- 1146 Просмотров
- Обсудить
Маугли В странах холодных Встретил слонов накомодных И состраданьем проникся К этим созданьям из гипса. — Что это с вами, с моими слонами?— Маугли крикнул в печали... — Дай нам дорогу, не стой перед нами,— Хором слоны отвечали. Маугли В странах холодных Встретил слонов накомодных И состраданьем проникся К этим созданьям из гипса. — Что это с вами, с моими слонами?— Маугли крикнул в печали... Хором подумав: «Ой, что это с нами?», Хором слоны промолчали.
Новелла Матвеева. Иван Киуру.
Мелодия для гитары. Песни и стихи.
Москва, "Аргус", 1998.
В омут ночи Звёздный Ковш упущен. Как песок, ко дну его пристали Маленькие звёзды. Едет Пущин К Пушкину1 — из тёмной зимней дали. Скрип да звон... Светает понемногу. Гривы у коней заиндевели. Заморозок выдубил дорогу. Снег на стороне завил деревья. Вот он, двор! Окошки в полумраке, Но внутри как будто свет мелькает... Без плаща, в расстёгнутой рубахе, На крыльцо хозяин выбегает; Две руки (одна — с пером гусиным) Путника обхватывают туго, Кудри с блеском седовато-синим Жарко примерзают к шубе друга... Звук дрожащий, пьяный быстрым бегом, Весь из колокольчика не выпал... Молча поцелуями и снегом Зимний гость хозяина осыпал, Между тем, дрова роняя громко, По дому Арина суетилась И слеза (старинная знакомка!) По щеке морщинистой катилась...
Новелла Матвеева. Иван Киуру.
Мелодия для гитары. Песни и стихи.
Москва, "Аргус", 1998.
Дед-лесовик не досчитал до ста, А по снегам уже ветвится мгла. Уже закатным облачком хвоста Свой синий след лисица замела. В святом венце сверкающего льда, Как девы лик, чернеет брешь дупла... Стеклянный еж — Полярная звезда — Над голубыми соснами взошла. Как битое стекло, звенит мороз, Железом пахнет серый лунный свет, В оплывах снега дремлют пни берез Огарками задутых ветром свеч.
Вечер лирики.
Москва: Искусство, 1965.
Кисть художника везде находит тропы. И, к соблазну полисменов постовых, Неизвестные художники Европы Пишут красками на хмурых мостовых. Под подошвами шагающей эпохи Спят картины, улыбаясь и грустя. Но и те, что хороши, и те, что плохи, Пропадают после первого дождя. Понапрасну горемыки живописцы Прислоняются к подножьям фонарей Близ отелей, где всегда живут туристы — Посетители картинных галерей; Равнодушно, как платил бы за квартиру, За хороший (иль плохой) водопровод, Кто-то платит живописцу за квартиру Либо просто подаянье подает. Может, кто-то улыбнется ей от сердца? Может, кто-то пожелает ей пути? Может, крикнет: «Эй, художник! Что расселся? Убери свою картинку! Дай пройти!» Но, как молнии пронзительную вспышку, Не сложить ее ни вдоль, ни поперек, Не поднять ее с земли, не взять под мышку,— Так покорно распростертую у ног! И ничьи ее ручищи не схватили, Хоть ножищи по ее лицу прошли... Много раз за ту картину заплатили, Но купить ее ни разу не смогли.
Вечер поэзии. Репертуарный сборник.
Москва: Искусство, 1964.
Набрела на правильную строчку (Как бывало иногда) Но дала ей — в записи — отсрочку И — опять забыла! Не беда: Может статься, в странах неоткрытых Всё равно найдется место ей Где-то там — среди людей забытых, Дел забытых и забытых дней.
Новелла Матвеева. Иван Киуру.
Мелодия для гитары. Песни и стихи.
Москва, "Аргус", 1998.
Когда всё равно опаздываю И жить не могу быстрее, Беспечность Бывает опасною, Как песня на Москестреме, Как смех над водоворотами, Подхваченный скал толпою, Где нет прибоя... Но то-то и Ужасно, что нет прибоя! Высокий прыжками львиными, Прибой знаменит наскоком. Но гибель — ещё ль не унылее, Где к берегу волны — боком? И ни пены нет, Ни препоны нет! Но муторно, но отвратно Могущественно-неуклонное Раскручиванье обратно Всех вод — от амфитеатра скал! Был час — мы и в рифах спасались. Кто ждал, чтобы — вдруг — патриаршеские Ключ фантазии Кораллы — и те отказались От нас?! ...Когда я опаздываю Быстрее, плутаю — острее, Растёт безмятежность Опасная, Как музыка на Мальстреме, Куда верхоглядная камбала Без тени — в глазу — интереса И та залетит, как сомнамбула, Скатившаяся с навеса; Где — с грузом, с командой отъявленной, Огромный, в оснастке звонкой, Корабль осою отравленной Вращается над воронкой... Лишь почта В бутылке, отправленной За мыс, Уплывает сторонкой...
Новелла Матвеева. Иван Киуру.
Мелодия для гитары. Песни и стихи.
Москва, "Аргус", 1998.
Ивану Киуру Пусть Живопись нас приютит, Мои терзанья прекратит. Единственная, кто дала Не знать мне и не делать зла,— Пусть Живопись нас приютит. Мы красок не приобрели, Этюдников не завели, И всё равно не знали мы Той бесхудожественной тьмы, Что многих души тяготит... Пусть Живопись нас приютит! Мы не расписывали холст, Не знаем — тонок он иль толст. Но — слава Живописи!— В ней Спасались мы от тёмных дней! Бывало, вспыхнет, заблестит... Пусть Живопись нас приютит. Ван-Дейком-дамой никогда Не быв, я шла через года. И Апеллесом ты не стал, Но ты живописать мечтал! А кто мечтанье воспретит? Пусть Живопись нас приютит. Да, Апеллесом ты не стал, И всё же ты — живописал! Пускай не кистью, Пусть — пером, Но, как за тучей ясный гром, В нём жили масло, тушь, графит, Вся киноварь, весь лазурит (Что никого не разорит, Но всякий угол озарит!). Пусть Живопись нас одарит! Свершилось чудо из чудес: В Поэзии — ты Апеллес! Кому сам Хронос не указ! Кто Цвет Естественности спас. Кто Подлинность раскрепостит. Кого Паллада защитит! Пусть Живопись приветит нас. Пусть Живопись нас приютит, Довоплотит, озолотит,— Единственная, кто дала Не знать мне и не делать зла! Под небом всех кариатид Пусть Живопись нас приютит! А грех унынья да простит Мне Бог...
Новелла Матвеева. Иван Киуру.
Мелодия для гитары. Песни и стихи.
Москва, "Аргус", 1998.
Художник, незнакомый с поощреньем, А знаешь ли? В тени пожить не грех: Не ослепляясь счастья опереньем, Мир как он есть увидеть без помех. Негромким смехом встретить грубый смех, Злорадство — ледяным обдать презреньем... Нас невеликость наша высшим зреньем Снабдит. И высший нам суждён успех. Чтобы затем, с победою помешкав, С насмешливым поклоном взять реванш. Так Гулливер — игрушка бробдингнежцев — Мог разглядеть морщины великанш, Чью красоту считали в Бробдингнеге Вершиной безупречности и неги.
Новелла Матвеева. Иван Киуру.
Мелодия для гитары. Песни и стихи.
Москва, "Аргус", 1998.
Ночь напечатала прописью Чьи-то на глине следы... Над плоскодонного пропастью Эхо, как пушечный дым... Видно, прошел тут и, шепотом, Песню пропел пилигрим: Долго — стреляющим хохотом!— Горы смеялись над ним... (Вижу, как ночь приближается Высохшим руслом реки: Но все равно продолжается Песня, словам вопреки!) Где это море?— вы спросите,— Где этот пляшущий риф? Где — без морщинки, без проседи — Юный зеленый залив? Где эти заросли тесные, В лунной бесплотной пыльце? Звери да птицы чудесные? Люди с огнем на лице? Гибкие пальцы упрямые? Чаши? Цепочки с резьбой? (Эхо! Не путай слова мои: Я говорю не с тобой! ...Вижу, как ночь приближается Высохшим руслом реки: Но все равно продолжается Песня, словам вопреки.) Ночь напечатала прописью Чьи-то на глине следы. Над плоскодонного пропастью Эхо, как пушечный дым. В сумрак, исчерченный змеями, Русло уходит, ветвясь... В путь!— между розными звеньями Рвусь восстанавливать связь.
Советская поэзия. В 2-х томах.
Библиотека всемирной литературы. Серия третья.
Редакторы А.Краковская, Ю.Розенблюм.
Москва: Художественная литература, 1977.
Летняя ночь была Теплая, как зола... Так, незаметным шагом, до окраин я дошла. Эти окраины Были оправлены Вышками вырезными, кружевными кранами. Облики облаков, отблески облаков Плавали сквозь каркасы недостроенных домов. Эти дома без крыш — в белой ночной дали — В пустошь меня зазвали, в грязь и в глину завели... На пустыре ночном светлый железный лом, Медленно остывая, обдавал дневным теплом. А эти дома без крыш — в душной ночной дали — Что-то такое знали, что и молвить не могли! Из-за угла, как вор, выглянул бледный двор: Там, на ветру волшебном, танцевал бумажный сор... А эти дома без крыш словно куда-то шли... Шли... Плыли,— как будто были не дома, а корабли... Встретилась мне в пути между цементных волн Кадка с какой-то краской,— точно в теплом море — челн; Палка-мешалка в ней — словно в челне — весло... От кораблей кирпичных кадку-лодку отнесло. Было волшебно все: даже бумажный сор! Даже мешалку-палку вспоминаю до сих пор!.. И эти дома без крыш,— светлые без огня; Эту печаль и радость; Эту ночь с улыбкой дня!
Советская поэзия. В 2-х томах.
Библиотека всемирной литературы. Серия третья.
Редакторы А.Краковская, Ю.Розенблюм.
Москва: Художественная литература, 1977.
Как прекрасны старые корабли! Будто жарким днем, в холодке квартир, Кружевницы гентские их плели, А точили резчик и ювелир. Грациозно выгнуто их крыло. И настолько тонкий на них чекан, Будто их готовили под стекло. А послали все-таки — в ураган. (Лишь обломки их под «секло» легли...) Хороши старинные корабли! Были души: чистые, как хрусталь, Тоньше кружев, угольев горячей; Их обидеть жаль, покоробить жаль,— А ушли они — в перестук мечей, Словно к мысу Горн — корабли... Да уж как не так! Перестук мечей Сладкой музыкой был бы для их ушей! Но ушла их жизнь... в толчею толчей, На съеденье крыс, на расхват мышей, На подметку туфель для мелкой тли... Потому от них на лице земли И следа следов не нашли... Опустелые, как безлистый сад, Бригантины спят: Им равны теперь ураган и бриз,— Паруса, как тени, скользнули вниз, Такелаж провис... Уж теперь и в прошлое не спешат: Сколько могли — ушли. ...Но опять над вами сердца дрожат! Но опять заботы на вас лежат! И опять вам жребии подлежат, О старинные корабли!
Советская поэзия. В 2-х томах.
Библиотека всемирной литературы. Серия третья.
Редакторы А.Краковская, Ю.Розенблюм.
Москва: Художественная литература, 1977.
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.