Н.М.Карамзин (21)

 Изяслав обратился к Папе, славному в Истории Григорию VII, хотевшему
быть Главою всеобщей Монархии, или Царем Царей, и послал в Рим сына своего.
Жертвуя властолюбию и православием Восточной Церкви и достоинством Государя
независимого, он признавал не только духовную, но и мирскую власть Папы над
Россиею; требовал его защиты и жаловался ему на Короля Польского. Григорий
отправил Послов к Великому Князю и к Болеславу, написав к первому следующее:
"Григорий Епископ, слуга слуг Божиих, Димитрию, Князю Россиян (Regi
Russorum), и Княгине, супруге его, желает здравия и посылает Апостольское
благословение.
 Сын ваш, посетив святые места Рима, смиренно молил нас, чтобы мы
властию Св. Петра утвердили его на Княжении, и дал присягу быть верным Главе
Апостолов. Мы исполнили сию благую волю - согласную с вашею, как он
свидетельствует, - поручили ему кормило Государства Российского именем
Верховного Апостола, с тем намерением и желанием, чтобы Св. Петр сохранил
ваше здравие, княжение и благое достояние до кончины живота, и сделал вас
некогда сопричастником славы вечной.
 Желая также изъявить готовность к дальнейшим услугам, доверяем сим
Послам - из коих один вам известен и друг верный - изустно переговорить с
вами о всем, что есть и чего нет в письме. Приимите их с любовию, как Послов
Св. Петра; благосклонно выслушайте и несомненно верьте тому, что они
предложат вам от имени нашего - и проч. Всемогущий Бог да озарит сердца ваши
и да приведет вас от благ временных ко славе вечной. Писано в Риме, 15 Маия,
Индикта ХIII" (то есть 1075 году).
 Таким образом Изяслав, сам не имея тогда власти над Россиею, дал повод
надменному Григорию причислить сию Державу ко мнимым владениям Св. Петра,
зависящим от мнимого Апостольского Наместника!.. В письме к Болеславу
говорит Папа: "Беззаконно присвоив себе казну Государя Российского, ты
нарушил добродетель Христианскую. Молю и заклинаю тебя именем Божиим отдать
ему все взятое тобою или твоими людьми: ибо хищники не внидут в Царствие
Небесное, ежели не возвратят похищенного".
 Заступление гордого Папы едва ли имело какое-нибудь действие, и в
следующем [1076] году юные Князья Российские, Владимир Мономах и Олег -
первый Всеволодов, а вторый Святославов сын, - заключив союз с Поляками,
ходили с войском в Силезию помогать Болеславу против Герцога Богемского. Но
скоро обстоятельства, к счастию Изяславову, переменились. Главный враг его,
Святослав, умер от разрезания какой-то затверделости, или опухоли. Тогда
изгнанник ободрился: собрал несколько тысяч Поляков и вступил в Россию.
Добродушный Всеволод встретил его в Волынии и, вместо битвы, предложил ему
мир. Братья клялися, забыв прошедшее, умереть друзьями, и старший въехал в
Киев Государем, уступив меньшему Княжение Черниговское, а сыну его,
Владимиру, Смоленск.
 Опасаясь честолюбия беспокойных племянников и замыслов давнишнего врага
своего, Всеслава, они хотели удалить первых от всякого участия в правлении и
вторично изгнать последнего. Роман Святославич княжил в Воспорской области:
сын Вячеславов, Борис в самое то время, когда Изяслав и Всеволод заключали
мир на границе, овладел Черниговым; но предвидя, что дяди не оставят его в
покое и накажут как хищника, чрез несколько дней ушел в Тмуторокань к
Роману. Князь Новогородский, Глеб, юноша прекрасный и добродушный, к общему
сожалению погиб тогда в отдаленном Заволочье: Изяслав отдал его Княжение
Святополку, а другому сыну своему, Ярополку, Вышегород. Олег Святославич
господствовал в области Владимирской: он должен был, по воле дядей своих,
выехать оттуда и жить праздно в Чернигове. Князь Полоцкий довольствовался
независимостию и наследственным уделом: Ярославичи объявили ему войну.
Всеволод ходил к его столице и ничего более не сделал. В следующий год
Владимир Мономах и Святополк выжгли только ее предместие; но Мономах
возвратился к отцу с богатою добычею, дал ему и печальному Олегу роскошный
обед на красном дворе в Чернигове и поднес Всеволоду в дар несколько фунтов
золота.
 Сей Олег, рожденный властолюбивым, не мог быть обольщен ласками дяди и
брата; считал себя невольником в доме Всеволодовом; хотел свободы,
господства; бежал в Тмуторокань и решился, вместе с Борисом Вячеславичем,
искать счастия оружием.
 Наняв Половцев, они вошли в пределы Черниговского Княжения и разбили
Всеволода.
 Многие знаменитые Бояре лишились тут жизни. Победители взяли Чернигов и
думали, что все Государство должно признать власть их; а несчастный Всеволод
ушел в Киев, где Изяслав обнял его с нежностию и сказал ему сии
достопамятные слова: "Утешься, горестный брат, и вспомни, что было со мною в
жизни! Отверженный народом, всегда мне любезным; лишенный престола и всего
законного достояния, мог ли я чем-нибудь укорять себя? Вторично изгнанный
братьями единокровными - и за что? свидетельствуюсь Богом в моей невинности
- я скитался в землях чуждых; искал сожаления иноплеменников! По крайней
мере ты имеешь друга. Если нам княжить в земле Русской, то обоим; если быть
изгнанными, то вместе. Я положу за тебя свою голову..." Он немедленно собрал
войско. Мужественный Владимир спешил также из Смоленска к отцу своему и едва
мог пробиться сквозь многочисленные толпы Половцев. Великий князь, Всеволод,
Ярополк и Мономах соединенными силами обступили Чернигов. Олег и Борис
находились в отсутствии; но граждане хотели обороняться. Владимир взял
приступом внешние укрепления и стеснил осажденных внутри города. Узнав, что
племянники идут с войском к Чернигову, Изяслав встретил их. Олег не надеялся
победить четырех соединенных Князей и советовал брату вступить в мирные
переговоры; но гордый Борис ответствовал ему: "Останься спокойным зрителем
моей битвы с ними", - сразился близ Чернигова и заплатил жизнию за свое
властолюбие. Еще кровь лилась рекою. Изяслав стоял среди пехоты:
 неприятельский всадник ударил его копьем в плечо: Великий Князь пал
мертвый на землю. Наконец Олег обратился в бегство и с малым числом воинов
ушел в Тмуторокань. - Бояре привезли тело Изяслава в ладии: на берегу жители
Киевские, знатные и бедные, светские и духовные, ожидали его со слезами;
вопль народный (как говорит Летописец) заглушал священное пение. Ярополк с
Княжескою дружиною шел за трупом, оплакивая несчастную судьбу и добродетели
отца своего. - Положенное в мраморную раку, тело Великого Князя было предано
земле в храме Богоматери, где стоял памятник Св. Владимира.
 Нестор пишет, что Изяслав, приятный лицом и величественный станом, не
менее украшался и тихим нравом, любил правду, ненавидел криводушие; что он
истинно простил мятежных Киевлян и не имел ни малейшего участия в
жестокостях Мстиславовых; помнил только любовь Всеволода, добровольно
уступившего ему Великое Княжение, и забыл вражду его; сказал, что охотно
умрет за брата, и, к несчастию, сдержал слово... Верим похвале современника
благоразумного, любившего отечество и добродетель; но Изяслав был столь же
малодушен, сколь мягкосердечен:
 хотел престола, и не умел твердо сидеть на оном. Своевольные злодеяния
сына в Киеве - ибо казнь без суда и нарушение слова есть всегда злодеяние -
изъявляют, по крайней мере, слабость отца, который в то же самое время
сделал его Князем Владетельным. Наконец бедствие Минска и вероломное
заточение Всеслава согласны ли с похвалами Летописца?
 Изяслав оставил свое имя в наших древних законах. По кончине родителя
он призвал на совет братьев своих, Святослава и Всеволода, также умнейших
Вельмож того времени: Коснячка, Воеводу ненавистного Киевлянам, Перенита,
Никифора, Чудина и совершенно уничтожил смертную казнь, уставив денежную
пеню за всякие убийства: по излишнему ли человеколюбию, как Владимир? или
для сохранения людей, которые могли еще служить отечеству? или для
обогащения Вирами казны Государей?
 При Изяславе был основан славный монастырь Киевопечерский, и сам Нестор
рассказывает достопамятные обстоятельства сего учреждения. Некто, житель
города Любеча, одушевленный Христианским усердием, захотел видеть Святую
гору, возлюбил житие Монахов Афонских и, постриженный в их обители, был
назван Антонием.
 Игумен, наставив его в правилах монастырских, дал ему благословение и
велел идти в Россию, предвидя, что он будет в нашем отечестве светилом
Черноризцев. Антоний возвратился еще при князе Ярославе, обходил тогдашние
монастыри Российские и близ Киева, на высоком берегу Днепровском, увидел
пещеру: Иларион, будучи еще простым Иереем Берестовским, ископал оную
собственными руками и часто, окруженный безмолвием дремучего леса, молился в
ней Богу. Она стояла уже пустая: Иларион, в сане Митрополита, пас Церковь и
жил в столице. Антоний пленился красотою сего дикого уединения, остался в
пещере Иларионовой и посвятил дни свои молитве. Слух о пустыннике разнесся в
окрестностях: многие люди желали видеть святого мужа; сам Великий Князь
Изяслав приходил к нему с своею дружиною требовать благословения. Двенадцать
Монахов, отчасти Антонием постриженных, выкопали там подземную церковь с
кельями. Число их беспрестанно умножалось:
 Великий Князь отдал им всю гору над пещерами, где они заложили большую
церковь с оградою. Смиренный Антоний не хотел начальства: поручив новую
Обитель Игумену Варлааму, уединился в пещеру, однако ж не избавился от
гонения. Считая Антония другом Всеславовым, Великий Князь приказал воинам
ночью схватить его и вывезти из области Киевской. Но добродетельный муж
скоро возвратился с честию в любимую свою пещеру и жил в ней до самой
кончины, имев удовольствие видеть Лавру Киевскую в самом цветущем состоянии.
Щедрость и набожность Ярославичей обогатили сей монастырь доходами и
поместьями. Святослав дал 100 гривен, или 50 фунтов золота, на строение
каменного великолепного храма Печерского, призвал художников из
Константинополя и своими руками начал копать ров для основания церкви.
 Знаменитый Варяг Симон, Вельможа Всеволодов, подарил Антонию на
украшение олтаря златую цепь в 50 гривен и венец драгоценный, наследие отца
его, Князя Варяжского. Св. Феодосий, преемник Варлаамов, заимствовал от
Цареградского Студийского монастыря устав Черноризцев, который сделался
общим для всех монастырей российских. Сей благочестивый Игумен завел в Киеве
первый дом странноприимства и питал несчастных в темницах. Добродетель
Феодосиева была столь уважаема, что Великий Князь нередко приходил
беседовать с ним наедине, оставался у него обедать, ел хлеб, сочиво и с
улыбкою говаривал, что роскошная трапеза Княжеская ему не так приятна, как
монастырская. Любя Изяслава, Феодосий великодушно обличал виновного брата,
гонителя его, в беззаконии. Святослав терпел сии укоризны, оправдывался, и
когда святой муж входил в шумный дворец его, где часто гремела музыка,
органы и гусли, тогда все умолкало. Лежа на смертном одре, Феодосий
благословил Святослава и сына его, Глеба. Монахи Печерские, возбуждаемые
наставлением и примером своих достойных начальников, служили ревностно Богу
и человечеству; некоторые из них прияли венцы Мучеников, обращая
идолопоклонников: Леонтий в Ростове, Св. Кукша в земле Вятичей (в Орловской
или Калужской Губернии). Самые Вельможи, отказываясь от света, искали
душевного мира в Печерской Обители. Так Варлаам, первый Игумен, сын
знаменитейшего Боярина Иоанна и внук славного Вышаты, ослепленного
Константином Мономахом, был пострижен Антонием. Сей юноша, плененный учением
святого мужа, приехал к нему со многими Отроками, которые вели навьюченных
лошадей; сошел с коня, бросил к ногам Антония свою одежду Боярскую и сказал:
"Вот прелесть мира!
 Употреби, как тебе угодно, мое бывшее имение; хочу жить в уединении и
бедности".

 Изяслав и его братья соблюдали неразрывную дружбу с Греками и давали им
войско, которое в частых внутренних неустройствах поддерживало слабых
Императоров на троне. Знаменитый Алексий Комнин, еще не Государь, но только
Полководец Империи, в 1077 году, смиряя мятежника Никифора Вриения, имел с
собою множество судов Российских.
 Ярославичи возвратили Константинопольскому Патриарху важное право
ставить Киевских Митрополитов: Георгий, преемник Иларионов, родом Грек, был
прислан из Царяграда; устрашенный, может быть, раздором Князей, он чрез
несколько лет выехал из нашего отечества. С того времени Церковь Российская,
до самого падения Восточной Империи, зависела от Патриарха
Константинопольского, и в росписи Епископств, находившихся под его ведением,
считалась семидесятым. В знак уважения к достоинству наших Митрополитов,
Патриархи обыкновенно писали к ним грамоты за свинцовою, а не восковою
печатью: честь, которую они делали только Императорам, Королям и
знаменитейшим сановникам.
 Успехи Христианского благочестия в России не могли искоренить языческих
суеверий и мнимого чародейства. К Истории тогдашних времен относятся
следующие известия Несторовы:
 В 1071 году явился в Киеве волхв, который сказывал народу, что Днепр
скоро потечет вверх и все земли переместятся; что Греция будет там, где
Россия, а Россия там, где Греция. Невежды верили, а благоразумные над ним
смеялись, говоря ему, чтобы он сам берегся. Сей человек (пишет Нестор)
действительно пропал в одну ночь без вести.
 Около того же времени сделался в Ростовской области голод. Два
кудесника или обманщика, жители Ярославля - основанного, думаю, Великим
Князем Ярославом, - ходили по Волге и в каждом селении объявляли, что бабы
причиною всего зла и скрывают в самих себе хлеб, мед и рыбу. Люди приводили
к ним матерей, сестер, жен; а мнимые волхвы, будто бы надрезывая им плеча и
высыпая из своего рукава жито, кричали: "Видите, что лежало у них за кожею!"
Сии злодеи с шайкою помощников убивали невинных женщин, грабили имение
богатых и дошли наконец до Белаозера, где Вельможа Янь, сын Вышатин, собирал
дань для Князя Святослава: он велел ловить их, и чрез несколько дней
белозерцы привели к нему двух главных обманщиков, которые не хотели виниться
и, доказывая мудрость свою, открывали за тайну, что Диавол сотворил тело
человека, гниющее в могиле, а Бог душу, парящую на небеса; что Антихрист
сидит в бездне; что они веруют в его могущество и знают все сокровенное от
других людей. "Но знаете ли собственную вашу участь?" - сказал Янь. "Ты
представишь нас Святославу, - говорили кудесники: - а если умертвишь, то
будешь несчастлив". Смеясь над сею угрозою, он велел их повесить на дубу,
как государственных преступников.
 Не только в Скандинавии, но и в России Финны и Чудь славились
волшебством, подобно как в древней Италии Тосканцы. Нестор рассказывает, что
новогородцы ходили в Эстонию узнавать будущее от тамошних мудрецов, которые
водились с черными крылатыми духами. Один из таких кудесников торжественно
осуждал в Новегороде Веру Христианскую, бранил Епископа и хотел идти пешком
через Волхов.
 Народ слушал его как человека божественного. Ревностный Епископ
облачился в святительские ризы, стал на площади и, держа крест в руках, звал
к себе верных Христиан. Но ослепленные граждане толпились вокруг обманщика:
один Князь Глеб и дружина его приложились к святому кресту. Тогда Глеб
подошел ко мнимому чародею и спросил: предвидит ли он, что будет с ним в тот
день? - Волшебник ответствовал: "Я сделаю великие чудеса". "Нет!" - сказал
смелый Князь - и топором рассек ему голову. Обманщик пал мертвый к ногам
его, и народ уверился в своем заблуждении.



 Глава V


 ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ВСЕВОЛОД. Г. 1078-1093



 Междоусобия. Олег в Родосе. Подвиги Мономаха. Убиение Ярополка.
Нападение Болгаров на Муром. Засуха и мир. Землетрясение. Видения. Набеги
Половцев. Слабость Великого Князя. Кончина его. Дочь Всеволода за Генриком
IV. Митрополит Иоанн. Его сочинение. Крестильницы. Праздник 9 Маия. Сношения
с Римом.

 Не сын Изяслава, но Всеволод наследовал престол Великокняжеский. Дядя,
по тогдашнему образу мыслей и всеобщему уважению к семейственным связям,
имел во всяком случае право старейшинства и заступал место отца для
племянников. - Сей Государь утвердил Святополка на Княжении Новогородском:
другому сыну Изяславову, Ярополку, отдал Владимир и Туров, а Мономаху
Чернигов.
 Роман Святославич, Князь Тмутороканский, желая отмстить за Олега и
Бориса, немедленно начал войну междоусобную, которая стоила ему жизни.
Половцы, его наемники, заключили мир со Всеволодом у Переяславля и на
возвратном пути умертвили Романа; а брата его, Олега, неволею отправили в
Константинополь.
 Пользуясь несчастием Святославичей, Великий Князь прислал в Тмуторокань
наместника своего, Ратибора. Но сия область Воспорская, убежище Князей
обделенных, скоро была завоевана Давидом Игоревичем и Володарем
Ростиславичем, внуком и правнуком Великого Ярослава, которые также недолго в
ней господствовали. Изгнанник Олег, жив два года на острове Родосе, славном
в Истории своими древними мудрыми законами, Науками, великолепием зданий и
Колоссом огромным, возвратился в Тмуторокань и, вероятно, с помощию Греков
овладел им; казнил многих виновных Козаров, его личных неприятелей, давших
совет Половцам умертвить Романа; а Володаря и Давида отпустил в Россию.
 Всеволод любил мир, и видел беспрестанное кровопролитие. Полоцкий Князь
осадил Смоленск: Владимир спешил туда с Черниговскою конницею; не застал
Всеслава, но Смоленск, зажженный неприятелем, еще дымился в пепле. Мономах,
в наказание врагу своему, огнем и мечом опустошил его землю, и чрез
несколько времени взяв Минск, отнял всех рабов и скот у жителей. Таким
образом сей несчастный город вторично пострадал за своего Князя. -
Мужественный сын Всеволодов не выпускал меча из рук: победил Торков,
обитавших близ Переяславля; два раза ходил усмирять беспокойных Вятичей, и
везде гнал неутомимых злодеев России, Половцев, на берегах Десны, Хороля;
пленял их Вождей, отбивал добычу. Но сии успехи не могли утвердить
государственной безопасности, и Князья Российские междоусобием своим
усиливали внешних неприятелей.
 [1084-1086] Ростиславичи, воспитанные, кажется, в доме у Ярополка,
бежали от него и в отсутствие дяди, который гостил у Всеволода в неделю
Пасхи, вооруженною рукою заняли Владимир. Всякой знаменитый мятежник, обещая
грабеж и добычу, мог собирать тогда шайки усердных помощников:
доказательство, сколь правление было слабо и своевольство народа
необузданно! Всеволод, оскорбленный несчастием племянника, велел Мономаху
идти на Ростиславичей: их выгнали, и Ярополк возвратился в свой Удел с
честию. - В то же время Давид Игоревич, скитаясь в южной России и вне
пределов ее, завладел Олешьем, Греческим городом близ устья Днепровского, и
нагло ограбил там многих купцов: Всеволод, призвав его к себе, дал ему
Дорогобуж в Волынии.
 Сам Ярополк, облагодетельствованный Всеволодом, не устыдился быть
врагом его:
 Князь слабый, послушный коварным советникам и скоро наказанный за свою
безрассудность. Дядя, сведав о злых намерениях сего неблагодарного,
предупредил их опасное исполнение; и слух, что Мономах идет с войском,
заставил Ярополка бежать в Польшу. Владимир нашел в Луцке мать его, супругу,
дружину, казну; возвратился с ними в Киев, а владение Ярополково отдал
Давиду Игоревичу. - Но Ярополк, не сыскав заступников вне России, скоро
умилостивил Всеволода искренним раскаянием и, заключив мир с его сыном,
Мономахом, в Волынии, получил обратно свое Княжение. Судьба не дала ему
времени заслужить великодушие дяди или снова быть неблагодарным. Он чрез
несколько дней погиб от руки злодея, на пути в Червенский Звенигород: сей
преступник, именем Нерядец, ехал за ним верхом вместе с другими Княжескими
Отроками и вонзил саблю в бок своему Государю, покойно лежавшему на
колеснице. Ярополк встал, извлек из себя окровавленное железо, громко
сказал: "Умираю от коварного врага" - и скончался. Летописец не объясняет
тайной причины злодейства, сказывая только, что убийца бежал в Перемышль к
Рюрику, старшему из Ростиславичей, которым Всеволод уступил сей город в Удел
и которые, приняв изменника, навлекли на себя гнусное подозрение, более
несчастное, нежели справедливое. Отроки Ярополковы привезли тело убиенного в
Киев, чтобы воздать ему честь погребения там, где лежали кости его родителя:
 Всеволод, Мономах, Ростислав (меньший сын Великого Князя), Духовенство
и народ встретили оное с искренним изъявлением горести. - Летописец говорит,
что Ярополк, добродушный подобно отцу своему, давал всегда церковную
десятину в храм Богоматери, исполняя завещание Владимира Великого; завидовал
святости Бориса и Глеба и желал также умереть мучеником. Давид Игоревич
наследовал область Владимирскую.