Н.М.Карамзин (22)

[1088 г.] Между тем как Всеволод занимался восстановлением порядка и
тишины в ближних областях, Камские Болгары взяли Муром. Не имея духа
воинского, любя торговлю, земледелие и в случае неурожая питая восточный
край России, они хотели, вероятно, отмстить жителям Муромской области за
какую-нибудь обиду или несправедливость: по крайней мере сия война не имела
дальнейшего следствия, и взятый ими город недолго был в их власти.
 [1092 г.] Великий Князь не мог утешиться всеобщим спокойствием.
Междоусобие прекратилось; но бедствия иного рода посетили Россию. От
беспрестанных, неслыханных жаров везде иссохли поля, и леса в болотных
местах сами собою воспламенялись, к ужасу сельских жителей; голод, болезни,
мор свирепствовали во многих областях, и в одном Киеве умерло от 14 Ноября
до 1 Февраля 7000 человек.
 Воображение несчастных видело во всем страшные знамения гнева
Божеского: в самых обыкновенных метеорах, в затмении солнца, в легком бывшем
тогда землетрясении. К сим случаям естественным суеверие прибавило нелепые
чудеса: рассказывали, что огромный змей упал с неба в то время, как Великий
Князь забавлялся ловлею зверей; что злые духи в Полоцке ночью и днем скакали
на конях, невидимо уязвляя граждан, и что множество людей от того умерло.
Народ стенал, Государь был в унынии, Половцы грабили; на обеих сторонах
Днепра дымились села, обращенные в пепел сими жестокими варварами, которые
взяли даже несколько городов: Песочен на реке Супое, Переволоку близ устья
Ворсклы, и нигде, кажется, не находили сопротивления. Наконец Василько
Ростиславич, правнук Ярославов, уговорил их оставить Россию и вместе с ним
воевать Польшу, ослабленную внутренними раздорами. Сей Князь, по смерти
брата своего, Рюрика, наследовал часть Перемышльской области: скоро увидим
его великодушие и злосчастие.
 Всеволод, огорчаемый бедствиями народными и властолюбием своих
племянников, которые, желая господствовать, не давали ему покоя и
беспрестанно требовали Уделов, - с завистию воспоминал то счастливое время,
когда он жил в Переяславле, довольный жребием Удельного Князя и спокойный
сердцем. Не имев никогда великодушной твердости, сей Князь, обремененный
летами и недугами, впал в совершенное расслабление духа; удалил от себя Бояр
опытных, слушал только юных любимцев и не хотел уже следовать древнему
обычаю Государей Российских, которые сами, в присутствии Вельмож, судили
народ свой на дворе Княжеском. Сильные утесняли слабых; Наместники и Тиуны
грабили Россию как Половцы: Всеволод не внимал жалобам. - Чувствуя
приближение конца, он послал за большим сыном в Чернигов и скончался [1093
г.] в объятиях Владимира и Ростислава, орошенный их искренними слезами:
Христианин набожный, человеколюбивый, трезвый и целомудренный от самой
юности; одним словом, достохвальный между частными людьми, но слабый и,
следственно, порочный на степени Государей.
 Великий Ярослав желал, чтобы любимый сын его, со временем наследовав
законным образом Киевскую область, был и во гробе с ним неразлучен: воля
нежного отца исполнилась, и Всеволода погребли, на другой день кончины его,
там же, где лежали Ярославовы кости - в Софийском храме, - с обыкновенными
торжественными обрядами и в присутствии народа, который погребал тогда
Государей как истинных отцов своих, с чувствительностию и слезами, забывая
их слабости и помня одни благодеяния.
 Всеволод оставил супругу второго брака, мачеху Владимира, и трех
дочерей, Янку, или Анну, Евпраксию и Екатерину; первые две отказались от
света и заключились в монастыре. Мы знаем, что Император Генрик IV в 1089
году женился на Российской Княжне Агнесе, или Адельгейде, вдове Маркграфа
Штаденского, которая после умерла Игуменьею: она могла быть дочерью
Всеволода. В то же время другая Россиянка, именем Евпраксия, была за сыном
Болеслава, отравленным в цветущей юности; но Историки Польские называют сию
Княжну родною сестрою Святополка Изяславича.
 При Всеволоде был Митрополитом Грек Иоанн, муж знаменитый ученостию и
Христианскими добродетелями, ревностный наставник Духовенства и друг
несчастных.
 "Никогда" (сказано в летописи) "не бывало у нас такого и не будет!" Мы
имеем его сочинение, названное Церковным правилом, в коем он с великою
ревностию осуждает тогдашнее обыкновение Князей Российских выдавать дочерей
за Государей Латинской Веры; доказывает всякому гостю или купцу, сколь
грешно торговать крещеными рабами в земле язычников (Половцев), даже ездить
туда, и для выгод сребролюбия оскверняться их нечистыми яствами; налагает
епитимью на тех, которые совокупляются с правнучатными или женятся без
венчания, думая, что сей обряд изобретен единственно для Князей и Бояр;
отлучает от церкви иереев, благословляющих союз мужа с третьею женою; велит
им и Монахам служить для всех людей примером трезвости; наконец, в
дополнение к гражданским законам, уставляет духовное покаяние для
преступников благонравия и целомудрия. Сей Митрополит, наименованный от
современников Пророком Христа, святил церковь Феодосиева монастыря
Печерского, о коей написано столь много чудесного в Патерике Киевском.
 Византийские художники, украсив оную, не захотели уже возвратиться в
отечество и кончили жизнь свою в Печерской Обители: доныне показывают там
гробы их. - B 1089 году, когда преставился Митрополит Иоанн, дочь
Всеволодова, Янка, ездила в Константинополь и привезла с собою нового
Митрополита, скопца, именем также Иоанна, но человека весьма обыкновенного,
слабого здоровьем и столь бледного, что народ прозвал его мертвецом: он
через год умер. Третий Митрополит Всеволодова княжения был Ефрем, Грек, по
известию новейших летописцев; другие же называют его Монахом Печерским.
Нестор сказывает только, что Ефрем, скопец подобно Иоанну, жил в
Переяславле, где находилась тогда Митрополия, и что он, создав многие храмы
каменные, первый начал в России строить при церквах крестильницы. Сей
Митрополит, как пишут, уставил торжествовать 9 маия пренесение мощей Св.
Николая из Ликии в Италиянский город Бар: праздник Западной Церкви,
отвергаемый Греками, и доказательство, что мы имели тогда дружелюбное
сношение с Римом. Нестор молчит, но Летописец средних времен говорит о
каком-то Святителе Феодоре, приезжавшем к Великому Князю от Папы (Урбана II)
в 1091 году.
 Властолюбивые Наместники Св. Петра без сомнения всячески старались
подчинить себе Церковь Российскую.



 Глава VI


 ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ СВЯТОПОЛК-МИХАИЛ. Г. 1093-1112




 Великодушие Мономаха. Война с Половцами. Брак Святополков. Беспокойный
Олег. Жалкое состояние южной России. Саранча. Победы. Вероломство Россиян.
Междоусобия. Гордость Олегова. Сожжение монастыря Киевопечерского. Храбрость
и добродушие Мстислава. Красноречивое Мономахово письмо. Вероломство
Олегово. Великодушие Мстислава. Съезд Князей. Злодейство Давида и
Святополка. Ослепление Василька. Слезы Мономаховы. Речь Митрополита.
Прекрасная душа Василькова. Месть Ростиславичей. Корыстолюбие Поляков. Новое
коварство Святополка. Умеренность Ростиславичей. Поражение Венгров.
Междоусобия. Новый съезд Князей. Усмирение Давида. Строптивость
Новогородцев. Совет Князей. Счастливая война с Половцами. Война с Мордвою и
с Князьями Полоцкими. Бедствие Россиян в Семигалии. Новые успехи в войне с
Половцами. Поход знаменитый. Имя Тмутороканя исчезает в летописях. Кончина
Святополкова. Евреи в Киеве. Брачные союзы. Митрополиты. Князь Святоша. Св.
Антоний Римлянин. Путешествие Даниила. Россияне в Иерусалиме. Конец
Несторовой летописи. Старец Янь.

 Владимир мог бы сесть на престоле родителя своего; но сей
чувствительный, миролюбивый Князь уступил оный Изяславову сыну и, сказав:
"Отец его был старее и княжил в столице прежде моего отца; не хочу
кровопролития и войны междоусобной", объявил Святополка Государем
Российским; сам отправился в Чернигов, а брат его, Ростислав, в Переяславль.
 Святополк, княжив несколько лет в Новегороде, еще в 1088 году выехал
оттуда, будучи, как вероятно, недоволен его беспокойными гражданами (которые
тогда же призвали к себе юного Князя, Мстислава, сына Владимирова) и жил в
Турове: он с радостию прибыл в Киев [24 апреля 1093 г.], и народ также с
радостию встретил нового Государя, обещая себе мир и тишину под его властию.
Сия надежда не исполнилась, и начало Святополкова княжения ознаменовалось
великими несчастиями.

 Половцы, узнав о кончине Всеволода, изъявили желание остаться друзьями
России.
 Легкомысленный Святополк не посоветовался с Боярами отца своего и дяди:
велел заключить Послов в темницу; но сведав, что мстительные варвары везде
жгут и грабят в его области, вздумал сам просить их о мире. Половцы уже не
хотели слушать сих предложений, и Великий Князь, собрав только 800 воинов,
спешил выступить в поле. Едва благоразумные Бояре могли удержать его,
представляя ему, что вопреки надменному самохвальству молодых людей, нужны
не сотни, а тысячи для отражения врагов; что область Киевская, изнуренная
войнами, истощенная данями, опустела и что надобно требовать помощи от
мужественного Владимира. Князь Черниговский немедленно вооружился и призвал
брата своего, Ростислава. Но Князья, соединив дружины, не могли согласиться
в мыслях; стояли под Киевом и ссорились между собою. Наконец Бояре сказали
им: "Ваша распря губит народ; смирите врагов и тогда уже думайте о своих
несогласиях". Святополк и Владимир, приняв благой совет, обнялися братски и
в знак искренней взаимной любви целовали святой крест, по тогдашнему
обыкновению. Неприятели осаждали Торческ, город, населенный Торками,
которые, оставив жизнь кочевую, поддалися Россиянам: Князья хотели
освободить его, Святополк битвою, Мономах миром. Остановясь близ Триполя,
они призвали Бояр на совет. Янь, Воевода Киевский, друг блаженного Феодосия,
и многие другие были одного мнения с Князем Черниговским. "Половцы (говорили
они) видят блеск мечей наших и не отвергнут мира". Но Киевляне, желая
победы, склонили большинство голосов на свою сторону, и войско Российское
перешло за Стугну. Святополк вел правое крыло, Владимир левое: Ростислав
находился в средине. Они поставили знамена между земляными укреплениями
Трипольскими и ждали неприятеля, который, выслав наперед стрелков, вдруг
устремился всеми силами на Святополка. Киевляне не могли выдержать сего
удара и замешались. Великий Князь оказал примерную неустрашимость; бился
долго, упорно и последний оставил место сражения. Средина и левое крыло, не
умев искусным, быстрым движением спасти правого, еще несколько времени
стояли, но также уступили превосходству неприятеля. Земля дымилась кровию.
Россияне, спасаясь от меча победителей, толпами гибли в реке Стугне, которая
от дождей наполнилась водою. Мономах, видя утопающего брата, забыл
собственную опасность и бросился во глубину: усердная дружина извлекла его
из волн - и сей Князь, оплакивая Ростислава, многих Бояр своих, отечество, с
горестию возвратился в Чернигов, а Святополк в Киев.
 Несчастная мать Ростиславова ожидала сына: ей принесли тело сего юноши,
коего безвременная смерть была предметом всеобщего сожаления.
 Половцы снова осадили Торческ. Граждане оборонялись мужественно; но,
изнуренные голодом и жаждою, напрасно требовали съестных припасов от
Святополка: бдительный неприятель со всех сторон окружил город, который
держался более двух месяцев.
 Половцы, оставив часть войска для осады, приближились к столице.
Святополк хотел еще сразиться и, вторично разбитый под Киевом, ушел только с
двумя воинами.
 Торческ сдался [23 Июля 1093 г.]: стены и здания его обратились в
пепел, а граждане были отведены в неволю.
 [1094 г.]. Не имев счастия воинского, Святополк надеялся иным способом
обезоружить Половцев и женился на дочери их Князя, Тугоркана. Но сей
родственный союз, который мог быть оправдан одною государственною пользою,
не защитил России от варваров: Князь Тмутороканский, Олег Святославич, в
третий раз пришел с ними разорять отечество, осадил Мономаха в Чернигове и
требовал сей области как законного наследия: ибо она принадлежала некогда
его родителю. Владимир, любимый своею дружиною и народом, несколько дней
оборонялся; но жалея крови, великодушно сказал: Да не радуются враги
отечества! и добровольно уступил Княжение Олегу:
 вторая жертва, принесенная им общей пользе! Он выехал из Чернигова в
Переяславль с женою и детьми, под щитами малочисленной, верной дружины,
готовой отражать толпы хищных Половцев, которые, несмотря на мир, еще долгое
время свирепствовали в Черниговской области: жестокий Олег, довольный их
помощию, равнодушно смотрел на сии злодейства. - Вся южная Россия
представляла тогда картину самых ужаснейших бедствий. "Города опустели, -
пишет Нестор: - в селах пылают церкви, домы, житницы и гумны. Жители
издыхают под острием меча или трепещут, ожидая смерти. Пленники, заключенные
в узы, идут наги и босы в отдаленную страну варваров, сказывая друг другу со
слезами: Я из такого-то города русского, я из такой-то веси! Не видим на
лугах своих ни стад, ни коней; нивы заросли травою, и дикие звери обитают
там, где прежде жили Христиане!" К умножению несчастий, Россия узнала в сие
время новый бич естественный: саранча, дотоле неизвестная нашим предкам,
покрыв землю, совершенно истребила жатву; тучи сих пагубных насекомых летели
от юга к северу, оставляя за собою отчаяние и голод для бедных поселян.
 [1095 г.] Наконец Великий Князь и Владимир ободрили победами унылый дух
своего народа. Они, к сожалению, начались вероломством. Долговременные
несчастия государственные остервеняют сердца и вредят самой нравственности
людей. Вожди Половецкие, Итларь и Китан, заключив мир с Мономахом, взяли в
тали, или в аманаты, сына его, Святослава. Китан безопасно жил в стане близ
городского вала:
 Итларь гостил в Переяславле у Вельможи Ратибора. Тогда недостойные
советники предложили Князю воспользоваться оплошностию ненавистных врагов,
нарушить священный мир и не менее священные законы гостеприимства - одним
словом, злодейски умертвить всех Половцев. Владимир колебался; но дружина
успокоила его робкую совесть, доказывая, что сии варвары тысячу раз сами
преступали клятву...
 В глубокую ночь Россияне, вместе с Торками, им подвластными, вышли из
города, зарезали сонного Китана, его воинов и с торжеством привели ко
Владимиру освобожденного Святослава. Итларь, не зная ничего, спокойно
готовился поутру завтракать у своих ласковых хозяев, когда сын Ратиборов,
Олбег, пустил ему в грудь стрелу сквозь отверстие, нарочно для того
сделанное вверху горницы; и несчастный Итларь, со многими знаменитыми
товарищами, был жертвою гнусного заговора, который лучшему из тогдашних
Князей Российских казался дозволенною хитростию!
 Ожидая справедливой мести за такое злодеяние, Владимир и Святополк
хотели предупредить оную. В первый раз дерзнули Россияне искать Половцев в
их собственной земле; взяли множество скота, вельблюдов, коней, пленников и
возвратились благополучно. - Но в то же самое лето Юрьев, город на берегу
Роси, был сожжен Половцами: жители его ушли с Епископом в столицу, и Великий
Князь населил ими, близ Киева, особенный новый городок, дав ему имя
Святополча.
 Олег Черниговский, вопреки данному слову, не ходил с Великим Князем на
Половцев.
 Святополк и Владимир требовали от него, чтобы он хотя выдал им или сам
велел умертвить знатного Половецкого юношу, сына Итларева, бывшего у него в
руках; но Князь Черниговский отвергнул и сие предложение как злодейство
бесполезное. С обеих сторон неудовольствие возрастало. Святополк и Владимир,
действуя во всем согласно, вооруженною рукою отняли у Давида Святославича,
брата Олегова, Смоленск, отданный ему, как вероятно, еще Всеволодом, и
послали его княжить в Новгород, откуда Мономах перевел сына своего,
Мстислава, в Ростов; но своевольные Новогородцы чрез два года объявили
Давиду, что он им не надобен, и вторично призвали к себе, на его место,
Мстислава. Лишенный Удела, Давид прибегнул, может быть, к Олеговой защите:
по крайней мере ему возвратили область Смоленскую. Юный сын Мономахов,
Изяслав, Правитель Курска, подал новый ко вражде случай, нечаянно завладев
Муромом, городом Черниговского Князя, и взяв в плен Олегова наместника.
 В сих обстоятельствах Святополк и Владимир прислали звать Олега в Киев,
на съезд Княжеский. "Там, в старейшем граде Русском, - говорили они, -
утвердим безопасность Государства в общем совете с знаменитейшим
Духовенством, с Боярами отцев наших и гражданами". Олег, не веря их доброму
намерению, с гордостью им ответствовал: "Я - Князь, и не хочу советоваться
ни с Монахами, ни с чернию".
 Когда так, сказали Святополк и Владимир: когда не хочешь воевать с
неприятелями земли Русской, ни советоваться с братьями, то признаем тебя
самого врагом отечества, и Бог да судит между нами! Взяв Чернигов, они
приступили к Стародубу, где находился Олег, и более месяца проливали
невинную кровь в жестоких битвах.
 Наконец Черниговский Князь, смиренный голодом, должен был покориться и
клятвенно обещал приехать на совет в Киев вместе с братом своим Давидом.
 Святополк нетерпеливо хотел прекратить сию междоусобную войну, ибо
Половцы тогда опустошали Россию; одна толпа их сожгла в Берестове дом
Княжеский, другая - местечко Устье, близ Переяславля, и тесть Святополков,
Тугоркан, осадил сию Мономахову столицу. Великий Князь и Владимир умели
скрыть свои движения от неприятеля, перешли Днепр, явились внезапно под
стенами осажденного города.
 Обрадованные жители встретили их, и Россияне бросились в Трубеж,
ревностно желая битвы с Половцами, которые стояли на другой стороне сей
реки. Напрасно осторожный Владимир хотел построить воинов: не внимая
начальникам, они устремились на варваров и своим мужеством решили победу.
Сам Тугоркан, сын его, знаменитейшие Половцы легли на месте. Святополк взял
тело первого и с честию предал оное земле недалеко от своего Берестовского
дворца. - В то самое время, когда Россияне торжествовали свою победу, другой
Князь Половецкий, Боняк, едва не овладел Киевом; выжег предместие, красный
двор Всеволодов на Выдобичах, монастыри; ворвался ночью в Обитель Печерскую,
умертвил несколько безоружных Монахов, пробужденных шумом и воплем свирепого
неприятеля; ограбил церковь, кельи и с добычею удалился, оставив деревянные
здания в пламени.
 Святополк, возвратясь в Киев, напрасно ждал Олега, который, не быв
принят смоленскими жителями, пошел к Мурому. Изяслав, сын Мономахов, призвал
к себе войско из Ростова, Суздаля, Белаозера и готовился отразить сего
неприятеля. "Иди княжить в свою Ростовскую область, - велел сказать ему
Олег: - отец твой отнял у меня Чернигов: неужели и в Муроме, наследственном
моем достоянии, вы лишите меня хлеба? Я не хочу войны и желаю примириться с
Владимиром". Олег имел с собою малочисленную дружину, набранную им в Рязани,
которая зависела тогда от Черниговских Князей; но, получив гордый отказ,
смело обнажил меч. Юный Изяслав пал в сражении, и войско его рассеялось.
Победитель взял Муром (где была супруга Изяславова), Суздаль, Ростов и,
следуя тогдашнему варварскому обыкновению, пленил множество безоружных
граждан.