Психология человека в современном мире Том 2 (20)

На экспериментальной площадке сознания А. К. Осницкий (Москва) Предложенная нами метафора «на экспериментальной площадке  сознания» используется на протяжении последних лет в рамках  педагогической деятельности. Она существенно облегчает задачу  ознакомления студентов со спецификой роли сознания в обеспечении  активности человека. Истоком «принципа единства сознания и деятельности», провоз- глашенного С. Л. Рубинштейном, по нашему мнению, был им же ранее  (в 1922 г.) объявленный «принцип самодеятельности как принцип  развития человека». Время расставляет все на свои места. Мне не хо- телось бы противопоставлять теоретические достижения Л. С. Выгот- ского и С. Л. Рубинштейна. Они, скорее всего, взаимодополняющи.  Л. С. Выготский сосредоточил свое внимание на процессе развития  психических функций, противопоставив культуральные (приоб- ретенные и знаково опосредствованные) функции натуральным,  развивающимся «за счет все большей произвольности и интеллек- туализации». Он же подчеркнул роль взрослого (и вообще другого  человека) в процессе развития ребенка и дальнейшего его взросления.  С. Л. Рубинштейн сосредоточил внимание на анализе деятельности,  как специфически человеческом виде активности, выстраиваемом  в единстве с развивающимся сознанием, подчеркнув при этом роль  самодеятельности человека. Обсуждая деятельность, нельзя упускать из виду, что «деятель- ность» выступает, с одной сторо ны, как категория, некоторое пре- дельное понятие, с другой – как не которое реальное проявление  активности одного человека, либо группы людей. Из описания любой  деятельности отчетливо вид но, что она является результатом усилий 131 коллективного субъекта, и что индивидуальному субъекту она явлена  лишь какими-то ее фрагмента ми, которые он выстраивает в своем  сознании в индивидуально приемле мом и всегда во «фрагментарно- мозаичном» виде. Заметим к тому же – в индивидуально приемлемом, но упорядочи- ваемом по обобщенной схеме организации и регуляции деятельности.  В качестве единицы анализа деятельности С. Л. Рубинштейн чаще  рассматривает действие, как фрагмент специфически человеческого  способа организации взаимодействия с окружением. Во втором изда- нии «Основ общей психологии» (1946) в главе «Действие» он подробно  анализирует структурный состав организации и осуществления  действия средствами психолого-педагогического анализа. Нетрудно заметить, что развиваемая впоследствии под действием  кибернетических и инженерно-психологических идей концепция  осознанной саморегуляции деятельности О. А. Конопкина точно  воспроизводит структуру тех «внутренних действий», которыми,  по С. Л. Рубинштейну, сопровождается действие, доступное внешнему  наблюдению. Поскольку деятельность представлена самому человеку (в его  сознании) фрагментарно и не исчерпывающе, к тому же реализуется  она при постоянно изменяющихся условиях и состояниях человека,  постольку индивидуаль ная деятельность осуществляется всегда  в условиях множественной неопределенности. Тем не менее, сходство  в про дуктивности деятельности отдельных людей свидетельствует  о сущест вовании общих психологических механизмов, обеспечи- вающих организацию, регуляцию и осуществление деятельности.  При этом обнаруживается и сходство предметно преобразующей  деятельности с деятельностью, направленной субъектом на самого  себя, на преобразование своих состояний. Подчеркивание предметности действия в середине ХХ в. сочета- лось с недостаточно четким различением пси хологического понятия  предмета и понимания предмета как вещи, как объекта. Поясним,  что реально в своей деятельности человек работает не с объектом,  не с вещью (во всей неисчерпаемости их свойств), а с предметом,  т. е. «окультуренно пои менованной», знаемой, отображенной в его  опыте, стороной вещи или объекта. Как мы уже отмечали ранее  на Ломовских чтениях, в психологическом исследовании говорить  чаще следует не столько об объективации, сколько о предметиза- ции (опредмечивании челове ком мира на основе общекультурно- го опыта и опыта индивидуально накапливаемого). С точки зре- ния внешнего наблюдателя, контроле ра, этот процесс выступает как объективация.132 К мысли С. Л. Рубинштейна о «своеобразии психического», ко- торое состоит в том, что «оно является и реальной стороной бытия  и его отражением, – единством реального и идеального» добавим  следующее: восхождение к первичным философским представлениям  о «субъек тивном» и «объективном» дает возможность представить  процесс «отражения» не в виде зеркального или конгруэнтного от- ражения, а как процесс «отображения» или даже «изображения», ко- торому свой ственна апперцепция, избирательность и смыслопорож- дение. В процессе восприя тия происходит не столько объективация,  сколько предметизация реальности (того, что существует независимо  от субъекта). Предмет для отдельного человека – это то, что он знает  об объекте или вещи, и предполагает, что и другие обладают примерно  таким же знанием; и потому осознаваемые предметные действия – это  преобразования лишь знаемых сторон объекта, тех сторон объекта,  которые открылись человеком и открылись человеку в синтезе нату- рального и культурального, объединенного Л. С. Выготским в понятии  высших психи ческих функций. Рефлексивные процессы тесно связаны с антиципированием  и, по-видимому, их можно различать по характеру антиципирования  и соотношения антиципирования с ретроципацией. Антиципиро- вание и подготовленность к тем или иным действиям в реактивном  поведе нии, как это было показано в 1960–1970 гг. прошлого века, вы- страивается на основе прошлого опыта и «учета» частоты появления,  а также зна чимости очередных событий. Несомненна связь рефлексивных процессов с алфавитами коди- рования информации, как поступающей в процессе взаимодействия  с окружением, так и в процессе интерпретации ранее поступившей  и ожидаемой информации. По мере расширения сферы взаимодейст- вия с окружением существенно изменяются интерпретационные  возмож ности человека. Человек живет в постоянно изменяющейся  картине мира, в его сознании одни виртуальные миры сменяются  другими. Вызванные к жизни возникшими задачами рефлексивные про- цессы в феноменальном поле сознания, связывая на временной шкале  прошлое, настоящее и будущее, позволяют, не вторгаясь в реальные  изменения мира, моделировать и их изменения, и изменения в самом  человеке, позволяют манипулировать «предметами» и в «картине ми- ра», и в самом себе, осуществлять преднастройку к наиболее вероят- ным и значимым действиям. Феномен антиципирования, т. е. предвосхищения изменений  в ситуации можно обнаружить во всех формах поведения: реактивном,  импульсивном и проектируемом. В реактивном он обнаруживается 133 при условии, что поведение связывается или с частым появлени- ем событий, или с их высокой значимостью в жизнеобеспечении.  В концепции П. К. Анохина, рассчитанной уже не только на анализ  реактивного, но и более сложных форм целесообразного поведения жи- вотных, предполагается специальное нервное образование – акцептор  действия, в котором содержится информа ция о желаемом (потребном)  результате. Этот механизм срабатывает как в неосознаваемом поведе- нии, так и в его осознаваемых формах. Причем, по Ю. С. Жуйкову, даже  в неосознаваемых формах антици пирования можно выделить видовые  проявления, закрепленные в инстинктивном поведении, и индивиду- ально-вариативные прояв ления, связанные с особенностями индиви- дуально приобретенного опыта. В исследованиях Е. Н. Соколова были  выявлены феномены условно-рефлекторной активности, связываемой  с «нервной моделью стимула», своеобразной формой кодирования в ап- парате нервной системы представлений о воздействующем стимуле,  и включающие моменты антиципирования. Умозрительным моделям  П. К. Анохина и Н. А. Бернштейна об акцепторе действия и модели  предстоящего будущего И. М. Фейгенбергом был найден соответству- ющий психофизиологический ме ханизм. Им примерно в те же годы  разрабатывалась концепция вероятностного прогнозирования – пред- восхищения и возможных стимулов, и возможных действий на основе  текущей си туации и прошлого опыта. Одна из книг И. М. Фейгенберга  так и называлась «Видеть, предвидеть, действовать». Точность термина  «прогнозирование» и его адекватность исследуемому явлению, обес- печивающему связь анализа условий и программирования, отметил  Н. А. Бернштейн в своих  статьях. Специально подчеркнем, что фиксация в реактивном поведении  осу ществляется преимущественно на свойствах внешнего воздейст- вия, они и становятся определяющими в осознании их post factum.  В импульсивном поведении процессы моделирования и антиципиро- вания в большей степени связаны с «внутренней» напряженностью,  создаваемой потребностно-мотивационной сферой, и по мере на- растания напряжен ности, связанной с трудностями удовлетворения  потребности, возрастает сознательно контролируемая переменная  в управле нии моделированием и осуществляемыми действиями. В проектируемом человеком поведении сознание исходно пред- шествует действию, сопровождает его осуществление и контроли- рует условия эффективности прилагаемых усилий. Проектируемое  поведение опре деляется уже во многом динамикой субъектной  активности, подчиняемой преимущественно логике организации  деятельности, в рамках которой человек достаточно произвольно  «распоряжается» смыслами, приписываемыми окружающим услови-134 ям, предметам и собственным действиям. Он оперирует с социально  заданной системой ценностей, которые для субъекта деятельности  в его накапливаемом регуляторном опыте выступают как «ценност- ности». Человек ориентируется в окру жении и собственных средствах,  самоопределяясь (С. Л. Рубинштейн, К. А. Абульханова-Славская),  принимая решения. В этих процессах ориентировки и действования  принцип детерминации преобразуется в принцип самодетерминаци  (С. Л. Рубинштейн, Л. И. Божович, Б. Ф. Ломов), в рамках которого,  если задуматься, уже не проходит привычное разделение мотивации  на внешнюю и внутреннюю. Человек выступает субъектом своей активности, именно он ини- циирует, организовывает, осуществляет и контролирует свою деятель- ность, именно он берет на себя ответственность за предпринимаемые  действия, именно он в зависимости от результатов деятельности про- ектирует свое дальнейшее поведение. Сознание неразрывно связано  с деятельностью, определяющая рефлексия далеко не всегда развита  у человека в достаточной степени, что не позволяет ему точно опре- делить и свои ресурсы, и возможные последствия своей активности,  и опасность взаимодействия с окружением. Но, тем не менее, хоро- шо ли – плохо ли, именно человек является автором своей активности  (не исключается и влияние на деятельность человека и других людей)  и так или иначе осознает практически все этапы инициации, органи- зации и осуществления деятельности и ту ответственность, которую  на себя принимает. Кстати, именно проектируемость, благодаря  «подсказке» С. Л. Рубинштейна, а ранее К. Маркса, выступает первосте- пенной специфической характеристикой деятельности, отличающей  ее от других видов активности человека и животных, целенаправ- ленность и осознанность могут быть и у спровоцированного другим  человеком реактивного движения. Совершенно новое качество в деятельности приобретает ретро- ципация, а точнее, требования к ретроципации самого человека:  фиксиро вать и воспроизводить значимые для себя ранее происшедшие  события необходимо с учетом их возможного применения в буду- щем (а не стихийно, как в двух первых формах поведения), с учетом  сопоста вительной эффективности с другими событиями, с учетом  возможных последствий. Разумеется, и антиципация на этой основе  приобретает иной характер: учитывая информацию, почерпнутую  средствами рет роципации, она включается в программирование  действий, в планиро вание человеком предстоящей деятельности.  Появляется возможность дифференцировать рефлексию и более  широкий процесс самосознания: рефлексия – та часть самосозна- ния, которая оперативно обслуживает решаемые человеком задачи 135 (самоопределения, определения целей, поиска средств, оценки пред- принимаемых усилий и т. д.). Осваивая с помощью взрослого, сверстников и педагогов новые  виды деятельности, подрастающий человек, развивая субъектную  активность – деятельность, – старается подчинить ей и все прояв ления  реактивной и импульсивной активности, которые возникают по ходу  организации и осуществления деятельности. Тенденция эта сохра- няется независимо от того, с чем ему удается справиться, а с чем нет.  В деятельности и через деятельность человек осваивает, а потом раз- вивает азы субъектной активности, механизмы самостоятельности  и творчества. Он начинает совершенствовать и подчинять своей воле  природный потенциал, осваивает культурные средства осуществляе- мых преобразований, превращает, по Л. С. Выготскому, натураль- ные психические средства в высшие психические функции. Именно  в деятельности человек и становится автором своей активности, под- линным субъектом своей жизнедеятельности. Практика показывает,  что предметные преобразования даются человеку легче, нежели преоб- разования в общении, в коммуникации. В них человек в большей мере несвободен от ситуации, от конфликтов и противоречий. Специально остановлюсь еще на одном существенном момен- те моделирования человеком образа своих действий и образа сво- их состояний. В традиционном понимании деятельности, идущем  от К. Маркса и связанном преимущественно с активностью коллектив- ного субъекта, при ее анализе различают субъекта деятельности  и предмет деятельности (часто смешивая при этом понятия «предмет»  и «объект»). С. Д. Смирнов пишет: «Деятельность является первичной  как по отношению к субъекту, так и предмету деятельности. И субъ- ект, и объект как бы «выдифференцировываются» из деятельности.  Глав ный канал развития субъекта – интериоризация – перевод форм  высшей материально-чувственной деятельности во внутренний план.  Эффекторные, исполнительные механизмы деятельности, направляе- мые исходным образом ситуации, испытывают на себе сопротив- ление внешней реальности в силу неполноты или неадекватности  афферентирующего образа. Обладая определенной пластичностью,  деятель ность подчиняется предмету, на который она направлена,  модифи цируется им, что приводит к исправлению исходного образа  за счет обратных связей. Этот циклический процесс является источ- ником не только новых образов, но и новых способностей, интересов,  потреб ностей и других элементов человеческой субъективности.  Воздействуя на внешний мир и изменяя его, человек тем самым  изменяет себя» (Смирнов, 1993, с. 94). Эта мысль часто встречается  и у С. Л. Рубинштейна.136 И далее он пишет: «Главной характеристикой деятельности, как она  понимается в анализируемой концепции (концепции А. Н. Леон тьева),  является ее предметность. Под предметом имеется в виду не просто  природный объект, а предмет культуры, в котором зафикси рован опре- деленный общественно выработанный способ действия с ним. И этот  способ воспроизводится всякий раз, когда осущест вляется предметная  деятельность. В этом понятии зафиксированы преимущественная  детерминация процесса деятельности со стороны внешнего предме- та (материального или идеального) и направление развития самой  деятельности и ее субъекта за счет освоения все но вых предметов,  включения все большей части мира в деятельностные отношения. Самостоятельно открыть формы деятельности с предметами чело- век не может. Это делается с помощью других людей, которые демонст- рируют образцы деятельности и включают человека в совместную  деятельность. Поэтому вторая сторона деятельности – ее социаль- ная, общественно-историческая природа. Переход от совместной  (интер психической) деятельности к деятельности индивидуальной  (интра-психической) и составляет основную линию интериоризации,  в ходе которой формируются психологические новообразования»  (Смирнов, 1993, с. 95). В этом изложении вроде бы правильно отмечен и культуральный  оттенок предмета, накладывающий отпечаток на взаимодействие  с ним, и процесс интериоризации, способствующий освоению пред- метных свойств и способов взаимодействия с предметом. Выпадает  из поля зрения лишь феноменология постоянного и поступатель- ного «открытия для себя» ребенком характеристик предмета че- рез откры тие своих новых возможностей. Когда есть чем подра- жать, есть чем осваивать, будет и подражание, и освоение. Но если  еще не сформи ровались механизмы подражания, не сформировались  механизмы перекодирования с одной системы знаков на другие,  не произойдет и эффекта интериоризации. Феноменология откры- тия для себя новых возможностей – творческий акт самого человека  (в каком бы возрасте это не происходило). Здесь, по-видимому, про- дуктивнее обратиться к «принципу творческой самодеятельности  как принципу развития че ловека» (по С. Л. Рубинштейну). При анализе деятельности традиционно изучаются предмет  деятельности, орудия деятельности, способы действия и условия  деятельности (по К. Марксу). И деятельность начинает «жить» са- мостоятельно, участие человека в ней упоминается лишь в связи  с перечисленными сторонами деятельности, чаще всего как «страда- тельное», а не в качестве активного деятеля, принимающего решения  делать что-либо или не делать. Забывается (или не обнаруживается), 137 что не потребности и мотивация управляют человеком, а сам чело- век постоянно в значительной мере в своей активности (принимая  ре шения по этому поводу) управляет удовлетворением потребнос- тей и «мотивирует себя» через формулирование целей и их смыслов  на оче редные действия, очередные усилия. Именно такое понимание  мотивации мы находим у С. Л. Рубинштейна, когда он анализирует  организацию действий человека. Литература Смирнов С. Д. Общепсихологическая теория деятельности: перспективы  и ограничения (К 90-летию со дня рождения А. Н. Леонтьева) // Вопросы  психологии. 1993. № 4.