Михаил Юрьевич Лермонтов. (4)

ЛЮБОВЬ МЕРТВЕЦА

 Пускай холодною землею
 Засыпан я, О друг! всегда, везде с тобою
 Душа моя.
 Любви безумного томленья,
 Жилец могил, В стране покоя и забвенья
 Я не забыл.
 Без страха в час последней муки
 Покинув свет, Отрады ждал я от разлуки --
 Разлуки нет. Я видел прелесть бестелесных
 И тосковал, Что образ твой в чертах небесных
 Не узнавал.
 Что мне сиянье божьей власти
 И рай святой? Я перенес земные страсти
 Туда с собой. Ласкаю я мечту родную
 Везде одну; Желаю, плачу и ревную
 Как в старину.
 Коснется ль чуждое дыханье
 Твоих ланит, Моя душа в немом страданье
 Вся задрожит. Случится ль, шепчешь засыпая
 Ты о другом, Твои слова текут пылая
 По мне огнем.
 Ты не должна любить другого,
 Нет, не должна, Ты мертвецу, святыней слова,
 Обручена, Увы, твой страх, твои моленья,
 К чему оне? Ты знаешь, мира и забвенья
 Не надо мне!

 (ИЗ АЛЬБОМА С. Н. КАРАМЗИНОЙ)
 Любил и я в былые годы,
 В невинности души моей,
 И бури шумные природы

 И бури тайные страстей.
 Но красоты их безобразной
 Я скоро таинство постиг,
 И мне наскучил их несвязный
 И оглушающий язык.
 Люблю я больше год от году,

 Желаньям мирным дав простор,
 Поутру ясную погоду,
 Под вечер тихий разговор,
 Люблю я парадоксы ваши,
 И ха-ха-ха, и хи-хи-хи,
 С<мирновой> штучку, фарсу Саши
 И Ишки М<ятлева> стихи...

 (ГРАФИНЕ РОСТОПЧИНОЙ)
 Я верю: под одной звездою
 Мы с вами были рождены;
 Мы шли дорогою одною,
 Нас обманули те же сны.
 Но что ж! -- от цели благородной
 Оторван бурею страстей,
 Я позабыл в борьбе бесплодной
 Преданья юности моей.
 Предвидя вечную разлуку,
 Боюсь я сердцу волю дать;
 Боюсь предательскому звуку
 Мечту напрасную вверять...
 Так две волны несутся дружно
 Случайной, вольною четой
 В пустыне моря голубой:
 Их гонит вместе ветер южный;
 Но их разрознит где-нибудь
 Утеса каменная грудь.:.
 И, полны холодом привычным,
 Они несут брегам различным,
 Без сожаленья и любви,
 Свой ропот сладостный и томный,
 Свой бурный шум, свой блеск заемный
 И ласки вечные свои.

ДОГОВОР

 Пускай толпа клеймит презреньем
 Наш неразгаданный союз,
 Пускай людским предубежденьем
 Ты лишена семейных уз.
 Но перед идолами света
 Не гну колени я мои;
 Как ты, не знаю в нем предмета
 Ни сильной злобы, ни любви.
 Как ты, кружусь в веселье шумном,
 Не отличая никого:
 Делюся с умным и безумным,
 Живу для сердца своего.
 Земного счастья мы не ценим,
 Людей привыкли мы ценить;
 Себе мы оба не изменим,
 А нам не могут изменить.
 В толпе друг друга мы узнали,
 Сошлись и разойдемся вновь.
 Была без радостей любовь,
 Разлука будет без печали.
 На севере диком стоит одиноко
 На голой вершине сосна
 И дремлет, качаясь, и снегом сыпучим
 Одета, как ризой, она.
 И снится ей все, что в пустыне далекой,
 В том крае, где солнца восход,
 Одна и грустна на утесе горючем
 Прекрасная пальма растет.

УТЕС

 Ночевала тучка золотая
 На груди утеса-великана,
 Утром в путь она умчалась рано,
 По лазури весело играя;
 Но остался влажный след в морщине
 Старого утеса. Одиноко
 Он стоит, задумался глубоко,
 И тихонько плачет он в пустыне.

СПОР

 Как-то раз перед толпою
 Соплеменных гор
 У Казбека с Шат-горою 1
 Был великий спор.
 "Берегись! -- сказал Казбеку
 Седовласый Шат,
 -- Покорился человеку
 Ты недаром, брат!
 Он настроит дымных келий
 * Шат -- Элбрус. (Прим. Лермонтова.)

 По уступам гор;
 В глубине твоих ущелий
 Загремит топор;
 И железная лопата
 В каменную грудь,
 Добывая медь и злато,
 Врежет страшный путь.
 Уж проходят караваны
 Через те скалы,

 Где носились лишь туманы
 Да цари-орлы.
 Люди хитры!
 Хоть и труден
 Первый был скачок,
 Берегися! многолюден
 И могуч Восток!"
 "Не боюся я Востока! --
 Отвечал Казбек, --
 Род людской там спит глубоко
 Уж девятый век.
 Посмотри: в тени чинары
 Пену сладких вин
 На узорные шальвары
 Сонный льет грузин;
 И склонясь в дыму кальяна
 На цветной диван,
 У жемчужного фонтана
 Дремлет Тегеран.
 Вот у ног Ерусалима,
 Богом сожжена,
 Безглагольна, недвижима
 Мертвая страна;

 Дальше, вечно чуждый тени,
 Моет желтый Нил
 Раскаленные ступени
 Царственных могил.
 Бедуин забыл наезды
 Для цветных шатров

 И поет, считая звезды,
 Про дела отцов.
 Все, что здесь доступно оку,
 Спит, покой ценя...
 Нет! не дряхлому Востоку

 Покорить меня!"
 "Не хвались еще заране!
 -- Молвил старый Шат, --
 Вот на севере в тумане
 Что-то видно, брат!"
 Тайно был
 Казбек огромный
 Вестью той смущен;
 И, смутясь, на север темный
 Взоры кинул он;
 И туда в недоуменье
 Смотрит, полный дум:
 Видит странное движенье,
 Слышит звон и шум.
 От Урала до Дуная,
 До большой реки,
 Колыхаясь и сверкая,
 Движутся полки;
 Веют белые султаны,
 Как степной ковыль,
 Мчатся пестрые уланы,
 Подымая пыль;
 Боевые батальоны
 Тесно в ряд идут,
 Впереди несут знамены,
 В барабаны бьют;
 Батареи медным строем
 Скачут и гремят,
 И, дымясь, как перед боем,
 Фитили горят.
 И, испытанный трудами
 Бури боевой,
 Их ведет, грозя очами,
 Генерал седой.
 Идут все полки могучи,
 Шумны, как поток,
 Страшно медленны, как тучи,
 Прямо на восток.
 И томим зловещей думой,
 Полный черных снов,
 Стал считать Казбек угрюмый
 И не счел врагов.
 Грустным взором он окинул
 Племя гор своих,
 Шапку' на брови надвинул --
 И навек затих.