Расул Гамзатов (5)

ТРИ СОНЕТА

 1

В Японии читал стихи свои
На языке родном - в огромном зале.
- О чем стихи?- спросили.- О любви.
- Еще раз прочитайте,- мне сказали.

Читал стихи аварские свои
В Америке.- О чем они?- спросили.
И я ответил честно:- О любви.
- Еще раз прочитайте,- попросили.

Знать, на любом понятны языке
Стихи о нашем счастье и тоске,
И о твоей улыбке на рассвете.

И мне открылась истина одна:
Влюбленными земля населена,
А нам казалось, мы одни на свете.

 2

- Скажи "люблю",- меня просили в Риме,
На языке народа своего!-
И я назвал твое простое имя,
И повторили все вокруг его.

- Как называют ту, что всех любимей?
Как по-аварски "жизнь" и "божество"? -
И я назвал твое простое имя,
И повторили все вокруг его.

Сказали мне:- Не может быть такого,
Чтоб было в языке одно лишь слово.
Ужель язык так необычен твой?

И я, уже не в силах спорить с ними,
Ответил, что одно простое имя
Мне заменяет весь язык родной.

 3

Нет, ты не сон, не забытье,
Не чудной сказки свет туманный
Страданье вечное мое,
Незаживающая рана.

Я буду глух и слеп к обману,
Но только пусть лицо твое
Мне озаряет постоянно
Дорогу, дни, житье-бытье.

Чтобы с тобою рядом быть,
Готов я песни все забыть,
Вспять повернуть земные реки -

Но понимаю я, скорбя,
Что на земле нашел тебя,
Чтоб тут же потерять навеки.

Расул Гамзатов. Последняя цена. 
Москва: Современник, 1979.


* * *

В тебя я вновь влюблен и очарован...
Такого не бывает - говоришь?
Но в каждый мой приезд волшебным, новым,
Загадочным мне кажется Париж.

Бывает так. Живешь, живешь на свете.
Идет весна - и словно в первый раз
Ты чувствуешь, как молод этот ветер
И нов капели сбивчивый рассказ.

Впервые я пишу стихотворенье -
Хотя пишу стихи давным-давно.
Пусть много было радостных волнений,
Но помню лишь последнее - одно.

Бывает так... Ни убыли, ни тленья
Не знает страсть, рождаясь вновь и вновь.
Ты - первое мое стихотворенье
И первая, бессмертная любовь.

Расул Гамзатов. Последняя цена. 
Москва: Современник, 1979.


МОЙ КРАЙ ОГРОМНЫМ НЕ ЗОВИ...

— Мой край огромным не зови,—
На карте он птенцом нахохлился...
Но в мире есть страна любви!
Страна любви, где ты находишься?..

— Я — здесь. Я — всюду и всегда.
Я в сердце — счастьем и страданием.
Звездой в твоих глазах, когда
Спешишь к любимой на свидание...

— Но я родился не вчера
В краю, где каждый разбирается,
Что и высокая гора
На твердь земную опирается.

На что же обопрешься ты,
Мой Цадастан, страна нетленная?..
— На крылья песни и мечты!
Моя обитель — вся Вселенная...

— Но существуют рубежи
Меж суверенными державами!
А с кем граничишь ты, скажи?
Мне знать об этом не мешало бы..

— Меня на части не дели.
Запомни: будто солнце светлое,
Над континентами Земли
Летит любовь, границ не ведая!..

— Свой дом я защищал не раз,
Оборонял свой край пылающий.
Но неужели нужен страж
Стране любви неумирающей?..

— Да! Есть и у любви враги.
Ты береги любовь, пожалуйста.
Как драгоценность, береги
От всех, кто на нее позарится.

Пер. Р.Рождественского

Расул Гамзатов. Последняя цена. 
Москва: Современник, 1979.


ЛЮБОВЬ К ТЕБЕ

Проходят годы, отнимая и даря,
То — через сердце напрямик, то — стороной,
И не закрыть листкам календаря
Любовь, пришедшую ко мне той весной.

Все изменилось — и мечты, и времена.
Все изменилось — мой аул и шар земной.
Все изменилось. Неизменна лишь одна
Любовь, пришедшая ко мне той весной.

Куда вас буря унесла, мои друзья?
Еще недавно пировали вы со мной.
Теперь единственного друга вижу я —
Любовь, пришедшую ко мне той весной.

Что ж, покорюсь я наступающим годам,
Отдам им все — блеск дня и свет ночной.
Лишь одного я — пусть не просят!— не отдам:
Любовь, пришедшую ко мне той весной.

Расул Гамзатов. Последняя цена. 
Москва: Современник, 1979.


БРОВИ

Лба твоего просторная поляна,
А чуть пониже, около нее,—
Два озера, как будто два Севана.
Два озера — томление мое.

На берегах прекраснейших озер —
Мне каждое из них отдельно снится —
Лежат всю жизнь две черные лисицы,
Как будто яростный живой узор.

Хитрее нет их никого на свете.
Таких лисиц попробуй обмани.
Вот погляди: охотника заметив,
Убитыми прикинулись они.

Меня они игрой своей не тронут,—
Не зря озера страсть в себе таят!
Услышав музыку, лисицы вздрогнут,
Притворщицы не смогут устоять.

О, как они взмывают откровенно,
Лукавинкой зазывною дразня!
И как они изогнуты надменно,
Когда рассердишься ты на меня.

О, как они на ласку намекают,
Вздувая пламя у меня в груди!
А как порою предостерегают,
Безмолвно говоря: не подходи!

Я слышал много раз, что хитрость лисья
Известна миру с самых давних пор.
Но эти лисы — убедился лично —
Хитрее всех своих живых сестер.

Завидуют им все. И даже птицы
Небесные от зависти дрожат...
Две черные пушистые лисицы
Возле озер просторно возлежат.

Желанья их я выполняю мигом,
Слежу за ними, указаний жду.
Прикажут — и сражусь я с целым миром!
Прикажут — бездыханным упаду!..

Спасибо вам, лисицы, от меня
За то, что бережете вы озера.
За то, что вы не дремлете, храня
Их чистую незамутненность взора.

Спасибо вам за то, что в час, когда
К озерам тем я приходил напиться,
Вы тут же притворялись без труда,
Что вам прекрасно в это время спится.

Расул Гамзатов. Последняя цена. 
Москва: Современник, 1979.


РАЗГОВОР

— Скажи мне,
 перебрав свои года,
Какое время самым лучшим было?
— Счастливейшими были дни,
 когда
Моя любимая
 меня любила...
— А не было ль, скажи,
 такого дня,
Когда ты плакал,
 горя не скрывая?
— Любимая забыла про меня.
Тот день я самым черным
 называю...
— Но можно было вовсе не любить!
Жить без любви —
 и проще
 и спокойней!..
— Наверно, это проще.
Может быть...
Но в жизни
Я такого дня
 не помню.

Расул Гамзатов. Последняя цена. 
Москва: Современник, 1979.


ВЕЧНАЯ МОЛОДОСТЬ

 Любви все возрасты покорны
 А. С. Пушкин

Вот судьи выстроились в ряд,
Полгоризонта заслоня.
И гневом их глаза горят,
А все слова летят в меня:

«Юнец, не бривший бороды,
Щенок, не помнящий добра,
Ответь нам: правда ли, что ты
Был с женщиной в лесу вчера?..»

Я судьям отвечаю: «Да!
Я многое в лесу нашел,
Мальчишкою я шел туда,
Оттуда я мужчиной шел!..»

Вновь судьи выстроились в ряд,
Полгоризонта заслоня.
И гневом их глаза горят,
А все слова летят в меня:

«Забыв о седине своей
И прежние забыв грехи,
Шел с женщиною ты и ей
Шептал любовные стихи?..»

«Да!— отвечаю судьям я.—
Шел с женщиной. Шептал слова.
И верил, что судьба моя
Светла, пока любовь жива!..»

А судьи грозно хмурят взгляд,
И снова требуют они:
«Нам непонятно,— говорят,—
Нам непонятно. Объясни...»

Я говорю им: «Есть любовь,
И, ощутив ее венец,
Взрослеет запросто юнец,
А старец молодеет вновь.

Становится певцом немой,
Становится певец немым.
Любовь — всегдашний спутник мой.
Я буду вечно молодым!»

Расул Гамзатов. Последняя цена. 
Москва: Современник, 1979.


ВЕРНУЛСЯ Я...

Вернулся я,
 спустя сто лет,
Из темноты на землю эту.
Зажмурился, увидев свет.
Едва узнал свою планету...
Вдруг слышу:
 шелестит трава,
В ручье бежит вода живая.
«Я вас люблю!..» — звучат слова
И светят, не устаревая...
Тысячелетие прошло.
На землю я вернулся снова.
Все, что я помнил, замело
Песками времени иного.
Но так же меркнут звезд огни,
Узнав, что скоро солнце выйдет.
А люди —
 как и в наши дни —
Влюбляются и ненавидят...
Ушел я и вернулся вновь,
Оставив вечность за спиною.
Мир изменился до основ.
Он весь пронизан новизною.
Но все-таки —
 зима бела.
Цветы в лугах мерцают сонно.
Любовь осталась как была.
И прежнею осталась ссора.

Расул Гамзатов. Последняя цена. 
Москва: Современник, 1979.


НАД АЛАЗАНЬЮ

 Я прошел над Алазанью...
 Н. Тихонов

И я прошел над Алазанью.
Над ней, поднявшись со скалы,
В дозоре утреннею ранью
Парили горные орлы.

Они назад меня не звали
И не пророчили беду,
Шел без ружья и без печали
Я, распевая на ходу.

Как в старину, река летела
За тенью птичьего крыла,
Но не от крови багровела —
Заря на грудь ее легла.

Проснулся лес на дальнем склоне.
И, над волною наклонясь,
Я взял зарю в свои ладони,
Умыл лицо не торопясь.

И где река, в долину вклинясь,
Чуть изгибалась на бегу,
Мне повстречался кахетинец,
Косивший травы на лугу.

Был на Ираклия Второго
Похож он чем-то,
 но ко мне
Идущее от сердца слово
Уже домчалось в тишине.

И улыбнулись мы друг другу,
Не помня дедовских обид.
Пусть лучше ходит рог по кругу
И дружба сердце озарит.

Я любовался Алазанью.
И утро, тьме наперекор,
К реке нетрепетною ланью
Спустилось с дагестанских гор.

Перевод Я.Козловского

Расул Гамзатов. 
Покуда вертится Земля. 
Махачкала, "Дагучпедгиз" 1976.


У МАКСОБСКОГО МОСТА

Эту ночь позабудешь едва ли:
На траве, что была голубой,
Мы вблизи от аула лежали
У Максобского моста с тобой.

Кони траву щипали на склоне,
А луна серебрила холмы.
И, сведенные в пальцах, ладони
Положили под головы мы.

Вдохновенно,
 как дети лишь могут,
Слушать тех, кто снежком убелен,
Горкой речки мы слушали клёкот,
Шелест трав, колокольчиков звон.

Мир при этом безмолвье венчало,
Было все так волшебно вокруг,
Так прекрасно и так величаво,
Что восторг охватил меня вдруг.

И как горец, приметивший гостя,
Зажигает все лампы тотчас,
Небо полночи полною горстью
Одарило созвездьями нас.

Я на звезды не мог наглядеться,
Надышаться от счастья не мог.
Показалось,
 лишь вспомнил я детство,
Будто теплый подул ветерок.

И о родине думал я снова,
И по этой причине простой,
В мыслях зла не касаясь людского,
Любовался людской красотой,

Думал я, как мы пламенно любим,
Презирая и фальшь и вранье.
До биенья последнего людям
Посвящается сердце мое.

Перевод Я.Козловского

Расул Гамзатов. 
Покуда вертится Земля. 
Махачкала, "Дагучпедгиз" 1976.