Некрасов Николай Алексеевич. (73)

 248.

За то, что ходит он в фуражке
И крепко бьет себя по ляжке,
В нем наш Тургенев все замашки
Социалиста отыскал.

Но не хотел он верить слуху,
Что демократ сей черств по духу,
Что только к собственному брюху
Он уважение питал.

Да! понимая вещи грубо,
Хоть налегает он сугубо
На кухню Английского клуба,
Но сам пиров не задает.

И хоть трудится без оглядки,
Но всюду сеет опечатки
И в критиках своих загадки
Неразрешимые дает...

А впрочем, может быть и точно
Социалист он беспорочный...
Пора, пора уж нам понять,

Что может собственных Катонов
И быстрых разумом Прудонов
Российская земля рождать!

(4 января 1856)





 СТИХОТВОРЕНИЯ, ПРИПИСЫВАЕМЫЕ НЕКРАСОВУ
 



 249. К N. N.

Мой бедненький цветок в красе благоуханной,
На радостной заре твоих весенних дней
Тебя, красавица, пришелец нежеланный
Сорвал по прихоти своей.

Расчетам суеты покорно уступая,
Ты грустно отреклась мечтаний молодых -
И вот тебя скует развалина живая
В своих объятьях ледяных.

Но ведь придет пора сердечного томленья,
Желанья закипят в взволнованной крови,
И жадно грудь твоя запросит наслажденья
В горячке огненной любви.

Мечта коварная твой жаркий бред обманет,
И к ложу твоему полночною порой
Прекрасный юноша невидимо предстанет
В разгаре силы молодой.

И вся отдашься ты могучему влеченью,
И обовьешь рукой созданье грез живых,
Но призрак сладостный исчезнет в то мгновенье...
И кто ж в объятиях твоих? -

Старик... холодный труп!.. Тебе упреком грянут:
"Зачем смущаешь ты бесчувственный покой?"
И как мучительно, убийственно обманут
Восторг души твоей больной.

(1841)
(Эльдорадо)



 250. Послание к соседу

Гну пред тобою низко спину
За сладко-вкусный твой горох.
Я им объелся! Я в восторг
Пришел!.. Как сахар, как малину,
Я ел горошины твои.
Отменно ты меня уважил!
Я растолстел, я славно зажил,
Я счастлив! Словно как любви
Краснокалеными устами
Я отогрет! - и жизнь моя
Светлостеклянными струями
Бежит, как утлая ладья,
Бежит проворно, звонко, прытко,
И вот (подарок невелик,
Но от души - не от избытка)
Стихов отборных четверик
Тебе я шлю... На, ешь!.. Что? будет?..
Авось придет тебе на вкус...
А не придет - я не боюсь:
Не выдаст друг и не осудит!
Почтенный, добрый и прямой,
Неприхотливый, не сердитый,
Подарок старого пииты
Ты примешь ласковой душой,
Хоть он нелепый и пустой...

(1844)



 251. Ода "Сон"
 (Подражание Василию Кирилловичу Тредьяковскому)

Покоясь спят все одре мягком на,
Тем приятства вкушая от мягкого сна;
С лирой лишь в руке не дремлет пиит;
Того горит око и лира звенит;
Хвалит он нощь, свет дневной запрудившу,
В просвещенном же уме его родившую виршу...
Некий Орфей как певал, ему так все внимали,
Что мухи, жуки, журавли, граки и индейки
Скакали...

(1845)



 
252. Обыкновенная история
 (Из записок борзописца)
 
 О, не верьте этому Невскому проспекту!..
 ... ... ... ... ... ... .
 Боже вас сохрани заглядывать дамам под
 шляпки. Как ни развевайся вдали плащ
 красавицы, я ни за что не пойду за нею
 любопытствовать. Далее, ради бога далее
 от фонаря! и скорее, сколько можно скорее,
 проходите мимо. Это счастие еще, если от-
 делаетесь тем, что он зальет щегольской
 сюртук ваш вонючим своим маслом. Но и
 кроме фонаря всё дышит обманом. Он лжет
 во всякое время, этот Невский проспект,
 но более всего тогда, когда ночь сгущен-
 ной массою наляжет на него и отделит
 белые и палевые стены домов, когда весь
 город превратится в гром и блеск, мириады
 карет валятся с мостов, форейторы кричат
 и прыгают на лошадях и когда сам демон
 зажигает лампы для того только, чтобы
 показать всё не в настоящем виде.
 Гоголь

Я на Невском проспекте гулял
И такую красавицу встретил,
Что, как время прошло, не видал,
И как нос мой отмерз, не заметил.
Лишь один Бенедиктов бы мог
Описать надлежащим размером
Эту легкость воздушную ног,
Как, назло господам кавалерам,
Избегала их взоров она,
Наклоняя лукаво головку
И скользя, как по небу луна...
Но нагнал я, счастливец! плутовку,
Деликатно вперед забежал
(А кругом ее публики пропасть)
И "Куда вы идете?" - сказал,
Победив(ши) врожденную робость.
Ничего не сказала в ответ,
Лишь надула презрительно губки,
Но уж мне не четырнадцать лет:
Понимаем мы эти поступки.
Я опять: "Отчего ж вы со мной
Не хотите сказать ни словечка?
Я влюблен и иду как шальной,
И горит мое сердце, как свечка!"
Посмотрела надменно и зло
И сердито сказала: "Отстаньте!"
Слышу хохот за мной (дело шло
При каком-то разряженном франте).
Я озлился... и как устоять?
На своем захотелось поставить...
"Неужель безнадежно страдать
Век меня вы хотите заставить?" -
Я сказал... и была не была!
Руку взял.. Размахнулася грозно
И такую злодейка дала
Оплеуху, что... вспомнить курьезно!
Как, и сам разрешить не могу,
Очутился я вмиг в Караванной.
Все судил и рядил на бегу
Об истории этой престранной,
Дал досаде и страсти простор,
Разгонял ерофеичем скуку
И всё щеку горячую тер
И потом целовал свою руку -
Милый след всё ловил на руке
И весь вечер был тем озабочен...
Ах!.. давно уж на бледной щеке
Не бывало приятней пощечин!

(1845)



 253. Ода "Чай"
 (Подражание Василию Кирилловичу Тредьяковскому)

Смертных ты поишь, настоян горячей водой,
Тем, чтоб согренье желудка дать той -
Прекрасный, как оных древних сказок нектар,
С ромом мешаясь, внутри ты производишь пожар,
Что крутит в голове, входя в ту чрез брюхо,
От чего красен нос и зело горит ухо -
Палке подобно брошенной вверх, тогда воспарит
Сила та, что в пиите вирши творит.
По дороге ль зимой ехавши, зябнет купец,
Перву беседу с то(бо)й в ночлеге творит
Молодец;
Полевой, за отчизну дерясь, офицер
Привязан к тебе на такой же манер;
Ловчий, под осень крутясь на полях,
Без тебя прозябая, готов кричать - ах!
Мудрости пускаясь умом в глубину,
С теми ж профессор имеет привычку одну;
Мы же, пииты, пиющие тя,
Одами да чтим повседневно двумя.

(1845)