ГИМН ГЛУПЦАМ Блажен не тот, кто всех умнее - Ах, нет! он часто всех грустнее, - Но тот, кто, будучи глупцом, Себя считает мудрецом! Хвалю его! блажен стократно, Блажен в безумии своем! К другим здесь счастие превратно - К нему всегда стоит лицем. Ему ли ссориться с судьбою, Когда доволен он собою? Ему ль чернить сей белый свет? По маслу жизнь его течет. Он ест приятно, дремлет сладко; Ничем в душе не оскорблен. Как ночью кажется всё гладко, Так мир для глупых совершен. Когда другой с умом обширным, Прослыв философом всемирным, Вздыхает, чувствуя, сколь он Еще от цели удален; Какими узкими стезями Нам должно мудрости искать; Как трудно слабыми очами Неправду с правдой различать; Когда Сократ, мудрец славнейший, Но в славе всех других скромнейший, Всю жизнь наукам посвятив, Для них и жизни не щадив, За тайну людям объявляет, Что всё загадка для него И мудрый разве то лишь знает, Что он не знает ничего, - Тогда глупец в мечте приятной Нам хвалит ум свой необъятный: "Ему подобных в мире нет!" Хотите ль? звезды он сочтет Вернее наших астрономов. Хотите ль? он расскажет, как Сияет солнце в царстве гномов, И рад божиться вам, что так! Боясь ступить неосторожно И зная, как упасть возможно, Смиренно смотрит вниз мудрец - Глядит спесиво вверх глупец. Споткнется ль, в яму упадая? Нет нужды! встанет без стыда, И, грязь с себя рукой стирая, Он скажет: это не беда! С умом в покое нет покоя. Один для имени героя Рад мир в могилу обратить, Для крестика без носа быть; Другой, желая громкой славы, Весь век над рифмами корпит; Глупец смеется: "Вот забавы!" И сам - за бабочкой бежит! Ему нет дела до правлений, До тонких, трудных умозрений, Как страсти к благу обращать, Людей учить и просвещать. Царь кроткий или царь ужасный Любезен, страшен для других - Глупцы Нерону не опасны: Нерон не страшен и для них. Другим чувствительность - страданье, Любовь не дар, а наказанье: Кто ж век свой прожил, не любя? Глупец!.. он любит лишь себя, И, следственно, любим не ложно; Не ведает измены злой! Другим грустить в разлуке должно, - Он весел: он всегда с собой! Когда, узнав людей коварных, Холодных и неблагодарных, Душою нежный человек Клянется их забыть навек И хочет лучше жить с зверями, Чем жертвой лицемеров быть, - Глупец считает всех друзьями И мнит: "Меня ли не любить?" Есть томная на свете мука, Змея сердец; ей имя скука: Она летает по земле И плавает на корабле; Она и с делом и с бездельем Приходит к мудрым в кабинет; Ни шумом светским, ни весельем От скуки умный не уйдет. Но счастливый глупец не знает, Что скука в свете обитает. Гремушку в руки - он блажен Один среди безмолвных стен! С умом все люди - Гераклиты И не жалеют слез своих; Глупцы же сердцем Демокриты: Род смертных - Арлекин для них! Они судьбу благословляют И быть умнее не желают. Раскроем летопись времен: Когда был человек блажен? Тогда, как, думать не умея, Без смысла он желудком жил. Для глупых здесь всегда Астрея И век златой не проходил. 1802 148. К ЭМИЛИИ Подруга милая моей судьбы смиренной, Которою меня бог щедро наградил! Ты хочешь, чтобы я, спокойством усыпленный Для света и для муз, талант мой пробудил И людям о себе напомнил бы стихами. О чем же мне писать? В душе моей одна, Одна живая мысль; я разными словами Могу сказать одно: душа моя полна Любовию святой, блаженством и тобою, - Другое кажется мне скучной суетою. Сказав тебе: люблю! уже я всё сказал. Любовь и счастие в романах говорливы, Но в истине своей и в сердце молчаливы. Когда я счастие себе воображал, Когда искал его под бурным небом света, Тогда о прелестях сокрытого предмета Я часто говорил; играл умом своим И тени прибирать любил одне к другим, В отсутствии себя портретом утешая; Тогда я счастлив был, о счастии мечтая: Мечта приятна нам, когда она жива. Но ныне, милый друг, сильнейшие слова Не могут выразить сердечных наслаждений, Которые во всем с тобою нахожу. Блаженство предо мной: я на тебя гляжу! Считаю радости свои числом мгновений, Не думая о том, как их изображать. Любовник может ли любовницу писать? Картина пишется для взора, а не чувства, И сердцу угодить, не станет ввек искусства. Но если б я и мог, любовью вдохновен, В стихах своих излить всю силу, нежность жара, Которым твой супруг счастливый упоен, И кистию живой и чародейством дара Всё счастие свое, как в зеркале, явить, Не думай, чтобы тем я мог других пленить. Ах, нет! сердечный звук столь тих, что он невнятен В мятежных суетах и в хаосе страстей. Кто истинно блажен, тот свету неприятен, Служа сатирою почти на всех людей. Столь редко счастие! и столь несправедливы Понятия об нем! Иначе кто, в сребре, В приманках гордости, в чинах и при дворе, Искал бы здесь его? Умы самолюбивы: Я спорить не хочу; но мне позволят быть Довольным в хижине, любимым - и любить! Так пастырь с берега взирает на волненья Нептуновых пучин и видит корабли Игралищем стихий, желает им спасенья, Но рад, что он стоит надежно на земли. Нет, нет, мой милый друг! сердечное блаженство Желает тишины, а музы любят шум; Не истина, но блеск в поэте совершенство, И ложь красивая пленяет светский ум Скорее, чем язык простой, нелицемерный, Которым говорят правдивые сердца. Сказав, что всякий день, с начала до конца, Мы любим быть одни; что мы друг другу верны Во всех движениях открытая души; Сказав, что все для нас минуты хороши, В которые никто нам не мешает вольно Друг с другом говорить, друг друга целовать, Ласкаться взорами, задуматься, молчать; Сказав, что малого всегда для нас довольно; Что мы за всё, за всё творца благодарим, Не просим чуждого, но счастливы своим, Моля его, чтоб он без всяких прибавлений Оставил всё, как есть, в самих нас и вокруг, - Я вкусу знатоков не угожу, мой друг! Где тут Поэзия? где вымысл украшений? Я истину скажу; но кто поверит ей? Когда пылающий любовник (часто мнимый) Стихами говорит любовнице своей, Что для него она предмет боготворимый, Что он единственно к ней страстию живет, За нежный взор ее короны не возьмет, И прочее, - тогда ему иной поверит: Любовник, думают, в любви не лицемерит; Обманывает он себя, а не других. Но чтоб супружество для сердца было раем; Чтоб в мирной тишине приятностей своих Оно казалося всегда цветущим маем, Без хлада и грозы; чтоб нежный Гименей Был страстен, и еще сильнее всех страстей, - То люди назовут бессовестным обманом. История любви там кажется романом, Где всё романами и дышит и живет. Нет, милая! любовь супругов так священна, Что быть должна от глаз нечистых сокровенна; Ей сердце - храм святой, свидетель - бог, не свет; Ей счастье - друг, не Феб, друг света и притворства: Она по скромности не любит стихотворства. 1802 149. К ДОБРОДЕТЕЛИ О ты, которая была В глазах моих всегда прелестна, Душе моей всегда мила И сердцу с юности известна! Вхожу в святилище твое; Объемлю, чувством вдохновенный, Твой жертвенник уединенный! Одно усердие мое Дает мне право не чуждаться Твоих священных алтарей И в пламенной душе моей Твоим блаженством наслаждаться! Нет дел моих перед тобой! Не сыпал злата я на бедных: Мне злата не дано судьбой; Но глаз заплаканных, лиц бледных Не мог без грусти замечать; Дружился в сердце с угнетенным И жалобам его священным Любил с прискорбием внимать; Любил суды правдивы рока, Невинных, добрых торжество. "Есть гроб, бессмертье, божество!" - Я мыслил, видя троп порока. Нет, нет! я не был ослеплен Сим блеском, сколь он ни прекрасен! Дракон на время усыплен, Но самый сон его ужасен. Злодей на Этне строит дом, И пепел под его ногами; Там лава устлана цветами И в тишине таится гром. Пусть он не знает угрызенья! Он недостоин знать его. Бесчувственность есть ад того, Кто зло творит без сожаленья. Нет, в мыслях я не унижал Твоих страдальцев, Добродетель: Жалеть об них я не дерзал! В оковах раб, в венце владетель Равно здесь счастливы тобой. Твоею силой укрепленный, На место казни возведенный, Достоин зависти герой: У ног его лежит вселенна! Он нам оставит тленный прах, Но дух его на небесах - Душа сама собой блаженна. Когда мир целый трепетал,* Волнуемый страстями злыми, - Мой взор знамен твоих искал: Я сердцем следовал за ними! Творил обеты... слезы лил От радости и скорби тайной... Кто в век чудесный, чрезвычайный Призраком не обманут был? Когда ж людей невинных кровью Земля дымиться начала, Мне свет казался адом зла... Свободу я считал любовью!.. * Во время революции. Я был игралищем страстей, Родясь с чувствительной душою: Их огнь пылал в груди моей; Но сердце с милою мечтою Всегда сливало образ твой. Прости!.. Ах! лета заблуждений Текут стезею огорчений; Нам страшен в младости покой И тернием любезны розы!.. Я жертвой, не тираном был И в нежных горестях любил Свои, а не чужие слезы! Не совестью, одной тоской Я в жизни более терзался; Виновный только пред собой, Сквозь слезы часто улыбался! Когда же, сердцем увлечен, Не помнил я, в восторгах страсти, Твоей, о Добродетель! власти И, блеском счастья ослеплен, Спешил за ним на путь неправый, - Я был загадкой для себя: Как можно столь любить тебя И нарушать твои уставы! Преплыв обширный океан Чрез многие пучины, мели, Собрав богатства дальних стран, Пловец стремится к верной дели, К своим отеческим брегам, И взор его нетерпеливый Уже открыл сей край счастливый; Он мыслит радостно: "Я там!.." Вдруг буря в ужас всё приводит - Корабль скрывается в волнах! Пловец не гибнет - но в слезах Он нищим на берег выходит! Вот жребий мой!.. Ах! я мечтал О тихой пристани, покое; Но буря и свирепый вал Сокрыли счастие златое! Пристанища в сем мире нет, И нас с последнею волною, В земле под гробовой доскою, К себе червь кровоглавый ждет!.. Блажен, кто не был здесь свидетель Погибели своих друзей, Или в несчастьях жизни сей Тобой утешен, Добродетель!.. Смотрю на небо: там цветы В прелестных радугах играют; Златые, яркие черты Одна другую пресекают И вдруг, в пространствах высоты, Сливаются с ночным мерцаньем... Не можно ль с северным сияньем Сравнять сей жизни красоты?.. Оно угасло - но блистает Еще Полярная звезда, Так Добродетель никогда Во мраке нас не оставляет!.. Остаток радостей земных, Дочь милую, кропя слезами, В восторге нежных чувств моих К тебе дрожащими руками Подъемлю и молю: будь ей И горем здесь и утешеньем, Без счастья верным наслажденьем! В последний час судьбы моей Ее ко груди прижимая, Да обниму я в ней тебя! Да гасну, вас равно любя, И милой милую вручая! 1802