- 840 Просмотров
- Обсудить
...Как мой китайский зонтик красен, Натерты мелом башмачки. Анна Ахматова Снова заученно смелой походкой Я приближаюсь к заветным дверям. Звери меня дожидаются там, Пестрые звери за крепкой решеткой. Будут рычать и пугаться бича, Будут сегодня еще вероломней Или покорней... не все ли равно мне, Если я молод и кровь горяча? Только... я вижу все чаще и чаще (Вижу и знаю, что это лишь бред) Странного зверя, которого нет, Он — золотой, шестикрылый, молчащий. Долго и зорко следит он за мной И за движеньями всеми моими, Он никогда не играет с другими И никогда не придет за едой. Если мне смерть суждена на арене, Смерть укротителя, знаю теперь: Этот, незримый для публики, зверь Первым мои перекусит колени. Фанни, завял вами данный цветок, Вы ж, как всегда, веселы на канате. Зверь мой, он дремлет у вашей кровати, Смотрит в глаза вам, как преданный дог.
Николай Гумилев.
Стихотворения и поэмы.
Москва: Современник, 1989.
«Ты совсем, ты совсем снеговая, Как ты странно и страшно бледна! Почему ты дрожишь, подавая Мне стакан золотого вина?» Отвернулась печальной и гибкой... Что я знаю, то знаю давно, Но я выпью, и выпью с улыбкой Все налитое ею вино. А потом, когда свечи потушат И кошмары придут на постель, Те кошмары, что медленно душат, Я смертельный почувствую хмель... И приду к ней, скажу: «Дорогая, Видел я удивительный сон. Ах, мне снилась равнина без края И совсем золотой небосклон. Знай, я больше не буду жестоким, Будь счастливой, с кем хочешь, хоть с ним, Я уеду далеким, далеким, Я не буду печальным и злым. Мне из рая, прохладного рая, Видны белые отсветы дня... И мне сладко — не плачь, дорогая,— Знать, что ты отравила меня».
Николай Гумилев.
Стихотворения и поэмы.
Москва: Современник, 1989.
Я пойду гулять по гулким шпалам, Думать и следить В небе желтом, в небе алом Рельс бегущих нить. В залы пасмурные станций Забреду, дрожа, Коль не сгонят оборванца С криком сторожа. А потом мечтой упрямой Вспомню в сотый раз Быстрый взгляд красивой дамы, Севшей в первый класс. Что ей, гордой и далекой, Вся моя любовь? Но такой голубоокой Мне не видеть вновь! Расскажу я тайну другу, Подтруню над ним, В теплый час, когда по лугу Ветер стелет дым. И с улыбкой безобразной Он ответит: «Ишь! Начитался дряни разной, Вот и говоришь».
Николай Гумилев.
Стихотворения и поэмы.
Москва: Современник, 1989.
Под смутный говор, стройный гам, Сквозь мерное сверканье балов, Так странно видеть по стенам Высоких старых генералов. Приветный голос, ясный взгляд, Бровей седеющих изгибы Нам ничего не говорят О том, о чем сказать могли бы. И кажется, что в вихре дней, Среди сановников и денди, Они забыли о своей Благоухающей легенде. Они забыли дни тоски, Ночные возгласы: «К оружью», Унылые солончаки И поступь мерную верблюжью; Поля неведомой земли, И гибель роты несчастливой, И Уч-Кудук, и Киндерли, И русский флаг над белой Хивой. Забыли? Нет! Ведь каждый час Каким-то случаем прилежным Туманит блеск спокойных глаз, Напоминает им о прежнем. «Что с вами?» — «Так, нога болит». «Подагра?» — «Нет, сквозная рана». И сразу сердце защемит Тоска по солнцу Туркестана. И мне сказали, что никто Из этих старых ветеранов, Средь копий Греза и Ватто, Средь мягких кресел и диванов, Не скроет ветхую кровать, Ему служившую в походах, Чтоб вечно сердце волновать Воспоминаньем о невзгодах.
Николай Гумилев.
Стихотворения и поэмы.
Москва: Современник, 1989.
Нас было пять... Мы были капитаны, Водители безумных кораблей, И мы переплывали океаны, Позор для Бога, ужас для людей. Далекие загадочные страны Нас не пленяли чарою своей. Нам нравились зияющие раны, И зарева, и жалкий треск снастей. Наш взор являл туманное ненастье, Что можно видеть, но понять нельзя. И после смерти наши привиденья Поднялись, как подводные каменья, Как прежде, черной гибелью грозя Искателям неведомого счастья.
Николай Гумилев.
Стихотворения и поэмы.
Москва: Современник, 1989.
Одиноко-незрячее солнце смотрело на страны, Где безумье и ужас от века застыли на всем, Где гора в отдаленье казалась взъерошенным псом, Где клокочущей черною медью дышали вулканы. Были сумерки мира. Но на небе внезапно качнулась широкая тень, И кометы, что мчались, как волки, свирепы и грубы, И сшибались друг с другом, оскалив железные зубы, Закружились, встревоженным воем приветствуя день. Был испуг ожиданья. И в терновом венке, под которым сочилася кровь, Вышла тонкая девушка, нежная в синем сиянье, И серебряным плугом упорную взрезала новь, Сочетанья планет ей назначили имя: Страданье. Это было спасенье.
Николай Гумилев.
Стихотворения и поэмы.
Москва: Современник, 1989.
О д и с с е й Брат мой, я вижу глаза твои тусклые, Вместо доспехов меха леопарда С негой обвили могучие мускулы. Чувствую запах не крови, а нарда. Сладкими винами кубок твой полнится, Тщетно вождя ожидают в отряде. И завивает, как деве, невольница Черных кудрей твоих длинные пряди. Ты отдыхаешь под светлыми кущами. Сердце безгневно и взор твой лилеен В час, когда дебри покрыты бегущими, Поле — телами убитых ахеян. Каждое утро страдания новые... Вот — я раскрыл пред тобою одежды — Видишь, как кровь убегает багровая? Это не кровь, это наши надежды. А х и л л Брось, Одиссей, эти стоны притворные. Красная кровь вас с землей не разлучит. А у меня она страшная, черная, В сердце скопилась и давит и мучит.
Николай Гумилев.
Стихотворения и поэмы.
Москва: Современник, 1989.
Моя душа осаждена Безумно-странными грехами. Она — как древняя жена Перед своими женихами. Она должна в чертоге прясть, Склоняя взоры все суровей, Чтоб победить глухую страсть, Смирить мятежность бурной крови. Но если бой неравен стал, Я гордо вспомню клятву нашу И, выйдя в пиршественный зал, Возьму отравленную чашу. И смерть придет ко мне на зов, Как Одиссей, боец в Пергаме, И будут вопли женихов Под беспощадными стрелами.
Николай Гумилев.
Стихотворения и поэмы.
Москва: Современник, 1989.
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.