пыли, Сумрак, осевший среди паутин, Там, где когда-то его позабыли. От раскаленных горячечных крыш Сладко и тошно душе до отказа. Спит на стропилах летучая мышь, Дремлет средь хлама садовая ваза. Ваза разбита: но вижу на ней, Не отводя восхищенного взгляда,- Шествие полуодетых людей С тяжкими гроздьями винограда. Дальше - слежавшаяся темнота, Ужасы, что накоплялись годами, Дрема, и та, без названия,- та, Что отовсюду следила за нами. Нет, я туда подойти не смогу. Кто-то оттуда крадется по стенке, Прыгнул!.. Но я далеко,- я бегу, Падаю и расшибаю коленки... Помню и лес, и заросший овраг,- Было куда изумлению деться. Все - незабвенно, но ты, чердак, Самый любимый свидетель детства. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Мария Петровых. Домолчаться до стихов.
Домашняя библиотека поэзии.
Москва: Эксмо-Пресс, 1999.
Когда я ошибкой перо окуну, Минуя чернильницу, рядом, в луну,- В ползучее озеро черных ночей, В заросший мечтой соловьиный ручей,- Иные созвучья стремятся с пера, На них изумленный налет серебра, Они словно птицы, мне страшно их брать, Но строки, теснясь, заполняют тетрадь. Встречаю тебя, одичалая ночь, И участь у нас, и начало точь-в-точь - Мы обе темны для неверящих глаз, Одна и бессмертна отчизна у нас. Я помню, как день тебя превозмогал, Ты помнишь, как я откололась от скал, Ты вечно сбиваешься с млечных дорог, Ты любишь скрываться в расселинах строк. Исчадье мечты, черновик соловья, Читатель единственный, муза моя, Тебя провожу, не поблагодарив, Но с пеной восторга, бегущей от рифм.
Мария Петровых. Домолчаться до стихов.
Домашняя библиотека поэзии.
Москва: Эксмо-Пресс, 1999.
В. Д. О рьяный дьявол, черт морской... Дремучий Рьявол, спящий в туче Младой воды, на дне... Ногой, Обутой камнем, и онучей Небрежно скрученной волны Качаешь ты морскую чащу Нечаянно... Ты видишь сны... Волну взъяренну и кричащу С хрипеньем выдыхаешь ты На боль предельной высоты. Несчастный черт, безвестный бог! Стихия стихла в нем, и разом Он синей мукой изнемог, До пены гневался... Что разум, Когда в тоске душа и плоть! И чтобы чрево проколоть, Бог жрал кораллы. Бедный черт! Грозноголосый Рьявол, где ты? Ты пьяно спишь, полуодетый, Не накренишь рукою борт Плавучей дряни... Смело воры Кромсают колесом волну. Ты их не позовешь ко дну, Не вступишь с ними в разговоры Неравные... Пускай враги Плывут спокойно над тобою... Во сне ты чувствуешь круги Воды испуганной, но к бою, Но к штормам с шрамами на дне, Но к буре с пеной на спине - Влеченья нет... Несчастный Рьявол! С какой волной ушла душа? Ты море Черное исплавал, Захлебываясь и спеша, Но волны - все одни и те же. Ты ослабел и стал все реже Метаться. Ты залег на дно. Ни слез, ни гнева - все равно. Но отзовись мне, бог безвестный! Проснись хоть раз, одетый бездной, Безумный бог! И я живу, Темнея от бессильной жажды, Как жаждет пробужденья каждый, Кто заколдован наяву.
Мария Петровых. Домолчаться до стихов.
Домашняя библиотека поэзии.
Москва: Эксмо-Пресс, 1999.
Когда я буду, умирая, Вцепляться пальцами в постель, Верни меня в предгорье рая, Скажи мне тихо: Коктебель. Я слабым слухом, мертвым взором Всей горестью, любовью всей Узнаю берег, на котором Бродил усталый Одиссей. Великой Мстительницы милость Он верным сердцем призывал, И дева светлая спустилась На голубые глыбы скал. Она отплыть ему велела, Враждебный ветер укротив, И парус он направил смело В послушно голубой залив. Она ж стояла здесь, блистая Смерчем бессмертной красоты. Кустов испуганная стая Металась у ее пяты, Змеенышем обвивши чресла, Подъяв копье, щитом звеня, Вдруг белым облаком исчезла... Ты помнишь, Коктебель, меня... О самом раннем знают скалы, О бурных судоргах земли, Когда огромные кораллы В нее невидимо вросли, Неукротимы, непрестанны - Шел, верно, родовой раздор,- В нее врубались ураганы И там остались до сих пор. Она собой отобразила Как бы побоище богов, Ее таинственная сила Похожа на беззвучный зов, На черновик забытый... это Недаром кажется таким: Сюда бог музыки и света Огнем вписал внезапный гимн. Как верный друг, мой спутник верный, Как прежде нежно (помнишь как?), Чтоб вытравились ветром скверны, Внеси меня на Карадаг. И перед демоном безглавым На камни тихо положи, Да будет вид сраженной славы Полезен для моей души. Но отойдем теперь скорее, Чтоб я запомнить не могла, Как, по лиловым дебрям рея, Меня манила тень орла. Я покорюсь, горя и стыня, Что гордость наша? Скудно с ней! Пахнула библией пустыня, Все та ж, но жарче и древней. О, палестинская долина, Ответствуй мне, не по тебе ль Шла так недавно Магдалина... Меня ты помнишь, Коктебель? Но мне роднее крови - море. Дрожит мирьядами сердец И, разгораясь в грозном споре, Швыряет берегу венец. Золотосиние! Поверьте, Я вас люблю до тьмы, до дна, Но надо мною знамя смерти, Вода ж к умершим холодна. В слова слагаясь еле-еле, Шли волны голосом твоим: Кто был однажды в Коктебеле, Всегда томиться будет им.
Мария Петровых. Домолчаться до стихов.
Домашняя библиотека поэзии.
Москва: Эксмо-Пресс, 1999.
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.