Некрасов Николай Алексеевич. (66)

 190-191. Из фельетона "Преферанс и солнце"

1

И СКУЧНО, И ГРУСТНО

И скучно, и грустно, и некого в карты надуть
В минуту карманной невзгоды...
Жена?.. но что пользы жену обмануть?
Ведь ей же отдашь на расходы!
Засядешь с друзьями, но счастия нет и следа -
И черви, и пики, и всё так ничтожно.
Ремизиться вечно не стоит труда,
Наверно играть невозможно...
Крепиться?.. Но рано иль поздно обрежешься вдруг,
Забыв увещанья рассудка...
И карты, как взглянешь с холодным вниманьем вокруг,-
Такая пустая и глупая шутка!..

(1844)

2

Грешник великий,
Ты обратился!
В черви и пики
Снова влюбился!
Вновь предо мною
Клонишь ты выю...
Ты ль, дерзновенный,
Думал спастися?..
Раб мой презренный,
Впредь берегися!
Жатвы богаты,
Жать не умеешь!..
Если врага ты
Злого имеешь -
Дерзки поступки
Брось и смирися!
Тайны прикупки,
Тайны ремиза,
Вражьи уловки,
Сердце их, душу -
Сколько ни ловки,-
Всё обнаружу!..
Спи же спокойно!
Раньше проснися,
Благопристойно
Принарядися.
Минет день скучный,
Мрак воцарится;
Року послушный,
Сядь равнодушно -
Бойся сердиться!
Бойся свихнуться,
Бойся ремизов...
Можешь вернуться
С тысячью призов!..

(1844)



 192-195. Из водевиля "Петербургский ростовщик"

1

РОСТОВЩИК

Было года мне четыре,
Как отец сказал:
"Вздор, дитя мое, всё в мире!
Дело - капитал!"
И совет его премудрый
Не остался так:
У родителя наутро
Я украл пятак.
Страсть навек к монете звонкой
Тотчас получив,
Стал у всех я собачонкой,
Кто богат и чив.
Руки, ноги без зазренья
Всем лизал, как льстец,
И семи лет от рожденья
Был уж я подлец!
(То есть так только в народе
Говорится, а зато
Уж зарыто в огороде
Было кое-что.)
Говорят, есть страсти, чувства -
Незнаком, не лгу!
Жизнь, по-моему, - искусство
Наживать деньгу.
Знать, во мне раненько скупость
Охладила кровь:
Рано понял я, что глупость -
Слава, честь, любовь,
Что весь свет похож на лужу,
Что друзья - обман,
И затем лишь лезут в душу,
Чтоб залезть в карман,
Что от чести от злодейки
Плохи барыши,
Что подлец, кто без копейки,
А не тот, кто без души.
И я свыкся понемногу
С ролею скупца
И, ложась, молился богу,
Чтоб прибрал отца...
Добрый, нежный был родитель,
Но в урочный час
Скрылся в горнюю обитель,
Навсегда угас!
Я не вынес тяжкой раны,-
Я на труп упал
И, обшарив все карманы,
Горько зарыдал...
Продал всё, что было можно
Хоть за грош продать,
И деньжонки осторожно
Начал в рост пускать...
Чтоб нажиться - лез из кожи,
Лук да редьку ел,
Ни спины, ни рук, ни рожи,
Верьте, не жалел!
Всех завел, провел и вывел,
С кем сойтись пришлось,
И, пока не оплешивел,
Брал процент с волос:
Вырастать им как угодно
Волю я давал
И в цирюльню ежегодно
Косу продавал.
И теперь зато, под старость,
Есть немножко тут.

<< (хлопает по карману.) >>

Пусть приходят люди в ярость,
Говорят: он плут!
Шутки!.. нет, побольше стою!
Я ведь знаю свет:
Лишь тряхни-ка я казною
Да задай обед,
Все в объятья тотчас к плуту,
Все в родню, в друзья -
Я честнейший в ту ж минуту...
Что, не так ли... а???

(1844)

2

Наша книжная торговля
Так уж исстари идет:
Простачков невинных ловля -
Первый авторов доход!
В кабинете примут знатно
И сигарочку дадут,
И почтеннейшим печатно,
И умнейшим назовут;
С аккуратностью большою
Рассчитают барыши,
А издашь - махни рукою
И в подвалы положи!
Разорили - и отстали -
Всякий с ним уже не тот!
Только деньги размотали -
Глядь, господь другого шлет!
С ним опять развязка та же...
Я и сам богат бывал,
Жил когда-то в бельэтаже,
Всех морочил, надувал;
Драл с живых и с мертвых шкуру,
Не боялся никого,
А попал в литературу -
И надули самого.
Здесь хватило б и для внуков,
Да сто книжек издал в год,
И теперь карман мой звуков
Никаких не издает!

(1844)

3

Я люблю простор и барство
И живу, как жили встарь!
Я - обширнейшего царства
Полновластный государь.
Широки мои владенья -
У меня с давнишних пор
Десять тысяч душ именья
И осьмнадцать тысяч свор!
Дом величественной формы
Прочно выстроен для псов,-
Я скупаю им для корма
Старых кляч со всех концов.
Лучшим псам и стол особый,
А отличных так люблю,
Что рядком с своей особой
И с женой своей кормлю!
Стоит ночью встрепенуться,
Затрубить - на голос мой
Тотчас всадники проснутся,
Псы начнут веселый вой.
Вмиг усеяна дорога,
Счета нет собачьих свор;
Затрубим - и звуки рога
Потрясают дол и бор.
Дорога моя забава,
Да зато и веселит.
Об моей охоте слава
По губернии гремит!
Да зато как гаркнут "слушай!"
Доезжачие в бору,
И зальются вдруг тявкуши,
Словно птицы поутру,
Как кубарь, матерый заяц
Чистым лугом подерет
И ушами, как китаец,
Хлопать в ужасе начнет,-
Тут последняя копейка
Мне не стоит пустяка,
Только б Сокол или Змейка
Подхватили русака!
Я живу в отъезжем поле,
Днем травлю, а ночь кучу,
И во всей вселенной боле
Ничего знать не хочу!
Я люблю простор и барство
И живу, как жили встарь.
Я - обширнейшего царства
Полновластный государь.

(1844)

4

Пощечина людей позорит -
Так думал в старину народ,
А в наши дни - никто не спорит -
Бывает и наоборот.
Был у меня бедняк знакомый
С почтенным выпуклым лицом,
Питался редькой и соломой
И слыл в народе подлецом,
Да вдруг столкнулся с богачом:
Затеял ссору с ним пустую,
Пощечину изволил съесть,
Сто тысяч взял на мировую
И вдруг попал в почет и в честь.
Все - кто и ведал и не ведал -
К нему с почтением тотчас,
И даже там вчера обедал
Кой-кто, мне кажется, из вас.
И что ж? Ведь было б безрассудно
Сердиться, мщенье замышлять,
Боль усмирить в щеке нетрудно,
Сто тысяч мудрено достать...
А с ними проживешь так чудно
И беззаботно целый век...
Не сто - пожалуйте пять тысяч,-
Я сам, как честный человек,
Себя сейчас позволю высечь!

(1844)



 196.

Читатель мой! я был когда-то сам
Российских книг отъявленный ценитель
И яростно (не верю я ушам,
Но утверждал так некий сочинитель)
Уничтожал таланты и гасил
В младых сердцах божественное пламя...
Но дешево издатель мне платил -
И бросил я критическое знамя...

<1845>