Пол Феррис. Зигмунд Фрейд (15) - ДОСКА ОБЪЯВЛЕНИЙ ГИПЕРИНФО

1131 Просмотр

Суть системы Флиса заключалась в том, что важные изменения в деятельности организма, в том числе рождение и смерть, происходят по повторяющимся схемам, которые можно предугадать с помощью запутанных расчетов, основанных на двадцатитрех- и двадцативосьмидневном циклах. В 1979 году специалист по истории науки Фрэнк Дж. Саллоуэй писал, что теория Флиса отнюдь не была основана на упрощенной математике, иначе ее ошибочность была бы очевидна для Фрейда. Теории Флиса были сложны и построены на логических принципах. Однако его оценка клинических данных была искажена оптимизмом и чрезмерной уверенностью в себе, и он старался находить именно то, что искал. Периодичность во флисовском глобальном смысле оказалась химерой. Но хотя многие современники высмеивали его теорию, на некоторых она производила впечатление. Фрейд, со своей стороны, полностью уверовал в теорию Флиса и тем самым практически принял то, что противоречило его собственным идеям, поскольку, согласно теории периодичности, существует рад биологических правил, объясняющих поведение человека безо всякой психологии. Фрейд хотел, чтобы его собственные теории были применимы в обеих сферах - теле и разуме, - и надеялся, что можно совместить эти две области. Иногда Фрейд выражался так, словно он готов отказаться от своей точки зрения в пользу друга. Ему очень нравилась идея периодических законов, которым подчиняются все функции организма. "Возможно, с твоей помощью, - писал он в июне 1896 года, - я обрету твердую почву под ногами, перестану искать психологические объяснения и предпочту им физиологию". В интерпретации Фрейда теория периодичности кажется любительской. Он анализировал события в семье, чтобы проверить, соответствуют ли они рассчитанным Флисом закономерностям. Обычно это легко удавалось - даже если этим новым событием было всего лишь появление нового зуба у Анны. На все существовали "критические" или "особые" дни. У даты смерти отца Фрейда тоже были связи со значимыми цифрами. Когда старший сын Фрейда Мартин написал стихотворение за день до того, как у него заболело горло, Фрейд счел это стихотворение проявлением "эйфории перед особым днем", то есть "особым" днем болезни. Месяц спустя мальчик написал еще одно стихотворение и лишился двух зубов. Фрейд записал и это, надеясь обнаружить какую-то закономерность. Жена Оскара Рие родила ребенка. "Говорят, - написал Фрейд Флису, - что ты заранее определил время рождения и пол ребенка" Так Флис-материалист был окутан мистическим ореолом. За профессиональным восхищением скрывались и личные чувства Фрейда. Ему нравилась мужская дружба, а Флис был его другом. Несомненно, Флису импонировало то, что его теория встречает такой прием, но не появлялось ли у него чувства неловкости или даже снисходительного презрения по отношению к наивному интересу друга к его великой системе? Фрейда все еще беспокоила дата собственной смерти. Это было связано не только с сердцем. Некоторые годы в будущем были "плохими". Он еще в 1894 году рассказал Флису, что умрет от сердечного приступа между сорока и пятьюдесятью годами, то есть между 1896 и 1906 годами. Когда сердце перестало его так сильно беспокоить, возрастом смерти стал пятьдесят один год (столько ему должно было исполниться в 1907 году). Фрейд писал Флису об "этом известном возрасте", который, что более вероятно, был придуман Фрейдом, а не рассчитан Флисом. Такие мысли появлялись благодаря предрассудкам относительно чисел, существующих у евреев. Считается, что для мужчин-евреев пятьдесят второй день рождения имеет особое значение. Фрейд понимал (как он позже говорил Юнгу), что "мой мистицизм имеет явно еврейское происхождение", но для того, чтобы дать волю подобным предрассудкам, человек, гордившийся своим рациональным взглядом на жизнь, должен был страдать от определенного невроза. В более позднем возрасте он все еще думал о дате смерти, например, на шестьдесят втором году жизни, то есть в 19171918 годах. Ему впервые пришло в голову, что этот возраст опасен, в 1899 году, и вместо пятьдесят второго дня рождения он стал бояться наступления шестьдесят второго. Причина, как однажды Фрейд объяснил Юнгу, была проста. В 1899 году ему дали новый телефонный номер - 14362. Фрейду показалось вполне вероятным, что цифра 62, стоявшая после 43, его возраста в то время, может означать конец его жизни. К тому же он считал 1899 год для себя особенно значимым потому, что завершил книгу "Толкование сновидений", которую считал важнейшей работой всей своей жизни. Новые доказательства: когда он отдыхал со своим братом Александром в Греции в 1904 году, ему постоянно попадались на глаза числа 61 и 62, и это было "действительно странно". В гостинице он боялся самого худшего и почувствовал огромное облегчение, когда ему предложили номер на первом этаже: так низко номер 62 едва ли может быть. Но ему дали номер 31, то есть половину от 62, почти столь же неприятное число. Такая бессмыслица знакома любому человеку с навязчивыми невротическими состояниями, который во всех мелочах, подобно Фрейду, видит указание на собственную смерть. В 1905 году его дочери Матильде вырезали аппендицит, но операция прошла неудачно, и она очень тяжело заболела. Фрейд, охваченный беспокойством, ходил по кабинету, и вдруг ему захотелось разбить маленькую мраморную фигурку Венеры на полке. Он бросил в нее тапок, сбил статуэтку на пол и разбил ее. Позже он назвал это актом жертвоприношения, призванным отогнать зло и сохранить жизнь дочери. Именно бессознательное помогло ему сделать такой точный бросок и не разбить ничего другого. В 1897 году, полный неуверенности в себе и в своей работе, Фрейд приближался к критическому периоду своей жизни. Теория совращения все еще была в зачаточном состоянии. Он спешил ухватиться за любые доказательства реальности сексуального совращения детей. В результате психоанализа один пациент с "навязчивыми идеями" был убежден, что в детстве его совратила няня. Он поспешил в родной город, чтобы предъявить няне, уже старушке, обвинение, и получил "полное подтверждение". Фрейд некоторое время не виделся с этим пациентом и узнал об этом от некоей госпожи Ф., которой все рассказал профессор С. Тем не менее Фрейд использовал историю и переслал Флису. Если бы у Фрейда были лучшие доказательства, он бы, без сомнения, ими воспользовался. Теория совращения имела массу ограничений. По Фрейду, чтобы вызвать невроз, совращение должно произойти в раннем детстве, у детей, которые еще не владеют долговременной памятью, и психологическая травма оказывается у них в подсознании. Совращение более старших детей, обладающих такой же памятью, как взрослые, не считается, хотя более ранние события могут скрываться за более поздними воспоминаниями. В апреле 1897 года на Берггассе пришла молодая женщина - одна из множества неизвестных пациентов, которые на миг возвращаются к нам из прошлого в письмах Фрейда. Она вызвала подозрения Фрейда тем, что сказала, будто ей "не хочется ранить других людей". Он поинтересовался, каких людей, затем поднял тему секса, и вскоре она начала говорить о том, как бывают виноваты даже самые благородные люди. Тут Фрейд внезапно произнес: "Что ж, давайте говорить начистоту. Мои анализы показывают, что виноваты обычно близкие родственники: отец или брат". Она тут же во всем созналась и рассказала, что, когда ей было от восьми до двенадцати лет, отец регулярно брал ее к себе в постель и ласкал ее. Фрейд сказал ей, что "такие же и худшие вещи" наверняка должны были происходить с ней и в более раннем возрасте - то есть совращение, которое вполне подходило к его теории. Как он сообщил Флису, убедить в этом женщину было совсем просто. С классификацией совратителей, как и с поиском доказательств теории, тоже возникали проблемы. В статьях 1896 года в качестве виновников фигурируют братья, няни и учителя, но не отцы. Он обвиняет отцов только в письмах Флису: если точнее, 6 декабря 1896 года в том письме, где "чрезвычайно развращенный отец" лижет ноги няни. К январю 1897 года отцы начинают появляться в письмах регулярно. Мисс Г. де Б. подозревают в фелляции, упоминается "отвратительный человек", ласкавший свою дочь, а в феврале речь идет уже о скелете в шкафу самих Фрейдов. Отцы-совратители становятся для Фрейда стереотипным образом совратителей малолетних. Позднее, говоря о теории совращения, он будет иметь в виду именно их. Но в то время, когда образ отцов появился в письмах к Флису, теория совращения существовала уже год, а с пациентами он работал еще дольше. Как же получилось, что отцы-совратители так долго оставались вне его поля зрения? Никто не спрашивал Фрейда об этом - никто бы не осмелился. Была ли здесь связь со смертью его отца? Якоб Фрейд умер в конце октября 1896 года, за шесть недель до первого письма об отцах-совратителях". В "хорошем сне" в ночь после похорон (позже Фрейд говорил, что до похорон), рассказанном Флису, Фрейд был в парикмахерской, куда обычно ходил каждый день подстригать бороду, и увидел там надпись: "Будьте добры, закрывайте глаза". Фрейд решил, будто это означало, что нужно исполнять свой долг по отношению к мертвым. Есть предположения, что это как-то связано с закрыванием глаз на инцест, совершенный его отцом. Обвиняя его, Фрейд как бы забывал об этом запрете. Может, именно смерть отца позволила ему рассказать обо всем Флису? Если так, то это объясняет и изменение его позиции в отношении отцов вообще он подозревал о виновности отцов и раньше, но не упоминал об этом, поскольку такие идеи были слишком тесно связаны с его собственной семьей. Что привело его к подобным обвиняющим выводам, мы не знаем до сих пор. Может, одна из сестер обмолвилась о чем-то во время похорон или в эмоциональные часы после? У Фрейда было пять сестер. Старшая, Анна, которой в момент смерти отца было тридцать восемь лет, жила в Нью-Йорке со своим мужем Эли Бернейсом, братом Марты, преуспевающим бизнесменом. Скорее всего, на похоронах ее не было. Паула, тридцати двух лет, самая молодая, тоже была в Нью-Йорке. Там она за год до того вышла за другого эмигранта из Австрии, Валентина Винтерница, с которым Фрейд никогда не был знаком. Остальные три сестры, вероятно, были в это время в Вене или, по крайней мере, в Центральной Европе. Роза (тридцати шести лет) была в близких отношениях с Зигмундом. Она за пять месяцев до того вышла замуж за венского юриста Генриха Графа Митци (тридцати пяти лет) уже десять лет была замужем за дальним родственником, Моруцем Фрейдом, торговцем коврами из Румынии. Зигмунд писал Флису, что "все мы от нее далеки. Она всегда сама отдалялась от нас и была довольно странной", добавляя, что ее три дочери - истерички, а муж, возможная причина этого, "полуазиат" и явно тоже извращенец. И наконец, там была Дольфи (тридцати четырех лет), незамужняя. Эту сестру, "самую милую и самую лучшую", Фрейд любил больше остальных, как он однажды сказал Марте Наверняка она жила с родителями Дольфи ухаживала за Якобом до самой его смерти - незамужняя дочь, страдающая молча. Кто из "нескольких младших сестер" подвергался преследованиям отца (если верить словам Фрейда) можно только догадываться. Предположительно, Дольфи была одной из них, а вместе с ней Паула, которая была на два года младше, и Митци, на год старше Фрейд не предоставлял Флису никаких доказательств. Возможно, никаких серьезных доказательств и не было. Фрейд стремился обнаружить любой намек на совращение детей в любой семье к поэтому навлек на себя эту трагедию постоянные мысли о ничем не доказанном и, возможно, никогда не существовавшем насилии или совращении внутри его собственной семьи. Похоже, что Фрейд никогда даже не думает о том, что он мог подвергнуться совращению, как и сестры. И тем не менее отсутствие воспоминаний - еще не доказательство. Он уже утверждал, что воспоминания нуждаются в восстановлении. В конце концов он занялся своей собственной памятью. Весной или летом 1897 года он начал проводить самоанализ. Начался новый этап психологической драмы, в которую он превратил свою жизнь. Одним из мотивов, возможно, было желание избавиться от сомнений по поводу того, что Якоб сделал или не сделал. Единственный случай совращения в детстве, о котором он рассказал Флису, касался лишь служанки, но не Якоба. И все же его собственные симптомы, встреться они у его пациента, скажем, в 1896 году, вызвали бы в нем определенные подозрения. В письмах к Флису он употребляет такие слова, как "величайшие глубины моих собственных неврозов". Эрнест Джонс, преданный спутник Фрейда на протяжении тридцати лет, писал, что в 1890-е годы тот "страдал от серьезного психоневроза", добавляя, что Фрейд "позже, несомненно, поставил бы себе диагноз истерии тревожности". В личном письме Джеймсу Стречи в 1951 году Джонс выражается более четко. (Стречи переводил работы Фрейда как раз в то же время, когда Джонс писал его биографию.) Странно, пишет Джонс, что Фрейд "считает, будто его отец совратил только его брата и нескольких младших сестер, и этим объясняет их истерию. В то же время он тогда сам страдал от сильной истерии. Все это очень интересно". В конце концов Фрейд совершенно отказывается от теории совращения. Мрачные истории о совращении малолетних становятся частью подсознания его пациентов (или его самого), иконами воображения девочек, влюбленных в отцов, и мальчиков, влюбленных в матерей. Извращенные страсти в респектабельных домах были забыты. Отец фрейлейн Г. де Б. пострадал ни за что. Фрейда ввели в заблуждение - или он ввел себя в заблуждение сам. Эти рассказы об ужасных служанках или еще более ужасных отцах (или большая их часть - Фрейд оставил для себя лазейку ", столь трудолюбиво восстановленные или придуманные, были названы детскими фантазиями. В течение следующих десяти лет Фрейд рассматривает детство именно в этом свете. Тайной детей является мастурбация. В детстве остаются удовольствия, а также страхи и ревность, которые человек проносит с собой через всю жизнь. Именно это, а не совращение малолетних составляет мир, который Фрейд позже отдает во владение психоанализа. Начиная с весны 1897 года в письмах к Флису начинает прослеживаться изменение его взглядов. 2 мая он говорит о приукрашивании фактов"; 7 июля - о том, что "мы сталкиваемся с фальсифицированными воспоминаниями и фантазиями"; 14 августа он был в горах с семьей, "мучимый серьезными сомнениями относительно своей теории неврозов". К 21 сентября, через день после того, как он вернулся в Вену с очередного отдыха, на этот раз в Северной Италии, борьба ухе завершилась: "Я больше не верю в свою neurotica". Разочарование было огромным. Он писал Флису, что рассчитывал на "полный успех". Мечты о вечной славе были так прекрасны - как и о богатстве, полной независимости, путешествиях и избавлении детей от жестоких проблем, лишивших меня детства... Теперь я могу по-прежнему жить тихо и скромно, в заботах и попытках запастись чем-то на черный день. Мне приходит на ум одна история из моего собрания еврейских рассказов: "Ребекка, снимай платье, ты уже не невеста". Несмотря на все это, я в прекрасном настроении и рад, что ты хочешь снова увидеться со мной, как и я с тобой. Эти признания предельно откровенны. Три года спустя Фрейд сказал Флису, что он не ученый, а авантюрист. Значит, теория совращений была неудавшейся авантюрой. В последние годы эта изменение взглядов обсуждается исследователями снова и снова. Фрейд приводит Флису много причин: среди них невозможность довести ни один анализ до настоящего вывода, широкая распространенность истерии (согласно теории, совращение малолетних приводит к их истерии лишь при наличии других способствующих этому факторов, а значит, совращение должно происходить в невероятных масштабах). Кроме того, во всех случаях нужно было обвинять в извращенности отца, в том числе моего собственного". Фрейд как будто сначала решил обвинить во всем отцов, а потом пожалел об этом. Разочарованный несостоявшейся теорией, потрясенный тем, какие последствия она имеет для его собственной семьи, Фрейд не знал, по какой дороге ему пойти, и начал тщательное исследование самого себя - "самоанализ", - от чего тоже немало пострадал. Многие исследователи предполагали, что Фрейд пережил "творческую болезнь", которая ослабила его, но сделала мудрее. Теория, предложенная Фрейдом взамен этой, была либо серьезным открытием, либо умным ходом - в зависимости от того, с какой стороны смотреть на Фрейда. Мотивы Фрейда были очевидны: он хотел найти альтернативное объяснение сексуальности, которая вызывала брожение в мозгу и воспоминаниях его пациентов и, несомненно, в его собственном. Отделяя воспоминания от реальных событий, а точнее, предполагая, что реальные события в жизни ребенка - в частности, взаимоотношения с родителями - становятся объектом фантазий, он создает новую теорию на мрачных руинах совращения. Впоследствии она получит название "эдипова комплекса". Фрейд приложил максимум усилий к созданию стройной теории. Он действительно хотел понять природу человека - не менее сильно, чем добиться славы. Его идеи о детских фантазиях и разочарование в теории совращения как бы дополнили друг друга. Его взгляды изменились не сразу. Еще год он иногда возвращался к старой теории, словно движимый ностальгическими чувствами. Он продолжал считать, как и большинство людей, что некоторые дети действительно подвергаются совращению. Такая точка зрения (о том, что совращение малолетних не очень широко распространено) была нормальной в двадцатом веке, пока в восьмидесятых годах не началось движение по "восстановлению памяти". В США и в меньшей степени в Европе восстал призрак теории совращения Фрейда. Появилась новая жертва: человек (обычно женщина), который в детстве подвергался совращению (обычно со стороны отца) и подавил память об этом. Стали утверждать, что инцест происходит повсеместно, и находить этому подтверждения в судах. Теория Фрейда стала основой, хотя самого Фрейда многие радикально настроенные люда объявили трусливым отступником, который закрыл глаза на истину. По их словам, он мог бы поднять вопрос плохого обращения с детьми в семьях еще в 1890-х годах, но не сделал этого, оставив дело своим потомкам в конце двадцатого века. Несомненно, вначале Фрейд утверждал, что открыл массовое совращение малолетних. Но он использовал сомнительные средства, придумывал истории за пациентов, старался найти доказательства, которые принесли бы ему славу, пока наконец не был вынужден признать, что их не существует. Если бы ему удалось найти "научные" доказательства, можно предположить, что он не отказался бы от теории и продолжал бы развивать ее, несмотря на собственного отца. Однако после полутора лет попыток он потерял надежду. В письмах Флису заметно, как эта теория ускользает от него. Наконец Фрейд совершенно оставляет теорию совращения и заменяет ее эдиповым комплексом. Восстановление детских воспоминаний (в том смысле, в котором это понимал Фрейд) совершается современными психотерапевтами с легкостью. Они постоянно слышат от своих клиентов подробные рассказы о насилии над детьми. Поскольку насилие и совращение действительно существует, терапевты не могут не искать его в мозгу своих пациентов - то же делал и Фрейд век назад, но по другим причинам и с другими результатами. Обвинители отцов считают "восстановленную память" реальной и значимой. В Америке эти проблемы начинают занимать большую часть практики психоаналитиков. Фредерик Круз, открыто выступающий против них, считает очень опасным "тот факт, что некоторые последователи Фрейда так легко склоняются к диагнозам, которые сам Фрейд считал абсурдом". В то же время другая сторона (здесь и семьи, страдающие от этих обвинений, духовные наследники Г. да Б. и ее отца) объявляет все эти догадки "происками дьявола" и называет подобные воспоминания "синдромом фальшивой памяти". На лондонской конференции 1994 года, посвященной вопросу восстановленных воспоминаний, касающихся совращения малолетних, протестующие женщины периодически включали пожарную сирену, чтобы продемонстрировать свою враждебность. Они раздавали всем брошюрки с критикой "синдрома фальшивой памяти", "термина, который изобрели мужчины, чтобы опровергнуть обвинения в свой адрес в совращении своих детей (обычно дочерей)". О Фрейде, "первом настоящем защитнике синдрома фальшивой памяти", говорят или ложь, или полуправду. "Он признавал, что девочки подвергаются сексуальным преследованиям в семье со стороны мужчин, но под давлением коллег и благодетелей [ложь] пересмотрел свою теорию совращения и стал утверждать, что девочки фантазируют о том, что их насилуют отцы, но что на самом деле этого не происходит [полуправда]. В сентябре 1897 года для Фрейда имел значение только мир бессознательного. Тема совратителей была лишь отклонением от цели. Еще за девять лет до этого он придумал эпиграф к своей будущей книге: "Flectere si nequeo superos Acheronta movebo", что означает: "Если я не могу подчинить себе высшие силы, я сдвину с места ад". Позднее Фрейд отрицал свое авторство, но похоже, что эта фраза принадлежит именно ему. Если он не мог воздействовать на мир в целом, он был готов обратиться к темным областям разума, души, психики. И он обратился к самому себе.

Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.