Обман (14)

Общие аспекты морали                                                              "Проповедовать мораль легко, обосновать ее трудно."                                                                                                                           А.Шопенгауэр    В этой главе мы подошли, наверное, к одному из самых сложных и неопределенных разделов данной книги. Пока мы рассматривали информа­ционные или коммуникативные аспекты обмана, все было более или менее понятно: один человек сообщает другому (или другим) какую-то инфор­мацию, которая в итоге оказывается ложной или истинной.       Но когда мы вступаем на зыбкое поле морально-этических оценок, общепризнанные, на первый взгляд, слова и понятия вдруг теряют свою однозначность, и то, что признается правильным и хорошим в одних обстоятельствах, оказывается плохим и безнравственным в других.       Содат обманул своего начальника - это плохо, и за это в условиях военного времени его могут расстрелять. Он же, попав в плен, сумел обмануть врагов и, захватив важные документы, вернулся к своим - честь ему и хвала - получай орден за хитрость и смекалку.       Врач обманул своего коллегу, скрыв от него новый способ лечения - нехорошо; товарищи по работе его осудили. Этот же врач скрыл от больного диагноз ( тот был обречен, неоперабельная форма рака) - все с пониманием отнеслись к этому факту. Некоторые даже назвали такой обман "благородным" и "гуманным".      Пятилетняя девочка приходит к папе с вопросом "Откуда берутся де­ти?", и оторвавшийся от газеты папа начинает лепетать что-то о аисте и капусте или магазине, где продают детишек. Сидящий рядом приятель одобрительно улыбается: не рассказывать же пятилетней девчушке о технике полового акта. Обман ребенка налицо, но никого это не волну­ет. Но если тот же ребенок, разбив вазу, начинает сваливать вину на кошку, то, уличенный в вранье, он будет сурово наказан: "Не смей об­манывать родителей!"       Такие примеры можно продолжать до бесконечности, но, наверное, вам уже становится ясной вся сложность и неоднозначность моральных оценок правды и лжи, чистосердечия и обмана.       Чтобы разобраться в хитросплетениях моральных догм и правил, нам следует начать с определения этих понятий. Так что же такое мораль? Толковый словарь С.И.Ожегова определяет ее как "нравственные нормы поведения, отношений с людьми, а также сама нравственность".     То есть мораль - это нравственность. Не очень понятно... Полиста­ем словарь дальше и посмотрим, что есть "Нравственность". Согласно определению того же С.И.Ожегова "Нравственность - это внутренние, духовные качества, которыми руководствуется человек, этические нор­мы; правила поведения, определяемые этими качествами." Итак, одно из главных содержаний понятий морали и нравственности составляют нормы и правила поведения людей, которыми они руководствуются в своей жиз­ни. В отличие от правовых норм, неисполнение их не влечет за собой тюремного заключения, а их нарушитель подвергается только обществен­ному порицанию. Но также, как и право, мораль исторически обусловле­на и изменчива: то, что признается нравственным в одном обществе, безнравственно в другом.      Великий Иоганн Вольфганг Гёте говорил: "Нравственность - это веч­ная попытка примирения наших личных потребностей." Ему вторил англий­ский философ Бертран Рассел: "Практическая нужда в морали возникает вследствие конфликта желаний различных людей или конфликта желаний в одном человеке."        Другими словами люди придумали мораль для того, чтобы обуздать свой природный эгоизм и регулировать общественные отношения. Эту мысль мы находим в высказываниях многих великих мыслитей древности:      "Что такое нравственность? Наука о соглашениях, придуманных людь­ми для того, чтобы совместно жить наиболее счастливым образом. Под­линная цель этой науки - счастье наибольшего числа людей."                                                                       К.Гельвеций    "Нравственность есть наука об отношениях, существующих между людьми, и об обязанностях, вытекающих их этих отношений."                                                                             П.Гольбах           Марксисты говорили о нравственности более откровенно:                 "Коммунисты вообще не проповедуют никакой морали... Они не предъявляют людям морального требования: любите друг друга, не будь­те эгоистами и т. д.; они, наоборот, отлично знают, что как эгоизм, так и самоотверженность есть при определенных обстоятельствах необ­ходимая форма самоутверждения индивидов."                                                         К.Маркс и Ф.Энгельс             "Мораль - это "бессилие в действии". Всякий раз, как только она вступает в борьбу с каким-либо пороком, она терпит поражение."                                                                      К.Маркс              В свою очередь восточные мыслители, в частности Рабиндранат Тагор, также понимали неразрывную, диалектическую связь нравственного и без­нравственного в человеческом обществе. Тагор писал:             "То, что безнравственно, на самом деле недостаточно нравственно, ведь и в неправде есть доля правды, иначе она и не могла бы даже зваться неправдой." "Чтоб безнравственное намерение осуществилось, оно должно позаим­ствовать часть оружия из арсенала нравственности."  Ему вторил Лев Толстой, много позаимствовавший из индийской фило­софии: "Только с сильными, идеальными стремлениями люди могут низко па­дать нравственно."             В эпоху господства коммунистической философии было принято расс­матривать все общественные категории с классовых позиций. В "Кратком словаре по этике", изданном в 1965 году, утверждалось в этой связи, что "общество, тот или иной класс создает моральные нормы, принципы, формирует понятия добра и зла соответственно объективным историчес­ким потребностям. Моральные представления этого общества или класса истинны в той мере, в какой его исторические возможности отвечают потребностям общественного прогресса. И когда тот или иной класс становился реакционным, а его господство превращалось в тормоз об­щественного прогресса, тогда его моральные представления переставали соответствовать историческим законам, наполнялись ложным содержани­ем".         Звучит просто и эффектно, но как точно определить, что такое со­ответствие "исторических возможностей потребностям общественного прогресса"? Вроде бы понятно, что рабство полтора тысячелетия назад тормозило общественный прогресс, но процесс перехода к феодализму занял несколько веков. Так чем же была нравственная истина в эти пе­реходные столетия? И была ли она вообще? Очевидно, что была, ибо лю­ди не могут жить без морали и каких-то нравственных критериев, но вышеприведенное определение не дает понять, как же реально происхо­дит возникновение и становление моральных истин.       Пока из всего вышесказанного определенно ясно одно: в каждой ис­торической эпохе, в каждом самостоятельно функционирующем человечес­ком обществе существуют определенные нормы поведения, регламентирую­щие необходимый и достаточный уровень правдивости его членов. Нару­шение этих норм отдельными людьми наказывается путем общественного порицания. Нравственным считаются слова и поступки, соответствующие общепринятым в данном обществе нормам, безнравственными - нарушающие их. Эволюция человеческих отношений приводит к тому, что некоторые нравственные нормы, успешно ранее регламентировавшие взаимоотношения людей, становятся все более неприемлемыми. В результате возникают новые правила поведения, которые впоследствии находят свое "науч­ное", или религиозное оправдание.        Писатель Гарри Гаррисон, с которым я встречался на Всемирной кон­венции любителей фантастики в Джерси, во избежание путаницы предло­жил разделять понятия "Этика" и "Этос". В романе "Специалист по этике" он писал: "Правда с маленькой буквы - это выражение отношений, способ опи­сать обстановку, семантический инструмент. Но Правда с большой буквы - слово воображаемое, комплекс звуков, не имеющих значения. Оно ка­жется существительным, но у него нет рефрена, нет отражаемого. Оно ни для чего не служит, ничего не значит. Когда вы говорите: "Я верю в Правду", вы в сущности утверждаете: "Я верю в ничто".   Люди, которые думают иначе, просто путают понятия "этики" и "это­са". Первое слово относится к науке, изучающей, что такое хорошо, и что такое плохо. Второе - к руководящей вере, стандартам или идеа­лам, присущим тому или иному конкретному обществу. Эти понятия нель­зя смешивать. Десять заповедей Божьих - отнюдь не являются всеобщими законами поведения, пригодным к любому человеческому обществу, ибо, по словам Гаррисона, они "лишь куски племенного этоса, местные наб­людения, сделанные группой овечих пастухов пригодные лишь на то, чтобы поддерживать порядок в доме". То, что было хорошо для жителей Иудеи две тысячи лет назад, может оказаться неприемлимым для папуасов Новой Гринеи или буддийских монахов. Но и внутри христианской этики немало противоречий. Например, вторая заповедь запрещает поклоняться идолам: "Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли. Не пок­ланяйся им и не служи им" (Исх.20;4-5). Или: "Не делайте предо Мною богов серебряных или богов золотых" (Исх.20;23). Но зайдите в любой католический храм и вы увидите, сколько там раскрашенных позолочен­ных кумиров, которым поклоняются люди. С другой стороны, само Свя­щенное писание противоречит себе. В одном месте устами Господа оно призывает к отмщению: "Глаз за глаз, зуб за зуб, руку за руку, ногу за ногу. Обожжение за обожжение, рану за рану, ушиб за ушиб"(Исх.21; 24), а в другом, устами Его сына советует прощать своих врагов: "Не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к не­му и другую" (Матф.5;39).      Конечно, трудно что-то возразить против таких заветов, как "Не убивай", "Не кради", "Не произноси ложного свидетельства на ближнего своего". Но рядом с этими заповедями встречаются и совсем архаичные, которым трудно найти место в современном мире: "Если вол забодает мужчину или женщину до смерти, то вола побить камнями, и мяса его не есть" (Исх.21;28), или:"А день седьмый - суббота Господу Богу твое­му: не делай в оный никакого дела ни ты, ни сын твой, ни дочь твоя, ни раб твой, ни рабыня твоя, ни скот твой, ни пришелец, который в жилищах твоих" (Исх.20;10).      Как вы представляете себе практическое исполнение данного завета: работники транспорта и электростанций, врачи и милиционеры - все как один, прекращают свою работу в этот день. То, что легко можно было исполнить аравийским скотоводам две тысячи лет назад, явно невыпол­нимо в технический ХХ век. Но что же это за Всеобщая Мораль, одни заповеди которой мы соглашаемся исполнять, а другие игнорируем? Ведь даже самым правоверным евреям приходится хоть что-то делать в суббо­ту, и по этому поводу есть неплохой анекдот, который рассказывал ар­тист Лев Дуров в передаче "Белый попугай":       Встретились как-то священники разных конфессий и стали спорить, кого из них больше любит Господь. Католический священник сказал: - Однажды я плыл на пароходе. Вдруг началась сильнейшая буря, загро­хотал гром, молнии били не переставая. Я испугался, что они попадут в корабль и попросил Бога отвести беду. И вот: кругом свирепствует буря, а вокруг корабля установился штиль, волны утихли и мы благопо­лучно добрались до берега. На это раввин ответил: - Меня все-же Бог любит сильнее, и я докажу это. Однажды была суббо­та, я шел по улице и увидел на земле толстый кошелек. Заповедь не позволяла мне поднять его и я вознес к Господу молитву. И вот - для всех продолжалась суббота, а для меня одного Он сделал пятницу, и я спокойно поднял деньги.