Михаил Александрович Дудин (3)

ПИСЬМО ЯРОСЛАВУ СМЕЛЯКОВУ
ИЗ МИХАЙЛОВСКОГО ПОСЛЕ ПРОЧТЕНИЯ
ЕГО КНИГИ

А лжи недолго править миром.
Пусть правда ложь бросает в дрожь.
Пусть только временным кумирам
На их погибель служит ложь.

И Пушкин знал, как при Пилате,-
Ему за все держать ответ.
Знал, что за слово правды платит
Своим изгнанием поэт.

Словесный мусор гонит в Лету
Волна упрямого стиха.
...Сейчас в Михайловском лето,
И зноен день, и ночь тиха.

И я не вижу святотатства
В том, что на пушкинском лугу
По старому закону братства
Тебя не вспомнить не могу.

Давно со мной живет твой голос,
Еще с мальчишества. Не раз,
Ликуя, веруя, кололась
Моя душа о твой рассказ.

И строй твоей высокой речи
Как бы на новую ступень
Над чередой противоречий
Благословлял идущий день.

И он был строгим до предела,
Ложился лугом под косу.
И мгла ненастная редела,
И пела иволга в лесу.

А что касается изгнанья,
То лучше многих знаешь ты:
Изгнанье Пушкина - признанье
Его чистейшей правоты.

Примечания
См. Пушкин и Смеляков.

Михаил Дудин. Книга лирики. 
Лениград: Художественная литература, 1986.


НОЧЬЮ, ВСПОМИНАЯ НОЧЬ

Сквозь кактусы от подоконниц
Молочной ночи льется свет.
Идет бессонница бессонниц,
И ей конца, как звездам, нет.

Опять своих расставит пугал
И будет бестолочь толочь,
Заглядывая в каждый угол,
Еще одна седая ночь.

Опять воспоминаний рухлядь
Черт на чердак понаволок.
Они растут. И скоро рухнет
И грохнет об пол потолок.

Транзистор обнажает шкалы
И на столе скулит скулой.
И волны воют, как шакалы,
Отдельно каждою шкалой.

Опять кровавые припарки
Безумцы делают Земле.
Тигр вспоминает в зоопарке
Сквозь сон об уссурийской мгле.

У тигра тоже есть усталость,-
Он будет бредить до зари.
Их, тигров, только шесть осталось
На дикой воле Уссури.

А дерево растет напротив,
Само себе лелеет тишь
И ветки с листьями торопит,
Заглядывая выше крыш.

Михаил Дудин. Книга лирики. 
Лениград: Художественная литература, 1986.


ПРИЗНАНИЕ ЧУДАКА

Чудак - от слова "чудо".
Но, смерти вопреки,
Земля живет, покуда
Есть в мире чудаки.

Я плачу и чудачу.
Ни дома, ни кола.
Но всем сулят удачу
Мои колокола.

Михаил Дудин. Книга лирики. 
Лениград: Художественная литература, 1986.


* * *

 Михаилу Львову

Что делать! Я - традиционен.
Своей традиции в кругу
Живу на старом рационе
И измениться не могу.

Закон традиции не вечен.
Пророк - пророчит. Хам - хамит.
А на поверку - сущность речи
Устойчивее пирамид.

Волна размерами Гомера
О камни бьется головой.
Свое достоинство и мера
Есть в строе речи волевой.

Не будучи залетной птицей,
Я видел, как один шутник
Менял трапеции традиций
На акробатики турник.

И выходило лихо!
 Снова
Я плачу перед наготой
Святой естественности слова,
Дивясь высокой простотой.

Михаил Дудин. Книга лирики. 
Лениград: Художественная литература, 1986.


ОЧЕНЬ ГРУСТНЫЕ СТИХИ

 Любови Джелаловне

Мне вспоминать об этом горько,
Но я не вспомнить не могу:
Гнедая кобылица Зорька
Паслась на пушкинском лугу.

Вокруг нее, такой же масти,
Играл и путался у ног
Смешной, глазастый, голенастый,
С волнистой шерстью сосунок.

Она густой травы наелась,
Стряхнула гриву с головы.
Ей поваляться захотелось
В прохладной свежести травы.

Весь день она возила сено,
Звеня колечком под дугой.
Согнув точеное колено
Одной ноги, потом другой,

В истоме легкости и лени
Передзакатного тепла
Она склонилась на колени
И на бок медленно легла.

Заржала радостно и сыто,
Собой довольная вполне.
Над брюхом вскинула копыта
И закрутилась на спине.

Откуда было знать кобыле,
Что на нескошенном лугу
Вчера здесь гости были. Пили.
И пели в дружеском кругу.

А кто-то с "мудрою" ухмылкой,
В хмельной беспечности удал,
Бутылки бил пустой бутылкой
И в воздух горлышки кидал.

...Дрожит кобыла стертой холкой,
Всей кожей с головы до ног.
И конюх ржавою карболкой
Ей заливает красный бок.

Стекает кровь из рваной раны
В мою горячую строку.
И ребра, как меридианы,
Сквозь кровь белеют на боку.

Михаил Дудин. Книга лирики. 
Лениград: Художественная литература, 1986.


В БОЛЬНИЦУ

 Константину Ивановичу Коничеву

Не жди никогда завершенья намеченной цели
И в споре рессор и в покое больничных палат.
Мой старший товарищ лежит на казенной постели
И слушает молча, как сердце стучит невпопад.

Стучит его сердце впервые с таким перебоем.
И мысли всплывают и снова сникают во тьму.
Мой старший товарищ не знает, как пахнет
 покоем
Мир яростной жизни. Покой непонятен ему.

Он красное знамя, как правду высокой святыни,
В двадцатом году целовал, от восторга дрожа.
И мы никогда не прошли б через пекло пустыни,
Не будь у пустыни зовущего вдаль миража.

От солнца лучей выцветают цвета акварели,
И пробует время на старой бумаге пастель.
И цель, как мираж, возникает из призрачной
 цели,
Уходит в туман и опять появляется цель.

Мой старший товарищ - разведчик особого
 вида:
Где он проходил, на песках поднимается лес.
Все шло через сердце: восторг высоты и обида,
Энергии сердца хватило б на Братскую ГЭС.

Лежит мой товарищ на белой казенной постели.
Парит его сердце и падает снова в провал.
И цель возникает, как песня из призрачной
 цели.
Вставай, мой товарищ. Идем. Впереди перевал.

Нам надо еще миражу миражей улыбнуться.
И опытом жизни поспорить с неверья бедой.
И выйти к оазису. Рухнуть в траву. Не
 из блюдца -
Из чистых глубин захлебнуться живою
 водой.

Михаил Дудин. Книга лирики. 
Лениград: Художественная литература, 1986.


О ЧЕМ НЕ ЗАБЫВАЕТСЯ

Лежала женщина. Лежала
В снегу на взятой высоте.
Торчала рукоять кинжала
В ее округлом животе.

Мела метель под Старой Руссой
Вдоль укрепленной полосы
И шевелила космы русой,
В морозном инее косы.

Лежала женщина. Лежала
У бездны бреда на краю.
И мертвой мукою рожала
Живую ненависть мою.

Михаил Дудин. Книга лирики. 
Лениград: Художественная литература, 1986.


ПЕСНЬ О МОСТАХ

 В мостах вражды
 Нам нет нужды,-
Давай спалим мосты вражды,
 Мосты войны,
 Мосты тревог,
Обиды пройденных дорог.

 Основы
 Новой
Путь не прост,
Давай построим новый мост
От сердца к сердцу напрямик,
 С материка
 На материк.

 Построим мост.
 На том мосту
Поставим дружбу на посту.
И будем вместе строить мост
 С земли до звезд,
 С земли до звезд!

Михаил Дудин. Стихи. 
Россия - Родина моя. Библиотечка 
русской советской поэзии в пятидесяти книжках. 
Москва: Художественная литература, 1967.


СТИХИ О НЕОБХОДИМОСТИ

На тихих клумбах Трептов-парка
Могил в торжественном покое
Давно горят светло и ярко
Пионы, астры и левкои.

И за судьбу земли спокоен;
Ее простор обозревая,
Стоит под солнцем русский воин,
Ребенка к сердцу прижимая.

Он родом из Орла иль Вятки,
А вся земля его тревожит.
Его в России ждут солдатки,
А он с поста сойти не может.

Михаил Дудин. Стихи. 
Россия - Родина моя. Библиотечка 
русской советской поэзии в пятидесяти книжках. 
Москва: Художественная литература, 1967.


* * *

 Б. И. Пророкову

В моей душе живут два крика
И душу мне на части рвут.
Я встретил день войны великой
На полуострове Гангут.

Я жил в редакции под башней
И слушать каждый день привык
Непрекращающийся, страшный
Войны грохочущий язык.

Но под безумие тротила,
Сшибающего наповал,
Ко мне поэзия сходила
В покрытый плесенью подвал.

Я убегал за ней по следу,
Ее душой горяч и смел.
Ее глазами зрел Победу
И пел об этом, как умел.

Она вселяла веру в душу
И выводила из огня.
Война, каменья оглоушив,
Не оглоушила меня.

И я запомнил, как дрожала
Земля тревогою иной.
В подвале женщина рожала
И надрывалась за стеной.

Сквозь свист бризантного снаряда
Я уловил в какой-то миг
В огне, в войне, с войною рядом
Крик человека, первый крик.

Он был сильнее всех орудий,
Как будто камни и вода,
Как будто все земные люди
Его услышали тогда.

Он рос, как в чистом поле колос.
Он был, как белый свет, велик,
Тот, беззащитный, слабый голос,
Тот вечной жизни первый крик.

Года идут, и ветер дует
По-новому из-за морей.
А он живет, а он ликует
В душе моей, в судьбе моей.

Его я слышу в новом гуде
И сам кричу в туман и снег:
- Внимание, земные люди!
Сейчас родился Человек!

Михаил Дудин. Стихи. 
Россия - Родина моя. Библиотечка 
русской советской поэзии в пятидесяти книжках. 
Москва: Художественная литература, 1967.


* * *

 Д. Хренкову

Я жизнь свою в деревне встретил,
Среди ее простых людей.
Но больше всех на белом свете
Любил мальчишкой лошадей.

Все дело в том, что в мире голом
Слепых страстей, обидных слез
Я не за мамкиным подолом,
А без семьи на свете рос.

Я не погиб в людской остуде,
Что зимней лютости лютей.
Меня в тепле согрели люди,
Добрей крестьянских лошадей.

Я им до гроба благодарен
Всей жизнью на своем пути.
Я рос. Настало время, парень,
Солдатом в армию идти.

Как на коне рожденный вроде,
Крещен присягой боевой,
Я начал службу в конном взводе
Связным в разведке полковой.

И конь - огонь! Стоит - ни с места.
Или галопом - без удил.
Я Дульцинею, как невесту,
В полку на выводку водил.

Я отдавал ей хлеб и сахар,
Я был ей верного верней.
Сам командир стоял и ахал
И удивлялся перед ней.

Но трубы подняли тревогу,
Полночный обрывая сон.
На север, в дальнюю дорогу,
Ушел армейский эшелон.

А там, в сугробах цепенея,
Мороз скрипел, как паровоз.
И - что поделать!- Дульцинея
Ожеребилась в тот мороз.

Заржала скорбно, тонко-тонко
Под грохот пушек и мортир.
И мне:- Не мучай жеребенка...-
Сказал, не глядя, командир.

Я жеребенка свел за пойму
Через бревенчатый настил
И прямо целую обойму,
Как в свою душу, запустил.

Стучали зубы костью о кость.
Была в испарине спина.
Был первый бой. Была жестокость.
Тупая ночь души. Война.

Но в четкой памяти запались:
Мороз, заснеженный лесок
И жеребенок, что за палец
Тянул меня, как за сосок.

Михаил Дудин. Стихи. 
Россия - Родина моя. Библиотечка 
русской советской поэзии в пятидесяти книжках. 
Москва: Художественная литература, 1967.