- 1022 Просмотра
- Обсудить
Памяти С. М. Кирова Прощание! Скорбное слово! Безгласное темное тело. С высот Ленинграда сурово Холодное небо глядело. И молча, без грома и пенья, Все три боевых поколенья В тот день бесконечной толпою Прошли, расставаясь с тобою. В холодных садах Ленинграда, Забытая в траурном марше, Огромных дубов колоннада Стояла, как будто на страже. Казалось, высоко над нами Природа сомкнулась рядами И тихо рыдала и пела, Узнав неподвижное тело. Но видел я дальние дали И слышал с друзьями моими, Как дети детей повторяли Его незабвенное имя. И мир исполински прекрасный Сиял над могилой безгласной, И был он надежен и крепок, Как сердца погибшего слепок.
Николай Заболоцкий. Меркнут знаки Зодиака.
Москва: Эксмо-Пресс, 1998.
В младенчестве я слышал много раз Полузабытый прадедов рассказ О книге сокровенной... За рекою Кровавый луч зари, бывало, чуть горит, Уж спать пора, уж белой пеленою С реки ползет туман и сердце леденит, Уж бедный мир, забыв свои страданья, Затихнул весь, и только вдалеке Кузнечик, маленький работник мирозданья, Все трудится, поет, не требуя вниманья,— Один, на непонятном языке... О тихий час, начало летней ночи! Деревья в сумерках. И возле темных хат Седые пахари, полузакрывши очи, На бревнах еле слышно говорят. И вижу я сквозь темноту ночную, Когда огонь над трубкой вспыхнет вдруг, То спутанную бороду седую, То жилы выпуклые истомленных рук. И слышу я знакомое сказанье, Как правда кривду вызвала на бой, Как одолела кривда, и крестьяне С тех пор живут обижены судьбой. Лишь далеко на океане-море, На белом камне, посредине вод, Сияет книга в золотом уборе, Лучами упираясь в небосвод. Та книга выпала из некой грозной тучи, Все буквы в ней цветами проросли, И в ней написана рукой судеб могучей Вся правда сокровенная земли. Но семь на ней повешено печатей, И семь зверей ту книгу стерегут, И велено до той поры молчать ей, Пока печати в бездну не спадут. А ночь горит над тихою землею, Дрожащим светом залиты поля, И высоко плывут над головою Туманные ночные тополя. Как сказка — мир. Сказания народа, Их мудрость темная, но милая вдвойне, Как эта древняя могучая природа, С младенчества запали в душу мне... Где ты, старик, рассказчик мой ночной? Мечтал ли ты о правде трудовой И верил ли в годину искупленья? Не знаю я... Ты умер, наг и сир, И над тобою, полные кипенья, Давно шумят иные поколенья, Угрюмый перестраивая мир.
Николай Заболоцкий. Меркнут знаки Зодиака.
Москва: Эксмо-Пресс, 1998.
Уступи мне, скворец, уголок, Посели меня в старом скворешнике. Отдаю тебе душу в залог За твои голубые подснежники. И свистит и бормочет весна. По колено затоплены тополи. Пробуждаются клены от сна, Чтоб, как бабочки, листья захлопали. И такой на полях кавардак, И такая ручьев околесица, Что попробуй, покинув чердак, Сломя голову в рощу не броситься! Начинай серенаду, скворец! Сквозь литавры и бубны истории Ты — наш первый весенний певец Из березовой консерватории. Открывай представленье, свистун! Запрокинься головкою розовой, Разрывая сияние струн В самом горле у рощи березовой. Я и сам бы стараться горазд, Да шепнула мне бабочка-странница: «Кто бывает весною горласт, Тот без голоса к лету останется». А весна хороша, хороша! Охватило всю душу сиренями. Поднимай же скворешню, душа, Над твоими садами весенними. Поселись на высоком шесте, Полыхая по небу восторгами, Прилепись паутинкой к звезде Вместе с птичьими скороговорками. Повернись к мирозданью лицом, Голубые подснежники чествуя, С потерявшим сознанье скворцом По весенним полям путешествуя.
Николай Заболоцкий. Меркнут знаки Зодиака.
Москва: Эксмо-Пресс, 1998.
1 Рожок поет протяжно и уныло,— Давно знакомый утренний сигнал! Покуда медлит сонное светило, В свои права вступает аммонал. Над крутизною старого откоса Уже трещат бикфордовы шнуры, И вдруг — удар, и вздрогнула береза, И взвыло чрево каменной горы. И выдохнув короткий белый пламень Под напряженьем многих атмосфер, Завыл, запел, взлетел под небо камень, И заволокся дымом весь карьер. И равномерным грохотом обвала До глубины своей потрясена, Из тьмы лесов трущоба простонала, И, простонав, замолкнула она. Поет рожок над дальнею горою, Восходит солнце, заливая лес, И мы бежим нестройною толпою, Подняв ломы, громам наперерез. Так под напором сказочных гигантов, Работающих тысячами рук, Из недр вселенной ад поднялся Дантов И, грохнув наземь, раскололся вдруг. При свете солнца разлетелись страхи, Исчезли толпы духов и теней. И вот лежит, сверкающий во прахе, Подземный мир блистательных камней. И все черней становится и краше Их влажный и неправильный излом. О, эти расколовшиеся чаши, Обломки звезд с оторванным крылом! Кубы и плиты, стрелы и квадраты, Мгновенно отвердевшие грома,— Они лежат передо мной, разъяты Одним усильем светлого ума. Еще прохлада дышит вековая Над грудью их, еще курится пыль, Но экскаватор, черный ковш вздымая, Уж сыплет их, урча, в автомобиль. 2 Угрюмый Север хмурился ревниво, Но с каждым днем все жарче и быстрей Навстречу льдам Берингова пролива Неслась струя тропических морей. Под непрерывный грохот аммонала, Весенними лучами озарен, Уже летел, раскинув опахала, Огромный, как ракета, махаон. Сиятельный и пышный самозванец, Он, как светило, вздрагивал и плыл, И вслед ему неслась толпа созданьиц, Подвесив тельца меж лазурных крыл. Кузнечики, согретые лучами, Отщелкивали в воздухе часы, Тяжелый жук, летающий скачками, Влачил, как шлейф, гигантские усы. И сотни тварей, на своей свирели Однообразный поднимая вой, Ползли, толклись, метались, пили, ели, Вились, как столб, над самой головой. И в куполе звенящих насекомых, Среди болот и неподвижных мхов, С вершины сопок, зноем опаленных, Вздымался мир невиданных цветов. Соперничая с блеском небосвода, Здесь, посредине хлябей и камней, Казалось, в небо бросила природа Всю ярость красок, собранную в ней. Над суматохой лиственных сплетений, Над ураганом зелени и трав Здесь расцвела сама душа растений, Огромные цветы образовав. Когда горят над сопками Стожары И пенье сфер проносится вдали, Колокола и сонные гитары Им нежно откликаются с земли. Есть хор цветов, не уловимый ухом, Концерт тюльпанов и квартет лилей. Быть может, только бабочкам и мухам Он слышен ночью посреди полей. В такую ночь, соперница лазурей, Вся сопка дышит, звуками полна, И тварь земная музыкальной бурей До глубины души потрясена. И, засыпая в первобытных норах, Твердит она уже который век Созвучье тех мелодий, о которых Так редко вспоминает человек. 3 Рожок гудел, и сопка клокотала, Узкоколейка пела у реки. Подобье циклопического вала Пересекало древний мир тайги. Здесь, в первобытном капище природы, В необозримом вареве болот, Врубаясь в лес, проваливаясь в воды, Срываясь с круч, мы двигались вперед. Нас ветер бил с Амура и Амгуни, Трубил нам лось, и волк нам выл вослед, Но все, что здесь до нас лежало втуне, Мы подняли и вынесли на свет. В стране, где кедрам светят метеоры, Где молится березам бурундук, Мы отворили заступами горы И на восток пробились и на юг. Охотский вал ударил в наши ноги, Морские птицы прянули из трав, И мы стояли на краю дороги, Сверкающие заступы подняв.
Николай Заболоцкий. Меркнут знаки Зодиака.
Москва: Эксмо-Пресс, 1998.
Уже умолкала лесная капелла. Едва открывал свое горлышко чижик. В коронке листов соловьиное тело Одно, не смолкая, над миром звенело. Чем больше я гнал вас, коварные страсти, Тем меньше я мог насмехаться над вами. В твоей ли, пичужка ничтожная, власти Безмолвствовать в этом сияющем храме? Косые лучи, ударяя в поверхность Прохладных листов, улетали в пространство. Чем больше тебя я испытывал, верность, Тем меньше я верил в твое постоянство. А ты, соловей, пригвожденный к искусству, В свою Клеопатру влюбленный Антоний, Как мог ты довериться, бешеный, чувству, Как мог ты увлечься любовной погоней? Зачем, покидая вечерние рощи, Ты сердце мое разрываешь на части? Я болен тобою, а было бы проще Расстаться с тобою, уйти от напасти. Уж так, видно, мир этот создан, чтоб звери, Родители первых пустынных симфоний, Твои восклицанья услышав в пещере, Мычали и выли: «Антоний! Антоний!»
Николай Заболоцкий. Меркнут знаки Зодиака.
Москва: Эксмо-Пресс, 1998.
Еще заря не встала над селом, Еще лежат в саду десятки теней, Еще блистает лунным серебром Замерзший мир деревьев и растений. Какая ранняя и звонкая зима! Еще вчера был день прозрачно-синий, Но за ночь ветер вдруг сошел с ума, И выпал снег, и лег на листья иней. И я смотрю, задумавшись, в окно. Над крышами соседнего квартала, Прозрачным пламенем своим окружено, Восходит солнце медленно и вяло. Седых берез волшебные ряды Метут снега безжизненной куделью. В кристалл холодный убраны сады, Внезапно занесенные метелью. Мой старый пес стоит, насторожась, А снег уже блистает перламутром, И все яснее чувствуется связь Души моей с холодным этим утром. Так на заре просторных зимних дней Под сенью замерзающих растений Нам предстают свободней и полней Живые силы наших вдохновений.
Николай Заболоцкий. Меркнут знаки Зодиака.
Москва: Эксмо-Пресс, 1998.
Во многом знании — немалая печаль, Так говорил творец Экклезиаста. Я вовсе не мудрец, но почему так часто Мне жаль весь мир и человека жаль? Природа хочет жить, и потому она Миллионы зерен скармливает птицам, Но из миллиона птиц к светилам и зарницам Едва ли вырывается одна. Вселенная шумит и просит красоты, Кричат моря, обрызганные пеной, Но на холмах земли, на кладбищах вселенной Лишь избранные светятся цветы. Я разве только я? Я — только краткий миг Чужих существований. Боже правый, Зачем ты создал мир, и милый и кровавый, И дал мне ум, чтоб я его постиг!
Николай Заболоцкий. Меркнут знаки Зодиака.
Москва: Эксмо-Пресс, 1998.
Когда бы я недвижным трупом Лежал, устав от бытия,— Людским страстям, простым и грубым, Уж неподвластен был бы я. Я был бы только горстью глины, Я превратился бы в сосуд, Который девушки долины Порой к источнику несут. К людским прислушиваясь тайнам И к перекличке вешних птиц, Меж ними был бы я случайным Соединением частиц. Но и тогда, во тьме кромешной, С самим собой наедине, Я пел бы песню жизни грешной И призывал ее во сне.
Николай Заболоцкий. Меркнут знаки Зодиака.
Москва: Эксмо-Пресс, 1998.
Медленно земля поворотилась В сторону, несвойственную ей, Белым светом резко озарилась, Выделила множество огней. Звездные припали астрономы К трубам из железа и стекла: Источая молнии и громы, Пламенем планета истекла. И по всей вселенной полетело Множество обугленных частиц, И мое расплавленное тело Пало, окровавленное, ниц. И цветок в саду у марсианки Вырос, полыхая, как костер, И листок неведомой чеканки Наподобье сердца распростер. Мир подобен арфе многострунной: Лишь струну заденешь — и тотчас Кто-то сверху, радостный и юный, Поглядит внимательно на нас. Красный Марс очами дико светит, Поредел железный круг планет. Сердце сердцу вовремя ответит, Лишь бы сердце верило в ответ.
Николай Заболоцкий. Меркнут знаки Зодиака.
Москва: Эксмо-Пресс, 1998.
Разве ты объяснишь мне - откуда Эти странные образы дум? Отвлеки мою волю от чуда, Обреки на бездействие ум. Я боюсь, что наступит мгновенье, И, не зная дороги к словам, Мысль, возникшая в муках творенья, Разорвет мою грудь пополам. Промышляя искусством на свете, Услаждая слепые умы, Словно малые глупые дети, Веселимся над пропастью мы. Но лишь только черед наступает, Обожженные крылья влача, Мотылек у свечи умирает, Чтобы вечно пылала свеча!
Николай Заболоцкий. Меркнут знаки Зодиака.
Москва: Эксмо-Пресс, 1998.
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.