Психология человека в современном мире Том 2 (5)

Сознание: контекстный подход В. Г. Калашников (Стерлитамак) Проблема сознания является одной из ключевых проблем человеко- знания, поскольку интуитивно понятно, что именно сознание  является определяющей характеристикой человеческого способа 25 бытия. Так, философ А. С. Арсеньев даже самим предметом философии  полагает изменение сознания (Арсеньев, 2001, с. 63). Неудивительно,  что проблема сознания привлекала внимание мыслителей всех времен  и культур; знаменательно, что современные исследователи нередко  приходят к идеям, сходным с древними. Среди духовных традиций учение о сознании наиболее детально  разработано в буддизме. По утверждению философа А. М. Пятигор- ского, в буддизме «сознание есть не онтологический абсолют, а пус- тая (лишенная содержания) позиция, о которой можно говорить  только с того момента, когда что-то (т. е. какой-то мыслимый объект)  с ней соотносится» (выделено автором. – В. К.) (Пятигорский, 2004,  с. 99–100). То есть «…мысль возникает только в присутствии другой  мысли. Тогда, то есть относительно этой данной возникающей мысли,  эти другие будут называться „сознание"» (там же, с. 95). Как видим,  здесь речь идет о соотносительной природе сознания. В сознании,  по С. Л. Рубинштейну, выступают одновременно и соотнесенность  человека с миром, связь с ним в бытии, и обособленность от него  (Рубинштейн, 2003). Другой выдающийся специалист по философии индуизма и буд- дизма Д. Б. Зильберман назвал учение абхидхармы мета-теорией  сознания. Он подчеркивал, что многие востоковеды уже вскоре после  формулирования Э. Гуссерлем проекта феноменологической психоло- гии отмечали поразительное сходство между этими учениями, а также  и то, что буддийская психология – единственная из психологических  концепций, которая соответствует гуссерлевским критериям «строгой  науки» (Зильберман, 1998, с. 101). Для нас же важно, что Гуссерль  постулировал интенциональность как исходную потенцию, сущест- вующую еще до акта восприятия и составляющую основу самой  возможности восприятия, а значит – и сознания, которое предстает  как направленность на объект и отношение к нему. Сознание как отношение и становление понимал и Г. В. Ф. Гегель,  писавший, что «сознание составляет ступень рефлексии, или отно- шения духа, его развития как явления» (выделено автором. – В. К.)  (Гегель, 1971, с. 218). По С. Л. Рубинштейну «сознание выступает …  как разрыв, выход из полной поглощенности непосредственным про- цессом жизни для выработки соответствующего отношения к ней…»  (Рубинштейн, 2003, с. 366). В отечественной психологии сознание  как рефлексивную систему отношений описывали также В. Н. Мя- сищев, Д. Н. Узнадзе. Все эти исследователи подчеркивали именно  рефлексивную природу процесса сознания. Например, говоря о вос- приятии, С. Л. Рубинштейн утверждает: «…отражение надо толковать  не как дублирование, копирование, а как рефлектирование в другое, 26 т. е. как явление другому», причем такое «явление … есть результат  взаимодействия» (там же, с. 328). Поскольку человек есть часть бытия,  это взаимодействие можно рассматривать как «рефлексию бытия  в себя» и «социальное отражение» каждого человека окружающи- ми, играющее важнейшую роль в самосознании, как подчеркивали  К. Маркс, символические интеракционисты, отечественные психологи  и философы. Наряду с этим, математик, философ и мистик В. В. Налимов описы- вал сознание как «преобразователь смыслов», «процесс, оперирующий  смыслами» (Налимов, 1989, с. 7, 224). На смысловую природу сознания  (высшей его части) указывал и А. Н. Леонтьев. Однако Налимов посту- лировал существование особой нефизической смысловой реальности, несводимой к материи (помимо концепции акаши в индуизме по- добные представления встречаются и в европейской мысли – от Де- карта и Спинозы до В. И. Вернадского, К. Поппера, В. Франкла и др.).  При таком понимании сознание есть «распаковщик смыслов», главной  характеристикой которого является вероятностная спонтанность, не- детерминированность никакими внешними обстоятельствами. Сле- довательно, сознание понимается как самодвижение бытия в форме  его рефлексивного самоосмысления, а смысл – как единица сознания. Поскольку любая мысль как акт сознания всегда возникает в кон- тексте других мыслей, а смысл имеет интенциональную и контексту- альную природу (Д. Н. Леонтьев), то здесь можно опереться на понятие  «контекст», которое в последние десятилетия все увереннее закрепля- ется в качестве общегуманитарного термина. На его основе построено  несколько философских и психологических концепций, в частности,  в нашей стране – теория знаково-контекстного обучения, развиваемая  в научной школе А. А. Вербицкого. Ему принадлежит классическое  определение психологического контекста как системы внутренних  и внешних факторов и условий поведения и деятельности человека  как субъекта, влияющих на особенности его восприятия, понима- ния и преобразования конкретной ситуации, определяющих смысл  и значение этой ситуации как целого и всех входящих в это целое  компонентов (Общая психология, 2005, с. 137–138). В настоящее время  есть основания говорить о формирующемся контекстном подходе в психологии. Контекстный подход позволяет взглянуть на проблему  сознания с новой стороны и расширить наши представления о нем. На основе продемонстрированной выше близости западных  и восточных исследователей по целому ряду важнейших положений  (конвергенция сущностных оснований концепций по А. С. Арсеньеву)  можно сформулировать такое определение сознания, которое вклю- чало бы в себя указанные базовые его характеристики. Сознание – это 27 рефлексивный процесс саморазвития психической реальности, осу- ществляющийся в форме порождения и осмысления новых психичес- ких содержаний в контексте уже наличествующих. Такое понимание  сознания вполне соотносится с моделью «потока» по У. Джеймсу.  Проблема изолированности сознания от реального мира снимается  тем, что постулируется онтологическая природа сознания как важ- нейшего атрибута бытия (в духе Б. Спинозы и С. Л. Рубинштейна),  поэтому порождение мысли можно понимать не как акт солипсизма,  но как манифестацию самой реальности. Итак, сознание – это отра- жение психикой себя самой, т. е. сознание есть рекурсивная функция психики как особой формы-ипостаси реальности. Латинское слово recurrentis означает «возвращающийся», отсюда  рекуррентная последовательность (в математике) – это «возвратная  последовательность», т. е. последовательность, каждый следующий  член которой выражается по определенному правилу через преды- дущие (например, последовательность чисел Фибоначчи). Соответст- венно, каждый элемент данной последовательности может быть  воспринят и понят исключительно в контексте других элементов  (как мысль в буддизме осознается исключительно в контексте других  мыслей). Рекурсивная структура представляет собой парадоксальное  явление – она как бы разворачивается сама из себя, при этом сама  себя в себя же включая (известный «парадокс Рассела»). Однако множества, являющиеся подмножествами самих себя – это  вовсе не невообразимая, а вполне реальная практика построения  так называемых «списков» в современном программировании, когда  в системе ссылок одного списка встречается ссылка на тот же самый  список или ссылка из списка нижнего уровня на головной список.  Другой пример «самоприменимости» – герменевтический круг пони- мания. Герменевтическое истолкование всегда представляет собой  рекурсивную/рефлексивную последовательность углубляющегося  понимания, спиралевидно перемещающуюся между некоторыми  взаимоопределяющими полюсами (например, часть и целое, общее  и единичное, и т. д.). Такой же рекурсивный характер носит, в трак- товке С. Л. Рубинштейна, и деятельность человека: «человек включен  в бытие своими действиями, преобразующими наличное бытие. Этот  процесс – непрерывная серия цепных реакций: каждая данность –  наличное бытие – взрывается очередным действием, порождающим  новую данность нового наличного бытия, которое взрывается новым  действием человека» (Рубинштейн, 2003, с. 357). Понимая сознание как рефлексивную функцию психической  реальности, можно выделить на основе типов используемых в этом  процессе контекстов некоторую уровневую структуру сознания28 (во многом схожую с известными схемами А. Н. Леонтьева и В. П. Зин- ченко), где уровни сознания расположены в порядке возрастания  рефлексивности и по контекстам: 1  Сознавание – рефлексия сенсорных данных в контексте «внешней  реальности», или сознавание-1, создающая первичное разделения  полюсов «Я» и «не-Я», себя и «внешнего мира», субъекта и объек- та. Это конструирование чувственной ткани образа в контексте  других чувственных образов реальности. Пример: взгляд на часы  фиксирует положение стрелок, но осознания, что это означает  (который теперь час), не происходит. 2  Осознание – рефлексия над содержанием собственной психики  (полюс «не-Я»), т. е. сознавание более высокого, мета-порядка  или сознавание-2 (осмысление образа в контексте своей психи- ки). Это означает постановку этих содержаний психики в кон- текст двух типов: а) когнитивный контекст (сенсорные эталоны,  ориентировочные основы и т. п.), в результате чего происходит  категоризация этих данных; б) контекст установок-отношений,  составляющих суть личности (ценности, идеалы, интересы,  мотивы, смыслы, отношения и пр.), в результате происходит  означивание и осмысление содержаний психики, проявление ее  пристрастности; по форме это могут быть как довербальные, так  и словесно-логические концепты. 3  Самосознание – конструирование субъектности в контексте посту- пившей информации на основе выработанного на предыдущем  этапе отношения и соответствующая трансформация образа  Я как рефлексия над собственной субъектностью (полюс «Я»); это  сознавание-3. С данной точки зрения выражение «рефлексивное сознание», или «ре- флексивный уровень сознания» есть тавтология, поскольку сознание  и есть процесс и результат рефлексии; внерефлексивное сознание  непредставимо. Бессознательное в таком понимании – это внере- флексивная часть психики, контекст, который служит неразличимым  фоном, обеспечивающим сознавание и осознание того психического  содержания, которое возникает «вот сейчас», актуально. Следова- тельно, бессознательное – определенная градация «степени ясности  сознания» (в полном соответствии с исходной моделью областей  сознания Г. Лейбница). Практика показывает, что человек может управлять лишь тем,  что осознает. Отсюда напрашивается вывод, что именно рефлексия  обеспечивает возможность инструментального отношения к процес- сам и содержаниям индивидуальной психики, т. е. создает собственно 29 субъектную позицию – позицию причинности, а значит, конституирует  и самого субъекта. Следовательно, в полном соответствии и с древ- нейшими, и с самыми современными представлениями, субъектность  не имеет онтологического статуса, но может быть описана как функ- ция психической реальности, вычленение некоторого ее фрагмента  в контексте общего «поля сознания». С позиций контекстного подхода сознание можно представить  в виде концентрических контекстов, каждый из которых выступает  в качестве системы более высокого уровня для предыдущего. Эти  контексты образуют соотносительную базу для выработки отноше- ния человека к чему-либо (т. е. собственно для функционирования  сознания) за счет постановки в них рассматриваемого объекта. Можно  также сказать, что эти контексты составляют основу для самосозна- ния, самоотождествления субъекта, причем каждый следующий  можно рассматривать как зону ближайшего развития, ориентир  в продвижении. Человек может управлять лишь тем, что осознал,  сделал своим, можно даже сказать – сделал собой (недаром У. Джеймс  включал в личность не только убеждения, но и собственность чело- века; другой пример такого положения – ощущения высококлассным  мастером техники или оружия как продолжения своего тела, а тела –  как продолжения собственно «Я»). Расширение сознания как психического контекста для тех  или иных мыслей может быть представлено следующим образом: 1) Я – внутрипсихический контекст (со всеми его процессами, состоя- ниями и свойствами), совокупность представлений о себе, регулирую- щих поведение человека; 2) семья – первичный социальный контекст,  группа людей, связанных кровным родством (от первичной нуклеар- ной семьи до большого клана); 3) группа – более широкий социальный  контекст, обусловленный взаимосвязью своих членов исключительно  через общую деятельность; 4) общество – максимально общий со- циальный контекст, чьи границы широко варьируются от соседей  до населения Земли в целом; основанием для такого группирования  служит единство места проживания (от малой родины до планеты)  и единство исторической судьбы; 5) все живое – от растений до млеко- питающих, от животных-гигантов до микроорганизмов, от единичных  существ до биосферы Земли; 6) материя – как предельный контекст  для человека, погруженного в мир, основанный на этой субстанции;  7) духовная реальность – трансперсональный контекст; понимание че- ловеком трансцендирования наличных границ самотождественности  как формы существования сознания в мире; 8) Абсолют как контекст  тотальности всеобъемлющего взгляда на любое явление; причем вовсе  не обязательно придавать этой инстанции черты личности.30 Таким образом, контекстный подход предлагает модель сознания  как рекурсивного контекста («самоконтекста» или «контекста себя»),  соотнесение с которым того или иного фрагмента психики и состав- ляет суть рефлексии как механизма функционирования сознания.  В этом случае происходит синтез структурного и процессуального  аспектов психики и снимается дихотомия материи и сознания, свя- занных процессом рефлексии бытия. Литература Арсеньев А. С. Философские основания понимания личности: Учеб. пособие  для студ. М., 2001. Гегель Г. В. Ф. Философия духа // Энциклопедия философских наук / Пер.  с нем. М., 1971. Т. 3. Зильберман Д. Б. Генезис значения в философии индуизма. М., 1998. Налимов В. В. Спонтанность сознания: Вероятностная теория смыслов и смыс- ловая архитектоника личности. М., 1989. Общая психология. Словарь / Под ред. А. В. Петровского // Психологический  лексикон. В 6 т. М., 2005. Пятигорский А. М. Непрекращаемый разговор: Лекции по буддийской фило- софии. СПб., 2004. С. 38–102. Рубинштейн С. Л. Бытие и сознание. Человек и мир. СПб.: Питер, 2003. С. 282– 426.