- 1066 Просмотров
- Обсудить
Россия тягостно молчала, Как изумленное дитя, Когда, неистово гнетя, Одна рука ее сжимала; Но тот, который что есть сил Ребенка мощного давил,- Он с тупоумием капрала Не знал, что перед ним лежало, И мысль его не поняла, Какая есть в ребенке сила: Рука ее не задушила - Сама с натуги замерла. В годину мрака и печали, Как люди русские молчали, Глас вопиющего в пустыне Один раздался на чужбине; Звучал на почве не родной - Не ради прихоти пустой, Не потому, что из боязни Он укрывался бы от казни; А потому, что здесь язык К свободномыслию привык - И не касалася окова До человеческого слова. Привета с родины далекой Дождался голос одинокой, Теперь юней, сильнее он... Звучит, раскачиваясь, звон, И он гудеть не перестанет, Пока - спугнув ночные сны - Из колыбельной тишины Россия бодро не воспрянет И крепко на ноги не станет, И, непорывисто смела, Начнет торжественно и стройно, С сознаньем доблести спокойной, Звонить во все колокола.
Русские поэты. Антология русской поэзии в 6-ти т.
Москва: Детская литература, 1996.
Как были хороши порой весенней неги - И свежесть мягкая зазеленевших трав, И листьев молодых душистые побеги По ветвям трепетным проснувшихся дубрав, И дня роскошное и теплое сиянье, И ярких красок нежное слиянье! Но сердцу ближе вы, осенние отливы, Когда усталый лес на почву сжатой нивы Свевает с шепотом пожелклые листы, А солнце позднее с пустынной высоты, Унынья светлого исполнено, взирает... Так память мирная безмолвно озаряет И счастье прошлое и прошлые мечты.
Русские поэты. Антология русской поэзии в 6-ти т.
Москва: Детская литература, 1996.
Свисти ты, о ветер, с бессонною силой Во всю одинокую ночь, Тоску твоей песни пустынно-унылой Еще я берусь превозмочь. Я стану мечтать величаво и стройно Про будущность нашей страны,- В доверчивой мысли светло и спокойно, Мне делом покажутся сны. Я вспомню о прошлом, о жизни сердечной, Таинственном шепоте дев, И детской дремотой забудусь беспечно Под твой похоронный напев.
Русские поэты. Антология русской поэзии в 6-ти т.
Москва: Детская литература, 1996.
Мой русский стих, живое слово Святыни сердца моего, Как звуки языка родного, Не тронет сердца твоего. На буквы чуждые взирая С улыбкой ясною,- умей, Их странных форм не понимая, Понять в них мысль любви моей. Их звук пройдет в тиши глубокой, Но я пишу их потому, Что этот голос одинокой - Он нужен чувству моему. И я так рад уединенью: Мне нужно самому себе Сказать в словах, подобных пенью, Как благодарен я тебе - За мягкость ласки бесконечной; За то, что с тихой простотой Почтила ты слезой сердечной, Твоей сочувственной слезой - Мое страданье о народе, Мою любовь к моей стране И к человеческой свободе... За все доверие ко мне, За дружелюбные названья, За чувство светлой тишины, За сердце, полное вниманья И тайной, кроткой глубины. За то, что нет сокрытых терний В любви доверчивой твоей, За то, что мир зари вечерней Блестит над жизнию моей.
Русские поэты. Антология русской поэзии в 6-ти т.
Москва: Детская литература, 1996.
Береза в моем стародавнем саду Зеленые ветви склоняла к пруду. Свежо с переливчатой зыби пруда На старые корни плескала вода. Под веянье листьев, под говор волны Когда-то мне грезились детские сны. С тех пор протянулося множество лет В волнении праздном и счастья и бед, И сад мой заглох, и береза давно Сломилась, свалилась на мокрое дно. И сам я дряхлею в чужой стороне, На отдых холодный пора, знать, и мне, А все не забыл я про детские сны Под веянье листьев, под говор волны.
Русские поэты. Антология русской поэзии в 6-ти т.
Москва: Детская литература, 1996.
Толпа на улице и слушает, как диво, Артистов-побродяг. Звучит кларнет пискливо; Играющий на нем, качая головой, Бьет оземь мерный такт широкою ногой; Треща, визжит труба; тромбон самодовольный Гудит безжалостно и как-то невпопад, И громко все они играют на разлад, Так что становится ушам до смерти больно. Так что ж? Вся наша жизнь проходит точно так! В семье ль, в народах ли - весь люд земного шара, Все это сборище артистов-побродяг Играет на разлад под действием угара... Иные, все почти, уверены, что хор Так слажен хорошо, как будто на подбор, И ловят дикий звук довольными ушами, И удивляются, когда страдают сами. А те немногие, которых тонкий слух Не может вынести напор фальшивой ноты, Болезненно спешат, всё учащая дух, Уйти куда-нибудь от пытки и зевоты, Проклятьем наградя играющих и их Всех капельмейстеров, небесных и земных. Люблю я Моцарта; умел он забавляться, Дурного скрипача и слушать и смеяться; Он даже сочинил чудеснейший квартет, Где все - фальшивый звук и ладу вовсе нет; Над этим, как дитя, он хохотал безмерно, Художник и мудрец! О, Моцарт беспримерный! Скажи мне, где мне взять тот добродушный смех, Который в хаосе встречает ряд утех, Затем, что на сердце - дорогою привольной - Так просто весело и внутренно не больно!
Русские поэты. Антология русской поэзии в 6-ти т.
Москва: Детская литература, 1996.
(Памяти Ал. Одоевского)1 Я вспомнил вас, торжественные звуки, Но применил не к витязю войны, А к людям доблестным, погибшим среди муки, За дело вольное народа и страны; Я вспомнил петлей пять голов казненных И их спокойное умершее чело, И их друзей, на каторге сраженных, Умерших твердо и светло. Мне слышатся торжественные звуки Конца, который грозно трепетал, И жалко мне, что я умру без муки За дело вольное, которого искал.
Русские поэты. Антология русской поэзии в 6-ти т.
Москва: Детская литература, 1996.
Когда идет по стогнам града, Полустыдясь, полушутя, Красавица — почти дитя — С святой безоблачностью взгляда,— На свежесть уст, на блеск лица, На образ девственный и стройный Гляжу с любовию отца, Благоговейно и спокойно. Когда ж случится увидать Черты поблеклые вдовицы, Полупониклые ресницы И взор, где крадется, как тать, Сквозь усталь жизни, жар томлений, Неутомимых вожделений,— Мутятся помыслы мои, Глава горит, и сердце бьется, И страсть несытая в крови, Огнем и холодом мятется.
Н.П.Огарев. Избранное.
Москва: Художественная литература, 1977.
В дорогу дальнюю тебя я провожаю — С благословением, и страхом, и тоской, И сердце близкое от сердца отрываю... Но в мирной памяти глубоко сохраняю Твой смех серебряный, и добрый голос твой, И те мгновения, где родственной чертой Твой лик напоминал мне образ безмятежный Той чудной женщины, задумчивой и нежной. Ты едешь в светлый край, где умерла она... Невольно думаю с любовию унылой — Как сини небеса над тихою могилой, Какая вкруг нее зеленая весна, Благоуханная, живая тишина. И снится мне, как сон, вослед за тенью милой,— И мягкий очерк гор сквозь голубую мглу, И дальний плеск волны о желтую скалу... Подобно матери, средь чистых помышлений Сосредоточенно живи, дитя мое; Сердечных слез и дум, труда и вдохновений Не отдавай, шутя, за блеск людских волнений, Тщеславной праздности безумное житье. В искусстве ты найдешь спасение свое; Ты юное чело пред ним склони отныне И в гордой кротости служи твоей святыне.
Н.П.Огарев. Избранное.
Москва: Художественная литература, 1977.
(Подражание Полонию1) Ступай, мой сын! Постранствуй! Погляди! Мне, старику, оно уже не лестно, Как сонный кот, забившись в угол тесный, Я не ищу отрады впереди; А молодежь, с своим орлиным взором, Летит вперед за волей и простором. Учись! Пойми, что знание есть власть, Умей страдать вопросом и сомненьем, Умей людей любить с благоговеньем И претворяй бунтующую страсть В смысл красоты и веры благородной; Живи умно, как человек свободный. Пора любви придет своей чредой: Умей любовь проникнуть светом дружбы, Но избегай, как гнета рабской службы, Тяжелой свычки, праздной и тупой, Где женщина, весь день дыша разладом, Тревожит жизнь докучно мелким ядом. За истину сноси обидный гнет — Без хвастовства, но гордо и достойно; Будь тверд в борьбе и смерть встречай спокойно Не злобствуя и зная наперед: Народы все, помимо всех уроков, Сперва казнят, а после чтут пророков. Итак, ступай! Мужайся и расти, На все кругом смотри пытливым взглядом, И действуя наперекор преградам, И не сходя с заветного пути... Забудь в труде и страх и утомленье — И вот тебе мое благословенье.
Примечания
1. Вероятно, читатель помнит в «Гамлете» — наставления Лаэрту. (Прим. Огарева.)
Н.П.Огарев. Избранное.
Москва: Художественная литература, 1977.
«Дитятко! милость господня с тобою! Что ты не спишь до полночи глухой? Дай я тебя хоть шубенкой прикрою, Весь ты дрожишь, а горячий какой!..» «Мама! гляди-ка — отец-то, ей-богу, С розгой стоит и стучится в окно...» «Полно! отец твой уехал в дорогу. Полно! отец твой нас бросил давно». «Мама! а видишь — вон черная кошка Злыми глазами косится на нас?..» «Полно же ты, моя милая крошка, Кошка издохла — вот месяц как раз». «Мама! а видишь — вон бабушка злая Пальцем грозится тебе из угла...» «Полно же — с нами будь сила святая! Бабушка с год уж у нас умерла». «Мама! гляди-ка — все свечи да свечи, Так вот в глазах и блестит и блестит... «Полно, родимый, какие тут свечи, Сальный огарок последний горит». «Мама!.. темнеет!.. мне душно, мне душно, Мама!» — «Тс!.. спит. А огарок погас... До свету долго, и страшно и скучно!.. Крестная сила, помилуй ты нас!»
Н.П.Огарев. Избранное.
Москва: Художественная литература, 1977.
Когда в цепи карет, готовых для движенья, Нашли вы место наконец, И приютились, как мудрец, Меж девственных старух избегнув искушенья, И взвизгнул роковой свисток, И в дальний путь вас пар увлек; Смущен, как человек пред диким приговором, За быстрым поездом следил я долгим взором, Пока он скрылся — и за ним, Помедлив, разлетелся дым; Пустынно две бразды железные лежали, И я пошел домой, исполненный печали... Так вы уехали!.. А длинный разговор Еще звучит в ушах, как дружелюбный спор, Но обоюдные запросы и сомненья Уныло на душе остались без решенья. Что эти сумерки — пророчат ли рассвет? Иль это вечер наш и ночь идет вослед? Что миру — жизнь иль смерть готова? Возникнет ли живое слово? Немое множество откликнется ль на зов? Иль веру сохранит в ношение оков? Как это знать!.. Так сеятель усталый Над пашнею, окончив труд немалый, Безмолвствуя в раздумии стоит И на небо и на землю глядит: Прольется ль свежий дождь над почвой оживленной Или погибнет сев, засухою спаленный? Я знаю — с родины попутный ветр пошел, Заря проснулася над тишиною сел; Как древний Ной — корабль причалил к Арарату, И в море тихое мы пролагаем путь, Как мирный мост, как связь востоку и закату, И плавно хочет Русь все силы развернуть. Я знаю — с берега Британии туманной Живою жилою под морем нить прошла До мира нового... И вот союз желанный! И так и кажется, что расступилась мгла — И наши племена, с победной властью пара, Дорогу проведут вокруг земного шара. Оно торжественно! И воздух свежих сил Так дышит верою в громадность человека... А тут сомнение и веянье могил Невольно чуется при замиранье века. И вижу я иные племена — Тут — за морем... Их жажда — кровь, война, И, хвастая знаменами свободы, Хоть завтра же они скуют народы, Во имя равенства все станет под одно, Во имя братства всем они наложат цепи, Взамен лесов и нив — всё выжженные степи, И просвещение штыками решено — И будет управлять с разбойничьей отвагой, Нахальный генерал бессмысленною шпагой. Чем это кончится? Возьмет ли верх палач И рабства уровень по нас промчится вскачь, Иль мир поднимется из хаоса и муки При свете разума, при ясности науки? Как это знать? Над пашнею стою, Как сеятель, и голову мою Готов сложить без сожаленья; Но что же мой последний миг — Он будет ли тяжелый крик Иль мир спокойного прозренья?.. Вас проводя, так думал я, друг мой, В безмолвии, когда я шел домой,— Но обоюдные запросы и сомненья Уныло на душе остались без решенья.
Н.П.Огарев. Избранное.
Москва: Художественная литература, 1977.
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.