- 1183 Просмотра
- Обсудить
СОЧИНЕНИЕ ГОСПОДИНА ВОЛЬТЕРА,
ПЕРЕВЕДЕННОЕ ГОСПОДИНОМ ЛОМОНОСОВЫМ]
Монарх и филозов, полночный Соломон, Весь свет твою имел премудрость пред очами; Разумных множество теснясь под твой закон, Познали Грецию над шпрейскими струями. Вселенная чудясь молчала пред тобой; Берлин на голос твой главу свою воздвигнул, С Парижем в равенстве до звезд хвалой достигнул. И лавров Молвицких в тени узрев покой, К странам твоим пришли от берегов Секваны Возобновить поля } Вспахать твои поля } художества избранны: Пресаждены тобой через твои труды, Парнаса и Афин произвели плоды, Предзрением твоим возрасши восхищенным. Коварство от живых правдивости святой Стенало, под твоей низверженно пятой, Не наводило слез невинно осужденным. Десницей Марсову ты лютость укротил, Заперши дверь войны, предел распространил. Число другов твоих умножил ты Бурбоном; Но с Англией сдружась, изверившись ему, Какого ждешь плода раченью своему? Европа вся полна твоих перунов стоном, Раздор рукой своей уж пламень воспалил Ты лейпцигски врата внезапно разрушил, Стопами роешь ты бесчувственны могилы, Трепещут все, смотря твои надменны силы. Ты двух соперников сильнейших раздражил, Уж меч их изощрен и ярый огнь пылает, И над главой твоей их молния сверкает, Несчастливой монарх! ты лишне в свете жил, В минуту стал лишен премудрости и славы. Необузданного гиганта зрю в тебе, Что хочет отворить путь пламенем себе, Что грабит городы и пустошит державы, Священный топчет суд народов и царей, Ничтожит силу прав, грубит натуре всей.
М.В.Ломоносов. Избранные произведения.
Библиотека поэта. Большая серия. Изд. 3.
Ленинград: Советский писатель, 1986.
Не роскошной я Венере, Не уродливой Химере В имнах жертву воздаю: Я похвальну песнь пою Волосам, от всех почтенным, По груди распространенным, Что под старость наших лет Уважают наш совет. Борода предорогая! Жаль, что ты не крещена И что тела часть срамная Тем тебе предпочтена. Попечительна природа О блаженстве смертных рода Несравненной красотой Окружает бородой Путь, которым в мир приходим И наш первой взор возводим. Не явится борода, Не открыты ворота. Борода предорогая!.. и т. д. Борода в казне доходы Умножает по вся годы: Керженцам любезной брат С радостью двойной оклад В сбор за оную приносит И с поклоном низким просит В вечный пропустить покой Безголовым с бородой. Борода предорогая!.. и т. д. Не напрасно он дерзает, Верно свой прибыток знает: Лишь разгладит он усы, Смертной не боясь грозы, Скачут в пламень суеверы; Сколько с Оби и Печеры После них богатств домой Достает он бородой. Борода предорогая!.. и т. д. О коль в свете ты блаженна, Борода, глазам замена! Люди обще говорят И по правде то твердят: Дураки, врали, проказы Были бы без ней безглазы, Им в глаза плевал бы всяк; Ею цел и здрав их зрак. Борода предорогая!.. и т. д. Если правда, что планеты Нашему подобны светы, Конче в оных мудрецы И всех пуще там жрецы Уверяют бородою, Что нас нет здесь головою. Скажет кто: мы вправды тут, В струбе там того сожгут. Борода предорогая!.. и т. д. Если кто невзрачен телом Или в разуме незрелом; Если в скудости рожден Либо чином не почтен, Будет взрачен и рассуден, Знатен чином и не скуден Для великой бороды: Таковы ее плоды! Борода предорогая!.. и т. д. О прикраса золотая, О прикраса даровая, Мать дородства и умов, Мать достатков и чинов, Корень действий невозможных, О завеса мнений ложных! Чем могу тебя почтить, Чем заслуги заплатить? Борода предорогая!.. и т. д. Через многие расчосы Заплету тебя я в косы, И всю хитрость покажу, По всем модам наряжу. Через разные затеи Завивать хочу тупеи: Дайте ленты, кошельки И крупичатой муки. Борода предорогая!.. и т. д. Ах, куда с добром деваться? Все уборы не вместятся: Для их многого числа Борода не доросла. Я крестьянам подражаю И как пашню удобряю. Борода, теперь прости, В жирной влажности расти. Борода предорогая! Жаль, что ты не крещена И что тела часть срамная Тем тебе предпочтена.
М.В.Ломоносов. Избранные произведения.
Библиотека поэта. Большая серия. Изд. 3.
Ленинград: Советский писатель, 1986.
Главы 38, 39, 40 и 41 О ты, что в горести напрасно На бога ропщешь, человек, Внимай, коль в ревности ужасно Он к Иову из тучи рек! Сквозь дождь, сквозь вихрь, сквозь град блистая И гласом громы прерывая, Словами небо колебал И так его на распрю звал: Сбери свои все силы ныне, Мужайся, стой и дай ответ. Где был ты, как я в стройном чине Прекрасный сей устроил свет; Когда я твердь земли поставил И сонм небесных сил прославил Величество и власть мою? Яви премудрость ты свою! Где был ты, как передо мною Бесчисленны тьмы новых звезд, Моей возжженных вдруг рукою В обширности безмерных мест, Мое величество вещали; Когда от солнца воссияли Повсюду новые лучи, Когда взошла луна в ночи? Кто море удержал брегами И бездне положил предел, И ей свирепыми волнами Стремиться дале не велел? Покрытую пучину мглою Не я ли сильною рукою Открыл и разогнал туман И с суши сдвигнул Океан? Возмог ли ты хотя однажды Велеть ранее утру быть, И нивы в день томящей жажды Дождем прохладным напоить, Пловцу способный ветр направить, Чтоб в пристани его поставить, И тяготу земли тряхнуть, Дабы безбожных с ней сопхнуть? Стремнинами путей ты разных Прошел ли моря глубину? И счел ли чуд многообразных Стада, ходящие по дну? Отверзлись ли перед тобою Всегдашнею покрыты мглою Со страхом смертные врата? Ты спер ли адовы уста? Стесняя вихрем облак мрачный, Ты солнце можешь ли закрыть, И воздух огустить прозрачный, И молнию в дожде родить, И вдруг быстротекущим блеском И гор сердца трясущим треском Концы вселенной колебать И смертным гнев свой возвещать? Твоей ли хитростью взлетает Орел, на высоту паря, По ветру крила простирает И смотрит в реки и моря? От облак видит он высоких В водах и в пропастях глубоких, Что в пищу я ему послал. Толь быстро око ты ли дал? Воззри в леса на бегемота, Что мною сотворен с тобой; Колючий терн его охота Безвредно попирать ногой. Как верьви сплетены в нем жилы. Отведай ты своей с ним силы! В нем ребра как литая медь; Кто может рог его сотреть? Ты можешь ли Левиафана На уде вытянуть на брег? В самой средине Океана Он быстрый простирает бег; Светящимися чешуями Покрыт, как медными щитами, Копье, и меч, и молот твой Считает за тростник гнилой. Как жернов сердце он имеет, И зубы страшный ряд серпов; Кто руку в них вложить посмеет? Всегда к сраженью он готов; На острых камнях возлегает И твердость оных презирает. Для крепости великих сил Считает их за мягкой ил. Когда ко брани устремится, То море, как котел, кипит, Как печь, гортань его дымится, В пучине след его горит; Сверкают очи раздраженны, Как угль, в горниле раскаленный, Всех сильных он страшит, гоня. Кто может стать против меня? Обширного громаду света Когда устроить я хотел, Просил ли твоего совета Для множества толиких дел? Как персть я взял в начале века, Дабы создати человека, Зачем тогда ты не сказал, Чтоб вид иной тебе я дал? Сие, о смертный, рассуждая, Представь зиждителеву власть, Святую волю почитая, Имей свою в терпеньи часть. Он всё на пользу нашу строит, Казнит кого или покоит. В надежде тяготу сноси И без роптания проси.
Русские поэты. Антология русской поэзии в 6-ти т.
Москва: Детская литература, 1996.
А н а к р е о н Ода I Мне петь было о Трое, О Кадме мне бы петь, Да гусли мне в покое Любовь велят звенеть. Я гусли со струнами Вчера переменил И славными делами Алкида возносил; Да гусли поневоле Любовь мне петь велят, О вас, герои, боле, Прощайте, не хотят. Л о м о н о с о в Ответ Мне петь было о нежной, Анакреон, любви; Я чувствовал жар прежней В согревшейся крови, Я бегать стал перстами По тоненьким струнам И сладкими словами Последовать стопам. Мне струны поневоле Звучат геройский шум. Не возмущайте боле, Любовны мысли, ум; Хоть нежности сердечной В любви я не лишен, Героев славой вечной Я больше восхищен. А н а к р е о н Ода XXIII Когда бы нам возможно Жизнь было продолжить, То стал бы я не ложно Сокровища копить, Чтоб смерть в мою годину, Взяв деньги, отошла И, за откуп кончину Отсрочив, жить дала; Когда же я то знаю, Что жить положен срок, На что крушусь, вздыхаю, Что мзды скопить не мог; Не лучше ль без терзанья С приятельми гулять И нежны воздыханья К любезной посылать. Л о м о н о с о в Ответ Анакреон, ты верно Великой философ, Ты делом равномерно Своих держался слов, Ты жил по тем законам, Которые писал, Смеялся забобонам, Ты петь любил, плясал; Хоть в вечность ты глубоку Не чаял больше быть, Но славой после року Ты мог до нас дожить; Возьмите прочь Сенеку, Он правила сложил Не в силу человеку, И кто по оным жил? А н а к р е о н Ода XI Мне девушки сказали: "Ты дожил старых лет", И зеркало мне дали: "Смотри, ты лыс и сед"; Я не тужу ни мало, Еще ль мой волос цел, Иль темя гладко стало, И весь я побелел; Лишь в том могу божиться, Что должен старичок Тем больше веселиться, Чем ближе видит рок. Л о м о н о с о в Ответ От зеркала сюда взгляни, Анакреон, И слушай, что ворчит, нахмурившись, Катон: "Какую вижу я седую обезьяну? Не злость ли адская, такой оставя шум, От ревности на смех склонить мой хочет ум? Однако я за Рим, за вольность твердо стану, Мечтаниями я такими не смущусь И сим от Кесаря кинжалом свобожусь". Анакреон, ты был роскошен, весел, сладок, Катон старался ввесть в республику порядок, Ты век в забавах жил и взял свое с собой, Его угрюмством в Рим не возвращен покой; Ты жизнь употреблял как временну утеху, Он жизнь пренебрегал к республики успеху; Зерном твой отнял дух приятной виноград, Ножом он сам себе был смертный супостат; Беззлобна роскошь в том была тебе причина, Упрямка славная была ему судьбина; Несходства чудны вдруг и сходства понял я, Умнее кто из вас, другой будь в том судья. А н а к р е о н Ода XXVIII Мастер в живопистве первой, Первой в Родской стороне, Мастер, научен Минервой, Напиши любезну мне. Напиши ей кудри черны, Без искусных рук уборны, С благовонием духов, Буде способ есть таков. Дай из рос в лице ей крови И как снег представь белу, Проведи дугами брови По высокому челу, Не сведи одну с другою, Не расставь их меж собою, Сделай хитростью своей, Как у девушки моей; Цвет в очах ея небесной, Как Минервин, покажи И Венерин взор прелестной С тихим пламенем вложи, Чтоб уста без слов вещали И приятством привлекали И чтоб их безгласна речь Показалась медом течь; Всех приятностей затеи В подбородок умести И кругом прекрасной шеи Дай лилеям расцвести, В коих нежности дыхают, В коих прелести играют И по множеству отрад Водят усумненной взгляд; Надевай же платье ало И не тщись всю грудь закрыть, Чтоб, ее увидев мало, И о прочем рассудить. Коль изображенье мочно, Вижу здесь тебя заочно, Вижу здесь тебя, мой свет; Молви ж, дорогой портрет. Л о м о н о с о в Ответ Ты счастлив сею красотою И мастером, Анакреон, Но счастливей ты собою Чрез приятной лиры звон; Тебе я ныне подражаю И живописца избираю, Дабы потщился написать Мою возлюбленную Мать. О мастер в живопистве первой, Ты первой в нашей стороне, Достоин быть рожден Минервой, Изобрази Россию мне, Изобрази ей возраст зрелой И вид в довольствии веселой, Отрады ясность по челу И вознесенную главу; Потщись представить члены здравы, Как должны у богини быть, По плечам волосы кудрявы Признаком бодрости завить, Огнь вложи в небесны очи Горящих звезд в средине ночи, И брови выведи дугой, Что кажет после туч покой; Возвысь сосцы, млеком обильны, И чтоб созревша красота Являла мышцы, руки сильны, И полны живости уста В беседе важность обещали И так бы слух наш ободряли, Как чистой голос лебедей, Коль можно хитростью твоей; Одень, одень ее в порфиру, Дай скипетр, возложи венец, Как должно ей законы миру И распрям предписать конец; О коль изображенье сходно, Красно, любезно, благородно, Великая промолви Мать, И повели войнам престать.
Русские поэты. Антология русской поэзии в 6-ти т.
Москва: Детская литература, 1996.
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.