Н.М.Карамзин (27)

Псковитяне с искренним усердием приняли Всеволода: Новогородцы же не
хотели об нем слышать и, сведав, что он уже во Пскове, разграбили домы его
доброжелателей, а других обложили пенями, и собранные 1500 гривен отдали
купцам на заготовление нужных вещей для войны. Святослав призвал брата
своего, Глеба, из Курска; призвал самых Половцев. Уже варвары надеялись
опустошить северную Россию, как они с жестоким отцом сего Князя грабили
южную; но Псковитяне решились быть друзьями Всеволода: завалив все дороги в
дремучих лесах своих, они взяли такие меры для обороны, что устрашенный
Святослав не хотел идти далее Дубровны и возвратился. Таким образом город
Псков сделался на время особенным Княжением:
 Святополк Мстиславич наследовал сию область по кончине брата своего,
набожного, благодетельного Всеволода-Гавриила, коего гробницу и древнее
оружие доныне показывают в тамошней соборной церкви.
 Новогородцы, избрав Святослава, объявили себя неприятелями Великого
Князя, также Суздальского и Смоленского. Псковитяне не хотели иметь с ними
сношения; ни Василько, Князь Полоцкий, верный союзник Всеволодов. Лишенные
подвозов, они терпели недостаток в хлебе (которого осьмина стоила тогда в
Новегороде 7 резаней), и неудовольствие народное обратилось на Князя
невинного. Одно духовенство имело некоторую причину жаловаться на
Святослава: ибо он сочетался каким-то незаконным браком в Новегороде, не
уважив запрещения Епископского и велев обвенчать себя собственному или
придворному Иерею. За то сей Князь старался обезоружить Нифонта своею
щедростию, возобновить древний устав Владимиров о церковной дани, определив
Епископу брать, вместо десятины от Вир и продаж, 100 гривен из казны
Княжеской, кроме уездных оброков и пошлины с купеческих судов. Но Святослав
не мог успокоить народа и был изгнан с бесчестием. Желая защитить себя от
мести Ольговичей, граждане оставили в залог у себя его Бояр и Княгиню;
сослали ее в монастырь Св. Варвары и призвали в Новгород Ростислава, внука
Мономахова, сына Георгиева; заключили мир с Великим Князем, Псковитянами и
хвалились своею мудрою Политикою. - Горестный Святослав, разлученный с
женою, на пути своем в Чернигов был остановлен смоленскими жителями и заперт
в монастыре Смядынском: ибо Ольговичи снова объявили тогда войну роду
Мономахову.
 Сии беспокойные Князья вместе с Половцами ограбили селения и города на
берегах Сулы. Андрей Владимирович не мог отразить их, ни иметь скорой помощи
от братьев, которые, в надежде на мир, распустили войско. Он не хотел быть
свидетелем бедствия своих подданных и спешил уехать из Переяславля, оставив
их в добычу врагам и не менее хищным Наместникам. Заключение Святослава еще
более остервенило жестоких Ольговичей; пылая гневом, они как тигры
свирепствовали в южной России, взяли Прилук, думали осадить Киев. Но Ярополк
собрал уже сильную рать, заставил их удалиться и скоро приступил к
Чернигову. Не только все Российские Князья соединились с ним, но и Венгры
дали ему войско: в стане его находились еще около 1000 конных Берендеев или
Торков. Жители Черниговские ужаснулись и требовали от своего Князя,
Всеволода, чтобы он старался умилостивить Ярополка. "Ты хочешь бежать к
Половцам, - говорили они: - но варвары не спасут твоей области: мы будем
жертвою врагов. Пожалей о народе и смирися. Знаем человеколюбие Ярополково:
он не радуется кровопролитию и гибели Россиян". Черниговцы не обманулись:
Великий Князь, тронутый молением Всеволода, явил редкий пример великодушия
или слабости: заключив мир, утвержденный с обеих сторон клятвою и дарами,
возвратился в Киев и скончался [18 Февраля 1139 г.].
 Сей Князь, подобно Мономаху, любил добродетель, как уверяют Летописцы;
но он не знал, в чем состоит добродетель Государя. С его времени началась та
непримиримая вражда между потомками Олега Святославича и Мономаха, которая в
течение целого века была главным несчастием России: ибо первые не хотели
довольствоваться своею наследственною областию и не могли, завидуя вторым,
спокойно видеть их на престоле Великокняжеском.
 Вместе с другими Россиянами находилась под Черниговом, в Ярополковом
стане, и вспомогательная дружина Галицкая: так с сего времени называется в
летописях юго-западная область России, где сын Володарев, честолюбивый
Владимирко, господствуя вместе с братьями, перенес свою особенную столицу на
берег Днестра, в Галич, и прославился мужеством. Он не мог забыть коварного
злодеяния Ляхов, столь бесчестно пленивших Володаря, и мстил им при всяком
случае. Какой-то знатный Венгерец, Болеславов Вельможа, начальник города
Вислицы, изменив Государю, тайно звал Галицкого Князя в ее богатую область.
Владимирко без сопротивления завладел оною и сдержал данное Венгерцу слово:
осыпал его золотом, ласкою, почестями; но, гнушаясь злодеянием, велел тогда
же ослепить сего изменника и сделать евнухом. "Изверги не должны иметь
детей, им подобных", - сказал Владимирко, хотев таким образом согласить
природную ненависть к Полякам с любовию к добродетели. Он удовольствовался
взятою добычею и не мог удержать за собою Вислицы. Польские Летописцы
говорят, что Болеслав старался отмстить ему таким же грабежом в Галицкой
области: свирепствовал огнем и мечом, плавал в крови невинных земледельцев,
пастырей, жен, и возвратился с чecmuю. Тогдашние ужасы войны без сомнения
превосходили нынешние и казались не злодейством, но ее принадлежностию,
обыкновенною и необходимою.
 Владимирко - то враг, то союзник венгров - участвовал также в войне
Бориса, сына Евфимии, Мономаховой дочери, с Королем Белою Слепым. Еще в
утробе матери осужденный на изгнание и воспитанный в нашем отечестве, Борис,
возмужав, хотел мечом доказать силу наследственных прав своих и вступил в
Венгрию с Россиянами, его союзниками, и с Болеславом Польским; но в
решительной битве не выдержал первого удара Немцев и бежал как малодушный,
не умев воспользоваться благорасположением многих Венгерских Бояр, которые
думали, что он был законный сын их Государя и что Коломан единственно по
ненависти своей к Российской крови изгнал супругу, верную и невинную.
Напрасно искав защиты Немецкого Императора, Борис чрез несколько лет явился
в стане Людовика VII, когда сей Французский Монарх шел чрез Паннонию в
Обетованную землю. Узнав о том, Гейза, Король Венгерский, требовал головы
своего опасного неприятеля; но Людовик сжалился над несчастным и, призвав на
совет Епископов, объявил Послам Гейзы, что требование их Короля не согласно
ни с честию, ни с Верою Христианскою. Борис, женатый на родственнице
Мануила, Греческого Императора, удалился в Царьград, выехав тайно из
Французского стана на коне Людовиковом; воевал еще с Гейзою под знаменами
Мануила и был застрелен изменником, Половецким воином, в 1156 году. Сын его,
младший Коломан, известный храбростию, служил после Грекам и
правительствовал в Киликии.



 Глава Х


 ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ВСЕВОЛОД ОЛЬГОВИЧ. Г. 1139-1146



 Всеволод изгоняет Вячеслава. Междоусобия. Мужество Андрея. Честность
Всеволода. Его благоразумие. Равнодушие Новогородцев к Княжеской чести.
Беспокойства в Новегороде. Смерть Андрея Доброго. Грабежи. Хитрость
Всеволода. Россияне в Польше. Первая вражда Георгия с Изяславом. Мореходство
Новогородцев. Браки. Поход на Галич. Иоанн Берладник. Всеволод избирает
наследника. Дела Польские. Война с Галицким Князем. Мужество Воеводы
Звенигородского. Кончина Всеволода.

 Вячеслав, Князь Переяславский, спешил в Киев быть наследником
Ярополковым, и Митрополит, провождаемый народом, встретил его [22 Февраля
1139 г.] как Государя. Но Всеволод Ольгович не дал ему времени утвердить
власть свою: узнав в Вышегороде о кончине Ярополковой, немедленно собрал
войско; обступил Киев и зажег предместие Копыревское. Устрашенный Вячеслав
послал Митрополита сказать Всеволоду: "Я не хищник; но ежели условия наших
отцев не кажутся тебе законом священным, то будь Государем Киевским: иду в
Туров". Он действительно уехал из столицы, а Всеволод с торжеством сел на
престоле Великокняжеском, дав светлый пир Митрополиту и Боярам; вино, мед,
яства, овощи были развозимы для народа; церкви и монастыри получили богатую
милостыню. - К неудовольствию брата своего, Игоря, Всеволод отдал Чернигов
сыну Давидову, Владимиру.
 Новый Великий Князь изъявил желание остаться в мире с сыновьями и
внуками Мономаха; но они не хотели ехать к нему, замышляя свергнуть его с
престола.
 Тогда Всеволод решился отнять у них владения и послал Воевод на
Изяслава Мстиславича. Сия рать, объятая ужасом прежде битвы, возвратилась с
уничижением и стыдом. В намерении загладить первую неудачу, Всеволод
приказал брату Князя Черниговского, Изяславу Давидовичу, вместе с Галицкими
Князьями воевать область Туровскую и Владимирскую; а сам выступил против
Андрея, гордо объявив ему, чтобы он ехал в Курск и что Переяславль должен
быть уделом Святослава Ольговича.
 Великодушный Андрей издавна не боялся врагов многочисленных. "Нет! -
ответствовал сей Князь: - дед, отец мой княжили в Переяславле, а не в
Курске; здесь моя отчина и дружина верная: живой не выйду отсюда. Пусть
Всеволод обагрит свои руки моею кровию! Не он будет первый: Святополк,
подобно ему властолюбивый, умертвил так же Бориса и Глеба; но долго ли
пользовался властию?" Великий Князь стоял на берегах Днепра и велел
Святославу изгнать Андрея: но мужественный сын Мономахов, обратив его в
бегство, купил победою мир. К чести Всеволода сказано в летописи, что он во
время договоров, видя ночью сильный пожар в Переяславле, не хотел
воспользоваться оным. Сии два Князя, обещав забыть вражду, чрез несколько
дней съехались в Малотине для заключения союза с Ханами Половецкими.
 Между тем Владимирко Галицкий с Иоанном Васильковичем, брат
Черниговского Князя с Половцами и Ляхи, союзники Всеволодовы, вошли в
область Изяславову и Туровскую. Но гордый Владимирко, стыдясь быть слугою
или орудием Государя Киевского, искал в юном, мужественном Изяславе
Мстиславиче не врага, а достойного сподвижника в опасностях славы: они
встретились в поле для того, чтобы расстаться друзьями. Ляхи же и Половцы
удовольствовались одним грабежом.
 Сим война кончилась. Благоразумный Всеволод не отвергнул мирных
предложений Изяслава и дяди его, Вячеслава Туровского; дал слово не
тревожить их в наследственных Уделах и желал согласить своечестолюбие с
государственною тишиною.
 [1140-1142 гг.] Еще Георгий Владимирович, Князь Суздальский, оставался
его врагом, прибыл в Смоленск и требовал войска от Новогородцев, чтобы
отмстить Всеволоду. Юный Князь их, Ростислав, представлял им обязанность
вступиться за честь Мономахова Дому; но думая о выгодах мирной торговли
более, нежели о чести Княжеской, они не хотели вооружиться. Ростислав ушел к
отцу: Георгий в наказание отнял у Новогородцев Торжок. Сии люди выгоняли
Князей, но не могли жить без них:
 звали к себе вторично Святослава и в залог верности дали аманатов
Всеволоду.
 Святослав приехал; однако ж спокойствия и тишины не было. Распри
господствовали в сей области. Князь и любимцы его также питали дух
несогласия и мстили личным врагам: некоторых знатных Бояр сослали в Киев или
заключили в оковы; другие бежали в Суздаль. Всеволод хотел послать сына
своего на место брата, и граждане, в надежде иметь лучшего Князя, отправили
за ним Епископа Нифонта в Киев. Тогда, не уверенный в своей безопасности,
Святослав уехал тайно из Новагорода вместе с Посадником Якуном. Народ
озлобился; догнал несчастного любимца Княжеского, оковал цепями и заточил в
область Чудскую, равно как и брата Якунова, взяв с них 1100 гривен пени. Сии
изгнанники скоро нашли верное убежище там же, где и враги их: при Дворе
Георгия Владимировича, и, благословляя милостивого Князя, навсегда
отказались от своего мятежного отечества.
 Уже сын Всеволодов был на пути с Нифонтом и доехал до Чернигова, когда
ветреные новогородцы, переменив мысли, дали знать Великому Князю, что не
хотят ни сына, ни ближних его и что один род Мономахов достоин управлять
ими. Оскорбленный Всеволод задержал их Послов и самого Нифонта. Узнав о том,
Новогородцы объявили Всеволоду, что они покорны ему как общему Государю
России, желая от его руки иметь властителем своим брата Великой Княгини,
Святополка или Владимира Мстиславичей. Однако же сия уклонность не смягчила
Всеволода, который призвал к себе обоих меньших шурьев и дал им Брестовскую
область, для того, чтобы они не соглашались княжить в Новегороде и чтобы его
беспокойные жители испытали все бедствия безначалия.
 В самом деле, Новогородцы, лишенные защиты Государя, были всячески
притесняемы: никто не хотел везти к ним хлеба, и купцы их, остановленные в
других городах Российских, сидели по темницам. Они терпели девять месяцев,
избрав в Посадники врага Святославова, именем Судилу, который вместе с
другими единомышленниками возвратился из Суздаля: наконец прибегнули к
Георгию Владимировичу и звали его к себе правительствовать. Он не хотел
выехать из своей верной области, но вторично дал им сына и скоро имел
причину раскаяться: ибо Всеволод, в досаду ему, занял Остер (городок
Георгиев), а Новогородцы - сведав, что Великий Князь, в удовольствие супруге
или брату ее, Изяславу Мстиславичу, согласился наконец исполнить их желание
и что шурин его, Святополк, уже к ним едет - заключили, по обыкновению,
Георгиева сына в Епископском доме. Капитолий граничил в Риме с Тарпейскою
скалою: в Новегороде престол с темницею! Боялся ли народ остаться без
властителя и на всякий случай берег смененного? Или, упоенный дерзостию,
хотел явить его преемнику разительный пример своего могущества, поручая ему
вывести бывшего Князя из темницы? Как скоро Святополк приехал, граждане
отпустили Ростислава к отцу.
 В сие время, к общей горести, преставился Андрей Владимирович, в летах
мужества, заслужив имя Доброго и не уронив чести Мономахова Дому. Вячеслав
был его наследником, но медлил выехать из Турова. "Иди в свою отчину,
Переяславль, - говорили ему Послы Всеволодовы: - Туров есть древний город
Киевский, отдаю его моему сыну". Тихий Вячеслав жил спокойнее и безопаснее в
западной России: соседство с Половцами требовало деятельной осторожности,
несогласной с его миролюбием. Принужденный исполнить требование Всеволодово,
он увидел, что Россия имела своих Половцев: Игорь и Святослав Ольговичи
объявили ему войну.
 Недовольные тем, что Великий Князь наградил сына Уделом и не хотел
отдать им ни Северского Новагорода, ни земли Вятичей, они вступили в тесный
союз с Князьями Черниговскими, сыновьями Давида, и надеялись оружием
приобрести себе выгодные Уделы; опустошили несколько городов Георгия
Владимировича Суздальского, захватив везде скот и товары; напали на область
Переяславскую и два месяца жгли села, травили хлеб, разоряли бедных
земледельцев. Вячеслав слышал стон людей, смотрел на дым пылающих весей и
сидел праздно в городе, ожидая защиты от Всеволода и своих храбрых
племянников, Мстиславичей. Великий Князь действительно отрядил к нему
Воеводу с конницею Печенежскою; с другой стороны пришел Изяслав
Владимирский; а брат его, Князь Смоленский, завладел городами Черниговскими
на берегах Сожа. Инок Святоша был еще жив: Всеволод послал его усовестить
хищников.
 Наконец они смирились. Великий Князь отдал Игорю Юрьев и Рогачев,
Святославу Черториск и Клецк, а Давидовичам Брест и Дрогичин, хитрым образом
уничтожив опасный союз сих Князей с его братьями. Но последние вторично
изъявили досаду, когда Вячеслав, с согласия Всеволодова, уступил Переяславль
Изяславу Мстиславичу, снова взяв себе Туров, и когда сын Великого Князя,
юный Святослав, на обмен получил Владимирскую область. "Брат наш, - говорили
Ольговичи, - думает только о сыне, дружится с своими ненавистными шурьями,
окружил себя ими и не дает нам ни одного богатого города". Тщетно желали они
поссорить его с добрыми Мстиславичами: Великий Князь не внимал злословию и
хотел внутреннего спокойствия.
 [1143-1144 гг] Утвердив себя на престоле Киевском, он велел сыну
Святославу вместе с Изяславом Давидовичем и Владимирком Галицким идти в
Польшу, где Герцог Владислав, зять Великого Князя, ссорился с меньшими
братьями: с Болеславом (также зятем Всеволодовым) и с другими. К несчастию,
Россияне, призванные восстановить тишину Государства, действовали как враги
оного и вывели множество пленных Ляхов, более мирных, нежели ратных.
 Уверенный в искреннем дружелюбии Всеволода, Изяслав Мстиславич хотел,
кажется, примирить его и с дядею, Георгием Владимировичем, и для того ездил
к нему в Суздаль; но сии два Князя не согласились в мыслях и расстались
врагами: что, ко вреду Государства, имело после столь кровопролитные
следствия. В сем путешествии Изяслав виделся с верным братом своим,
Ростиславом Смоленским, и пировал на свадьбе Князя Новогородского,
Святополка, которого невеста была привезена из Моравии: вероятно,
родственница Богемского Короля Владислава. Новгород успокоился: купеческие
суда его ходили за море, привозили иноземные товары в Россию ив 1142 году
мужественно отразили флот Шведского Короля, выехавшего на разбой с
шестидесятью ладиями и с Епископом. Финляндцы, дерзнув грабить Ладожскую
область, были побиты ее жителями и Корелами, Новогородскими данниками.

 Желая прекратить наследственную вражду между потомством Рогнединым и
Ярослава Великого, благоразумный Всеволод женил сына своего, юного
Святослава, на дочери Василька Полоцкого; а Изяслав Мстиславич выдал свою за
Рогволода Борисовича, позвав к себе, на свадебный пир, Всеволода, супругу
его и Бояр Киевских. Но, веселясь и пируя, Князья рассуждали о делах
государственных: Всеволод убедил их восстать общими силами на гордого
Владимирка, который по смерти братьев, Ростислава и Васильковичей, сделался
единовластителем в Галиче, хотел даже изгнать Всеволодова сына из
Владимирской области и возвратил Великому Князю так называемую крестную, или
присяжную грамоту в знак объявления войны. Ольговичи, Князь Черниговский с
братом, Вячеслав Туровский с племянниками Изяславом, Ростиславом Смоленским,
Борисом и Глебом, сыновьями умершего Всеволодка Городненского, сели на коней
и пошли к Теребовлю, соединясь с Новогородским Воеводою Неревиным и Герцогом
Польским, Владиславом.
 Владимирко услышал грозную весть: призвал в союз Венгров и выступил в
поле с Баном, дядею Короля Гейзы. Река Серет разделяла войска, готовые к
битве.
 Всеволод искал переправы: Князь Галицкий, не выпуская его из вида, шел
другим берегом и в седьмой день стал на горах, ожидая нападения; но Всеволод
не хотел сразиться: ибо место благоприятствовало его противнику. Когда же
Изяслав Давидович, брат Черниговского Князя, с отрядом наемных Половцев взял
Ушицу и Микулин в земле Галицкой: тогда Великий Князь приступил к
Звенигороду. Вслед за неприятелем Владимирко сошел в долины. Видя стан его
на другой стороне города, за мелкою рекою, Всеволод тронулся с места в
боевом порядке и хитро обманул неприятеля: вместо того, чтобы вступить с ним
в битву, зашел ему в тыл, расположился на высотах, отрезал его от Перемышля
и Галича, оставив между собою и городом вязкие болота. Дружина Владимиркова
оробела. "Мы стоим здесь, - говорили его Бояре и воины, - а враги могут идти
к столице, пленить наши семейства". Князь Галицкий, не имея надежды сбить
многочисленное войско с неприступного места, начал переговоры с братом
Всеволодовым: склонил его на свою сторону; требовал мира и дал слово Игорю
способствовать ему, по смерти Всеволода, в восшествии на престол Киевский.
Великий Князь не соглашался. "Но ты хочешь сделать меня своим наследником, -
сказал Игорь брату: - оставь же мне благодарного и могущественного союзника,
столь нужного в нынешних обстоятельствах России!" Всеволод исполнил наконец
его волю и в тот же день обнял Князя Галицкого как друга; взял с него за
труд 1200 гривен серебра, роздал оные союзным Князьям и возвратился в
столицу, доказав, что умеет счастливо воевать, а не умеет пользоваться
воинским счастием.