Роберт Грейвс. Белая Богиня (227)

РОБЕРТ ГРЕЙВС \ ПОЭТ \ ПИСАТЕЛЬ \

МИФОЛОГИЯ \ФИЛОСОФИЯ\ ЭТИКА \ ЭСТЕТИКА\ ПСИХОЛОГИЯ\

ГОМЕР ИЛИАДА \ ГОМЕР ОДИССЕЯ

Глава восемнадцатая. Бог с ногой быка

Поэты, которые увлечены единственно поэтической Темой, не в состоянии четко разделить «священную историю» и «вымышленный миф» и показать, чем они отличаются друг от друга, если только они не готовы заявить, что Священное Писание не имеет никакого отношения к поэзии. Последнее было бы печально, и в наше время религиозной терпимости я не вижу необходимости придерживаться столь откровенно неисторического взгляда на авторство, происхождение, датировку и первоначальные тексты Ветхого завета, чтобы отрицать его тесную связь с Темой. В этой главе я свяжу вместе еще несколько разорванных нитей.
Миф о Хлеве Хлау Гафесе неплохо сохранился, хотя и был отредактирован, чтобы воздать богам за все волшебные подвиги, которые, как нам известно, если вспомнить мифы того же типа, были совершены богинями. Например, Священное Дитя Хлев Хлау рожден девственницей, но с помощью колдовства Мата, и Арианрод не только не ведает, что у нее есть ребенок, но еще и справедливо возмущена обвинением, тогда как в версии Кухулина его мать Дехтире понесла, проглотив муху без всякого колдовства. Нана из Фригии тождественна Арианрод, и ее сына Аттиса ожидала примерно такая же судьба, как и Хлева Хлау, правда, зачала она по собственной воле, воспользовавшись волшебной веткой миндаля или, как говорят другие варианты мифа, — граната. К тому же Блодайвет, жена Хлева Хлау, сотворена Гвидионом из цветов дуба, ракитника, таволги и шести других трав и деревьев, в то время как, согласно более старой легенде, она — Кибела, Мать Всего Сущего, и совершенно независима от мужей-демиургов.
То, что пальцы Блодайвет «белее девятой морской волны», подтверждает ее связь с луной. Девять — любимое число луны, луна движет волны, и девятая волна традиционно считается самой большой. Таким образом, Хеймдалль, двойник Хлева, привратник Северного рая и соперник Локи, был «сыном Волны», рожденным девятью волнами благодаря колдовству Одина (Гвидиона). После его поединка с Локи, во время которого оба были одеты в котиковый мех (тюленью кожу), Хеймдалль получил яблоко Жизни-в-Смерти от Идунн, тождественной Блодайвет, и проехал на своем коне «Золотом» по Млечному Пути, который также появляется в истории Хлева Хлау. Однако северные скальды исказили миф, подарив Хеймдаллю победу и уклончиво утаив тот факт, что Локи соблазнил жену Хеймдалля — Идунн.
Когда Блодайвет предала Хлева, она была наказана Гвидионом, превратившим ее в сову. Еще одна редакторская правка времен патриархата. Блодайвет была совой за много тысяч лет до того, как родился Гвидион — это та же сова, которая изображена на монетах Афин как символ Афины, богини мудрости, и та же сова, что дала имя Лилит, первой жене Адама, и в качестве Синей Ведьмы Аннис высасывает кровь из младенцев в примитивном британском фольклоре. Есть поэма о Блодайвет-сове, сочиненная Давитом ап Гвилимом, в которой она клянется святым Давидом, что она — дочь властелина Моны, равного самому Мейрхиону. То есть она называет себя «дочерью Протея» — Мейрхион легко менял обличья — и отождествляет себя с древней друидической религией, запрещенной в 68 году Паулином в Англси. Давит ап Гвилим, самый популярный из всех валлийских поэтов, был огорчен современным ему отношением к женщине и сделал что мог, убеждая монашку, которую любил, вернуться в мир.
В «Сказании» только питающаяся гнильем свинья из Майнаур Пенарт независима от мужского волшебного жезла. Она — Керридвен, скрывающаяся под личиной Белая Богиня- Свинья. Мы еще увидим, что Арианрод, богиня родов, и Арианрод, богиня посвящения, которая дает имя и оружие Хлеву, и Блодайвет, богиня любви, и Блодайвет-сова, богиня мудрости, и Керридвен, старая свинья из Майнаур Пенарт, представляют пять ипостасей Богини. Это одна и та же богиня в своих пяти сезонах, которым соответствуют гласные «Alim», «Оnn», «Urа», «Eadha», «Idho» «Beth-Luis-Nion»-алфавита-календаря. Почему две Арианрод и две Блодайвет тут не разделены? Потому что пять ипостасей могут рассматриваться и как три ипостаси. Автор «Сказания», чтобы его история была понятнее, излагает ее в терминах года с тремя сезонами.
Точно так же Хлев Хлау меняет имя в зависимости от времени года. Далан — его новогоднее имя, хотя можно сказать, что Далан и Хлев Хлау — близнецы, двойники. Хлев Хлау (лев) — его весенне-летнее имя. Его осеннее имя неизвестно, а зимой он — орел у Нант И Хлева. В «Сказании» он представлен как замечательный наездник. Геракл ездил на диком коне Арионе, а Беллерофонт — на Пегасе. В ирландской легенде его двойник Луг первым вступает в битву на коне.
Сама история обмана напоминает, как Иштар обманула Гильгамеша, а Далила — Самсона. Самсон был палестинским солнечным богом, которого ошибочно включили в свод иудейских религиозных мифов, а потом представили как израильского героя времен Судей. Факт его принадлежности экзогамной и потому матриархальной культуре подтвержден тем, что Далила осталась со своим племенем, став женой Самсона. В патриархальном обществе жена уходит к мужу. Имя Самсон означает «солнечный», и «Дан», название его племени, соотносится с именем ассирийского бога-солнца. Самсон, подобно Гераклу, убивает голыми руками льва, и его загадка насчет пчел, залезших в шкуру льва, если вернуть ей иконографический смысл, показывает Аристея, пеласгийского Геракла (отца Актеона, царя оленьего культа, и сына Хирона-кентавра), убивающего горного льва на горе Пелион. Из дыры в шкуре и вылетает первый рой пчел. В Кухулиновой версии той же истории Блодайвет названа Блатнат; она выведывает у своего мужа, короля Куроя — единственного человека, сумевшего побить Кухулина, — его тайну. Тайна в том, что душа Куроя спрятана в яблоке в желудке лосося, который раз в семь лет появляется в ручье на склоне Слив Мис (на горе, где дольмен Амергина). Это яблоко может быть разрублено только собственным мечом Куроя. Кухулин — возлюбленный Блатнат — ждет семь лет и добывает яблоко. Потом Блатнат готовит купанье и привязывает своего мужа за длинные волосы к столбам ложа, а потом подает его меч своему возлюбленному, и тот режет яблоко пополам. Муж теряет силы и кричит:
— Нельзя открывать тайны женам, нельзя давать богатства рабам!
Кухулин отрубает ему голову. Отзвук этой истории есть в одной из поэм Гвиона. Греческая версия той же истории относится к минойским временам. У Ниса, царя Нисы, древнего города возле Мегары, разрушенного дорийцами, был «пурпуровый» локон, выдернутый у него его дочерью Скиллой, которая хотела убить его и стать женой Миноса Критского. Греки придали этой истории странный морализаторский конец. Минос утопил Скиллу как отцеубийцу, сбросив ее с галеры. Как бы то ни было, генеалогия царей Нисы показывает, что трон наследовался по женской линии. Еще об одном подобном случае рассказывается в «Excidium Troiae», средневековом латинском изложении истории Троянской войны, скомпилированном из очень ранних источников. Здесь тайну Ахиллесовой пяты выспрашивает у Ахилла его жена Поликсена, «поскольку нет такой тайны, которую мужчина не раскрыл бы женщине в знак своей любви». Можно допустить, что в первоначальной легенде об Осирисе добровольной помощницей Сета в убийстве была Исида, а в исходной версии мифа о Геракле добровольной помощницей Ахелоя или кентавра Несса в ежегодном убийстве Геракла была Деянира. Я думаю также, что оба эти героя были убиты во время купания, как в легенде об убийстве Миноса жрицей Кокала при подстрекательстве Дедала, или об убийстве Агамемнона во время купания его женой Клитемнестрой при подстрекательстве Эгисфа. Хотя в распространенной легенде об Осирисе вместо котла или ванны — сундук, в который его заманивают. Шакалы, в Египте считавшиеся сакральными животными Анубиса, стражами мертвых, потому что они питались трупами и появлялись ночью, наверняка все знали об убийстве.
Обращение шакалов к Исиде
Ты позволь сынам Анупа
Выть с тобой, великая Исида,
По рукам-ногам убитого Осириса.
Тяжкая у женщин доля
То творить, то убивать мужей.
От шакалов нет секретов,
Соблазнил кто Сета ослоухого,
Рыжего на смертоубийство,
Так кому теперь и выть и плакать,
Дух чтоб успокоить гневный?
Ну а Гор, твой сын, потом
Местью за тебя пойдет.
Жезл — в руке, сандалии одеты,
Мы вернемся сюда
Из земли шакальей
Пять ночей и дней
Пировать ослиным мясом.
Хананейская версия той же истории есть в иконотропической форме в очевидно неисторической Книге Иудифи, созданной в Маккавеевы времена. Иудеи, по-видимому, всегда брали за основу своих религиозных историй некие существовавшие легенды или иконы, никогда и ничего не «сочиняя» в современном смысле этого слова. Переведем рассказ о Иудифи, Манассии, Олоферне и Ахиоре в изобразительный ряд, а потом перегруппируем события в их естественном порядке. Царица привязывает своего царственного супруга за волосы к столбам ложа, лишая его возможности сопротивляться, а потом отрубает ему голову мечом (13:6–8); слуга приносит меч ее возлюбленному, которого она выбрала в новые цари (14:6); после поминовения успокаивается дух прежнего царя, Таммуза-зерна, который умирал во время праздника урожая (8:2–6); царица очищает себя в проточной воде и одевается как невеста (10:3–4); составляется свадебная процессия (10:17–21); весело справляется свадьба (12:15–20); жгут костры (13:13); идет религиозный праздник (16:20); все танцуют и машут ветками (15:12); подарки (15:2); убиение жертв (15:5); ритуальное очищение жилища новобрачной (14:10); царица носит корону из листьев оливы, как символ плодородия (15:13); голову старого царя вешают на стену города как охранительный амулет (14:11); Богиня появляется в виде триады — старухи, жены и невесты (16:23) — чтобы благословить союз.
То, что богиня Фригг приказала всем оплакивать Бальдра, подтверждает ее виновность в его смерти. На самом деле она была Нанной, невестой Бальдра, соблазненной его соперником Холдером, но, подобно египетским жрецам Исиды, скандинавские скальды изменили эту версию в интересах идеи супружеской верности. В какую точно часть пятки или ноги были смертельно ранены Талос, Бран, Ахилл, Мопс, Хирон и все остальные? Мифы об Ахилле и Хлеве Хлау дают ключ к ответу. Когда Фетида, держа маленького Ахилла за ногу, окунала его в котел бессмертия, та часть ноги, что была под ее пальцами, оставалась сухой и, следовательно, уязвимой. Скорее всего это место между Ахиллесовым сухожилием и таранной костью, куда, как я указывал в «Царе Иисусе», вбивали гвоздь распинаемому человеку в римском ритуале, перенятом от хананеев из Карфагена, ибо жертвой распятия первоначально был священный царь года. Меткость маленького Хлева Хлау заслужила похвалу его матери Арианрод, потому что, подобно Новогоднему Робину, alias Белину, он пронзил стрелой своего отца Королька, то есть Брана, которому была посвящена птица королек, «между сухожилием и костью» ноги.
Для кельтской легенды обычное дело, что Арианрод дает оружие и доспехи своему сыну. И Тацит упоминает в своем труде о германцах, что у них это считалось прерогативой женщин, а Германия его времен — кельтская Германия, еще не населенная патриархальными круглоголовыми, которых мы сегодня зовем германцами.
Гронв Пебир, который является властителем Пенхлина (властелин озера, этот титул носил также и Тегид Войл, муж Керридвен), на самом деле двойник Хлева и его наследник. Гвидион — замена Гронва, когда они посещают замок Арианрод. Гронв правит во второй половине года после ритуального убийства Хлева, и усталый олень, которого он убивает и освежевывает недалеко от крепости Хлева, — замена самого Хлева (олень семи битв). Это постоянное смещение в символах делает аллегорию довольно трудной для восприятия прозаически мыслящим читателем, однако для поэта, который помнит судьбу сельского Геракла, все ясно: убив Хлева копьем, брошенным из Брин Кавергира, Гронв освежевывает его, режет на куски и распределяет их между своими веселыми спутниками. Ключ дан во фразе «угощая собак». Точно так же, но чуть раньше, Мат превратил в оленя своего соперника Гилвайтви. Похоже, средневековому потомку Хлева — Рыжему Робин Гуду — тоже когда-то поклонялись как оленю. Олений мох[175] иногда называют «лентой Робин Гуда». В мае олень надевает свое летнее рыжее одеяние.
Хлев плывет в крепость Арианрод в лодке из осоки и водорослей, собственно, в той же самой старой урожайной корзине, в которой почти каждый солнечный герой совершает новогоднее путешествие; дева-королева, его мать, ждет его на берегу. Как уже говорилось, в Дельфах раз в году Дионису поклонялись как едва родившемуся младенцу, Liknites, «младенцу в урожайной корзине», которая была сплетена из тростника и веток ивы и использовалась для сбора урожая, как люлька, кормушка и веялка для провеивания зерна.
Поклонение Священному Младенцу было принято на Крите минойской эры, самом знаменитом из древних поселений в Европе. В 1903 году на месте храма Диктейского Зевса (того Зевса, что каждый год рождался в пещере Реи в Дикте близ Кносса, где Пифагор провел «трижды девять священных дней и ночей» своей инициации) был обнаружен греческий гимн, по-видимому, сохранивший оригинальную минойскую формулу, которой посыпанные гипсовой пылью пляшущие с мечами куреты, или наставники, приветствовали Младенца во время праздника, посвященного его рождению. В ней его называют «кронидом», который каждый год приезжает в Дикт на свинье в сопровождении толпы духов, и просят о мире и благополучии в обмен на радостные прыжки. В «Поэтической астрономии» Гигина говорится, что созвездием Козерога[176] был молочный брат Зевса — Эгипан, сын козы Амалфеи, чей рог Зевс также поместил среди звезд, и это подтверждает, что Зевс был рожден посреди зимы, когда солнце входит в созвездие Козерога. Дата уточнена альтернативной версией мифа, будто Зевса выкормила свинья (очевидно, та, на спине которой он приехал в Дикт), поскольку в Египте мясо и молоко свиньи разрешалось есть только во время праздника середины зимы. То, что солнечные боги Дионис, Аполлон, Митра были также рождены во время зимнего солнцестояния, хорошо известно, и христианская Церковь поначалу, в 273 году нашей эры, установила праздник Рождества в этот день. Век спустя святой Хрисостом говорил, что это было сделано намеренно, чтобы «пока язычники занимались своими обрядами, христиане могли без помех отправить свои», однако подтвердил, что этот день годился для «Солнца Праведности». Еще одно подтверждение этой даты рождения Зевса заключается в том, что Зевс был сыном Крона, которого мы с уверенностью отождествили с Феарном, или Браном, богом F-месяца в «Beth-Luis-Nion». Если отсчитать назад 280 дней от зимнего солнцестояния, то есть десять месяцев «Beth-Luis-Nion»-календаря — нормальный период женской беременности, — то мы вернемся к первому дню месяца «Fearn». (Точно так же, отсчитав 280 дней вперед от зимнего солнцестояния, мы придем к первому дню месяца «Gort, посвященного Дионису. Дионис как бог виноградной лозы и плюща, противопоставленный солнечному богу, был сыном Зевса.) Кухулин родился, потому что его мать проглотила муху, однако в Ирландии эти мухи-однодневки, хотя и зовутся „майские мухи", часто появляются в конце марта, так что и он родился, вероятно, в середине зимы.
Душа Хлева улетает в виде орла, как душа Геракла, и сидит на дубе. Такой апофеоз в традиции древних королей. Души менее важных людей могли улетать в виде белых птиц или золотых бабочек, но душа священного короля имела крылья орла или царственного грифона Орлы с головами льва изображались на печатях на минойском Крите. Тому, что император Август, когда умер, перенесся на небо и стал первым божеством римской империи, придавалось огромное политическое значение, поэтому римляне, которые клялись, что видели, как душа императора орлом взлетела ввысь, были щедро вознаграждены Ливией, вдовой Августа. Ганимед в ранней легенде был фригийским царевичем, поднявшимся на небо в виде орла, а не принесенным орлом, чтобы стать Зевсовым виночерпием, как в версии, близкой сердцам гомосексуалистов. Похоже, что, подобно критскому Дионису, сыну Зевса, Икару, сыну Дедала, Фаэтону, сыну Аполлона[177], Асклепию, сыну Аполлона, Демофонту, сыну Келея, Меликерту, сыну Афаманта, Мермеру и Феру, сыновьям Ясона, Гверну, сыну Матолуха, Исааку, сыну Авраама, и многим другим несчастливым царевичам и принцам, Ганимед, сын Троса, был одарен одним днем царствования, а потом сожжен[178]. Как я уже показывал в случае с Пелеем, Фетидой и Ахиллом, пеласгийский священный царь минойского типа не мог оставаться царем дольше положенных ему по закону ста месяцев, но он мог стать преемником сына, который пребывал царем всего один день, не входивший как часть в год. В течение этого дня царствования его сына, если судить по истории Афаманта, старый царь делал вид, будто умер, и ел то, что предназначалось для мертвых, а как только день заканчивался, он начинал править заново, женившись на своей невестке, поскольку трон наследовался по женской линии. Когда правление царя было растянуто на сто месяцев, старый царь продлевал его еще, похищая ближайшую наследницу, которая теоретически была его собственной дочерью, как в случае царя Кинира с Кипра. Истории Секста Тарквиния и Лукреции, Давида и Беф-Саны, Мата и Арианрод должны быть прочитаны с этой точки зрения.
Последовавшее воскрешение Хлева имело место глубокой зимой в сезон Старой Свиньи, когда в Афинах происходило ежегодное приношение свиньи в жертву богине ячменя, ее дочери Персефоне и Зевсу: „девятью двадцать бурь", то есть 180 дней, прошли после его убиения в середине лета. Камень с дырой, названный Хлех Гронв (камень Гронва), возможно, был одним из обыкновенных доисторических метеоритных камней, очевидно, символизирующих рот богини-матери, из которого выходят духи в виде ветров и проникают в животы проходящих мимо женщин. Другими словами, Гронв, поставив камень между собой и копьем Хлева, обеспечил себе возрождение.
Смерть служанок Блодайвет в озере соотносится, похоже, с покорением жриц старой религии служителями нового культа Аполлона и напоминает историю о том, как Меламп вылечил безумных дочерей Прета, смыв с них безумие водой из колодца в Лусе. Но есть и другая параллель: смерть пятидесяти жриц-паллантид в Афинах, которые бросились в море, не желая подчиниться новой патриархальной религии.
„Сказание" заканчивается убийством Гронва возродившимся Хлевом Хлау, который вновь завладевает Гвинетом. Это естественный конец истории, разве что Хлев Хлау на самом деле должен иметь другое имя, когда он убивает Гронва, ибо Гронв соотносится с богом Сетом, который убивает Осириса и разрывает его на куски, а также с греческим Тифоном и ирландским Финном Мак Коолом — все они боги одного типа. Осирис умирает, но возрождается как Харпократ (младенец Гор) и мстит Сету, как Вали мстит Холдеру за убийство Бальдра. Таким образом, египетских фараонов почитали во имя Гора как „выкормленных Исидой".
Осеннее имя Хлева, пропущенное в его истории, может быть восстановлено логикой мифа. То, что его соперничество с Гронвом, властелином Пенхлина, за любовь Блодайвет такое же, как соперничество Гвина с Гвитиром ап Грайдаулом[179] за любовь Крайтилад, подтверждается Триадой 14, в которой Арианрод описана как мать героев-близнецов Гвенгвингвина и Гваната. Гвенгвингвин означает всего-навсего „трижды белый" или трижды повторенное имя Гвина, а долгом Гвина было, как мы видели, вести души в крепость Арианрод, подобно трижды великому Гермесу. На самом деле Гвин, как Далан и Хлев, был сыном Арианрод. Однако Давит ап Гвилим сообщает, что осенняя сова, Блодайвет в другом обличье, была посвящена Гвину. Из этого следует, что когда Хлев, который начинал год как Далан, достигал обжитой козами Брин Кавергир, поворотной точки лета, его убивал его соперник „Виктор, сын Зноя", и он, исчезнув с глаз, становился Гвином, предводителем осенней Дикой Охоты. Подобно Белой Богине, которая была попеременно то Арианрод с серебряным колесом, то Блодайвет с белыми цветами, то Керридвен — белой свиньей, он тоже был трижды белым: то Даланом — серебряной рыбой, то Хлевом — белым оленем, то Гвином — белым всадником на белом коне в сопровождении белых псов с красными ушами. Даже то, что отцом Гвина был Нит или Хлит, а отцом Гвенгвингвина — некий Хлиав, ничего не меняет. Об отце Гермеса до сих пор спорят в Греции.
Сундук, в который Гвидион положил Хлева, — двойной символ. Во-первых, это сундук возрождения типа тех, в которых хоронили критян. Во-вторых, это ковчег, в котором Дева и Дитя (Даная и Персей представляют собой самый популярный пример из всех) отправлены врагами плавать по морям, ковчег из акации, подобный ковчегу Исиды и Харпократа, в котором они плыли по водам Нила в Дельте, ища разрубленное на куски тело Осириса. А вот Арианрод не была с Хлевом в сундуке. Автор делает все, что может, чтобы исключить Богиню в ее материнской ипостаси из своей истории, ведь она даже не кормит Хлева.
Мир И Кастехл, теперь называемый Томен И Мур, средневековое британское укрепление, — довольно большой искусственный холм с крепостью на вершине в холмистой местности за Фестиниогом в Мерионете. Его соорудили над северными воротами римского лагеря, и довольно большое количество бывших римских бань, заполнявшихся водой из реки Канвайл, все еще видно рядом. Очевидно, лагерь заняли язычники-валлийцы, когда римляне в пятом веке ушли, а потом он стал центром культа Хлева Хлау, если уже не был им раньше, как римские лагери Лаон, Лион и Карлайл. Система бань тоже нашла свое отражение в истории. Холм, возможно, был погребальным, и останки царя находятся в развалинах римских ворот.
Купальня в истории об убийстве Хлева, как я уже сказал, появляется не впервые. Священные цари часто встречали свой конец таким образом. Например, Минос, критский бог-солнце в Агригентуме, что в Сицилии, от руки жрицы Кокала и ее возлюбленного Дедала; Агамемнон от рук Клитемнестры и ее возлюбленного Эгисфа. Это что-то вроде очищающего омовения, которое царь совершает перед коронацией. Хлев Хлау умащал себя, пока купался. Свиту обычно изображали как козлоногих сатиров. В сказании о Хлеве Хлау она тоже есть в виде козлов, которые помогают принести в жертву их хозяина.