Николай Костомаров (211)

66

Невежество тогдашних справщиков действительно отразилось в изданных ими книгах, куда вошли разные освященные временем нелепости, напр., в молитвах на рождение младенца упоминается, как достоверный факт, басня о бабе Соломии, которая, в качестве повивальной бабки, принимала Иисуса Христа и свидетельствовала: не нарушено ли девство Богородицы, а в отпусках говорится о праздниках, как о лицах, наравне со святыми: напр. молитвами Пречистыя твоея матери, честного ея Благовещения или честного Успения и т.п.

67

Это были протопопы, москвичи: Степан Вонифатьев, царский духовник; Иван Неронов, протопоп Казанского собора; дьякон Благовещенского собора Федор; приглашенные из городов протопопы: Аввакум из Юрьевца Повольского, Логин из Мурома, Лазарь из Романова, Никита Пустосвят из Суздаля и Даниил из Костромы.

68

Он обратил особое внимание на Никона, который в это время из новоспасских архимандритов был посвящен в новгородские митрополиты. Паисий дал ему грамоту, в которой восхвалял его достоинства и предоставил ему в знак отличия право носить мантию с красными «источниками» (пришивками).

69

Между прочими константинопольский патриарх Афанасий, умерший на возвратном пути в Лубнах и чтимый в Лубенском Мгарском монастыре, под именем Афанасия сидящего.

70

Неронов пока оставлял в тени вопрос об исправлении и нападал на Никона за его жестокость. «Патриарх, — писал он к своим друзьям, — мучитель, терзает свою братию, членов церкви, творит над ними поругание, одних расстригает, других проклинает. Беззаконное дело будет быть у него в послушании без прекословия. Он хочет, чтоб мы просили у него прощения; пусть он у нас просит! Государь всю свою душу и всю Русь положил на патриархову душу; не хорошо так мудрствовать государю!..»

71

Антиохийский ли или Кирский, или какой иной; и если Кирский, то перевода его на славянском языке нет; если же где и есть, то нельзя принимать на веру всего, что он писал, потому что он был противник Кирилла Александрийского.

72

Вся эта беседа Никона с Трубецким основана на собственном письме Никона к константинопольскому патриарху. По другим известиям, Никон в это время говорил только, что сходит с патриаршества по своей воле. Ничто не подает повода сомневаться в известии, сообщаемом письмом Никона. Всему церковному ведомству нанесена была жестокая обида после того, как оскорбление, сделанное патриаршему боярину, оставлено самим государем без внимания. Притом патриарху было объявлено, что царь на него гневается. Московскому патриарху приходилось, естественно, говорить присланным боярам именно те слова, какие он сообщает в письме константинопольскому патриарху. Это согласно и с характером Никона, который в это время должен был находиться в сильно раздраженном состоянии. Он, конечно, надеялся, что, после заявленного отречения, царь так или иначе сам захочет с ним объясниться. Но Алексей Михайлович как будто назло прислал к нему недоброжелателей. Со своей стороны и боярам вполне естественно было сделать ему упрек о вмешательстве в государственные дела, за что они и прежде на него злобствовали.

73

Весною 1659 года Никон, услышавши, что крутицкий митрополит в Москве совершал обряд шествия на осле в день вербного воскресенья, написал государю письмо, в котором осуждал этот поступок, считаемый им исключительною принадлежностью патриаршего звания. «Некто, — писал он царю, — дерзнул олюбодействовать седалище великого архиерея. Пишу это — не желая возвращения к любоначалию и ко власти. Если хотите избирать патриарха благозаконно и правильно, то начните избрание соборно, и кого божественная благодать изберет, того и мы благословим. Если это совершилось по твоей воле, государь, Бог тебя прости, только вперед воздержись брать на себя то, что не в твоей власти!» Царь отправил к Никону приближенных лиц объяснить, что уж издавна в России митрополиты совершали это действо. Никон возразил, что это прежде делалось неведением. Вероятно, во время Никонова патриаршества, уже прежде сделано было распоряжение о том, что означенное действо должно принадлежать только патриарху. Ему заметили, чтобы он более не вмешивался в этого рода дела. Никон отвечал, что он паству свою оставил, но не оставлял попечения об истине. «И простые пустынники, — сказал он, — говорили царям греческим об исправлении духовных дел». — «Но ведь ты от патриаршества отрекся, — сказали ему, — и дал благословение на избрание себе преемника». — «Да, отрекся, — отвечал Никон, — не думаю о возвращении на святительский престол, и теперь даю благословение на избрание преемника; но я не отрицаюсь называться патриархом».

74

«Говорят, будто я много ризницы и казны взял с собою — я взял один только саккос, и то недорогой, а омофор прислал мне халкидонский митрополит. Казны я с собой не взял, а удержал немного, сколько нужно было на церковное строение, чтобы расплатиться с работниками. Где другая казна, то всем явно, куда она пошла: двор московский стоит тысяч десять, на постройку насадов истрачено тысяч десять, а этим, тебе государь, я челом ударил на подъем ратный; да лошадей куплено прошлым летом тысячи на три, да тысяч десять есть в казне. Шапка архиерейская тысяч в пять-шесть стала».

75

«Молитва его да будет грехом; да будут дни его кратки; достоинство его да получит другой; дети его да будут сиротами, жена его вдовою; пусть заимодавец захватит все, что у него есть, и чужие люди разграбят труды его; пусть дети его скитаются и ищут хлеба вне своих опустошенных жилищ… Пусть облечется проклятием, как одеждою, и оно проникнет, как вода, во внутренности его, и, яко елей, в кости его» и пр…

76

Замечательно, что для Никона ничего не значило изречь церковное проклятие по собственным делам. У одного купца, Щепоткина, взял он в долг 500 пуд. меди на отливку колокола. Щепоткин в уплату этого долга роздал товары, которые патриарх поручил ему продать. Никон нашел счет Щепоткина неправильным и вместо судебного иска поразил его проклятием.

77

Ефрем Потемкин, инок Григорий, бывший протопоп Миронов, игумен Златоустовского монастыря Феоктист, Герасим Фирсов, иеромонах Сергий, Серапион смоленский, Антоний муромский, иеромонах Аврамий, игумен Сергий.

78

По древним правилам, если призываемый на собор ослушивается, его приглашали три раза и после третьего приглашения обвиняли.

79

Так, 1681 года 1 апреля, в Пустозерске сожжены были в срубе, за хулы на церковь, протопоп Аввакум, бывший поп Лазарь, дьякон Феодор и инок Епифаний, сосланные в Пустозерск 14 лет назад. По преданию, сохранившемуся у раскольников, Аввакум перед смертью показал народу двуперстное крестное знамение и сказал: «Коли будете таким крестом молиться, во век не погибнете, а покинете этот крест, и город ваш песок занесет и свету конец настанет!»

80

Слово угличи от слова «угол», вероятно, однозначительно со словом украина, «у края». «Украина» слово древнее, встречается в XII веке.

81

О нем сохранилась такая легенда, что султан приказал его повесить ребром на крюк, и Вишневецкий, повиснув на крюке, славил Иисуса Христа и проклинал Мугаммеда. В одной малорусской думе он является под именем казака Байды. Он висит на крюке, а султан предлагает ему принять мугаммеданскую веру и жениться на его дочери. Байда просит себе пук стрел убить голубя на ужин своей невесте и поражает стрелою царскую дочь в голову, проклиная неверных.

82

Т.е. засека. В 1568 году она уже существовала.

83

Всех порогов на Днепре считается до десяти: Койдацкий, Сурский, Лоханский, Звонецкий, Тягинский, Ненасытицкий (самый значительный и опасный), Волнигский, Будило, Лишний и Гадючий или Вильный и, кроме того, несколько «забор»: так называются камни, которых гряда не доходит от одного берега до другого, не идущие поперек всей реки. Из них самая значительная Воронова забора в 6 верстах от Ненасытицкого порога.

84

Так говорит одна малорусская летопись, прибавляя, что через двадцать два года, когда он сделался подданным Алексея Михайловича, то говорил: «Сабля эта порочит Богдана».

85

Достоверность этих известий подтверждается и современными великорусскими известиями: «Польские и литовские люди их христианскую веру нарушили и церкви их, людей сбирая в хоромы, пожигали, и пищальное зелье, насыпав им в пазуху, зажигают и сосцы у жен их резали…»

86

По замечанию Тьеполо, королю стоило только подкупить нескольких послов, чтобы созвать сейм, так как в Польше голос одного посла уничтожал решение целого сейма. Но король не решился на эту меру, потому что боялся междоусобий. Притом он старался поддерживать к себе расположение нации, в надежде, что поляки выберут его сына.

87

Матери сыновей Хмельницкого, Тимофея и Юрия, и дочерей: Стефаниды и Екатерины.

88

Осталось предание, записанное в современных летописях, за достоверность которого поручиться нельзя. Рассказывается, будто Хмельницкий обращался к королю, и Владислав сказал ему: «Вы воины и носите сабли; кто вам за себя стать запрещает?»

89

В Ладыжине, по известию современника, казаки положили несколько тысяч связанных иудеев на лугу, сначала предложили им принять христианство и обещали пощаду, но иудеи отвергли эти предложения; тогда казаки сказали: так вы сами виноваты; мы перебьем вас за то, что вы ругались над нашею верою. И потом всех истребили, не щадя ни пола, ни возраста. Страшное избиение постигло иудеев в Полонном, где так много их перерезали, что кровь лилась потоками через окошки домов. В другом месте казаки резали иудейских младенцев и перед глазами их родителей рассматривали внутренности зарезанных, насмехаясь над обычным у евреев разделением мяса на кошер (что можно есть) и треф (чего нельзя есть), и об одних говорили: это кошер — ешьте! а о других: это треф — бросайте собакам!

90

Чигиринский, черкасский, корсунский, лысянский, белоцерковский, наволоцкий, уманский, калницкий, каневский, животовский (иначе брацлавский), полесенский и могилевский. Пространство, занимаемое этими полками, составляло нынешние губернии: Киевскую, Волынскую по р. Горынь, Подольскую, часть Червоной Руси и часть Минской губернии. Каменец, твердая, неприступная крепость, оставался еще в руках поляков.

91

Переяславский, нежинский, черниговский, прилуцкий, ичанский, лубенский, ирклеевский, миргородский, кропивянский, галицкий, полтавский и зенковский. Они занимали нынешние Полтавскую и Черниговскую губернии и часть Могилевской по Гомель. Полки разделялись на сотни; сотня заключала в себе села и города и носила название по имени какого-нибудь значительного местечка. Иная сотня заключала в себе до тысячи человек; сотня делилась на курени. Верховное место управления называлось войсковою канцеляриею; там, вместе с гетманом, заседала генеральная или войсковая старшина: обозный (начальник артиллерии и лагерной постройки), есаул, писарь, судья и хорунжий (главный знаменоносец). В каждом полку была полковая канцелярия и полковая старшина: полковник, обозный, писарь, судья и хорунжий. В сотне была сотенная канцелярия и сотенная старшина. Куренями начальствовали атаманы. Чиновники избирались на радах и утверждались гетманами. Этот порядок в сущности издавна велся в казацком войске, но на этот раз распространился на целый народ, так что слово «казак» перенеслось на всю массу восставшего южнорусского населения.

92

По известиям малороссийской летописи, брацлавский полковник Нечай отличался смелостью и заступился за народ. «Разве ты ослеп, — говорил он гетману, — не видишь, что ляхи обманывают тебя и хотят поссорить с верным народом?»

93

Коронный обозный гетман Калиновский в местечке Красном напал внезапно на полковника Данила Нечая и разбил его. Сам Нечай погиб в битве. Вслед за тем Калиновский разорил несколько подольских городов, но сам потерпел неудачу под Винницею против полковника Богуна, который приказал сделать на льду реки Буга проруби и покрыть их соломою. Поляки бросились на лед и во множестве потонули.

94

Прежде своего соединения с Хмельницким Ислам-Гирей посылал к польскому королю тайное посольство; неизвестно содержание его: впоследствии подозревали, что тогда дано было обещание изменить казакам.

95

По одним известиям, вторая была убита его сыном Тимофеем, по другим — им самим, по третьим — он услышал о ее смерти в мае 1651 г. и тосковал.

96

Кисель, едучи с товарищами чрез ряды русского полчища, кричал: «Друзья мои, мы не ляхи; я русский, мои кости такие же русские, как и ваши!» — «Твои русские кости обросли польским мясом!» — отвечали ему казаки.

97

В это время вообще малорусских послов принимали с большим почетом, потому что малороссиян, как недавно поступивших в подданство, хотели расположить к себе ласковым обхождением.

98

Поле, где происходило это дело, получило название Дрожи поле (поле дрожи в воспоминание бывшей тогда жестокой стужи).

99

У Тетери в Польше выманили все деньги, какие он привез из Украины; он удалился в Турцию, где умер в бедности.

100

Кроме Киева, Переяславля и Нежина, где были московские воеводы — в Прилуки, Лубны, Гадяч, Миргород, Полтаву, Батурин, Глухов, Сосницу, Новгород-Северский и Стародуб.

101

Достойно замечания, что в числе обвинений против Москвы самым гнусным делом москалей названо то, что «они свергли святейшего отца патриарха, который учил их иметь милость и любовь к ближнему». Никон вообще пользовался уважением в Малороссии.

102

В Киеве, Переяславле, Нежине, Чернигове и Остре.

103

Уманский, белоцерковский, корсунский, паволоцкий, брацлавский и могилевский.

104

По донесению Танеева, Многогришный говорил ему, между прочим, так: «Государь нас не саблею взял; мы ему добровольно поддались ради единой веры. Если Киев и другие малороссийские города ему не надобны и он их отдает королю, то мы сыщем другого государя».

105

Канаевский, корсунский, белоцерковский, уманский, тарговицкий, брацлавский и паволоцкий.

106

Переяславского Дмитрашку Райча, прилуцкого Горленка и генерального писаря Карпа Мокриевича.

107

Он умер в преклонной старости в своем имении, и верный данному слову, не вмешивался более в малороссийские дела.

108

И в Москве ставили Ромодановскому в вину это бездействие; сдачу Чигирина припомнили ему и тогда, когда он погиб жертвою народной злобы во время стрелецкого бунта в 1682 году.

109

В Каневе, как рассказывают, жители заперлись в каменной церкви; турки обложили ее соломой и зажгли: все задохлись в дыму.

110

Васильков, Триполье, Стайки с селами, и выше Киева, Дедовщина и Радомысль.

111

Малороссийский летописец, Величко, писавший в начале XVIII века, сообщает, вероятно, по доходившим до него слухам, что Юрий Хмельницкий содрал кожу с живой жидовки; муж ее пожаловался турецкому паше, находившемуся в Каменец-Подольске; последний, снесшись с Константинополем, потребовал Юрия к себе на суд и, признавши виновным, приговорил к смерти: Хмельницкого, по турецкому обычаю, удавили снурком.

112

Некто Сережка Кривой пробрался на Волгу со своею шайкою, а оттуда в море, и нагнал Стеньку близ персидского города Раша или Решта. Вслед за тем составлялись и другие шайки. Терские воеводы доносили, что появился какой-то Алешка Протакин с двумя тысячами конных, и запорожец Боба с четырьмястами запорожских казаков.

113

Что касается обращения Стеньки к Волге, то здесь, по-видимому, он следовал народному поверью — бросить что-нибудь в реку из благодарности, после водного пути, — поверье языческих времен, когда реки считались одушевленными существами.

114

Некоторых из этих несчастных казаки взяли себе в жены, и Стенька насильно заставлял священников венчать их, а тех священников, которые не слушались, бросали в воду.

115

Настоящий царевич тогда уже умер. Какой-то черкесский князек, взятый казаками в плен, должен был поневоле играть роль царевича.

116

«Страшно было смотреть, — говорит этот современник, — на Арзамас: его предместья казались совершенным адом; стояли виселицы, и на каждой висело по сорока и по пятидесяти трупов, валялись разбросанные головы и дымились свежею кровью; торчали колья, на которых мучились преступники и часто были живы по три дня, испытывая неописанные страдания…»

117

Он руководствовался известиями византийцев: Феофана, Кедрина, Евфимия Зигабена, Евлогия мученика, также Барония, важнейшего для него источника сведений при описании нравов мусульманских, хроникою Гвагнини и путешествием на восток Христофора Радзивилла Сиротки.

118

Например, вспоминает, как гладиаторы намазывали себе маслом тело и один обсыпал своего противника песком, чтоб можно было ухватиться: он сравнивает его с дьяволом, который ухищряется схватить нас, намазанных елеем благодати.

119

Напр., что древние изображали мир в виде девицы в белой одежде, попирающей ногами всякого рода оружие, или сравнивает Сына Божия, Христа, победившего дьявола, с сыном Юпитера, Персеем, победителем Медузы.

120

Напр., о жиде, давшем христианину деньги с условием, в случае неуплаты, вырезать из его тела кусок мяса, или, напр., о девице, которая влюбилась в молодца и не могла исцелиться от своей любви, пока не явился ей Христос и не сказал: люби меня!

121

Напр., раз двое поспорили между собою за кирпич, и один из них уступил другому, из чего выводится, что большею частью ссоры бывают за твое и мое и прекращаться могут легко, когда кто скажет — твое.

122

Напр., лев, осел и лисица условились охотиться за добычей. Поймавши добычу, стали делить. Лев поручил дележ ослу. Осел, не обративши достодолжного внимания на то, что лев есть царь и ему подобает уважение, счел себя равным льву и разделил добычу на три равные части. Лев за то растерзал осла и приказал делить добычу лисице. Лисица уступила льву большую часть. «Кто тебя научил так поступить?» — спросил лев. «Случай с ослом», — отвечала лисица. Отсюда вытекает, что так и Христос не вытерпит, когда кто в гордости равняет себя ему и, получивши блага мира сего: славу, почести, богатства, приписывает чести столько же себе, сколько Христу.

123

На заглавном листе «Меча Духовного» представлены символические изображения всадников, едущих восхищать Царствие Божие, образы царей Давида, Константина, наконец царя Алексея Михайловича, царицы, трех царевичей, родословное Царское дерево и пр. Самое видное место занимает здесь над царем и его семейством изображение двуглавого орла с тремя венцами. В предисловии автор делает объяснение, что этот орел есть символ двух естеств Христовых; венец посредине — «Христос посреди», под ногами у орла луна — знамение варваров, которое орел сотрет силою крестною. Орел парит по воздуху, он царь всех птиц и покоряет их своею властью.

124

При этой книге приложена большая символическая гравюра, где изображается Христос, благословляющий царей, женщина с крыльями, ангел с громовыми стрелами и копьями, храм премудрости на семи столбах, с изображением на нем орла с сердцами на груди, изображение царей, архиереев и пр. Эта гравюра замечательна по своему мастерскому исполнению.

125

Так, напр., у Транквиллиона о распятии Христа было выражение: «Пригвоздили до креста». Московские книжники возмутились этим, увидали здесь ересь, говорили, что следует писать: «ко кресту», не понимая того, что «до креста» по-малорусски и значило ко кресту: или, нашедши слово речь — в смысле вещи (по латыни res = rzecz) они приняли это слово в том смысле, в каком оно употреблялось в Великороссии, и приписали автору такие мнения, каких он вовсе не имел. Густынские монахи, как мы уже заметили, именем Исаии Копинского уверяли москвичей, что Могила изменник православию.

126

Подлинно неизвестно число всех прибывших с ним монахов. Впоследствии кружок ученых тружеников, работавших под руководством Епифания, простирался до 30 чел., но в число их входили уже и великоруссы.

127

То были: священник Никифор, иеродиакон Моисей, бывший игумен Сергий, Михаил Родостамов, Фрол Герасимов и чудовский монах Евфимий, особенно привязанный к Славинецкому.

128

Несколько сочинений Афанасия Александрийского (четыре слова), Пятьдесят слов Григория Богослова, Беседа Иоанна Златоустого на пятидесятницу, Иоанна Дамаскина О православной вере, Слово о поклонении иконам. Они были печатаемы.

129

Уставы граждано-правительные; от Фукидидовы истории книга первая; о убиении краля аггельского; Гражданство и обучение нравов детских; Географии две части Европа и Асия; Книга врачевская, Анатомия, с латинского от книги Андрея Вессалия Брукселенска.

130

В виде образчика переводов выпишем, напр., объяснение, что такое икона: «Всяка икона изъявительна есть и показательна, яко что глаголю, понеже человек ниже виднаго, нагое имать знание телом покровенней души, ниже по нем будущих, ниже местом разстоящих и отсутствующих, яко местом и летом описанный к наставлению знания и явление и народствование сокровенных промыслися икона всяко же к пользе и благодеянию и спасению, яко да столиствуем и являемым вещем раззнаем сокровенная» и пр.

131

Он увещевает своих слушателей «изсечь душевредное стволие неправды богоизощренным сечивом покаяния, искоренить из сердец пагубный волчец лукавства, сожечь умовредное терние ненависти божественным пламенем любви, одождить мысленную землю душ небесным дождем евангельского учения, наводнить ее слезными водами, возрастить на ней благопотребные былые кротости, воздержания, целомудрия, милосердия, братолюбия, украсить благовонными цветами всяких добродетелей и воздать благой плод правды».

132

«Видевши сие, господствует в Никите, иже дерзав во богословские глубины ум свой пущати, се на брезе грамматического разума и в мелкости ея утопает, солнце хотевый соглядати, стези не видит. Приидите семо и малейшии отроцы грамматические хитрости рачителие, виждьте и судите о Христе. Дамаскин монах написал сия, виждьте, колико умен буесловец Никита, не о Христе Господе сие есть писано, но о тате и разбойнице или за иный который грех осужденном на смерть крестную человеце».

133

«Да не снидет со крещающимся, молимся Тебе Господи, дух лукавый, помрачение помыслов и мятеж мыслей наводяй».

134

Напр., вместо «смертию на смерть наступи» — смертию смерть поправ; вместо: «его же величающе Тебе, Дева, ублажаем» — его же величающе Деву ублажаем, вместо «яко воистину блажити тя, Богородице» — яко воистину блажити тя, Богородицу; вместо: «Христос воскресый из мертвых, истинный Бог наш, молитвами пречистыя его Матере» — молитвами пречистыя своея матере; — и тому подобное. Верх детскости взглядов и понятий выразился в том, что в известной песне на литургии «един свят, един Господь Иисус Христос» в слове Иисус Лазарь читает союз соединительный и видит разделение лица Христова.

135

Три первые главы составляют как бы вступление: здесь говорится о том, что такое христиане, откуда их вера, о ересях, а затем четырнадцать глав посвящены членам апостольского символа.

136

Напр., зачем Христос начал свои страдания в ограде? — В ограде зачася болезнь и смерть чрез перваго Адама, в ограде вторый Адам восхоте врачевство начати, да вдаст живот. — Или: сколько язв бысть на теле Господа? — Вящше пяти тысящ! — Или: потребно ли было присутствовать бабе при рождении Спасителя. — На это дается ответ отрицательный, ибо Дева Святая родила без болезни, в веселии и без всякой скверны.

137

Замечательно, как автор определяет, что значит быть пьяным: «Тот истинно пьян, кто на другой день не помнит, что он делал и что говорил, с кем шел, как домой добрался и как спать лег, а тот еще не совсем пьян, кто хотя и шатается, но все помнит».

138

Вот для примера до каких крайностей доходит у него страсть видеть во всем символы и объяснять их: напр., по поводу Рождества Христова развивается в проповеди такое положение: слово стало плотию, а плоть трава, ибо сказано: человек яко трава. Следовательно, Христос, родившись и ставши человеком, стал травою, «да мы скоти ту траву, то сено духовное ядуще от внутрь таимаго в нем слова восприимем слово совершенное или разум». Или, напр., в слове о блудном сыне, Симеон вещественным предметам, упоминаемым в евангельской притче, насильно дает аллегорический смысл: «Свиньи, которых принужден пасти промотавшийся блудный сын — скверные и нечистые помыслы; сапоги, которые сыну дает отец — это сапоги крепости для путешествия к бесконечной жизни».

139

К числу самых удачных, по-нашему мнению, можно отнести (Поучение в неделю 9 по пятидесятнице) сравнение житейского пути с плаванием по рекам: люди благоденствующие в мире словно сидят на покойном корабле и плывут; им кажется, что мимо их бегут горы, леса, города, а они сидят себе недвижимо; они видят, как одни богатеют, другие беднеют, одни рождаются и возрастают, другие стареются и умирают; здоровье и недуги, слезы и веселость сменяют одно другое, и кажется им, что сами они стоят выше меры, прилагаемой к другим, далеки от того, что постигает других, спокойны, беззаботны — как вдруг все исчезает, и корабль их доходит до пристанища гробного, и приходится душе грешной сходить с покойного корабля.

140

Здесь он приводит басню, ходившую в его время, будто если постящийся человек наступит на змия, то змий издохнет. Не опровергая этой басни, он предоставляет рассуждать о ней «естествословцам».