- 1159 Просмотров
- Обсудить
На мирно голубевший рейд был, как перчатка, кинут крейсер, от утомительного рейса спешивший отдохнуть скорей... Но не кичитесь, моряки, своею силою тройною: тайфун взметает здесь пески - поэт идет на вас войною! Пусть взор, склоняющийся ниц покорный силе, вас встречает, но с опозоренных границ вам стих свободный отвечает. Твоей красе никто не рад, ты гость, который не был прошен, о серый, сумрачный пират, твой вызов - будущему брошен. Ты, седовласый капитан, куда завел своих матросов? Не замечал ли ты вопросов в очах холодных, как туман? Пусть твой хозяин злобно туп, но ты, свободный англичанин, ужель не понял ты молчаний, струящихся со стольких губ? И разве там, средь бурь и бед, и черных брызг, и злого свиста, не улыбалося тебе виденье Оливера Твиста? И разве там, средь бурь и бед, и клочьев мчащегося шторма, не понял ты, что лишь судьбе подвластна жизнь и жизни форма? Возьмешь ли на себя вину направить яростные ядра в разоруженную страну, хранимую лишь песней барда? Матрос! Ты житель всех широт!.. Приказу ж: «Волю в море бросьте» - Ответствуй: «С ней и за народ!» - И - стань на капитанский мостик!
Николай Асеев. Стихотворения и поэмы.
Библиотека поэта. Большая серия.
Ленинград: Советский писатель, 1967.
Еще и осени не близко, еще и свет гореть - не связан, а я прочел тоски записку, потерянную желтым вязом. Не уроню такого взора, который - прах, который - шорох. Я не хочу земного сора, я никогда не встречу сорок. Когда ж зевнет над нами осень, я подожгу над миром косы, я посажу в твои зеницы такие синие синицы!
Николай Асеев. Стихотворения и поэмы.
Библиотека поэта. Большая серия.
Ленинград: Советский писатель, 1967.
Мы пили песни, ели зори и мясо будущих времен. А вы - с ненужной хитростью во взоре сплошные темные Семеновы. Пусть краб - летописец поэм, пусть ветер - вишневый и вешний. «А я его смачно поем, пурпурные выломав клешни!» Привязанные к колесу влачащихся дней и событий, чем бить вас больней по лицу, привыкших ко всякой обиде? О, если бы ветер Венеции, в сплошной превратившийся вихрь, сорвав человечий венец их, унес бы и головы их! О, если б немая кета (не так же народ этот нем ли?) с лотков, превратившись в кита, плечом покачнула бы землю! Окончатся праздные дни... И там, где титаны и хаос, смеясь, ради дальней родни, прощу и помилую я вас. Привязанных же к колесу, прильнувших к легенде о Хаме,- чем бить вас больней по лицу, как только не злыми стихами?!
Николай Асеев. Стихотворения и поэмы.
Библиотека поэта. Большая серия.
Ленинград: Советский писатель, 1967.
1 Осень семенами мыла мили, облако лукавое блукало, рощи черноручье заломили, вдалеке заслушавшись звукала. Солнце шлялось целый день без дела. Было ль солнца что светлей и краше? А теперь - скулой едва прордело, и - закат покрылся в красный кашель. Синий глаз бессонного залива впился в небо полумертвым взглядом. Сивый берег, усмехнувшись криво, с ним улегся неподвижно рядом... Исхудавший, тонкий облик мира! Ты, как тень, безмочен и беззвучен, ты, как та заржавленная лира, что гремит в руках морских излучин. И вот - завод стальных гибчайших песен, и вот - зевот осенних мир так пресен, и вот - ревет ветров крепчайших рев... И вот - гавот на струнах всех дерев! 2 Не верю ни тленью, ни старости, ни воплю, ни стону, ни плену: вон - ветер запутался в парусе, вон - волны закутались в пену. Пусть валится чаек отчаянье, пусть хлюпает хлябями холод - в седое пучины качанье бросаю тяжелый стихов лот. А мы на волне покачаемся, посмотрим, что будет, что станет. Ведь мы никогда не кончаемся, мы - воль напряженных блистанья!.. А если минутною робостью скуют нас сердца с берегами - вскипим! И над синею пропастью запляшем сухими ногами. 3 И, в жизнь окунувшийся разом, во тьму жемчуговых глубин, под шлемом стальным водолаза дыши, и ищи, и люби. Оксана! Жемчужина мира! Я, воздух на волны дробя, на дне Малороссии вырыл и в песню оправил тебя. Пусть по дну походка с развальцем, пусть сумрак подводный так сыр, но солнце опалом на пальце сияет на синий мир. А если не солнцем - медузой ты станешь во тьме голубой,- я все корабли поведу за бледным сияньем - тобой. 4 Тысячи верст и тысячи дней становятся всё видней... Тысячи душ и тысячи тел... Рой за роем героев взлетел. В голубенький небесный чепчик с прошивкой облачного кружевца одевшись, малый мир всё крепче зажать в ручонки землю тужится. А - старый мир сквозь мертвый жемчуг угасших звезд, что страшно кружатся, на малыша глядит и шепчет слова проклятия и ужаса.
Николай Асеев. Стихотворения и поэмы.
Библиотека поэта. Большая серия.
Ленинград: Советский писатель, 1967.
Три года гневалась весна, три года грохотали пушки, и вот - в России не узнать пера и голоса кукушки. Заводы весен, песен, дней, отрите каменные слезы: в России - вора голодней земные груди гложет озимь. Россия - лен, Россия - синь, Россия - брошенный ребенок, Россию, сердце, возноси руками песен забубенных. Теперь там зори поднял май, теперь там груды черных пашен, теперь там - голос подымай, и мир другой тебе не страшен. Теперь там мчатся ковыли, и говор голубей развешан, и ветер пену шевелит восторгом взмыленных черешен. Заводы, слушайте меня - готовьте пламенные косы: в России всходят зеленя и бредят бременем покоса!
Николай Асеев. Стихотворения и поэмы.
Библиотека поэта. Большая серия.
Ленинград: Советский писатель, 1967.
Была пора глухая, была пора немая, но цвел, благоухая, рабочий праздник мая. Осыпаны снегами, окутаны ночами, встречались мы с врагами грозящими очами. Но встал свободы вестник, подобный вешним водам, винтами мрачных лестниц взлетевший по заводам. От слов его синели и плавились металлы, и ало пламенели рабочие кварталы. Его напевы проще, чем капли снеготая, но он запел - и площадь замолкла, как пустая. Рабочие России, мы жизнь свою сломаем, но будет мир красивей цветущий Первым маем! Не серый мрамор крылец, не желтый жир паркета - для нас теперь раскрылись все пять объятий света. Разрушим смерть и казни, сорвем клыки рогаток,- мы правим правды праздник над праздностью богатых. Не загремит «ура» у них, когда идет свобода. Он вырван, черный браунинг, из рук врагов народа. И выбит в небе дней шаг, и нас сдержать не могут: везде сердца беднейших ударили тревогу. Над гулом трудных будней железное терпенье полней и многотрудней машин шипящих пенья. Греми ж, земля глухая, заводов дым вздымая, цвети, благоухая, рабочий праздник мая!
Николай Асеев. Стихотворения и поэмы.
Библиотека поэта. Большая серия.
Ленинград: Советский писатель, 1967.
Сегодня - не гиль позабытую разную о том, как кончался какой-то угодник, нет! Новое чудо встречают и празднуют - румяного века живое «сегодня». Грузчик, поднявший смерти куль, взбежавший по неба дрожащему трапу, стоит в ореоле порхающих пуль, святым протянув заскорузлую лапу. Но мне ли томленьем ангельских скрипок завешивать уши шумящего города?- Сегодня раскрашенных ярко криков сплошная сквозь толпы идет когорта. Товарищ - Солнце! Выведи день, играющий всеми мускулами, чтоб в зеркале памяти - прежних дребедень распалась осколками тусклыми. Товарищ - Солнце! Высуши слез влагу, чьей луже душа жадна. Виват! огромному красному флагу, которым небо машет нам!
Николай Асеев. Стихотворения и поэмы.
Библиотека поэта. Большая серия.
Ленинград: Советский писатель, 1967.
1 Выстрелом дважды и трижды воздух разорван на клочья... Пули ответной не выждав, скрылся стрелявший за ночью. И, опираясь об угол, раны темнея обновкой, жалко смеясь от испуга, падал убитый неловко. Он опускался, опускался, и небо хлынуло в зрачки. Чего он, глупый, испугался? Вон звезд веселые значки, А вот земля совсем сырая... Чуть-чуть покалывает бок. Но землю с небом, умирая, он всё никак связать не мог! 2 Ах, еще, и еще, и еще нам надо видеть, как камни красны, чтобы взорам, тоской не крещенным, переснились бы страшные сны, Чтобы губы, не знавшие крика, превратились бы в гулкую медь, чтоб от мала бы всем до велика ни о чем не осталось жалеть. Этот клич - не упрек, не обида! Это - волк завывает во тьме, под кошмою кошмара завидя по снегам зашагавшую смерть. Он, всю жизнь по безлюдью кочуя, изучал издалека врагов и опять из-под ветра почуял приближенье беззвучных шагов. Смерть несет через локоть двустволку, немы сосны, и звезды молчат. Как же мне, одинокому волку, не окликнуть далеких волчат! 2 Тебя расстреляли - меня расстреляли, и выстрелов трели ударились в дали, даль растерялась - расстрелилась даль, но даже и дали живому не жаль. Тебя расстреляли - меня расстреляли, мы вместе любили, мы вместе дышали, в одном наши щеки горели бреду. Уходишь? И я за тобою иду! На пасмурном небе затихнувший вечер, как мертвое тело, висит, изувечен, и голубь, летящий изломом, как кречет, и зверь, изрыгающий скверные речи. Тебя расстреляли - меня расстреляли, мы сердце о сердце, как время, сверяли, и как же я встану с тобою, расстрелян, пред будущим звонким и свежим апрелем?! 4 Если мир еще нами не занят (нас судьба не случайно свела) - ведь у самых сердец партизанят наши песни и наши дела! Если кровь напоенной рубахи заскорузла в заржавленный лед - верь, восставший! Размерены взмахи, продолжается ярый полет! Пусть таежные тропы кривые накаляются нашим огнем... Верь! Бычачью вселенскую выю на колене своем перегнем! Верь! Поэтово слово не сгинет. Он с тобой - тот же загнанный зверь. Той же служит единой богине бесконечных побед и потерь!
Николай Асеев. Стихотворения и поэмы.
Библиотека поэта. Большая серия.
Ленинград: Советский писатель, 1967.
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.