- 976 Просмотров
- Обсудить
Римма Казакова. Страна Любовь.Не ходи за мной, как за школьницей, ничего не сули. И не хочется, и не колется — не судьба, не суди. Я еще ничуть не вечерняя, я пока на коне. Я еще такая ничейная — как земля на войне. Не держи на леске, на поводе, на узде, на беде, ни на приводе, ни на проводе, ни в руках и нигде! Все, что вверено, что доверено, разгоню, как коня. Ой, как ветрено, ой, как ветрено в парусах у меня! Не кидайся лассо набрасывать — я тебе не мустанг. Здесь охота — дело напрасное в этих вольных местах. Сквозь вселенную конопатую — чем бы ты ни смутил — я лечу, верчусь и не падаю по законам светил. У меня свое протяжение, крупных звезд оселки... Ну а вдруг твое притяжение — не узлы, не силки? И когда-нибудь мне, отважась, ты скажешь так, что пойму, — как тебе твоя сила тяжести тяжела одному...
Москва, "Молодая Гвардия", 1980.
Римма Казакова. Страна Любовь.Кто-то ночью хлопает, лопочет... То ль сверчки настроили смычки, то ли это, вылупись из почек, листья разжимают кулачки? У природы есть свое подполье — как людей, ее не обвиню: то девчонкой принесет в подоле, то дурнушкой сохнет на корню. Жаль травы, которая завязла в страхе, чтоб метели не смели. Жаль травы, которая завяла, слишком рано выйдя из земли. Слишком рано или слишком поздно... Но, ни в чем природу не виня, не хочу ни мудрости обозной и ни скороспелого огня. Побывав в дозоре и в разведке, испытав судьбу на сто ладов, лето, подожги зеленым ветки! Безгранично. Прочно. До плодов.
Москва, "Молодая Гвардия", 1980.
Римма Казакова. Страна Любовь.Люби меня! Застенчиво, боязно люби, словно мы повенчаны богом и людьми... Люби меня уверенно, чини разбой — схвачена, уведена, украдена тобой! Люби меня бесстрашно, грубо, зло. Крути меня бесстрастно, как весло... Люби меня по-отчески, воспитывай, лепи,— как в хорошем очерке, правильно люби... Люби совсем неправильно, непедагогично, нецеленаправленно, нелогично... Люби дремуче, вечно, противоречиво... Буду эхом, вещью, судомойкой, чтивом, подушкой под локоть, скамейкой в тени... Захотел потрогать — руку протяни! Буду королевой — ниже спину, раб! Буду каравеллой: в море! Убран трап... Яблонькой-дичонком с терпкостью ветвей... Твоей девчонкой. Женщиной твоей. Усмехайся тонко, защищайся стойко, злись, гордись, глупи... Люби меня только. Только люби!
Москва, "Молодая Гвардия", 1980.
Римма Казакова. Помню.Не сегодня и не завтра и не послезавтра... Это будет — вроде залпа, коротко, внезапно. Это головокруженье, это вознесенье, это — точно в центр мишени, жгучее везенье. Это будет ненадолго — вспышка, всполох света. Это будет, будет — только надо верить в это. Торопясь, скучая, плача, помнить, что маячит, жить, предчувствуя горячий, сладкий миг удачи...
Москва, "Советская Россия", 1974.
Римма Казакова. Помню.Был день прозрачен и просторен и окроплен пыльцой зари, как дом, что из стекла построен с металлом синим изнутри. Велик был неправдоподобно, всем славен и ничем не плох! Все проживалось в нем подробно: и каждый шаг, и каждый вздох. Блестели облака, как блюдца, ласкало солнце и в тени, и я жила — как слезы льются, когда от радости они. Красноречивая, немая, земля была моя, моя! И, ничего не понимая, «За что?» — все спрашивала я. За что такое настроенье, за что минуты так легли — в невероятность наслоенья надежд, отваги и любви? За что мне взгляд, что так коричнев и зелен, как лесной ручей, за что мне никаких количеств, а только качества речей? Всей неуверенностью женской я вопрошала свет и тень: каким трудом, какою жертвой я заслужила этот день? Спасибо всем минутам боли, преодоленным вдалеке, за это чудо голубое, за это солнце на щеке, за то, что горечью вчерашней распорядилась, как хочу, и что потом еще бесстрашней за каждый праздник заплачу.
Москва, "Советская Россия", 1974.
Римма Казакова. Помню.Отечество, работа и любовь — вот для чего и надобно родиться, вот три сосны, в которых — заблудиться и, отыскавшись,— заблудиться вновь.
Москва, "Советская Россия", 1974.
Римма Казакова. Помню.Не оглядываюсь в прошлое и не мучаю мечты. Знаю я, что ты хорошая и единственная ты. Но не правило, не истина, не разгадка и расчет, а строка, что не написана, что, как ток, в крови течет. И поведанная вроде нам до былиночки любой, все же ты безмерна, родина,— как искусство и любовь. Ни былыми рукопашными,— память сердца теребя,— ни засеянными пашнями не ответишь на тебя. Ни заздравными под горькую в годовщины красных дат, ни наивною подгонкою под какой-нибудь стандарт. Ты — к открытию открытие, первозданная моя. Ежедневное отплытие в незнакомые моря. Не готовое решение, не остывшее литье, а свержение, свершение, завершение мое.
Москва, "Советская Россия", 1974.
Римма Казакова. Помню.Прозрачно Подмосковье, как росинка на крохотном березовом листе. В росинке отражается Россия во всей своей прозрачной чистоте. Прозрачно елок синее сиянье. Проталины прозрачны и ручьи. И песни, что слагают россияне. И первые весенние грачи. Идешь ли по грибы или на лыжах, прямым путем или тропинкой вкось,— рябинника, снежинка, каждый рыжик просвечивают стеклышком насквозь. И человек, что был глухим, незрячим, становится вдруг светел и прозрачен. И я сама былинкою свечусь, бесстрашию открытости учусь. Гляжусь, как в речку дерево, в Россию, где у лугов и вод — как у огня, где я пройду сквозь каждую осинку и каждая осинка — свозь меня. И, словно это я леса растила, луга косила, ставила дома, во мне Россия, будто я — Россия, и я в России — как она сама.
Москва, "Советская Россия", 1974.
Римма Казакова. Помню.1 Вспоминаю лесные палы — и по сердцу стучат топоры. Лес — как жизнь, крепкостволен и свеж. Лес, затишье мое и мятеж. Я люблю вас, как сына, леса. У мальчишки лесные глаза. С малахитинкой, зеленцой, среднерусскою хитрецой. Городская ушла дребедень, как лесничество, тянется день. И в лесах — в этой летней суши — ни пожарники — как ни души. Прячу спички. Опасно, как шок. Это хуже убийства — поджог. Знаю кровью — так знают врага,— как, мечась, выгорает тайга. Я вас буду беречь, как дитя, пастушонком тревогу дудя. Тьму листов и иголок сменя, положитесь, леса, на меня. Лес, мой донор, и я — из ветвей с хлорофилловой сутью твоей. Вся — к земле я. Так к ней приросла, многопало припала сосна. Скачут белки, орешки луща... Чистый лес! Ни змеи, ни клеща. Ель макушку уперла в звезду... Утро. Лесом, как жизнью, иду. 2 Я буду жить вовсю — как прет весной вода, как елочка в лесу, как в небе — провода. Как птица, ноткой зябкою на проводе вися... Оно бывает всякое, но я еще не вся. И пусть по всем ладам пройдется жизнь по-всякому, но я не дам, не дам, не дам себе иссякнуть. И медленно, с колен, от утра голубая, я воду, как олень, из речки похлебаю. Я зацеплюсь за плечи осин незнаменитых. Я знаю, как ты лечишь, лесная земляника. И столько я узнаю, тобою, лес, спасенная, что стану я лесная, как пеночка зеленая. Глаза мои — с хрусталинкой от звезд и вод весной. А кровь моя — с русалинкой, с зеленинкой лесной.
Москва, "Советская Россия", 1974.
Римма Казакова. Страна Любовь.Я полюбила быт за то, что он наш общий быт, что у меня твое пальто на вешалке висит. За тесноту, за тарарам, где все же мы в тепле, за то, что кофе по утрам варю лишь я тебе. За то, что хлеб или цветы,— привыкла я с трудом!— приносишь вечером и ты, как птица в клюве, в дом. Пускай нас заедает быт, пускай сожрет нас, пусть,— тот, где в твоих ладонях спит мой очумелый пульс. Тот, где до нас нет дела всем, где нет особых вех, где по-московски ровно в сем. он будит нас для всех.
Москва, "Молодая Гвардия", 1980.
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.