Маркс К. (68)

Необходимость заранее иметь наличные деньги (например, для таких твердо установленных платежей, как налоги, земельная рента и т. д.) принуждает решать этот вопрос таким образом, что, например, скот, к большому ущербу для сельского хозяйства, продается и убивается раньше, чем он достиг экономически нормального возраста; в конечном счете это приводит также и к возрастанию цен на мясо. «Люди, которые раньше занимались главным образом откармлива-нием скота и летом пользовались пастбищами midland counties,[484] а зимой – стойлами восточных графств,... вследствие колебаний и понижения цен на зерно опустились до такой степени, что теперь они рады, если им удается извлечь выгоду из высоких цен на масло и сыр; масло они еженедельно выносят на рынок, чтобы, продав его, покрыть текущие расходы; под сыр они берут авансы у скупщика, который забирает продукт, как только он становится годным к перевозке, и, конечно, назначает свои собственные цены. По этой же причине, так как и в сельском хозяйстве действуют законы политической экономии, телята, которые прежде из округов, ведущих молочное хозяйство,отправлялись на юг для откармливания, теперь в массовом количестве, часто в возрасте 8—10 дней, забиваются на бойнях Бирмингема, Манчестера, Ливерпуля и других соседний больших городов. Однако, если бы солод не был обложен налогом, то не только фермеры получили бы больше прибыли и таким образом могли бы содержать у себя молодняк до тех пор, пока он не станет старше и тяжелее, но и люди, ве имеющие коров, могли бы для выкармливания телят употреблять солод вместо молока, и нынешняя ужасающая нехватка молодняка была бы в значительной степени устранена. Теперь же, когда этим мелким хозяйчикам рекомендуют выкармливать телят, они отвечают: мы очень хорошо знаем, что выкармливание молоком окупилось бы, но, во-первых, для этого мы должны были бы затратить наличные деньги, а этого мы не можем сделать, и, во-вторых, нам пришлось бы долго ждать, пока мы снова выручим эти деньги, тогда как при молочном хозяйства мы получаем их немедленно» (там же, стр. 11—12). Если удлинение периода оборота имеет такие последствия даже для мелких английских фермеров, то легко понять, какие затруднения оно должно вызвать среди мелких крестьян на континенте. По мере увеличения продолжительности рабочего периода, а следовательно, и периода времени, необходимого для изготовления пригодного к обращению товара, часть стоимости, переносимая как бы слоями с основного капитала на продукт, накапливается, и обратный приток этой части стоимости замедляется. Но это замедление не вызывает новой затраты на основной капитал. Машина продолжает действовать в процессе производства независимо от того, медленнее или быстрее притекает назад в денежной форме возмещение ее изношенной части. Иначе обстоит дело с оборотным капиталом: не только вложенный капитал должен быть связан более продолжительное время соответственно продолжительности рабочего периода, но должен также постоянно авансироваться новый капитал на заработную плату, на сырые и вспомогательные материалы. Поэтому замедленный обратный приток оказывает на основной и оборотный капитал различное влияние. Независимо от того, будет ли обратный приток более медленным или более быстрым, основной капитал продолжает действовать. Напротив, оборотный капитал при задержке его обратного притока теряет способность функционировать, поскольку он закреплен в форме непроданного или неготового, еще непригодного к продаже продукта и поскольку нет налицо добавочного капитала, чтобы возобновить его in natura. «В то время как крестьянин умирает с голоду, скот его процветает. Прошли дожди, и подножный корм вырос богатый, но индийский крестьянин готов умереть с голоду рядом о жирным быком. Требования суеверия суровы по отношению к отдельному индивидууму, однако они направлены на сохранение общества в целом; сохранение рабочего скота обеспечивает продолжение земледелия, а тем самым и источники будущих средств существования и будущего богатства. В Индии легче заменить человека, нежели быка, —• это, быть может, звучит жестоко и печально, но это так» («Return, East India. Madras and Orissa Famine», p. 44, № 4). Сравните с этим следующее изречение из «Манавадхар-машастры»: «Бескорыстная жертва жизнью ради сохранения жизни жреца или коровы... может обеспечить блаженство этих низкорожденных племен» (гл. X, § 62). Нет, конечно, никакой возможности доставить на рынок пятилетнее животное раньше, чем ему исполнится пять лет. Но в известных пределах возможно, изменяя способ ухода за животными, подготовить их в более короткий срок к их назначению. Это именно и было достигнуто Бейкуэллом. Лавернь пишет, что раньше английские овцы, как и французские теперь, т. е. в 1855 г.т не годились для убоя ранее четвертого или пятого года жизни. По системе Бейкуэллад овца может быть откормлена на убой за один год Ид во всяком случае, к двум годам ее рост заканчивается. Путем тщательного отбора Бейкуэлл, фермер из Дишлей-Грэнджад довел костный скелет овец до минимума, необходимого для их существования. Овцы его получили название ньюлейстерских. «Овцевод может теперь доставить на рынок три овцы за то же самое время, которое прежде требовалось для откармливания одной овцы, и притом у них толще, округлее, сильнее развиты те части, которые дают наибольшее количество мяса. Почти весь вес их туши составляет чистое мясо» (Lavergne. «The Rural Economy of England etc.», 1855. Методы, сокращающие рабочий период; в различных отраслях промышленности применимы в весьма различной степени и отнюдь не способны уравнять разницу в продолжительности различных рабочих периодов. Так, в нашем примере применение новых станков может абсолютно сократить рабочий период, необходимый для изготовления одного паровоза. Однако, если вследствие усовершенствований в процессах прядения количество ежедневно или еженедельно доставляемого готового продукта, т. е. пряжи, увеличивается еще быстрее, то относи-тельно, по сравнению с прядением, продолжительность рабочего периода в машиностроении все же увеличится. Глава тринадцатая: время производства Рабочее время есть всегда время производства, т. е. время, в течение которого капитал связан в сфере производства. Напротив, не всякое время, в течение которого капитал находится в процессе производства, уже в силу этого необходимо является рабочим временем. Здесь речь идет не о тех перерывах в процессе труда, которые обусловлены естественными пределами возможностей самой рабочей силы, хотя мы и видели, что одним из важных мотивов для неестественного удлинения процесса труда и введения непрерывной дневной и ночной работы стало уже одно то обстоятельство, что основной капитал – фабричные здания, машины и т. д. – остается без употребления во время перерывов в процессе труда 64. Здесь речь идет о перерыве, не зависящем от продолжительности процесса труда, обусловленном самой природой продукта и способом его изготовления, о перерыве, в течение которого предмет труда подвергается более или менее продолжительным естественным процессам, должен претерпеть физические, химические, физиологические изменения, во время которых процесс труда совершенно или отчасти приостанавливается. Так, молодое вино сначала некоторое время должно перебродить, а затем снова стоять в течение известного периода длятого, чтобы достигнуть определенной степени совершенства. Во многих отраслях промышленности продукт должен подвергаться сушению, как, например, в гончарном деле, или известным влияниям, изменяющим его химические свойства, как, например, в белильном деле. Озимая пшеница требует для созревания, скажем, 9 месяцев. В промежутке между посевом и жатвой процесс труда почти совсем прерывается. В лесоводстве после окончания посева и необходимых для него подготовительных работ образование готового продукта требует, быть может, целого столетия; в течение всего этого времени лес нуждается лишь в сравнительно незначительном воздействии труда. Во всех этих случаях в течение большей части времена производства добавочный труд присоединяется лишь изредка. В предыдущей главе указаны условия, при которых к капиталу, уже вложенному в процесс производства, необходимо присоединение добавочного капитала и труда; здесь оно имеет место лишь с более или менее продолжительными перерывами. Таким образом, во всех этих случаях время производства у авансированного капитала состоит из двух периодов: из первого периода, в течение которого капитал находится в процессе труда; и из второго периода, в течение которого форма существования капитала – форма еще неготового продукта, – предоставляется воздействию естественных процессов, не находясь при этом в процессе труда. Дело нисколько не меняется от того, если оба эти периода иногда перекрещиваются и вклиниваются один в другой. Рабочий период и период производства здесь не совпадают. Период производства больше, чем рабочий период. Но только по окончании периода производства продукт готов, созрел и, следовательно, может быть превращен из формы производительного капитала в форму товарного капитала. Следовательно, в зависимости от продолжительности той части времени производства, которая не состоит из рабочего времени,– удлиняется и период оборота капитала. Поскольку время производства; избыточное по сравнению с рабочим временем, не определено раз навсегда данными законами природы, как при созревании хлеба, во время роста дуба и т. п., то период оборота нередко может более или менее сокращаться посредством искусственного сокращения времени производства. К этому приводит, например; введение химического беления вместо беления на лугу, введение в процессах сушения более эффективных сушильных аппаратов. В дубильном деле при старом методе воздействие дубильной кислоты на кожу длилось 6—18 месяцев, при новом же методе, с применением воздушного насоса, это время сократилось до 1 1/2 – 2 месяцев. (J. G. Cour-celle-Seneuil. «Traite theorique et pratique des entreprises industrielles etc.». Paris 1857, 2 ed.) Наиболее выдающийся пример искусственного сокращения той части времени производства, которое заполнено исключительно естественными процессами, дает история производства железа, в особенности история переработки чугуна в сталь за последние 100 лет, начиная с открытого в 1780 г. пудлингования и кончая современным бессемеровским процессом и другими новейшими методами введенными позже. Время производства сократилось колоссально, но в той же самой мере увеличились и размеры вложений основного капитала. Своеобразный пример отклонения времени производства от рабочего времени представляет американское производство сапожных колодок. Здесь значительная часть непроизводительных издержек обусловливается тем, что дерево должно сохнуть в течение периода продолжительностью до 18-ти месяцев, чтобы готовая колодка впоследствии не покоробилась, не изменила своей формы. В течение этого времени дерево не подвергается какому-либо процессу труда. Период оборота вложенного капитала определяется поэтому не только тем временем, которое необходимо для самого производства колодок, но и тем временем, в продолжение которого вложенный капитал праздно лежит в виде сохнущего дерева. Дерево 18 месяцев находится в процессе производства, прежде чем оно вступит в процесс труда в собственном смысле слова. Этот пример показывает в то же время, насколько различны могут быть периоды оборота различных частей оборотного капитала вследствие обстоятельств, которые возникают не в сфере обращения, а в процессе производства. Особенно отчетливо разница между временем производства и рабочим временем выступает в сельском хозяйстве. В условиях нашего умеренного климата земля дает урожай зерновых один раз в год. Сокращение или удлинение периода производства (в среднем девятимесячного для озимого посева) в свою очередь зависит от чередования благоприятных и неблагоприятных лет и потому не может быть точно определено и контролироваться заранее, как в промышленности в собственном смысле слова. Только побочные продукты, как молоко, сыр и т. д., постоянно могут быть произведены и проданы в сравнительно короткие периоды. Напротив, рабочее время представляется, например, в следующем виде: «В различных местностях Германии, в зависимости от климатических и других оказывающих свое воздействие условий, число рабочих дней для трех главных периодов труда в среднем должно быть принято следующее: для весеннего периода– с середины марта или с начала апреля до середины мая, 50—60 рабочих дней; для летнего периода – с начала июня до конца августа, 65—80 рабочих дней; для осеннего периода – с начала сентября до конца октября или до середины или конца ноября, 55—75 рабочих дней. На зиму приходятся лишь такие работы, которые можно выполнять в это время, как-то вывоз удобрений, подвоз дров, поездки на рынок, подвоз строительных материалов и т. д.» (F. Kirchhof. «Handbuch der landwirtschaftlichen Betriebslehre». Dresden, 1852, S. 160). Поэтому, чем неблагоприятнее климат, тем короче рабочий период в сельском хозяйстве и, следовательно, тем короче тот период, в течение которого затрачивается капитал и труд. Возьмем, например, Россию. Там в некоторых северных областях полевые работы возможны только в течение 130—150 дней в году. Понятно, какой потерей было бы для России, если бы 50 из 65 миллионов населения ее европейской части оставалось без занятия в течение шести или восьми зимних месяцев, когда необходимо прекращаются всякие полевые работы. Не считая 200 000 крестьян, работающих в России на 10 500 фабриках, в деревнях повсюду развилась своя домашняя промышленность. Так, существуют деревни, в которых все крестьяне из поколения в поколение являются ткачами, кожевниками, сапожниками, слесарями, ножовщиками и т. д.; в особенности это имеет место в Московской, Владимирской, Калужской, Костромской и Петербургской губерниях. Кстати сказать, эта домашняя промышленность теперь все более и более вынуждена служить капиталистическому производству: ткачам, например, основу и уток доставляют или непосредственно купцы или же посредники-скупщики.' (Сокращенно по «Reports by H. М. Secretaries of Embassy and Legation, on the Manufactures, Commerce, etc.» 1865, p. 86, 87, № 8.) Здесь видно, каким образом расхождение между периодом производства и рабочим периодом, причем последний составляет только часть первого, образует естественную основу для соединения земледелия с сельскими подсобными промыслами и, с другой стороны, как эти последние, в свою очередь, становятся опорными пунктами для капиталиста, который проникает сюда сначала в качестве купца. Когда же капиталистическое производство позднее завершает отделение мануфактуры от земледелия; сельский рабочий становится все более и более зависящим от чисто случайных побочных занятий, и в силу этого его положение ухудшается. Как мы увидим впоследствии, для капитала все различия в обороте сглаживаются, для рабочего же – нет. В большинстве отраслей обрабатывающей промышленности, в горном деле, на транспорте и т. д. производство идет равномерно, из года в год затрачивается равное рабочее время и, – если оставить в стороне колебания, цен, нарушения в ходе деловой жизни и т. п. как аномальные отклонения, – затраты на капитал., необходимый для ежедневного процесса обращения, распределяются также равномерно. Равным образом, при прочих неизменных условиях рынка, обратный приток оборотного капитала или его возобновление в течение года также происходит через равные промежутки времени. Напротив, в тех отраслях, где рабочее время составляет лишь часть времени производства, в различные периоды года оборотный капитал затрачивается весьма неравномерно, между тем как обратный приток его совершается лишь разом, в момент, определяемый естественными условиями. Таким образом здесь, при одинаковом масштабе предприятия, т. е. при одинаковой величине авансированного оборотного капитала, этот последний должен авансироваться сразу в более крупных массах и на более продолжительное время, чем в предприятиях с непрерывными рабочими периодами. Продолжительность жизни основного капитала здесь также значительно больше отличается от того периода времени, в течение которого он функционирует действительно производительно. Само собой разумеется, что, если существует разница между рабочим временем и временем производства, то и время потребления примененного основного капитала постоянно прерывается на более или менее продолжительные периоды, – например, в земледелии так обстоит дело с рабочим скотом, с орудиями труда и машинами. Поскольку этот основной капитал состоит из рабочего скота, он непрерывно требует одинаковых или почти одинаковых затрат на корм и т. д. как в то время, когда скот работает, так и в то время, когда он не работает. Что касается мертвых средств труда, то их неупотребление также влечет за собой некоторое их обесценение. Следовательно, вообще происходит удорожание продукта, так как передача стоимости на продукт исчисляется не в соответствии с тем временем, в течение которого основной капитал функционирует, а в соответствии с тем временем, в течение которого он теряет стоимость. В этих отраслях производства бездеятельность основного капитала, связана ли она с текущими издержками или нет, является таким же условием его нормального применения, как, например, потеря известного количества хлопка при прядении; равным образом в каждом процессе труда, совершающемся при нормальных технических условиях, затраты рабочей силы, непроизводительные, но неизбежные, учитываются точно так же, как и производительные. Всякое усовершенствование, которое уменьшает непроизводительную затрату средств труда, сырья и рабочей силы, уменьшает также и стоимость продукта. В сельском хозяйстве имеют место и сравнительно продолжительный рабочий период и большая разница между рабочим временем и временем производства. Годскин справедливо замечает по этому поводу: «Различие между тем временем» {впрочем, он не различает здесь рабочего времени и времени производства}, «которое необходимо для того, чтобы произвести продукты сельского хозяйства, и тем временем, которое требуется для производства продуктов в других отраслях труда, есть главная причина величайшей зависимости сельских хозяев. Они не могут доставить свои товары на рынок раньше, чем через один год. В течение всего этого периода времени они должны брать взаймы у сапожника, портного, кузнеца, каретника и различных других производителей, в продуктах которых они нуждаются и продукты которых изготовляются в течение немногих дней или недель. Вследствие этого естественного обстоятельства и вследствие более быстрого увеличения богатства в других отраслях труда земельные собственники, монополизировавшие землю всего государства, да еще сверх того присвоившие себе и монополию законодательства, все же не в состоянии спасти себя и своих слуг, арендаторов, от участи стать самыми зависимыми людьми в стране» (Thomas Hodgskin. «Popular Political Economy». London, 1827, p. 147, примечание). Все методы, при помощи которых в земледелии, с одной стороны, затраты на заработную плату и средства труда распределяются более равномерно в течение всего года, и, с другой стороны, сокращается время оборота, как, например, при производстве разнородных продуктов, вследствие чего становится возможной разновременная уборка урожая в течение одного и того же года, – все эти методы требуют увеличения авансированного на производство оборотного капитала, который расходуется на заработную плату, удобрения, семена и т. д. Так обстоит дело при переходе от трехпольной системы хозяйства с паром к плодосменному хозяйству без пара. То же имеет место во Фландрии при системе «cultures derobees». «При „cultures derobees" применяют корнеплоды; на одном и том же поле сначала произрастает хлеб, лен, рапс для удовлетворения потребностей человека, а после жатвы оно засевается Корнеплодами, предназначенными для кормления скота. Эта система, при которой крупный рогатый скот все время может оставаться в стойле, дает значительное накопление удобрений и таким образом становится основой плодосменного хозяйства. В песчаных местностях более одной трети обрабатываемой площади используется под „cul'tures derobees"; результат получается такой же, как если бы размеры обрабатываемой площади увеличились на одну треть». Наряду с корнеплодами в тех же целях культивируются клевер и другие кормовые травы. «Земледелие, доведенное до такой интенсивности, при которой оно переходит в огородную культуру, требует, разумеется, сравнительно значительных вложений капитала. В Англии вложения капитала определяются в 250 франков на гектар. Во Фландрии наши крестьяне, по всей вероятности, нашли бы, что вложение капитала в 500 фр. на гектар является слишком незначительным» («Essai sur 1'Economie Rurale de la Belgique» par Emile de Laveleye. Paris, 1863, p. 45, 46, 48).