Педро Кальдерон де ла Барка (8)

 СЦЕНА 12-я
 Внешний вид монастыря.

 Рикардо, Селио.

 Рикардо

 Уж три часа, замедлил сильно.

 Селио

 Рикардо, кто блаженство пьет,
 Тот никогда во мраке ночи
 Рассвета ясного не ждет.
 Ему наверно показалось,
 Готов побиться об заклад,
 Что солнце никогда так рано
 Не надевало свой наряд.

 Рикардо

 Всегда светает слишком рано
 Для тех, кто хочет; для того,
 Кто насладился, слишком поздно;
 Тут не изменишь ничего:
 Кто ждет одно, кто ждет другое.

 Селио

 Ну, он-то, думаю, не ждет,
 Чтобы восток скорей зажегся.

 Рикардо

 Уж два часа.

 Селио

 И напролет

 Всю ночь пробудет, а не скажет,
 Что два часа.

 Рикардо

 Пожалуй так:
 Пока мы тут часы считаем,
 Он не припомнит их никак
 И наслаждается.

 Селио

 А знаешь,
 Рикардо, я подумал что?
 Ведь Юлия его призвала.

 Рикардо

 Еще бы. Так, без зова, кто
 Забраться в монастырь посмеет?

 Селио

 Какой-то шум. Ты слышишь?

 Рикардо

 Да.

 Селио

 Выходит и спуститься хочет.
 Приставим лестницу сюда.


 СЦЕНА 13-я
 Юлия, Эусебио, у окна.
 - Рикардо, Селио.

 Эусебио

 Прочь, женщина!

 Юлия

 Итак, когда я,
 Твоим желаниям поддавшись,
 Твоей печалью соблазнившись,
 К твоим мольбам свой слух склонив.
 Растрогана твоим рыданьем,
 Двояко Бога оскорбила,
 Как Господа и как супруга,
 Ты от меня стремишься прочь,
 С презрением непоправимым,
 Гнушаясь мной до обладанья!
 Куда ж из рук моих ты рвешься?

 Эусебио

 О, Женщина, оставь меня!
 Чего ты хочешь? Не могу я
 Не рваться прочь, когда увидел
 В твоих объятьях знак чудесный
 Каких-то божеских примет,
 Из глаз твоих огни струятся,
 В твоем дыханьи слышу пламя,
 Твой каждый довод - жгучий кратер,
 И каждый волос - как гроза,
 В твоих словах - я смерть встречаю,
 И в каждой ласке - ад разъятый;
 Так устрашен я крестным знаком,
 Который грудь твою хранит.
 То было знаменьем чудесным,
 И небеса да не допустят,
 Чтоб я, хоть столь их оскорбляю,
 Забыл почтение к Кресту,
 Когда он будет мною сделан
 Свидетелем моих падений,
 Как позову его на помощь,
 Как призову, не устыдясь?
 Нет, Юлия, будь инокиней:
 Нет, я тебя не презираю,
 Тебя люблю теперь сильнее.

 Юлия

 Останься, Эусебио.

 Эусебио

 Вот лестница.

 Юлия

 Постой, останься,
 Или возьми меня с собою.

 Эусебио

 Нельзя. (Спускается.) Блаженства не вкусивши,
 Которого я столько ждал,
 Тебя навеки покидаю.
 (Падает.)

 О, Господи, не дай погибнуть!
 Я падаю.

 Рикардо

 Что там случилось?

 Эусебио

 Не видите, что в высоте
 Исполнен жгучих молний ветер?
 Не видите, что в пятнах крови
 Нависло небо надо мною?
 Куда ж укрыться я могу,
 Когда разгневается небо?
 О, Крест божественный, отныне,
 Перед тобою преклоняясь,
 Даю торжественный обет,
 Что я без всяких оговорок
 Везде, где я тебя увижу,
 Прочту, в мольбе,
 Упавши на земь пред тобой!
 (Он поднимается, и все трое они уходят,
 оставляя лестницу.)


 СЦЕНА 14-я

 Юлия (у окна)

 Я вся в тревоге, вся в смущеньи.
 Так это-то, неблагодарный,
 Твоя обещанная твердость?
 Так это крайности любви?
 Или моей любви тут крайность?
 Угрозами, тоской, мольбами,
 То как насильник, то как нежный,
 Ты все настаивал, пока
 Не победил меня; но только
 Сумел назваться полновластным
 И над собой и надо мною,
 Как пред победою бежал.
 Кто побеждал, спасаясь бегством,
 Кто, как не ты? Я умираю!
 О, небо! Для чего природа,
 Чтоб убивать, рождает яд,
 Когда на свете есть презренье?
 Оно меня лишает жизни;
 И в пытке снова я желаю
 Того, пред чем презренна я.
 Кто знал столь странное влиянье
 Любви? Когда в слезах, с мученьем,
 Он умолял, я отвергала;
 Когда он бросил, я молю.
 Так вот мы, женщины, какие,
 Мы против собственных желаний,
 Любя, тому, кого мы любим,
 Упиться счастьем не даем.
 Пусть нас никто не любит слишком,
 Когда достичь награды хочет:
 Любимые, мы презираем,
 Отвергнутые, любим мы.
 Не больно мне, что он не любит,
 А больно, что меня он бросил.
 Он здесь упал, за ним я кинусь.
 Но это лестница? О, да!
 Какое страшное мечтанье!
 Остановись, воображенье,
 Не устремляй меня с обрывов;
 Раз я с тобою соглашусь,
 Я совершаю преступленье.
 Но Эусебио влюбленный
 Не для меня ль сюда ворвался?
 И не было ли сладко мне
 Из-за себя его увидеть
 В такой опасности? Так что же
 Я сомневаюсь? Что ж колеблюсь?
 Уйдя, я то же совершу,
 Что сделал он, сюда вступая:
 И раз одно с другим сравнится,
 Он будет рад, меня увидя
 В опасности из-за него.
 Согласие ему давая,
 Я тот же самый грех свершила;
 Зачем же счастье будет меньше,
 Когда вина так велика?
 Когда согласье я давала,
 И Бог свою десницу отнял,
 Моя вина не прощена ли?
 Чего ж должна еще я ждать?
 (Спускается по лестнице.)
 Нет больше в сердце уваженья
 Ни к миру, ни к стыду, ни к Богу,
 Когда с закрытыми глазами
 Иду к великой слепоте.
 Я ангел, павший с высей неба,
 Я демон, потому что, павши,
 Раскаянья не ощущаю,
 Хоть нет надежд вернуться ввысь.
 Уже стою я вне святыни,
 И мертвое молчанье ночи,
 Меня окутывая мраком,
 Тревожит ужасом мечту.
 Настолько путь затянут тьмою,
 Что я о сумрак спотыкаюсь
 И, падая, не замечаю,
 Что я в объятиях греха.
 Куда иду? Чего хочу я?
 Боюсь, что в смуте этих страхов
 Восстанет каждый волос дыбом
 И возмутится кровь моя.
 Воображение в тревоге
 Рождает в воздухе виденья,
 И голос эхо глухо вторит
 Неумолимый приговор.
 То преступление, что прежде
 Меня соделало надменной,
 Меня не возбуждает больше
 И заставляет трепетать.
 Едва передвигаю ноги,
 Они стеснились кандалами,
 И на плечах я слышу тяжесть,
 Она мучительно гнетет;
 И вся я точно льдом покрыта,
 Я не хочу идти отсюда,
 Я в монастырь хочу вернуться
 И замолить свой страшный грех;
 Я верю в милосердье Бога,
 Нет стольких звезд на небе дальнем,
 Нет у морей песчинок стольких,
 Нет стольких атомов в ветрах,
 Что, если б сочетать их вместе,
 Они не были бы ничтожны
 Перед числом грехов, которым
 Сумеет дать прощенье Бог.
 Сюда идут, я слышу шорох,
 Я спрячусь здесь, чтоб не видали
 Меня прохожие, и после
 Немедленно вернусь наверх.
 (Прячется.)


 СЦЕНА 15-я
 Рикардо, Селио. - Юлия,
 спрятавшаяся так, что ей их не видно.

 Рикардо

 Так Эусебио, упавши,
 Испуган был, что мы забыли
 Здесь лестницу, а день уж близко,
 Пойдем, возьмем ее скорей.
 (Берут лестницу и уходят; Юлия возвращается
 туда, где была лестница.)

 Юлия

 Ушли: теперь могу подняться.
 Нет никого. Но что же это?
 Ведь лестница была у этой
 Стены? Но нет, она вон там.
 Но нет и там. О, силы неба!
 Как без нее смогу подняться?
 Но я несчастье понимаю:
 Мне небом прегражден возврат.
 Раскаявшись, хочу подняться,
 И не могу. Нет милосердья.
 Мне в нем отказано. Так пусть же
 В отчаяньи я совершу,
 Как женщина, дела такие,
 Что небеса им изумятся,
 Века, и мир, и грех смутятся,
 И устрашится самый ад.